Quе Sera Sera

Антонио и Эмма были достаточно взрослыми, чтобы вступать в интимную связь безо всяких порицаний окружения вроде «о времена, о нравы», но они совершенно не стремились затащить партнера в постель побыстрее. И нет, это абсолютно не значило, что они друг друга не хотели, просто секс для них никогда не был в приоритете, и посему все текло своим чередом. Придумывать план для яркого и интересного времяпрепровождения было страшно лень, к тому же Мейер-старшая была на работе (не то чтобы русоволосая стеснялась познакомить свою маму и парня, но выслушивать ее радостные восклицания и щебетания не входило топ самых желаемых событий), так что они завалились домой к Эмме морально разлагаться под очередное экшен-детище американского производства. - Что будешь? – разувшись, она прошлепала на кухню, чтобы на скорую руку приготовить закуску под фильм. – Чай? Кофе? Вообще-то, ей было более чем в облом делать что-либо помимо включения блока питания и пары кликов мышки, но перед гостем как-то некрасиво идти на поводу у собственных капризов. Антонио же, будучи персоной лишенной излишней скромности и неуверенности, почти по-хозяйски последовал за ней и сел на стул, расслабленно откинувшись на спинку. - Тебя, - в шутку сказал он, не имея в виду ничего серьезного, лишь подкола ради. В отличие от Гилберта, у которого, кажется, напрочь отсутствовал пунктик в голове, что люди по-разному относятся к шуткам в свою сторону, Карьедо же довольно тщательно фильтровал всяческие остроты, чтобы не было неадекватной реакции вместо ожидаемого смеха или подкола в ответ. С Мейер он встречался достаточно, чтобы понять, что полушутливые, чуть пошловатые намеки не вызовут в ней волну негодования. К тому же, наблюдать за ее разной реакцией на его всяческие проявления внимания было довольно интересно. Сейчас, например, она на секунду замерла перед раскрытым шкафчиком, тихо закрыла дверцы и медленно развернулась к нему, будто с ленцой, выгнув вопросительно бровь. - Ну ладно, - пожала плечами Эмма и села на него сверху, прям на самый пах, и поелозила еще, чтобы устроиться поудобней. Девушка сама была не прочь необидно подразнить и подстебнуть кого-нибудь, так что глядя, как после ее обманчиво-безобидного действия с его лица сползла эта самодовольная ухмылка, и четко прорисовалось удивление, градус ее удовлетворения поднялся на пару делений – 1:1, дорогуша, и не думай, что ты будешь править в этой игре. И по правде говоря, Антонио, хоть и в самой глубине своего сознания, подумал, что, может, когда-нибудь ситуация Что-Могут-Делать-Любовники-Наедине-Дома обернется в самое пошлое свое значение – он любил Эмму и не видел ничего зазорного и постыдного в том, чтобы желать завладеть помимо большей части ее мыслей еще и телом (невероятно – между нами говоря – привлекательным). Так что то, что кровь от головы резко отлила вниз, не было для него совсем уж вопиющей неожиданностью, зато для Эммы стало – кто бы знал, что ее следование игре вызовет такую реакцию. Впрочем, у нее всегда все было в порядке с биологией, среднюю школу она окончила давным-давно, а невинность никогда не была ведущей чертой в ее характере, поэтому она не слетала с него, как осой ужаленная, не заливалась с головы до пят краской, не тыкала пальцем и не спрашивала дрожащим, на грани истерики, голосом «что это?». Вместо этого она просто удивленно приподняла брови. Карьедо тоже не стал вести себя как заправский девственник (не говоря уж о том, что девственником он уже давно не был), не просил ее слезть и уж тем более не собирался уходить, считая встречу безнадежно испорченной – он всего лишь развел руками и изобразил на лице выражение деланной непричастности к произошедшему, мол, а хули вы хотели, барышня, от половозрелого парня, на которого плюхнулась фантазия, занимавшая все его эро-сны, так что это чистое 2:1. Однако же с невольно повисшей неловкостью следовало что-то сделать, поэтому он просто закинул ее себе на плечо и понес в спальню, сбросив на кровать и нависнув сверху, уперев вытянутые руки по обе стороны ее головы. Тот момент, когда комичная и шутливая ситуация встала на лезвие, грозясь свалиться за грань невозврата и абсолютной серьезности, Эмма как-то не уловила. Однако она всегда предполагала, хотя бы самой маленькой вспышкой мысли, что любое их время наедине может вылиться в нечто подобное, вопрос был лишь в том, кто первый сорвется. И лежа на кровати, Мейер, смотрящая прямо в потемневшие глаза с расширенным зрачком, понимала, что сама спровоцировала эту ситуацию, и, честно говоря, была даже не особо против и дальнейшего развития событий. Но Антонио будто пришел в себя, очнувшись от транса, всего лишь чмокнул ее в нос и, оттолкнувшись руками, принял сидячее положение, потянув ее за собой. - Кажется, шутка зашла немного далеко, - в смущении коснулся рукой своего затылка и улыбнулся совсем уж по-мальчишески. Эмма, едва собравшись с мыслями после такого сбивающего с толку действия, посчитала этот ход совсем уж ударом под дых, потому что из всех его улыбок она больше всего влюблена именно в эту, являющуюся из-за этого для нее самой обезоруживающей. К тому же, это его проявление заботы с целью не торопить события было слишком милым, поэтому мычащей английской уткой она назвала его только про себя.