Нукенин из клана Сенджу

      Несмотря на то, что все прислужники Орочимару, отправившиеся за Саске, были мертвы, санин мог подстраховаться дополнительными шпионами, чтобы следить за ситуацией. Наверняка, если он узнает, что его план провалился, и мы спешим к нему в гости, то покинет свое убежище.       Мы уже добрались до границы страны Огня и страны Звука, в центре вечного противостояния, в Долине Завершения. Огромные каменные статуи в полный рост двух великих шиноби обрамляли большой водопад. Когда-то здесь насмерть, как принято думать, сразились Учиха Мадара и Хаширама Сенджу. Я впервые здесь.       Шум воды заглушал остальные звуки в округе. Все, что волновало меня еще минуту назад, мигом улетучилось из головы. Величественное изображение моего предка притягивало к себе, словно магнит. Я взобралась на голову прадеда, присела на корточки и коснулась холодного камня рукой. В голове сразу стали рисоваться предположения, по поводу той великой битвы.       Я оглянулась вокруг. Весь горный ландшафт поблизости появился лишь в результате столкновения двух друзей. Это заставляло мое нутро трепетать и преклоняться пред их силой. Учиха Мадара был жив и являлся членом Акацуки, хуже не придумаешь. Опасения моего старика теперь оказались полностью оправданными. Итачи тоже взобрался, но на макушку Мадары и посмотрел на меня. Вода неслась настолько стремительным потоком, что сталкиваясь с горной породой, отдавалась мельчайшими брызгами. Эта прохлада дарила чувство умиротворения.       Наши взгляды впились друг в друга, несмотря на большое расстояние. В тот момент мы оба почувствовали, насколько связаны. Но не как отдельные личности, а как представители своих кланов. Все происходящие события представились не случайностью, а изощренным планом судьбы. Возможно мы должны были пройти тот путь, который уже был за спиной, чтобы встретиться и прервать порочный круг ненависти. Или мы должны продолжить дело предков в вечном противостоянии? Вопрос философский.       Сейчас наша близость чувствовалась как никогда отчетливо. Мне стали понятны безмолвные разговоры, ощущение друг друга на сенсорном уровне, необъяснимое проявление поддержки. Нам обоим в тот момент казалось, что мы вместе способны остановить само время. Это были глубокие чувства. Не похоть, не влюбленность, не дружба, не сотрудничество, а что-то более сакральное. — Мы обязаны все исправить, — прошептала я. Но мне не нужно было произносить это вслух, ведь он читал мои мысли. Итачи не слышал мои слова собственными ушами, ему подсказывало шестое чувство.       В стране Звука леса сменялись лесостепями. Орочимару был намного опаснее всех АНБУ Конохи вместе взятых. Поэтому я прислушивалась к каждому шороху и вглядывалась в любую деталь. Мы бежали через пролесок, до нашего обоняния легкий ветерок донес запах смерти. Мурашки рассыпались по коже.       Ускорившись, мы очутились на открытом поле. Отдельные его участки полыхали огнем. На горизонте торчали отдельно стоящие обугленные деревья. Небо заволокло густым дымом. По земле были разбросаны человеческие останки. Под одним уцелевшим кустарником валялся труп со вспоротым брюхом. Его кишки висели на тонких ветках. На ужин уже сбежались падальщики. Стервятники жадно выклевывали глазные яблоки из глазниц. Мухи кружились над гниющими ранами. Одно из тел внезапно зашевелилось. Я побежала к нему. Мужчина стал тяжело кашлять. Я села на корточки и аккуратно приподняла его за шею. У него изо рта шла пена, из носа кровь. Наклонив ухо к его груди услышала, что сердце билось на пределе возможностей. Внезапно его тело свела судорога, глаза закатились, а пульс остановился, я не успела его спасти.       Итачи подошел ко мне сзади, положил руку на плечо, и чтобы успокоить сказал: — Смерть для них — спасение.       Хоть бы это оказалось правдой. Я прикрыла его веки, и мы двинулись дальше. — Это подопытные Орочимару? — Шпионы Орочимару сообщили ему, что мы идем, — ответил Учиха. — Но немного не рассчитал, что они перебьют друг друга раньше, чем мы успеем прийти. Нам нужно торопиться, Ханаки.       Этот санин играет грязно. Человеческая жизнь для него не имеет ценности. Он зомбировал своих подопечных, будто взяв в гендзюцу. Тот парень, что сражался с Наруто и компанией, по собственному желанию расстался с жизнью ради безумных идей своего хозяина. Все эти трупы, что мы увидели, были когда-то обычными живыми людьми со своими чувствами, эмоциями, планами, а сейчас служили пищей для животных. Ярость в моем рассудке устроила затмение здравого смысла. Он должен заплатить за свои зверства.       Пару часов все было спокойно, но затем послышался шум битвы и раздирающие уши крики. Мы подошли к огромному каньону, дно которого было устлано жертвами неудачных экспериментов Орочимару. Кем-то завладела проклятая метка, кто-то бежал в панике, в попытке спастись. Одно чудовище налетело на девушку сзади, что споткнулась, вцепилось острыми зубами в ее шею и оторвало от нее кусок мяса. Кровь забрызгала его лицо, ослепив, в этот момент на него набросился другой монстр, повалив на спину, и разодрал когтями грудную клетку до костей. Девушка в это время рухнула на землю, ее тело еще какое-то время трепыхалось от вытекающей крови, а потом вовсе застыло.       Как поступить? Мы не могли убить их всех, потому что там были обычные люди, в душе которых еще таилась призрачная надежда на спасение. Нужно привлечь к себе внимание. — Итачи, — обратилась я. Он моментально меня понял, сложил печати змеи, овцы, обезьяны, свиньи, лошади и тигра. — Стихия огня: техника огненного шара, — мой напарник выдул в воздух огромное пламя, которое напоминало комету, застывшую в небе. Оно осветило алым светом каньон. Все до единого обратили свои взоры на нас. — Ваш хозяин выпустил вас из клеток, чтобы вы сразились с нами, — продолжил он. — Если вы не хотите умереть, то прошу вас, уйдите с дороги.       Его слова отдавали благородством, граничащим с приторностью. — Ты что несешь, моль?! — взревел один из них и поднялся общий гул.       Человек, находившийся в режиме проклятой метки уже несся на всех парах по скале к нам. Итачи, не моргнув, пригвоздил его к земле тремя кунаями. Ярость большей части присутствующих обращалась к нам. Небольшая группа людей кинулась бежать прочь от предстоящего побоища. Можно действовать.       Я подпрыгнула высоко в небо, мое тело в полете совершило несколько оборотов. Сконцентрировав большое количество чакры в левой стопе, я устремилась ко дну каньона. В следующую секунду литосферные плиты оглушительно трещали. Началось сильное землетрясение. Обрыв, на котором стоял Итачи, стал рушится от колебаний. Его куски отваливались и летели вниз на меня. Чакра, выпущенная из моего кулака во время удара, превращала их в пыль. Половину оставшихся либо сбило с ног, либо погребла земля. — Я даю вам последний шанс выжить. — Заткнись, дрянь! — прошипел женский голос.       Кусок скалы, лежавший на земле, взлетел в воздух и перед моим лицом появилась автор реплики. Она напоминала летучую мышь, у нее были черные крылья, когти, клыки и желтые глаза, полные жажды крови. Девушка хотела вцепиться в мое лицо своими лапами, но я увернулась, пригнувшись, достала кунай и вспорола ей живот.       Затем побежала вперед, толпа, улюлюкая, надвигалась на меня. Я остановилась, дав им возможность взять меня в кольцо. Когда они окружили меня, я сконцентрировала нужный объем чакры в ротовой полости и направила режущий поток из воды вокруг. Струя разрезала противников на две части так легко, будто бы нож масло. Мой плащ обагрился их кровью. Красные облака стали еще ярче. Мое тело вновь рвануло с места вглубь толпы. Я достала кунай, чтобы отражать удары. Кто-то решил воспользовался ниндзюцу и в меня полетели огненные стрелы. Пора заканчивать.       Сложив печати тигра, обезьяны, свиньи, собаки, лошади, змеи, птицы, овцы, собаки, змеи, тигра, лошади, змеи, свиньи, птицы, овцы, лошади, обезьяны, тигра, собаки, птицы, произнесла: — Стихия воды: техника великого водопада.       На истерзанную землю обрушилась огромная волна. Вода сносила всех вокруг вместе с осколками горных пород, что в потоке давили собой моих оппонентов. Пустынный каньон превратился в небольшое озеро с трупами.       Итачи спрыгнул вниз на водную гладь. — Хорошая работа, — сказал он.       Эта техника потрепала меня, так как требовала большого объема чакры. Последние сутки я находилась в эмоциональном напряжении, бежала до истощения, не ела несколько дней. Потребуется некоторое время, чтобы восстановить силы.       Учиха поднял за шкирку одного из утопленников. Мужчина выплюнул воду, что наполнила его рот, откашливался и пытался отдышаться. — Где Орочимару? — спросил мой напарник. — Не знаю, — прохрипел пострадавший в ответ. Итачи разжал свою ладонь, и мужчина ушел под воду. Мое сердце сжалось, ведь они были всего лишь пешками в игре змеиного санина.       Так Учиха блуждал в поисках того, кто окажется нам полезен. Седьмая попытка увенчалась удачей. Юная девушка заплакала и закрыла свое лицо ладонями, сквозь всхлипы мы услышали: — Я знаю, где его логово, однажды была там. — Веди, — приказал Итачи.       За одним из валунов в скале спрятался вход в подземелье. Оттуда повеяло холодом. Серая пижама девушки, напоминающая тюремную униформу, промокла насквозь, ее тело дрожало, но она вела нас. Мне стало ее жаль. Она совсем юная, на вид лет семнадцати. Жива ли ее семья? Были ли у нее друзья? Откуда она? Все эти важные вопросы перестали иметь смысл, когда она попалась в удавку Орочимару. А чем мы сейчас отличаемся от него? Тем, что дали возможность людям сбежать? Экое благородство! Мир шиноби жесток и неоднозначен.       Какаши, а ты совершал бессмысленные убийства на своих миссиях? Я — да.       Система подземных коридоров убежища была сложнее, чем в штабе Акацуки. Мы сняли со стены три факела, а Итачи поджег их. Было заметно, что отсюда собирались в спешке. В каждом помещении почти полностью сохранились предметы интерьера, но они беспорядочно валялись не на своих местах.       Наша спутница притихла, как мышка, лишь периодически вздрагивая от холода. В итоге скитаний нашлась большая лаборатория. Вдоль стен тянулись огромные стеклянные капсулы, в которых находились люди и существа, лишь отдаленно напоминающие их. Я подошла вплотную к одной из них, где в жидкой субстанции находился маленький мальчик. Я в ужасе приложила свою ладонь к стеклу. Внезапно ребенок открыл глаза и потянулся своей крохотной ручонкой ко мне. В горле внезапно образовался ком, а слезы хлынули по щекам. Хирузен однажды увидел подобное, но так и не остановил своего ученика.       Чувства отзывались режущей болью в груди. Сжав кулак, я разбила капсулу. Осколки разлетелись по сторонам, на меня хлынула сиреневая жидкость и я поймала малыша. Он был совсем крохотный, трех лет от роду. Мальчик приложил свою ладошку к моей груди. Меня прошибло молнией. Перед глазами мелькали видения, это были его воспоминания. Я видела все то, что когда-то видел он. Препарирования человеческих тел, жуткие эксперименты, смерти соседей по колбам, еле различимые слова сквозь пелену вещества. Я обняла его, насколько хватило сил. Его детское тельце было холодным. На одном из кресел висел халат, я закутала в него мальчика и отдала нашей проводнице.       Тело била дрожь, руки и ноги тряслись. Глаза бегали туда-сюда. Я закрыла лицо руками и заплакала в голос. А в голове громко звучал вопрос: «Почему третий его не остановил?». Эта любовь стоила тысячи людям жизни.       Папочка, за такую Коноху мы боремся?       Мы всех освободили, но кто-то был уже мертв. Затем стали рыться в шкафах с бумагами. — Взгляни, — сказал Итачи и протянул листок. Это была схема подземелья, которая гласила, что мы находились на первом уровне, а на втором и третьем были камеры с заключенными. Видимо их и выпустил на волю Орочимару перед тем, как сбежать.       Я повернулась к девушке, что привела нас сюда, и сказала: — Уводи всех! Мы сами выберемся.       То ли от страха, то ли от благодарности они подчинились моим словам.       Еще несколько часов мы рылись в бумажках. На улице уже наступила глубокая ночь. Я обнаружила заметки об экспериментах с проклятой меткой, а Итачи свиток с техникой переселения души в другое тело. Вот как он хотел использовать Саске. Мы с тревогой посмотрели друг другу в глаза. Необходимо как можно скорее найти Орочимару, пока он не принял другой облик. Я посмотрела на часы и запаниковала еще больше, наступало утро. — Итачи, давай запечатаем все найденное в свиток и уйдем отсюда. Наруто не смолчит обо мне. Сюда уже направляется отряд АНБУ.       Он кивнул.       Вдруг из каменного пола стал прорисовываться холмик. Тело инстинктивно приняло боевую стойку, мой же напарник был расслаблен. Из земли показался по пояс Зецу. — Наконец-то я вас нашел, — с недовольством проворчал он. — Ну и в дыру вы забрались.       Мой рассудок уже устал удивляться. — Что у тебя? — небрежно спросил Итачи. — Лидер-сама обеспокоен вашей выходкой, Итачи-сан, — начал Зецу. — Треххвостый у нас, Тоби с Кисаме уже на пути в штаб. Вы знаете, что нужно делать, — договорил он и удалился.       Я с непониманием посмотрела на Учиху, требуя ответа. — Биджу необходимо запечатать в статую Гедо, — сказал напарник. — Поиск Орочимару откладывается, мы не можем больше задерживаться.       Меня одолело возмущение, мы уже столько сделали, но в итоге лишь наступили на хвост этой змее. Он продолжит бесчинствовать на свободе. Итачи должен это понимать. — А как же люди, которые могут пострадать? — эмоционально спросила я. — Ханаки, — выдохнул он, — мы обязаны подчиняться Пейну, сепаратизм не идет на пользу шпионажу. Информация — вот наша главная миссия.       Он как всегда чертовски прав. Внезапный героизм затуманил мой разум и сбил с пути. Орочимару еще нужно время, чтобы прийти в себя, рано или поздно он все равно выползет из своей норы и тогда мы его прикончим за все то зло, которое он совершил. За людей, над которыми ставил эксперименты, за Коноху, за старика Сарутоби, за Саске и за маленького мальчика…       В праве ли мы вершить правосудие? Мне не хотелось отвечать на этот вопрос, внутри разгоралась жажда мести.       АНБУ уже дышали нам в спину. Я понимала, что эту погоню возглавляет Какаши, его призыв осложнял ситуацию. Пакун с другими собаками найдут нас даже под землей, ведь прекрасно знают мой запах. Посвящать Итачи во все тонкости не стала, просто убедила в том, что необходимо создать парочку клонов и отправить их другими путями, чтобы сбить преследователей с толку и разделить их. Каждый создал по два своих клона. Первую пару отправили в страну Медведя, через страну Огня, вторую — в страну Молнии. Учиха сказал, что мы вряд ли успеем прийти в штаб до запечатывания биджу, поэтому необходимо было найти надежное укрытие.       Выбор пал на страну Земли. Весь мир знал о скверном характере третьего цучикаге, но в действительности все оказалось куда интереснее. Ооноки в свое время пользовался услугами Акацуки, дабы сохранить это сотрудничество в тайне, может предоставить нам убежище или, по крайней мере, просто придержать пыл своих ниндзя, чтобы мы спокойно пересекли страну Земли. Но просить об этом цучикаге может лишь Пейн. Итачи отправил лидеру ворона с вестью. Счет шел на минуты.       Сейчас мы бежали так же быстро как тогда, когда спешили к Саске. Силы покидали меня, тело получало энергию лишь от переизбытка адреналина в крови. Во второй половине дня мы почти пересекли страну Железа. Удача была на нашей стороне, мы смогли незаметно проскользнуть под носом у самураев, несущих дежурство на границе. Ноги становились ватными, голова шла кругом. Сердце гоняло кровь по телу с шумами. Моя нервная система еще не успела приспособиться к постоянным стрессам, поэтому все пережитое сильно утомляло организм.       Деревня Водопада была близко, а оттуда рукой подать до страны Земли. Сменяющийся пейзаж не интересовал меня. Мне нужна была еда. Шел третий день голода. Итачи заметил, что мой бег стал медленнее. — Ханаки, что с тобой? — с волнением спросил он.       Урчащий желудок ответил за меня. Мой напарник стал нервничать, ведь понимал, что за нами погоня, времени на поиски еды у нас нет. Внезапно мы оба замерли. Наши клоны из страны Огня были обнаружены. Тройка АНБУ с собакой призыва Какаши нашла их, но копирующего ниндзя среди них не было. Я страстно молилась про себя, чтобы он отправился за нашими клонами в страну Молнии.       На границе деревни Водопада и страны Железа было аномально людно. Самураи усилили охрану. Неужели прознали про нас?       Мы затаились за пригорком, выжидая подходящий момент. Каждая секунда промедления играла против нас. — Выбора нет, — констатировал Учиха и спустился к ним. Послышался лязг стали, а затем звук падающих тел. Я выглянула и увидела Итачи, стоящего в центре массового обморока. — Они вскоре очнутся, нам пора.       Еще пару часов и мы будем в безопасности, наверное…       Ответ от Пейна так и не пришел. Мы преодолевали километр за километром. Я бежала сильно позади Итачи. Ближе к границе страны Земли он повернулся, его лицо источало тревогу, никогда не видела его таким. Внезапно предательски подвернулась моя лодыжка, почувствовав резкую боль, я упала на колени. Пульс стучал в ушах, чакра так не смогла восстановиться, организм требовал пищу, переваривая сам себя. — Черт! — воскликнул с отчаянием напарник и в ту же секунду оказался рядом. — Сможешь себя вылечить?       Я кивнула, на это у меня еще были силы. Послышалось карканье. Над нашими головами кружил черный ворон. Пейн прислал ответ. Птица села на плечо Итачи, а затем исчезла в дымке. — Лидер дал координаты. Нам нужно в деревню Дождя.       Еще полдня пути. Доберемся туда лишь поздним утром. Я собралась с силами, сконцентрировала чакру в ладони и принялась залечивать растяжение связок. Минус время, которого и так было мало. Нас обоих опять пронзило, клоны в стране Молнии были уничтожены. А это значит, что Какаши с отрядом АНБУ шел по пятам за нами. Сложность ситуации состояла в том, что мы оба не хотели причинять вред шиноби Конохи, но при необходимости, мы бы смогли это сделать. Но с головы Какаши не должен упасть ни один волосок. Итачи это знал.       Светало, мы не спали двое суток. Шел четвертый день голода. Бежала я из ряда вон медленно. Мой напарник так же выбивался из сил. Мы находились в стране Травы. Продолжать путь было невозможно, поэтому совершили вынужденную остановку в степи. Я полностью окунула лицо в холодный ручей, чтобы немного взбодриться. В это время Итачи подстрелил кунаем кролика. Мы наспех освежевали его, немного поджарили и как только появилась корочка, принялись жадно поедать мясо, которое внутри было еще сырым. Мои руки тряслись от наслаждения, это было самое вкусное, что я когда-либо ела. Я не пережевывала мясо, а глотала кусками. Живот отозвался звуками благодарности, а в теле появились силы.       Мы не могли уже бежать так быстро, как раньше, поэтому с Аме нас разделяло аж два часа. По мере продвижения погода стала сильно меняться. Солнышко, окутывающее нас своими объятиями, закрыли хмурые тучи. Температура воздуха сильно упала, а с неба срывались капли дождя. Мы близко.       Влажность увеличивалась, непогода усиливалась, наша одежда пропиталась водой до нитки. Сандалии хлюпали при каждом шаге. Мокрые пряди обрамляли лицо Итачи. От умиления я улыбнулась, это единственное, что порадовало меня за последние двое суток, не считая вкуснейшего кролика средней прожарки. — Потерпи, осталось немного, — с заботой в голосе произнес Учиха.       Я уже не верила, что мы успеем. Даже если наши преследователи не спали в пути, они все равно бодрее нас. Вряд ли у них были такие же проблемы на границах, как у нас, скорее всего, никто из них не получал травму по дороге. Они не проводили целую ночь, копаясь в бумажках Орочимару. Шиноби Конохи все это время бежали, опираясь на острый нюх собак, не теряясь в догадках насчет нашего местонахождения. — Итачи, — обратилась я, — боюсь, что не смогу вечно убегать от прошлого, — и посмотрела в серое небо. Прогремел гром, он почувствовал мое отчаяние.       Парень приблизился ко мне, взял лицо в свои ладони. По коже стекали то ли капли дождя, то ли слезы, я уже не понимала. Мы все куда-то мчались, зачем? Как мое знакомство с Итачи, так и эта встреча с Какаши была неотвратима.       Учиха внимательно смотрел мне в глаза, пытаясь понять, что творится в моей душе. Я крепко сжала его левое запястье. Казалось, что дождь остановился, капли воды зависли в воздухе, не успев разбиться о землю. — Все будет так, как ты скажешь, — поддержал меня напарник. Его слова вдохнули в меня уверенность, окрылили мой дух. Я останусь здесь, дождусь Хатаке и поговорю с ним лицом к лицу. Настал момент разорвать наши узы. — Отправляйся как можно скорее в Аме, позже увидимся там. Я сама встречу их.       В его глазах зашевелилось беспокойство. Все это время он не отпускал мое лицо. — Что ты задумала? — спросил Итачи. — Верь мне, — тихо ответила я и потянулась к его губам. Этот поцелуй был со вкусом дождя и слез.       Парень крепко прижал меня к себе, будто в последний раз. Он боялся, что мы больше не увидимся. Дурачок, я же сказала, чтобы доверял мне. Через секунду он уже исчез, а на моем теле осталось тепло его объятий.       Я спокойным шагом добрела до границы. За спиной послышался шум. Это был он. Сердце забилось от волнения. Повернуться в его сторону оказалось сложнее, чем мне думалось. В мыслях Какаши творился такой же бардак. — Хани, — в его голосе звучала боль.       В моей груди закололо. Я обернулась, сняла шляпу, показав лицо, и твердо сказала: — Ханаки.       Его кадык дернулся от напряжения. Мой бывший жених посмотрел назад и обратился к членам АНБУ: — Оставьте нас, — они мгновенно растворились.       Мы молча смотрели друг на друга по обе стороны границы двух стран. В этом чувствовался символизм. — Зачем ты пришел сюда? — холодно спросила я.       Было сложно сохранять самообладание, ведь параллельно мою душу рвало на части. В этой точке пространства сошлись все оппозиции. Мирная жизнь в неведении или горечь в осознании, долг шиноби или чувства близких, привязанность прошлого или ощущения настоящего, участь нукенина или протектор деревни. Мое будущее решилось не в тот момент, когда я согласилась на миссию, оно зависело от исхода этой встречи. — Что за глупый вопрос, Хани? — недоумевал Какаши. Это ласковое прозвище из его уст резало по живому хуже ржавой пилы. — Потому что я люблю тебя, — договорил он и сделал шаг навстречу. Но я остановила его жестом. — Хани тоже всем сердцем любила тебя, — честно призналась я, — но ее больше нет, — его глаза бегали, внимательно осматривая меня с ног до головы. — Хани жила в Конохе, работала в архиве, преданно всегда ждала тебя с миссий. Ее жизнь вращалась вокруг пунктов «А» и «Б». Ей претило насилие, испытания, боль. Мы не виделись много месяцев, это время не наверстать. Я отступница. Я познала убийства, посмотрела в глаза порокам и жестокостям этого мира. Понимаешь?       Какаши изо всех сил пытался пропустить мои слова мимо ушей, он не хотел им верить. Он ждал, что я внезапно улыбнусь и скажу, что это все несмешная шутка, кинусь к нему, повисну на шее, зароюсь носом в грудь. Хатаке готов поверить любой нелепице, лишь бы защитить себя от правды. — Давай обо всем забудем и вернемся? — спросил он на выдохе, будто теряя моральные силы. — Какаши, — тихо обратилась я, — оставь наше прошлое и взгляни в глаза настоящему. Я толком не знала тебя. Да, мы много лет были близки, но лишь номинально, а не реально. Я и себя не знала, сплела вокруг кокон комфорта и носу оттуда не высовывала. Прости, что не оправдала твои ожидания и причинила боль. Но лишь пройдя эту боль, ты вновь вернешься к жизни. Оставь эти поиски, они ни к чему не приведут.       Мне хотелось рыдать в голос. В последние дни на меня столько всего обрушилось, что психика уже не выдерживала. Внешнее спокойствие держалось на одной тоненькой ниточке, что вот-вот порвется. Холодный воздух, что разделял нас, накалился. На небе засверкала молния, через несколько секунд прогремел гром, а дождь усилился. — Я вынужден забрать тебя силой, — грубо сказал Какаши.       Он этого не сделает, может и думает, что сделает, но не решится, потому что преимущество было на моей стороне. — Я нахожусь на территории страны Дождя. У АНБУ Конохи нет разрешения ступать на эту землю. Я не одна, ты это знаешь. Если по твоему приказу шиноби Листа нарушат международный договор, совершив мое задержание, то это будет равносильно объявлению войны. Я понимаю, что ты полон решимости, твой разум затмили чувства. Но из-за твоего нежелания смотреть правде в глаза погибнут тысячи людей, которые даже наших имен не знают. Под угрозой окажутся твои друзья, ученики и простые жители.       Его глаза опустели, последний луч надежды угас. Меня съедала совесть, но так будет лучше для нас обоих. — Ответь мне честно, почему ты ушла? — Потому что это мой путь ниндзя, — бросила я и отвернулась. По щекам хлынули слезы. Папочка, почему ты не предупреждал, что это будет так больно? — Я надеюсь, что через много лет мы увидимся вновь, а ты в этот момент будешь счастлив. Может быть тогда ты сможешь понять меня, — договорила я и ушла прочь, из последних сил стараясь сделать свою походку твердой и уверенной, чтобы Какаши не усомнился в моей решимости. В действительности мое тело дрожало, просто брела и видела перед собой лишь пустоту. Сколько еще боли нужно причинить своим близким? Но другого пути нет, когда на кону весь остальной мир.       У входа в деревню под дождем меня ждал Итачи. Он чувствовал, что мне необходимо прийти в себя. Мы молча дошли до гостиницы, где он уже снял два номера, видимо решив, что в этом селении мы под прицелом у нашего начальства. Он вложил в мою ладонь ключи и хотел уйти, но я взяла его за руку и попросила остаться.       Мне больше не хотелось ничего анализировать, играть, волноваться. Это все задачи завтрашнего дня. В данный момент нужно заделать брешь в груди чьей-то лаской. Дверь закрылась за нашими спинами.       Я принялась стягивать с себя тяжелую промокшую одежду прям на пороге. Когда на мне осталось лишь белье и футболка, Итачи взял пальцами мой подбородок, посмотрел на меня своими черными глазами и произнес: — Ханаки, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, ведь сам проходил через подобное, но не нужно действовать под волей эмоций.       Он подумал, что я таким образом склоняю его к сексу. С уст сорвался легкий смешок. Взгляд Учихи стал вопросительным. Я приложила свою ладонь к его мокрому плащу и сказала: — Мне нужно, чтобы сейчас кто-то просто был рядом.       Он немного улыбнулся и поцеловал меня в лоб. Это было лучшее лекарство.       Мы оголились до первородного состояния и пошли вместе в душ греться под горячей струей воды. Между нами не было никакого смущения, похоти. Итачи массировал мои плечи, целовал шею, я мылила его спину и водила носом вдоль позвоночника. Все это происходило безмолвно, через прикосновения мы делились друг с другом мыслями, чувствами. Это был совершенный акт заботы.       После водных процедур мы устроились вместе на односпальной кровати. Он лежал на спине, а я у него на груди. Усталость настолько одолевала нас, что мы быстро погрузились в сон. Той ночью я впервые услышала его хриплое дыхание.