Нукенин из клана Сенджу

      Запечатывание хвостатого продлилось трое суток. Все это время все находились в молчании и полной концентрации. Но во взгляде Пейна читалось напряжение. Ничего хорошего в новом штабе нас не ждало. Необходимо морально подготовиться к предстоящему разговору. Наш с Итачи порыв справедливости в своем начинании был прекрасен, но он понесет за собой тяжелые последствия.       Впредь надо быть осмотрительнее, ведь самое главное — это шпионаж. Информация, которую мы добываем об организации, намного важнее всего остального, так как она поможет спасти мир.       В глазах потемнело, голова немного закружилась, я сильно зажмурилась. Желудок пустовал, чувствовалась слабость. Похоже это состояние вскоре станет для меня типичным.       Итачи тяжело дышал, слышались еле уловимые хрипы, затем он закашлялся. Я инстинктивно подвинулась к нему, внимательно изучая его состояние. Он почувствовал на себя мой взгляд и, холодно посмотрев в мою сторону, сказал: — Все в порядке, запечатывание требует много чакры, — слова звучали на выдохе.       Он был прав. Я на собственной шкуре ощущала последствия этой техники. Из ванной комнаты послышалось бульканье. Это был Косуке. Итачи прилег на кровать, пытаясь привести в порядок дыхание, а я пошла к посыльному. Он как всегда не с пустыми руками. — Это тебе. Если захочешь что-то отправить, то просто призови меня, — произнесла жаба и растворилась в дымке.       Пальцы с напряжением сжимали конверт.       «Ханаки, Какаши вернулся в Коноху. Уж не знаю, что ты ему сказала, но это сработало. Он заявил Цунаде, что искать тебя больше нет смысла. В ту же ночь ко мне пришла твоя мать и заявила, что не может рисковать шиноби деревни, чтобы вернуть тебя обратно. Не думаю, что она так быстро отступится, но лед тронулся, можешь спокойно продолжать свою миссию.       Саске нем как рыба, не выходит из дома после возвращения. Наруто тоже немного не в себе. Но это скоро пройдет, Хатаке возвращается к наставничеству.       Цуне отправила запрос в Суну. Ей прислали личное дело Акасуны Сасори. Выкрасть его пока нельзя, могу передать лишь основное задержание. Его родителей на миссии убил Белый клык Конохи, затем опеку над ним взяла бабушка, которая сейчас является старейшиной деревни Песка. Их род издревле занимается марионетками. Самые лучшие боевые марионетки изготавливал Сасори. Но это не самое интересное. Он покинул деревню больше пятнадцати лет назад, то есть ему около тридцати пяти лет».       Я остолбенела, ведь внешне он выглядел моим ровесником. Время не властно над его красотой. Мне сразу вспомнился страстный спор между ним и Дейдарой. Неужели Сасори одержим вечной жизнью не в теории, а на практике? Об этом необходимо рассказать Итачи.       Створки окна стучали от сильного ветра. В комнату бесцеремонно ворвалась прохлада вместе с дождем. Напарник все так же лежал на кровати. — Итачи, — обратилась я, закрывая окно, он приоткрыл глаза, — есть кое-что интересное про Сасори.       Он насторожился и приподнялся на локти, посмотрев на меня с прищуром. — Ему больше тридцати лет. Это информация из его личного дела, которую подтверждает его бабушка.       Одна его бровь дернулась, видимо он действительно слышал об этом впервые. Я села на край кровати и продолжила: — Хвоста больше не будет, — эти слова звучали немного обреченно. Больше меня с прошлым не связывало ничего. — Тебя это расстроило? — с искренним интересом спросил Итачи.       Я посмотрела на него. Волосы без резинки струились по его плечам. Изящные ключицы немного выпирали из-под тонкой футболки. Мне вспомнился мой диалог с самой собой в душе. В то утро мое сознание наполняла уверенность, что наше увлечение друг другом ничем хорошим не закончится. Но когда мы находились так близко наедине, когда не убегаем и не ждем смерти, мне хочется быть котенком под его боком. Сердце затрепетало от щекотливого ощущения как когда-то. Я немного встряхнула головой, чтобы прогнать прочь эти мысли. Итачи все это время внимательно рассматривал меня, ожидая ответа. — Я получила то, что хотела, — твердо ответила я. Обстановка была настолько умиротворяющей, что толкала на откровения. — Что теперь будет с Саске?       Капли дождя отбивали ритмы по стеклам. Учиха сел по-турецки и, завязывая волосы в хвост, начал: — Вряд ли он смог всего за один разговор простить и понять меня. Боюсь, как бы его ненависть, что только росла с годами, не направилась против Конохи.       Несмотря на все события, Итачи прекрасно знал своего младшего брата. Поэтому мне верилось в его опасения. Мой напарник уставился в пустоту, внутри себя искренне переживая за подобный исход. Он всем пожертвовал ради будущего деревни, но если Саске решится ей навредить, то Итачи станет перед самым тяжелым выбором в своей жизни. И какое решение он примет — даже ему самому неизвестно. — Вам необходимо поддерживать связь, отправь ему ворона, — тихо ответила я и наклонила голову, как бы прислушиваясь к его ощущениям. — Отправь информацию, пока есть время. На рассвете выходим, — серьезным голосом перевел тему Учиха и, отвернувшись в сторону, посмотрел в окно.       Я послушно кивнула, призвала Косуке и заполнила карточки для отчета, а в конце дописала: «Присмотри за Саске и защити Наруто». Джирайя единственный, кому можно было доверить этих двоих, не считая Какаши…       Весь день провели вдвоем в моем номере. Мы не разговаривали, периодически дремали или принимали пищу, когда нам доставляла ее горничная. Каждый находился глубоко в своих собственных мыслях. Меня пронизывало ощущение тепла от того, что этот человек рядом, несмотря на полное отсутствие взаимодействий.       Наступала ночь, мы оба валились с ног от усталости, запечатывание биджу не прошло бесследно. Итачи собирался уходить к себе. Разум противился, хотелось его остановить, но чувство стыда мешало сказать хоть слово. Я лежала на постели и сверлила его удаляющийся затылок. Слова застревали в горле, а глубоко в душе была надежда, что он передумает. Мысль об одиночестве пугала меня. Внезапно он застыл на месте, будто бы услышав, что я думаю. В это момент сердце забилось от волнения. Посмотри же на меня. — Что будет дальше? — не оборачиваясь, спросил Учиха. Этот вопрос он будто бы задал самому себе.       Я немного заменжевалась, не зная, стоит ли вообще что-то говорить. Мне не хотелось искать ответы, правильные решения. Желания были в эту секунду предельно просты. Останься со мной, пожалуйста. Эта мысль была непроизвольной, подсознательной. Разум не успел блокировать ее своим рационализмом.       Он вновь стал уходить. Волнение усилилось, и я выпалила очевидную глупость, чтобы продлить это мгновение: — Мы вернемся в штаб.       Он наверняка не понимает, чего я хочу, возможно чувствует, но не может осмыслить. Я и сама уже ничего не понимала. Мозг в образном смысле разделился на две полярности.       Первый полюс. Долг шиноби. Это не променад, а серьезное задание. Нельзя ни к кому привязываться, ведь я находилась в тылу врага. Узы с Конохой и со всеми, кто был дорог, разорваны. Необходимо недавнюю слабость предать забвению и сохранить память о чувственном опыте во избежание ошибок в будущем.       Второй полюс. Желание развить нашу связь. Она была моей не только таблеткой от боли прошлого, но и светом будущего. Спасательный круг в бушующем море. Она может принести много сложностей, но послужит плодотворно моей миссии, так как мы были с ним по одну и ту же сторону фронта. — И правда, — выдохнул он. Дверь за ним стала закрываться. Внутри меня все защемило.       Сейчас или никогда.       Природный магнетизм притянул мое тело к нему. Рука схватилась за ручку двери, а из уст вырвалось: — Не уходи.       Он смотрел на меня через небольшую щелочку, свет из которой тускло освещал комнату. Пустота его черных глаз сменилась удивлением. Я смотрела на него с надеждой. Слова застыли где-то глубоко внутри. Хотелось столько всего сказать, но в этом не было нужды. Итачи резко толкнул дверь, от чего она распахнулась, и ворвался обратно в номер. Наши тела были настолько близко, что чувствовался учащенный пульс, что пел в унисон. На долю секунду все вокруг замерло.       Пути назад не было, механизм запущен.       Дальше все происходило настолько быстро, что сложно отличить одно действие от другого. Он зарылся руками в мои короткие волосы и резко притянул к своим губам. Внутри взорвался вулкан, по телу разлился сильный жар, что через поцелуй передавался ему. Мое обоняние жадно глотало его аромат, вызывая легкое опьянение. Я взяла его за шею, немного сдавливая. Как же хотелось вжать его в себя, стать единым целым хоть на эти короткие секунды. Итачи овладели животные инстинкты. Он стал поочередно кусать мою нижнюю губу, мочки уха. Казалось, что вот-вот послышится звериный рык. Он прижал меня к стене, взяв одной рукой под бедро. Мои ногти уже впились в его сильные плечи, что были напряжены до предела. Эта экспрессия затуманивала разум. Тело сладострастно содрогалось от удовлетворения. От счастья из глаз хлынули слезы, поверхность кожи была настолько накалена, что чудилось, они должны превратиться в пар.       Я никогда не испытывала подобных ощущений. В нашей прелюдии не было места заботе и любви. Это своеобразный язык общения. Мы друг другу отдавали то, что когда-либо пережили. Боль, страхи, эмоциональные зажимы видоизменились в сексуальное помешательство. Мысли теперь витали не где-то далеко, они были сосредоточены на природных порывах, теряя все гуманное.       Другая его рука скользила вдоль моего тела, создавая электрические разряды. Мышцы наливались жидким металлом. Его ласки были грубы, благодаря чему чувствительность становилась острее. — Возьми меня, — томно прошептала я ему на ухо.       Он покорно, но своевольно схватил меня обеими руками и, не размыкая поцелуй, мы упали на кровать. Я оказалась сверху. Его волосы выбились из аккуратного хвоста, а глаза съедали меня хищным взглядом. Не раздумывая, я расстегнула свой топ на молнии, оголив отвердевшую от возбуждения грудь. Итачи приподнялся и зарылся в ней лицом, лаская губами, языком, покусывая. От каждого прикосновения мое тело слегка вздрагивало. Я прижала его к себе как можно сильнее и откинула голову назад. Мы изнемогали от желания. Нас манило. Толкнув его на спину, я потянулась к молнии на штанах. Наши взгляды пересеклись, заставив нас ненадолго застыть. Мы вновь жадно поцеловали друг друга. Моя ладонь уже шарила под его нижним бельем. Учиха сомкнул веки и издал тихий стон удовольствия. Я прилегла рядом с ним, не переставая ласкать его естество. Он взял меня за шею и стал прикусывать мои губы. — Я не могу терпеть, — вдруг прошептал он, резко положил меня на лопатки и посмотрел в глаза.       Сейчас или никогда.       Утро встретило нас без осадков. Мне стало немного неловко от вчерашних событий. Но тело с вожделением отзывалось на эти воспоминания. Итачи спал на боку. На его груди и плечах были царапины, оставленные мною. Вскинув одеяло, я увидела, что мои бедра были усеяны небольшими синяками. Сегодня они побаливали, а ночью я сама просила об этом. Я встала с кровати и подошла к зеркалу в чем мать родила. На груди красовались набухшие бордовые засосы.       Вчера, когда все закончилось, я быстро приняла душ и мы вновь уснули в одной кровати. Сейчас же я стояла и смотрела в свое обнаженное отражение, а мой напарник еще нежился под одеялом. Я сгребла одежду в охапку и ушла в ванную комнату. Какими теперь будут наши отношения?       Из спальни послышался скрип матраса. Он проснулся. Внутри что-то екнуло от испуга. Я аккуратно выглянула из-за двери, преодолевая стыд. — Ты все? — непринужденно спросил Итачи, сидящий в кресле, делая глоток воды из стакана.       Я кивнула, а мои щеки залились румянцем. Что же это со мной?       Он подошел ко мне, заправил прядь волос за ухо, поцеловал в лоб и зашел в ванную комнату. Он сделал это все мимоходом, непринужденно. Это остудило мой пыл.       Нам предстоял путь длиной в два дня. Деревня Дождя оказалась непохожей на все, что мне приходилось видеть ранее. Индустриализация здесь шла небывалыми темпами. Из центра Амегакуре торчали верхушки причудливых небоскребов. А окраины были усыпаны малоэтажной застройкой. Удивительное место. Жаль, что нам пришлось так быстро его покинуть.       Выйдя на рассвете, вечером мы уже достигли страну Птиц. Она славилась тем, что сюда прилетали зимовать пернатые. Здесь можно было не опасаться правосудия. Небольшие государства редко вникали в дела большой политики. — Дейдара рассказывал, что здесь есть приличные горячие источники, — просветил меня Итачи. Джирайе бы это понравилось. Я хихикнула про себя.       Учиха покосился на меня, но не стал допытываться.       В отличие от серости деревни Дождя, в стране Птиц было солнечно. Ухоженные сады в скверах и поместьях. Вдоль тропинок тянулись фруктовые деревья. На одном из них пташки, чирикая, сражались за лакомство.       Мы обошли множество гостиниц, но Итачи вечно что-то не нравилось. Я не знала причин этой педантичности, так как каждый раз он просил меня стоять снаружи. Жизнь здесь протекала медленнее, чем в Конохе. Мимо проходили пожилые женщины в смешных шляпках и торговцы с телегами разнообразных фруктов. Это место было бы райским для Хани, но не для Ханаки.       В итоге прозвучали заветные слова: — Мы остановимся здесь.       Мы зашли в небольшое сквозное здание, там Итачи получил ключи и сказал администратору, что дальше справимся сами.       Мы шли по тропинкам через парк. Он был прекрасен в своей девственной природной красоте, но что-то подсказывало, что для иллюзии такого впечатления над ним старался не один десяток садовников. Бамбуковые рощи сочетались с папоротниками, у холмиков песка были небольшие заводи, которые будто бы беспорядочно опоясывали камни. На водных гладях красовались кувшинки. Через густую растительность свет проникал сюда отдельными фрагментами.       В конце пути показался симпатичный деревянный домик. Учиха по-джентельменски открыл дверь и пропустил меня вперед. Я зашла и осмотрела все изнутри. Здесь была прихожая, кухня-столовая, ванная комната, одна спальня, а во внутреннем дворике горячий источник, окруженный высокими кустарниками. Это располагало на романтический настрой.       Итачи подошел ко мне сзади и поцеловал в шею. Мне хотелось застыть во времени и пространстве, но утро не за горами, а это означало, что вскоре мы вернемся обратно в штаб. И неизвестно, что нас там ждет. Он обвил мою талию руками, а своим носом гладил меня за ухом. Я таяла от его прикосновений, но ожидание будущего дня не позволяло расслабиться. Поэтому я, будто автоматически, попросту положила свои ладони на его предплечья, а сама застыла в раздумьях. Он считал мое настроение. Его тело натянулось, словно струна.       Учиха, немного отпрянув от меня, спросил: — Что тебя тревожит?       Он был слишком умен для того, чтобы задавать такие очевидные вопросы. Видимо хотел окончательно удостовериться в своих предположениях. — К чему это все приведет?       Итачи взял небольшую паузу, стараясь привести свой ответ к лаконичной формуле. — Я сам не знаю, — шепча на ухо, признался он. — Но я чувствую, что не хочу это заканчивать.       Его слова тождественно отзывались в моем сердце, но логика требовала конкретики. Я развернулась лицом к нему, взяла его подбородок пальцами и немного наклонила к себе. Он понял, что мне хотелось услышать больше, чем просто желание. Наша связь опасна для нас обоих. Даже безотносительно миссии, что он, что я претерпели болезненные любовные истории, мягко говоря. Бросаться осознанно в пекло с демонами вновь не хотелось никому. — Ханаки, — ласково обратился Итачи, — ты доверяешь мне?       Я кивнула, увидела красные глаза и в следующий миг перед моими глазами стал мелькать калейдоскоп сновидений, что приснился мне в больнице. Хаширама, Долина Завершения, истощенный парень, дома, на стены которых брызгала кровь, и ладони…       По телу прошелся могильный холод. Мозг понимал, что это была иллюзия, ведь еще секунду назад он считывал с нервных окончаний тепло тела Итачи.       Затем я оказалась в кабинете Пейна. Лидер сидел за столом, подперев подбородок обеими руками, и внимательно изучал мимику моего напарника. Он же, в свою очередь, сидел в кресле и читал какие-то бумаги. Я стояла в углу и меня никто не замечал. — Что скажешь? — ледяным тоном спросил Пейн. — Я ее не знаю, — ответил Итачи.       Мой позвоночник будто бы притянуло к себе само земное ядро. Ноги оторвались от пола, а комната стала отдаляться. Я слышала звуки, но больше не различала слова. Вдруг перед собой я видела двух детей лет пяти или шести. Черноволосый мальчик выглядывал из-за дерева, а сзади к нему кралась девочка с каштановыми волосами. Она вплотную подошла к нему, а потом вскрикнула: — Бу-у-у!       Он немного вздрогнул, но сохранил самообладание, а после недовольно проворчал: — Изуми, ты как всегда.       Она заливисто рассмеялась в ответ. — Итачи, за кем это ты следишь? — искренне поинтересовалась девочка. — Ни за кем! — воскликнул мальчик и скорчил рожу.       Изуми присела на корточки и тоже стала наблюдать. В дали тренировалась другая девочка. Она в гневе пинала камни и что-то кричала про головастиков. Это была я… — Дурак, она ведь старше тебя, — вновь засмеялась Изуми и хлопнула по плечу Итачи.       Озноб, возникший в теле, усиливался. От волнения я стала дышать чаще, но воздух внезапно закончился. Передо мной вновь был кабинет Пейна. — Я ее не знаю, — ответил Учиха, по-прежнему сидящий в кресле. — Она стоит внимания хотя бы потому, что сама нашла нас.       Итачи одобрительно кивнул, перелистывая очередную страницу, а затем сказал: — И еще она Сенджу. — И обещала нам секреты Конохи.       Пол подо мной развернулся, и я провалилась в пустоту. В полете мое сердце бешено заколотилось от страха. Сознание перестало различать вымысел от иллюзии. Внизу замелькал тусклый свет. Я мягко приземлилась на кровать. На ее краю, спиной ко мне, сидел знакомый силуэт, а напротив него стоял Кисаме. В комнате было темно, несколько свечей бликами освещали ее. — Итачи-сан, — обратился Хошигаке, — я не пойду против вас. Мы много лет гармонично работаем вместе. — Я ценю это, Кисаме. С ее головы не должен упасть ни один волосок. — Она вас так интересует? — заговорщицки спросил мечник. — Вроде того, — холодно бросил Учиха.       Только что осязаемый матрас стал превращаться в жидкую субстанцию. Меня с головой накрыла вода, унося на дно. Но извержение гейзера вытолкнуло меня на поверхность.       День сурка продолжался. Вновь пресловутый кабинет. Я упала на колени, пытаясь отдышаться. Но меня опять никто не замечал. В помещении за столом сидел лидер, за его спиной стояла Конан, все в том же кресле сидел Учиха, а у двери расположился Тоби. — Ты ей доверяешь? — будто бы басом спросила маска. — У меня нет причин в ней сомневаться, — холодно ответил Учиха. — А как же эта встреча с Таэдой? — поинтересовалась Хаюми. — Меня это тоже смутило, именно поэтому я забрался в его кабинет, — заявил напарник и с прищуром посмотрел в глаза Пейну. — Ни один родитель не оставит своего ребенка. Он будет пытаться спасти его, даже если его чадо в этом не нуждается.       Пейн кивнул с пониманием. — Чувства чувствами, — вмешался Тоби, — но лучше еще раз все перепроверить, — закончил он и исчез из кабинета. — Он с нами не считается, — с напряжением в голосе констатировала Конан.       Картинка застыла как стоп-кадр и стала трескаться, а потом и вовсе разлетелась на осколки. Они пролетали мимо меня, затем завертелись в вихре и сложились в единое панно. Ладони внезапно закололо, я взглянула на них. Это были мужские руки и на одном из пальцев с кольцом Итачи. В голове что-то щелкнуло. Я подняла глаза и увидела напротив саму же себя, что стояла на каменной макушке Хаширамы. В голове вместо собственных переживаний звучали слова: «Мы обязаны все исправить». На небе прогремел гром и через несколько секунд мое тело пронзил разряд молнии, что отупил мои нервные окончания.       Вновь звук грома. Я иду по улицам деревни Дождя и беспричинно переживая за что-то. Запрокидываю голову назад, поддавшись прохладным каплям дождя, но с каждой секундой они становились все горячее и горячее. И вдруг мои губы оказываются на чьем-то теле. Это была моя лопатка. Она внезапно загорелась черным пламенем. Я в испуге отпрянула назад, готовясь больно удариться о стену, но меня поймали сильные руки. Все вокруг на мгновение исчезло, затем показались ярко-красные глаза.       Тело тряслось от напряжения. Оно инстинктивно сжалось, чувствуя опасность. — Я рядом, — успокаивающе произнес голос Итачи. Он держал меня обеими руками, крепко прижимая к себе. Осознав, что все это была иллюзия, я забила кулаками по его груди. Он лишь крепче сжал меня. — Доверяй мне.       Через пару минут Учиха выпустил меня из своей хватки. Я скинула плащ и вышла во внутренний дворик, чтобы отдышаться и прийти в себя. Все увиденное повергло меня в шок. Но больше всего поразили первые сцены…       Через некоторое время послышались шаги.       Я спросила: — Откуда ты узнал? — Что узнал? — недоуменно переспросил парень. — Про мои сны, — с напряжением прошипела я. — Твой мангекё позволяет читать мысли? Видеть то, что уже произошло?       Голос звучал отчаянно от непонимания ситуации. Он показал мне свое прошлое, связанное со мной. Он мастерски владел гендзюцу. Но в начале были мои сны! Видения от медикаментозных препаратов.       Итачи застыл, его брови нахмурились, а взгляд посерьезнел. — Все, что ты показал мне в начале, я увидела в больнице около года назад, — слова неслись друг за другом, словно вагоны поезда.       Учиха остолбенел. Для него это было откровением. Что за сюрреализм, не может такого быть такого! Я вцепилась в ворот его плаща и спросила: — Ты тоже это видел?       Его зрачки бегали туда-сюда, олицетворяя мысли, что в поисках ответа перемешались в голове по многочисленным нейронным связям. Вместо ответа Итачи залился кашлем. Одной ладонью он прикрыл свой рот, а второй схватился за грудь.       Свербящий поиск истины сменился беспокойством. Я наклонилась и сжала ладонью его плечо. — Не надо было использовать мангёко после запечатывания биджу, — хрипящим голосом констатировал напарник. — Итачи, — обратилась я, взяв его лицо, — тебе нужно отдохнуть.