Тандем

— Пятнадцатиминутная готовность. Объявления работника Ассоциации не требовалось никому: каждый знал, что сейчас придется встречать очередную волну монстров. Хэнэко изготовилась к стрельбе, Генос, активировав сенсоры, тоже устремил взгляд в пустые улицы. Чудовища дали о себе знать в скором времени, тремя маленькими группами появившись в разных точках города, но, повторяя судьбу своих предшественников, они не сумели добраться до прячущихся в убежище людей, проиграв бой и сложив головы среди ранее убитых собратьев. Шел не первый десяток раз, как монстры объявляются в городе, и вторые сутки, как купол держит людей в западне. Чудовища давали о себе знать через каждую пару часов, и герои изрядно помучились, давая им отпор и не имея нормального отдыха. Каждый прошел через бессонную ночь, и после отражения самого первого нападения, отнявшего огромный запас сил, все чувствовали себя по меньшей мере разбитыми, уставшими настолько, что, давая себе короткий сон за спокойный промежуток времени, иногда просыпались лишь в самый момент появления очередной вражеской волны. Как бы Стрелку не хотелось, чтобы среди их небольшой группы защитников сохранился боевой дух, от нее не укрывалось, как с каждым набегом монстров у героев тает запал, с которым они так стойко защищали людей, но что более ее угнетало — это собственная усталость, порой переходящая в позорное для нее равнодушие ко всему происходящему. Во времени людям удавалось ориентироваться только благодаря часам: купол, создающий эффект затянутого грозовыми тучами неба, окутал весь город нескончаемым мраком, пробирающимся в сердце каждого оказавшегося в ловушке. Гнетущая атмосфера распространялась не только среди героев, но и внутри центра эвакуации. Наверное, гражданским уже не было страшно, и с каждым приходом монстров в них крепло чувство обреченности, рассыпалась в пыль надежда когда-нибудь отсюда выбраться и зажить в спокойствии, видя над головой ясное небо, а не потолок убежища, из которого никому из них не разрешалось выходить. Больше всего Стрелку хотелось сейчас забыться, заснуть и проснуться дома, а не в этом аду, но сон она себе позволить не могла. Между героями была договоренность спать по очереди по четыре часа, и, оказавшись среди первых отдыхающих, Хэнэко доведется еще нескоро позволить себе сон. Пожалуй, теперь она была безусловно рада, что ведет бой с дальней дистанции: не нужно тратить силы, которых и без того почти не осталось. Она даже старалась не вставать лишний раз на ноги. Когда очередная волна монстров была ликвидирована, на крышу поднялся Стальная Бита, дождавшийся своей очереди на сон. Опираясь об оружие, он сел на пол, и, прежде чем парень ушел на боковую, Стрелок нехотя отстранилась от винтовки. — Бита, извини за вчерашнее. — Да забей. — Он, даже не взглянув на нее, лег на спину, продолжая сжимать в руке оружие. Хэнэко действительно чувствовала укоры совести за свое поведение и ей хотелось объяснить герою, что заставило ее так себя повести и безосновательно обвинять Стальную Биту, но тот и сам все понимал: — Я в курсах, что ты переживаешь за людские смерти. Но мы итак сделали все, что смогли. Стрелок ответила молчанием и, одаривая героя долгим взглядом, отвернулась от него, вновь глядя на темный город. Похоже, он совсем на нее не злится, простив ее выходку, и от этого стало немного легче. Хэнэко казалось, что Бита давно заснул, но тот, видимо, разглядывая купол, с досадой произнес: — Как же бесит эта долбанная хрень над головой. Моя сестра осталась в другом городе… Случись что, а я даже к ней на помощь не смогу заявиться. — Не переживай за Зенко. Моя мама тоже далеко отсюда, но я за нее спокойна. — Речь Хэнэко стала совсем тихой: — Во всем мире безопаснее, чем здесь. Усталость взяла свое, и Бита заснул, оставшись непотревоженным даже вновь нахлынувшей волной монстров. Их истребление каждый раз длилось не больше пяти минут, но героям требовались все усилия, чтобы перехватить их до того, как они доберутся до убежища. Всем, кто вступал в ближний бой, легко удавалось отвлечь противников на себя, но не Стрелку: не видя перед собой врага, они, явно чувствуя, где находятся их потенциальные жертвы, упорно продолжали двигаться к центру эвакуации, полностью игнорируя смерть сородичей, поэтому последний из них всегда погибал от пули снайпера в опасной близости от убежища людей. Генос в свободное от сражения время отправлялся на поиски Гароу, но времени на это всегда оказывалось недостаточно, и преступник умудрялся оставаться незамеченным даже сенсорами. Хэнэко тоже ни разу не довелось увидеть его через диоптры. Для нее было очевидным, что при любом удобном случае точащий на нее клыки за содеянное человек-монстр нападет на Стрелка, и, хотя последняя уже давно уверилась, что мораль Гароу не настолько прогнила, чтобы он убивал своих жертв, она вполне допускала, что охотник на героев, случись встреча между ним и Хэнэко, пренебрежет принципами и не ограничится нанесением травм, совместимых с жизнью. Как бы то ни было, пока Стрелок остается на крыше убежища поблизости от сильных героев, она в полной безопасности. Однако, проблемы подкрались с той стороны, откуда Хэнэко совсем не ожидала. Изредка она спускалась вниз, и каждый раз ей приходилось видеть убитых горечью, скорбью и страхом людей. Утомленность и разбитость брали верх и над ними, постепенно взращивая в их душах злобу. Злобу на тех, кто должен был защищать людей, но не смог этого сделать. В один из таких моментов, когда Стрелок покидала свое постоянное обиталище, она не осталась незамеченной для затянутых пеленой злости глаз, и едва успев спуститься с лестницы, Хэнэко оказалась зажатой в живое полукольцо. Сперва она не сразу поняла истинный настрой людей, но искаженные в злобной гримасе лица не укрылись от ее взора, и она нахмурилась, приготовившись к худшему. Сначала они молчали, и по толпе несмело ходили тихие перешептывания. — Хватит строить из себя невесть что, если нет сил защитить людей, — первой заявила какая-то женщина. В ее мертвеющих глазах пробивался отблеск гнева и презрения. — Мы ведь все надеемся на вас, героев, но вы, похоже, можете только восхвалять себя, а не спасать нас. Мой сын… Я просила… Я умоляла спасти его! А теперь он мертв!!! — Да! Вся моя семья погибла! А все потому, что никто из героев не смог ее защитить! — И мой друг!.. За этими обвинениями, словно по инерции, посыпались другие, смешиваясь в один хор. Людей становилось все больше, и если минутой ранее у Стрелка была возможность выйти из убежища через главный вход, то теперь через толпу вряд ли удалось бы пробиться и единственным путем отступления оставалась лестница, которой Хэнэко не спешила воспользоваться, опустив взгляд и принимая на себя всю злость, что поселилась в сердцах людей. Она молча слушала нападки. И терпела. Она не могла злиться ни на кого из кричавших — каждый имел на это право, каждый потерял кого-то дорогого, и Стрелок прекрасно понимала, каково сейчас этим людям. И Генос, и Бита были правы — спасти всех невозможно, но если это и дойдет до окруживших Хэнэко людей, то явно не сейчас. Когда Хэнэко решила стать героем, внутренний романтик не давал покоя. Разве это не здорово: вести сражения, борясь за спасение человечества? Разве такую роль не могут взять на себя только сильные мира сего? Но вскоре Хэнэко поняла — по-настоящему сильные люди должны уметь не только убивать. Болезненный взгляд прошелся по многоликой толпе. Кажется, они ненавидели ее сильнее, чем монстров. Вдруг кто-то загородил Хэнэко собой. Она удивленно уставилась на затылок Геноса, вернувшегося после очередного обхода. Толпа смолкла, переведя свои взоры и всю ненависть на героя, но никто не посмел произнести и слова: грозный, покрытый чужой кровью киборг внушал куда больше страха, чем какая-то девчонка. Повисла напряженная, никем не прерываемая тишина. Стрелок откуда-то знала, что Генос смотрит на толпу исподлобья, незлобно, но предостерегающе, в ответ получая ожесточенные взгляды от людей, на чьих лицах от бессилия появились оскалы. — Если вы чем-то недовольны, то выскажетесь мне. Нет, теперь никто не кричал, но в толпе раздался чей-то плач. Люди начали расходиться, и Хэнэко с горечью заметила не только заплаканные женские лица, но и искаженные от сдерживаемых слез мужские. С тех пор она не спускалась с крыши. — С чего они так набросились? — О случившемся узнали все герои, и Реактивный Добряк выразил полное недоумение. — Разве люди не должны нас благодарить за то, что мы их спасли? — Когда все наладится, они будут нам благодарны, — ответила по передатчику Стрелок. — Сейчас они думают не о своем спасении, а о гибели близких. Их можно понять. — Во всяком случае, лучше их пока не беспокоить, — подытожила Розовая Оса, и, как заметила Хэнэко по веренице ее прошлых заключений, снова оказалась права. Избегать людей и не требовалось: те даже не подходили к выходу из убежища, и тому была причина — количество монстров гораздо увеличилось. В каждой волне их изначально прибывало на пару больше, а к следующим суткам число дошло до двадцати. Двадцати тварей, которые после своей смерти оставляли еще по пять опасных чудовищ. Справиться с ними стало в разы сложнее, и герои, боясь постоянного прибавления в рядах врагов, добровольно отказались от поочередного отдыха во время боев. Жертва сном стала отчаянным шагом, но даже штаб Ассоциации не пошел против него, признавая, насколько большому прессингу подверглись все они со стороны организации. Теперь герои не могли восстанавливать свои силы, а количество врагов продолжало возрастать, и был лишь вопрос времени, когда защита людей даст слабину и будет сломлена под натиском монстров. Стрелок часто задумывалась, несмотря на то, что мысли эти были ей неприятны, сколько еще они смогут продержаться в оккупированном городе. Силы и без этого были на исходе, а теперь, что герои, что Стрелок — все еле держались на ногах. Никто из людей в убежище не знал, насколько плохи оказались их позиции. Однако, как бы штаб старался не допускать утечки информации, вскоре на крышу к Хэнэко поднялись представители того слоя общества, где каждый мог себе позволить гораздо больше обыкновенного человека, и они, ничуть не забыв про свои привилегии, попытались вновь воспользоваться ими. — Меткий Стрелок, мы знаем, какова на самом деле ситуация с монстрами и требуем, чтобы нас сопроводили к штабу Ассоциации. Хэнэко, чье выражение лица в связи с крайней усталостью отнюдь не сияло от счастья, нахмурилась, окидывая собравшихся взглядом исподлобья. Десять человек, чьи карманы набиты деньгами, которые, по мнению требовавших, до сих пор имели ценность в этом городе. В штаб они хотели попасть явно не для того, чтобы попытаться улучшить положение людей, но для того, чтобы улучшить свое. Стены штаба куда прочнее убежища, и раз богачи знают истинное положение дел, то они наверняка в курсе того, что подавляющая часть монстров стремится попасть именно в убежище, где больше людей, и от этого неприступность такой крепости, как штаб Ассоциации Героев, явно выигрывает перед эффективностью центра эвакуации. Отчасти Хэнэко понимала позицию собравшихся, однако чувство отвращения все равно попыталось заставить дернуться лицевые мышцы, как когда приходится смотреть на нечто отвратительное и мерзкое, в данном случае — на этих личностей. — У героев и без вас хлопот хватает. Богачи изначально были настроены решительно и смотрели на Стрелка с вызовом, но после ее возмутительного отказа, их физиономии вовсе исказились от нахлынувшей злости. Они негодующе уставились на Хэнэко, и во взгляде их тем стремительнее возрастало негодование, чем дольше на лице Стрелка держалось спокойствие, граничащее с безразличием. — Хоть вы и герой наивысшего класса, но, похоже, вы не знаете или вам просто нужно напомнить, что вся Ассоциация Героев держится на вложениях таких, как мы. — Вперед вышел слегка полноватый мужчина средних лет. Держался он ровнее остальных, и потому, как только он заговорил, его товарищи лишь согласно кивали его словам, переложив трудности переговоров на плечи одного человека. — Даже ваша зарплата по сути выплачивается из нашего кармана. — О, вот как. И раз вы до сих пор живы и невредимы, значит вкладывались в Ассоциацию не зря, верно? — Но даже так, какой с этого толк, если наши жизни до сих пор под угрозой, а вы не прикладываете усилий, чтобы их обезопасить. Или вы думаете, что вся ваша работа заключается лишь в истреблении монстров? Разговор Стрелку начал порядком надоедать. Если бы ей было плевать на условия работы штаба, на редкие часы отдыха героев, то она бы не стала препятствовать этим людям, и сейчас ее раздражала не столько их идея, сколько наглая настойчивость и абсолютное пренебрежение к положению остальных людей. Хэнэко глянула на часы, впервые за время осады желая, чтобы явилась очередная волна монстров, и, видя, что ждать она себя не заставит, удовлетворенно хмыкнула. — Пока не исчезнет купол вы будете находиться в центре эвакуации. Вместе со всеми. — Работник Ассоциации, поднимаясь на крышу, объявил по передатчику готовность к нападению, и Стрелок, отворачиваясь от богачей и прижимая к себе винтовку, кинула напоследок: — Если хотите и дальше оставаться невредимыми, то советую спуститься вниз, пока не нагрянули монстры. Страх взял свое, и собравшиеся, пригрозив напоследок о прекращении пожертвований, убрались восвояси. Стрелок же, окидывая взглядом выстроившихся на своих позициях героев, приготовилась к бою. Вторые сутки только истекали, когда был составлен новый план обороны: больше никто не караулил монстров возле убежища, все, кроме Стрелка, отправлялись их встречать почти на другой конец города. Каждому обозначили свой участок, распределив позиции героев так, чтобы через них не могли прорваться враги. По крайней мере, пока что. Несмотря на то, что по крышам наряду с монстрами мог передвигаться один лишь Генос, заставить их спуститься на землю и вступить в бой не составляло труда: слишком легко они отвлекались на героев. Снайпер с тех пор не работал вместе с Кибер-демоном, отныне прикрывая спину B-классу. — Вижу семь монстров, — не отрываясь от диоптров, проговорила Стрелок. — На пять часов от участка Ночного Клинка. Направляются к нему. С них и началось отражение новой волны. Хэнэко, первой вступая в схватку, открыла огонь, стараясь уничтожить как можно больше противников до того, как они доберутся до героя. Следом за первой группой чудовищ последовала вторая, за ними третья — после Стрелок перестала считать, потому что все эти небольшие группки довольно быстро образовали собой своеобразную армию, обрушившуюся на шесть героев. За Биту и Геноса Хэнэко совершенно не волновалась, впрочем, у нее и времени на это не хватало: приглядывать за оставшимися четырьмя давалось ей с огромным трудом. Как только она отстреливала чудовищ рядом с одним из них, давая тому место для маневра, после того, как его перестали окружать, Стрелок переходила на другой участок, и так попеременно. — Агх!! — раздался по передатчику мужской голос, и Хэнэко как можно быстрее попыталась отыскать его обладателя в диоптрах, надеясь, что сделать она успеет это раньше, чем до героя доберутся монстры, окажись он ранен. Едва она навела ствол на Кость, схватившегося за руку и поднимающегося с земли, как тут же пристрелила рванувшего к нему противника. — Вот черт, рука! — Ты ведь сам хвастался крепкостью своего скелета! — сквозь тяжелое дыхание удивленно воскликнул Клинок Тьмы. — Разве молоко не сделало тебя еще крепче? — Но ведь я не из одних костей состою! Бой тянулся долго, и сил отнимал куда больше, чем предыдущие. Монстры ничем не отличались от своих предшественников, однако последний был убит почти через полтора часа после начала сражения. Больше никто из героев не получил ран, но каждый был к этому близок и остался цел лишь благодаря случайности. «Значит, мы достигли своего предела», — мрачно пронеслось в голове Хэнэко. — «Следующее сражение будет еще тяжелее. А до него лишь пол часа…» — Мне кажется, или монстры стали сильнее? — восстановив дыхание, поделился своей тревогой Геймпад. — Нет, это мы ослабли от усталости, — ответил Генос. — Отдыхайте, пока есть время. Невыносимо хотелось спать. Веки на редкость были тяжелыми, а обессиленное тело просилось лечь на пол, подложить под голову рюкзак и дать себе хотя бы краткосрочный сон. Игнорировать это желание никак не получалось, и Хэнэко хоть и продолжала находиться в сидячем положении, но из мыслей не уходил образ того, как она сладко засыпает, позволяя себе столь долгожданный и такой нужный отдых. Если бы она не использовала адреналин, то вряд ли бы так валилась с ног, но теперь остается только терпеть. Пол часа прошли незаметно отчасти из-за того, что недавних богачей все же пришлось охранять от напастей, когда их на автомобилях перевозили в штаб. Как бы Хэнэко не скрипела от досады зубами в это время, но ответственность за сохранность их жизней несла именно она: ни потеря части финансирования, ни испорченная в будущем стараниями этих людей репутация Геройской Ассоциации не смогли заставить Стрелка поменять свою позицию, как близившаяся возможность того, что сделать эту работу заставят героев, находящихся на передовой. — Черт, даже не верится, что мы пошли у них на поводу, — проскрежетала Хэнэко, когда вызывавшие отвращение мешки с деньгами скрылись в здании штаба. — Раз они все равно добились своего, то зачем было вообще приходить ко мне? — Наверное они не такие богатые, какими хотели себя показать, — ответила Розовая Оса. — Поэтому сначала обратились к влиятельному S-классу, чтобы сэкономить деньги. Но видимо им все же пришлось потратиться. — Ха? Вот же ж… Ненавижу таких мажоров! — Дальше пошло обращение лично к Хэнэко: — Я бы на твоем месте им все бошки раскроил! Хоть Стрелка и одолевала злоба, частично вызванная недавней выходкой гражданских в убежище, она прекрасно осознавала, что объектам обсуждения героев лишь охота быть там, где безопаснее, где можно тешить себя иллюзиями, что монстры ни за что доберутся до тебя, и будь у всех тех «обычных» людей такие деньги, то они обязательно поступили бы так же. Небольшая беседа осталась позади, и герои сосредоточились на монстрах, что должны были напасть с минуты на минуту. За время между сражениями никто, и без истории с богачами, не рассчитывал на отдых. Вряд ли им вообще теперь удастся отдохнуть. Хэнэко не задумывалась об этом, но осознание того, что данное Геройской Ассоциации время на разгадку природы купола истекло, само пришло ей в голову, давая о себе знать, когда был закончен очередной бой. Больше нет надежды на то, что они выживут, спасут других и продолжат защищать людей. И почему зная эту горькую правду Стрелок совсем не расстроилась? Слишком давно начала догадываться? Слишком устала? Слишком наплевать теперь на собственную и чужие жизни? Может ей даже легче от того, что скоро все это закончится, и тот спокойный, мирный сон, о котором она так мечтала, наконец придет к ней, больше не отпуская никогда. Шли лишь третьи сутки. Герои продержались так недолго. Но улицы были заполнены сотнями тел убитых монстров, что так и не смогли сломить оборону, по ним же шли их сородичи, которые рано или поздно пройдут и по мертвым героям, Стрелку же придется стать последней преградой. «Мы сделали все, что сумели». Меткий Стрелок будет сражаться до конца, но она была глубоко убеждена, что этот самый конец наступит не позднее чем перед началом четвертых суток. Кость уже получил рану на руке, и остальные герои вскоре получат свои, а раненые, они уже проиграют битву куда быстрее. Город, погруженный во мрак из-за купола, стал совсем темным и мрачным. Тягостные мысли не отступали и по истечении получаса, когда давно была объявлена боеготовность. Минуты шли медленно, Хэнэко долго всматривалась в диоптры, но на улицах единственными живыми существами являлись лишь герои. Работник Ассоциации, стоящий рядом, в молчании глядел в бинокль. От Ассоциации, чьи дроны летали в других частях города, не поступало известий. Когда прошла четверть часа, один из героев нарушил напряженную тишину. — Где же они? — Никому не расслабляться, — отдал команду работник Ассоциации. — Монстры появятся в любой момент. Однако, время шло, а их все не было. Предположения о том, что в рядах противников никого не осталось проигнорировали, но каждый надеялся, что монстры этой организации действительно все лежат здесь, мертвые. По прошествии часа боеготовность была снята, и, хоть Ассоциация неустанно продолжала следить за ситуацией, ее представитель спустился с крыши, а героям было сказано отдыхать, чего Хэнэко, однако, делать не собиралась. Настроенная на бой, она боялась сомкнуть глаза, уверенная, что при неожиданном нападении не сможет сбросить оковы сна и будет совершенно не готова к сражению. Генос, так, чтобы их больше никто не слышал, попытался убедить напарницу лечь спать, но та решительно отказалась. Через какое-то время дверь позади скрипнула, и Стрелок обернулась, думая, что к ней поднялся работник Ассоциации, но это был Генос. — Нет, я же сказала, что не буду спать! — едва он направился к ней, залепетала Хэнэко. — Не пытайся меня уговаривать. И вообще не иди сюда! — Но я принес еду. — Тогда ладно, — тут же согласилась она и предостерегающе сощурила глаза: — Но после этого ты уйдешь. Прогоняла она Геноса отнюдь не из-за вредности, а из-за того, что он слишком успокаивающе действовал на Стрелка, и в его присутствии последняя наверняка расслабится, и тогда спать захочется еще сильнее. Ели в молчании. Хэнэко даже не смотрела на юношу — взгляд ее был прикован к тем улицам города, где чаще всего появлялись монстры и где больше всего лежало их трупов. Внимание Геноса наоборот больше привлекала подруга, и всю трапезу он внимательно разглядывал ее уставшее, хмурое, но по-прежнему привлекательное лицо. Когда с едой было покончено, оба продолжали молчать. Хэнэко так и не взглянула на Геноса. Когда он ушел на линию обороны вместе с героями, то больше не возвращался, и тогда он выглядел, как и полагалось бойцу, находящемуся сплошь в бою: в порванной во многих местах одежде, с чужой кровью, что особенно в большом количестве покрывала руки, с многочисленными ссадинами и трещинами по всему телу. Теперь же, когда он только появился на пороге, Стрелку хватило и пары секунд, чтобы увидеть, что вид его стал еще более потрепанным. Сражения сейчас ему тоже давались нелегко. Хэнэко все-таки обратила внимание на юношу, когда он придвинулся к ней вплотную сбоку. На плечо легла его рука, прижавшая слабо улыбнувшуюся девушку ближе, и Генос лег на спину, утягивая за собой подругу. — Так я точно усну. — Этого я и добиваюсь. Тебе нужно отдохнуть. Усталость, и без того чувствовавшаяся во всем теле, дала о себе знать с еще большей силой, и пока она не отобрала способность сопротивляться сну Хэнэко попыталась подняться, чего, однако, Генос ей сделать не дал. Непродолжительный спор закончился победой последнего, и Хэнэко, уже погружаясь в дрему, пробормотала: — Ладно, но только совсем недолго… Его рука, лежавшая под головой Стрелка, казалась едва ли не удобнее подушки, и глаза сами начали закрываться, отдавая сладостной усталостью. Сейчас Хэнэко впервые за столь долгое время почувствовала себя в безопасности. Даже зная, что впереди ждет смерть, она тихо радовалась обществу Геноса, в душе благодаря его за то, что он не ушел даже несмотря на то, что Хэнэко его прогоняла, и за то, что заботится о ней даже в столь непростой обстановке. Стрелок не знала все это время, прошедшее под куполом, беспокойства и отчаяния из-за одолевающей усталости, но рядом с Геносом ее охватило странное спокойствие, совсем непохожее на то безразличие, которое она принимала за это чувство. Хэнэко повернула голову к лицу юноши, с болезненной теплотой вглядываясь в его черты. В ответ она встретила точно такой же взгляд. Перед глазами проносятся столько дорогих воспоминаний, когда они по-настоящему чувствовали близость друг к друг, открывая себя полностью, позволяя узнать о самых темных, самых глубоких дебрях души, и сейчас, совсем без слов, нынешние минуты стали одними из самых дорогих, вставая в один ряд с теми воспоминаниями, что яркими, теплыми, вызывавшими отклик в сердце образами только что пронеслись перед глазами. Хэнэко потянулась к его лицу, и Генос двинулся к ней навстречу. Мгновения до того, как она остановилась близ его губ, чувствуя на себе горячее дыхание, казались невероятно долгими, а когда оба помедлили — совсем вечными. Генос преодолел разделявшее их расстояние, и с жаром, столь необычным для того, кто не знал сна и отдыха столько времени, прильнул к ней. В груди тяжело билось сердце, конечности, и без того ослабшие, стали ватными, целующиеся шумно задышали. В омуте мыслей Хэнэко отметила, какие у него горячие, мягкие, но при этом разбитые губы, и поняла кое-что — как странно чувствовать себя счастливой, почти находясь в могиле. Терпкий, трепетный поцелуй, о котором она так давно мечтала, был непродолжительным, и вскоре Хэнэко, ощущая огонь на щеках, положила голову на плечо юноши. Счастье, захватившее собой всю ее суть, небольшой червоточиной омрачало сожаление, что Хэнэко из-за усталости и недосыпания не сумела испытать того яркого, непередаваемого спектра чувств, которые должны были захлестнуть ее в другой обстановке, но сейчас она ни о чем не жалела. Закрытые глаза начало щипать отнюдь не из-за изнеможения. — Я люблю тебя, Генос. Он прижался щекой к ее макушке. — Я тебя тоже.