Тандем

«Больно… черт… мне больно…» — Хэнэко с трудом подняла тяжелые веки. — «Мое тело… что с ним?..» Лицо сильно болело, и под засохшей тонкой пленкой крови, что стягивала кожу, отчетливо чувствовались появившиеся гематомы. Туловище тоже отдавало болью, особенно в местах, по которым пришлись удары. Правой рукой никак не удавалось пошевелить, да и при каждом движении появлялись вспышки боли, заставлявшие девушку шипеть, вновь и вновь проклиная человека-монстра. Стрелок приложила все усилия, чтобы принять сидячее положение. Мышцы ныли после недавней нагрузки, но Хэнэко, стараясь игнорировать это, дотронулась рукой до лица. Кажется, оно увеличилось в размерах, будто опухнув, и на месте носа и губ ощущалась какая-то каша. Дышать удавалось только через рот, в котором стоял неприятный металлический привкус, а десна сочились кровью. В голове было мутно, девушке едва удавалось что-либо соображать, но то, что ей немедленно нужно отправляться за помощью, Хэнэко прекрасно понимала. Подняться с земли удалось не с первой попытки. Голова кружилась, все вокруг теряло свои очертания, перемешивалось и двоилось, но, несмотря на это, Стрелку удалось заметить, что рядом никого не было. Ни гуляющих в ночи жителей города, ни придурка Гароу — отсутствию последнего девушка была особенно рада. Вот только… он оставил ее в живых? Случайность ли это или же этот ненормальный специально ее не добил? Наверное, просто решил таким образом унизить героиню. Хэнэко, едва переставляя свинцовые ноги, добрела до скамейки и попыталась взвесить на себя чехол, но, после нескольких неудачных попыток, поняла, что на этот раз такой груз ей ни за что не удастся поднять, даже если вытащить все боеприпасы и нести только одну винтовку. Хрипло выругавшись, Стрелок с отчаянием посмотрела на неподъемный чехол. Неужели придется оставить винтовку здесь? Нет, для Хэнэко она, по сути, третий член в их маленькой команде. Оставить ее здесь — это все равно что бросить валяться бессильного и беззащитного Геноса на земле! Немного поколебавшись, девушка схватила чехол и сунула его в кусты, подальше от посторонних глаз. Возможно, с Геносом она сделала бы то же самое. До дома добираться было слишком далеко, транспорт уже не ходил, да и в безлюдном городе дождаться от кого-нибудь помощи казалось Стрелку нереальным. Затуманенная голова подсказала только один выход, и Хэнэко уныло поплелась прочь из парка. По пути ей никто не встретился, и оно неудивительно — люди стараются избегать Призрачного города даже днем, ночью же здесь нельзя было увидеть ни души. Чем больше приходилось прилагать усилий для ходьбы, тем сильнее въедалась слепая безудержная злость как в мозг, так и в сердце. — Ублюдок… ублюдок Гароу… — то и дело сплевывая кровь, неразборчиво бормотала про себя Стрелок, и от этих слов, казалось, становилось немного легче. Хэнэко надеялась, что в Призрачном городе ее, обнаружив через сенсоры, встретит Генос, но киборг нигде не появлялся, за что и в свою сторону получал проклятия от напарницы. Яркая луна освещала пустые улицы, и, когда боль становилась слишком сильной или усталость брала верх, Стрелок останавливалась, чтобы передохнуть, и понуро смотрела на серебряный светящийся холодным светом круг. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Хэнэко встала напротив двери того дома, до которого так упорно и долго добиралась. Дрожащая рука слабо нажала на кнопку звонка. — Да блин, задолбали эти сталкеры! Кому там ночью не спится? — дверь резко отворилась, и перед девушкой возник недовольный Сайтама, который, завидев перед собой окровавленную и хмурую героиню, умолк. — О, Хэнэко… проходи. Ты с велика упала что ли? — Я подралась, — словно провинившийся в уличной драке маленький ребенок, тихо произнесла Стрелок, опершись плечом о дверной косяк. Капли крови сорвались с подбородка, и девушка аляповато вытерла вновь скапливающуюся красную жидкость тыльной стороной ладони. — Кто это сделал? — рассерженно спросил подошедший Генос, выражение лица которого стремительно изменилось из заспанного в озлобленное. Хэнэко ответила не сразу. Сдвинув брови, она подняла на парней заслезившиеся не столько от боли, сколько от обиды глаза, пытаясь не разрыдаться. Сайтама и Генос не раз видели ее слезы, но Стрелку не хотелось ни перед кем их показывать лишний раз. — Гароу, — выдавила из себя девушка, снова проведя рукой по подбородку. — Он напал на меня ф парке и фыбил жубы… Пожалуйста… Отфедите меня ф больницу. — И ты шла сюда от самого парка? Можно было постучаться кому-нибудь в дом, а не бродить по заброшенным местам, — сказал Сайтама, в то время как Генос аккуратно вытирал кровь с лица скривившей губы напарницы. — Не догадалась что ли? «Действительно, я даже и не подумала об этом», — Хэнэко бы хлопнула себя ладонью по лбу, если бы это действие в ее нынешнем состоянии не было сравни ударам человека-монстра. Не зная, что ответить, девушка лишь молча перевела печальный взгляд на Сайтаму. — Да ладно, не расстраивайся так, — продолжил говорить парень, попытавшись успокоить поникшую подругу. — Подумаешь выбили зубы! Геносу, вот, постоянно достается в сражениях с монстрами, и ничего. — Иными слофами, меня бьют не так часто, как могли бы? Мне от этофо не легче. Сайтама тяжело вздохнул и, отведя взгляд в потолок, озадаченно почесал затылок. Он был удивлен, что Стрелка застали врасплох и избили. Девушка не раз уходила от них домой, когда на улицу уже опускались сумерки, но чтобы в итоге вернуться к ним обратно с ранами — это было впервые. Сайтама никогда не видел ее такой вживую, только по телевизору, и то однажды, а теперь героиня S-класса стоит прямо перед ним с грустным лицом, на котором не осталось живого места, и пытается лишний раз не заляпать кровью пол. — Ладно, пойдем, что ли… — Учитель, пожалуйста, проводите Хэнэко в больницу. — Генос отложил окровавленную тряпку в сторону. — Я выслежу Гароу и заставлю вымаливать прощение за то, что он сделал. Стрелок встрепенулась: — Нет, там остались фсе мои фещи, кто-то должен их жабрать. Пусть, Генос пойдет со мной, а ты, Сайтама, отпрафишься ф парк к самой перфой скамейке. Она распределила обязанности между друзьями подобным образом не просто так: вряд ли Сайтаме, в отличии от его ученика, взбредет в голову искать человека-монстра. А если у него и появится такая идея, то сделать ему это будет гораздо сложнее, чем киборгу. Если уж кто заставит раскаиваться Гароу, то только сама Хэнэко. — Ладно, — пожал плечами Сайтама и вышел из дома. — Я спрятала финтовку ф кусты за лафочкой, и где-то там же находится пистолет, — произнесла ему вслед девушка. — Ах да, еще на скамейке мои конспекты… — Да-да, заберу я твои манатки, — отмахнулся парень, после чего, не оборачиваясь, обратился к своему соседу: — Генос, не забудь закрыть квартиру.

***

Опять больница. Даже палата та же самая. Порванную верхнюю губу зашили, нос оказался сломан, и это, опять же, обернулось дополнительными швами; Хэнэко почти не слушала слова врачей о каких-то новых технологиях, но, несмотря на опухшее лицо, в скором времени на месте выбитых зубов стояли имплантаты. Помимо швов, на лице красовалась расплывшаяся под глазами синева, а туловище, в местах, по которым пришлись удары человека-монстра, покрылось большими синяками и кровоподтеками. Стрелок смутно помнила то, как она сначала добралась до Сайтамы и Геноса, и то, как затем она оказалась в больнице. Все события той ночи казались страшным сном, обрывки которого постоянно возникали в голове в виде многочисленных лиц: сочувствующее — Сайтамы, рассерженное — Геноса, хладнокровные — врачей, и хмурое — мамы. Хэнэко было стыдно перед своей родительницей за то, что той опять приходится видеть ее израненной, однако, это не единственные чувства, которые разъедали девушку изнутри. Обида. За то, что проиграла, за то, что позволила себя избить, и за то, что поверила в приход своей смерти. Никому из героев не охота погибать в сражении, так же, как и Хэнэко, но рисковать своей жизнью или даже пожертвовать ей — одна из основных обязанностей тех, кто согласился защищать людей. Некоторые этим пренебрегают и поддаются своим инстинктам, но Стрелок давно доказала для себя, что она ни за что не струсит. Пока кто-то в опасности, она придет на помощь и, если потребуется, умрет. Однако схватка с Гароу была нечто другим. Тогда Хэнэко кожей чувствовала дыхание приближающейся смерти, но не такой, к которой она была готова, не к смерти героя. К смерти жертвы. Жертва монстра или преступника. Ей мог стать любой человек, который не в силах себя защитить, но только не герой. Ведь на героев все надеются, потому что, в случае опасности, они — единственная надежда. Может, поэтому Хэнэко и вступила в ряды Ассоциации — чтобы перестать быть жертвой? Когда она научилась защищать и себя, и граждан, когда счет убитых монстров возрастал, как и количество спасенных жизней, Стрелок все больше и больше забывала весь тот страх и безнадежное отчаяние, которые ей довелось испытать в те дни, когда под рукой не было никакого оружия. Хэнэко откинулась на подушку, с тоской глядя на стену, окрашенную закатным солнцем в нежный розовый цвет. С губ сорвался удрученный вздох. Семь монстров тигриного уровня опасности за несколько минут — первый подвиг, который она совершила и который поднял на уши Геройскую Ассоциацию. С него и начался карьерный рост и повсеместная известность. Затем были побеждены чудовища дьявольского уровня. О Хэнэко много писали в журналах, ее показывали по телевизору как многообещающего профессионального героя. Невиданно — большинство противников погибают с первого выстрела! Тогда она и получила свое, хоть и банальное, но отражающее ее суть геройское прозвище, и, как только был уничтожен враг драконьего уровня опасности, ее поставили в один ряд с монстрами из S-класса. Хэнэко чувствовала, как утих, забился в углы страх перед чудовищами, ведь каждого из них, кто вставал на пути, ожидала одна и та же участь. Стрелок была сильна. Смерть настигала монстров издалека, и потому неожиданно. Обычно хватало и одного тщательно вымеренного выстрела. Многие из них и не подозревали о ее присутствии, о том, что в их сторону направлен ствол и что палец, лежащий на курке, вот-вот готов нажать на него. Почему же теперь героиня то и дело оказывается в больнице? Монстры стали сильнее или это, наоборот, ослабела она? «Нет… Я всегда была слабой. В ближнем бою», — Хэнэко сжала ладони в кулаки, продолжая сверлить тяжелым хмурым взглядом стену. Солнце уже зашло за горизонт, и комната начала стремительно погружаться в сумерки. — «Мне везло, что все схватки, прошедшие на близкой дистанции, оказались не смертельными. Но удача не может вечно спасать меня, никто из героев не может постоянно приходить ко мне на помощь, и битва с Гароу тому доказательство. Я должна стать сильнее». Этот вывод давно был у нее на уме, но единственные навыки, которые совершенствовала героиня, это стрельба из винтовки и пистолета. Однако, этого оказалось недостаточно. Винтовкой не всегда удается воспользоваться, пистолет бывает малоэффективен… Нужно что-то еще… Что-то помимо этого… Стрелок усмехнулась своей догадке: где не срабатывает огнестрельное оружие, подойдет холодное. Нож, который Хэнэко носила с собой на крайний случай, оказался бесполезен в битве, потому что героиня им если и владела, то разве что на уровне новичка. Самое время это исправить. Раздался стук, и некто, не дожидаясь разрешения войти, открыл дверь. — Ты чего в темноте сидишь? — В тот же момент щелкнул выключатель, и помещение залило ярким светом, заставившим Хэнэко прищурить глаза. — Привет, мам. На тумбочку рядом с девушкой опустилась связка апельсинов, а сама родительница, скрестив руки на груди, оперлась спиной о стену. Она, и без того худощавая, еще больше убавила в весе, а на осунувшемся лице застыла хмурая гримаса, что заставило Стрелка напрячься. После битвы с Гароу угроз вроде «Еще раз такое случится, и я запрещу тебе заниматься геройством», которые обыкновенно сыпались на Хэнэко, когда та получала ранения, девушке терпеть не приходилось, и, похоже, ее мать как раз и пришла сюда, чтобы вывалить на свою дочь очередную порцию негодования. Вот только сейчас она была не злая, как раньше. Хмурая, ожесточенная, мрачная — не важно, что из предположенного правильно, но Хэнэко чувствовала в матери что-то тяжелое, что заставляло нервничать, напряженно ожидая, когда начнется разговор. — Еще когда ты в первый раз попала в больницу, я поняла, что рано или поздно это должно будет случиться, — прикрыв глаза, произнесла родительница. Небольшая пауза — она собирается с мыслями. После чего суровый взгляд устремился на насупившуюся девушку. — Отныне, ты не герой. Ты забудешь про Ассоциацию, про истребление монстров и начнешь жить нормальной жизнью. Я свыклась, что ты отстаешь в учебе, но мириться с тем, что твоя жизнь находится в постоянной опасности, я не собираюсь. Хэнэко ошеломленно уставилась на мать. Ей хотелось много чего сказать в свою защиту, как героя, но слова разбивались о крепко стиснутые зубы, однако, застывшее неверие в глазах вкупе с выступившей испариной на лбу ясно говорили о том, что чувствовала Стрелок. Неверие сменилось надеждой, а после — немой мольбой, но родительница с каменной маской на лице и холодом в глазах наблюдала за тем, как переворачивается все вверх дном внутри ее дочери. Хэнэко проморгалась и вдруг опрометью окинула взглядом помещение. Того, что всегда было с ней рядом, не хватало. — Моя винтовка… — Стрелок свирепо глянула на мать, не сумев сдержать оскал. — Ты с ней что-то сделала?! — Ты больше не снайпер, Хэнэко, и винтовка теперь тебе не нужна. Отчаянный крик застрял в горле, в припадке хотелось рвать волосы на голове и крушить все, что только попадется под руку, но если все эти порывы девушка и смогла сдержать в себе, то хлынувшие из глаз слезы выдали начинавшуюся истерику. Стрелок сбросила с себя одеяло, мигом вскочив с кровати, и, несмотря на возникшую острую боль в теле и появившийся во рту металлический привкус, пошла в сторону матери. — Ты не представляешь, сколько людей я спасла с помощью этой винтовки! А сколько я могу спасти потом!.. Я герой S-класса, мы главная опора всей Ассоциации! Она держится на нас! На нас держится безопасность человечества! А ты берешь… берешь и просто рушишь это! Нас мало, я не имею права уйти! Кто будет защищать людей от самых опасных монстров?! — Остальные герои справятся и без твоей помощи, — сухо произнесла родительница, но на последних словах ее голос дрогнул. — Ты не представляешь, через что мне приходится проходить каждый раз, когда ты отправляешься на задания. Ты, в силу своего эгоизма, не можешь понять, что чувствую я, когда вижу тебя избитой и израненной в больнице. Забудь уже про эти геройские глупости, стань обычным ребенком, пожалуйста! Хэнэко осеклась, но тут же исступленная ярость заволокла глаза, а голос чудом не сорвался, когда она начала кричать: — Глупости?! Ты называешь это глупостями?! Глупость то, что я спасаю людей?! Глупость то, что когда-то спасли меня?! — Но ты ведь не нашла того героя! Его нет в ассоциации, и, после той встречи, ты его так и не увидела! Вполне может быть, что из-за геройства он теперь мертв. — Предвещая новую волну истерики, она вдруг ткнула дочь в район солнечного сплетения, от чего та, схватившись за это место, отступила на несколько шагов назад. — Этот охотник на героев, он ведь сюда тебя ударил. А ты в курсе, что окажись его удар хоть немного сильнее, и у тебя моментально остановилось бы сердце?! Стрелок, глотая слезы, ожесточенно придумывала, что сказать, как ее мать направилась к двери. — Теперь ты не герой, Хэнэко. Смирись. Она осталась наедине с истерикой.