***
Ханаки вернулась к ужину. Кисаме, сидящий рядом со мной, не стал выпытывать где я был и с кем. У него хватало тактичности, чтобы не лезть не в свое дело. Все были на месте, кроме Какузу и Хидана, так как они уже отправились на задание. Несмотря на бурные эмоции, которые одолевали Ханаки, она научилась скрывать то, что творилось у нее на душе. Я понимал, что мне не удалось обмануть ее. Мы были друг с другом откровенны, но мое здоровье — это та область дел, от которых я хотел бы ее оградить. Я давно заметил, что слабею. Использование мангекью выбивает меня из сил. Когда иссякают запасы чакры, то на меня накатывает волна кашля. Долгие физические нагрузки или через чур влажный воздух заставляют вызывают тяжелое дыхание. Мне не хотелось, чтобы кто-то знал о моем недуге, но Ханаки была права, нужно понимание болезни. Я гнал прочь от себя дурные мысли, но неопределенность не давала покоя. Девушка без особого аппетита ковыряла еду палочками. Ее короткие волосы слиплись в пряди из-за морской соли, в которых к тому же остался песок. Вскоре она вышла из-за стола, видимо отправившись в душ. — На местном рынке есть что-нибудь стоящее? — внезапно поинтересовалась Конан. Было ясно, что наше с Ханаки одновременное отсутствие под подозрением. Вместо меня решил ответить Кисаме: — Мы с Итачи-саном несколько часов скитались, чтобы найти хорошую сталь, но там продают сплошное барахло, подобранное с полей видимо еще во время Третьей мировой войны шиноби, — и засмеялся. Девушка улыбнулась. Мне повезло с напарником, он всегда знал, что от него нужно. Я решил последовать совету Ханаки и пошел к Сасори. Уж лучше о моей болезни будет знать он, чем она. Я постучал в дверь и услышал «входите». Он стоял возле рабочего стола, раскладывая стеклянные банки с неизвестным содержимым по полкам. — Некоторые вещества не любят солнечный свет, в предыдущем штабе было комфортнее, — монотонно проговорил Акасуна. — Чем обязан? Я сел на кушетку и признался: — Мне нужно лекарство от кашля. Сасори отвлекся от своих дел, внимательно осмотрел меня с ног до головы и спросил: — Как давно? — Около месяца. — Так-так-так, — затараторил он, подошел к металлическому шкафу, достал оттуда перчатки, надел их и подошел ко мне. — Какие еще симптомы? — Никаких, — честно ответил я. — Я тебя осмотрю, если позволишь, — я одобрительно кивнул. Сасори попросил раздеться по пояс, я выполнил его просьбу. Он пощупал гланды, грудную клетку, осмотрел горло, послушал дыхание, затем отошел и озадаченно произнес: — Это не обычная простуда, — Акасуна снял перчатки и бросил их в урну. — В организме нет никаких воспалительных процессов. Ты курил в последнее время? Я отрицательно помотал головой. Сасори подошел к деревянным полкам в дальнем углу комнаты, взял какую-то микстуру и дал ее мне. — По две ложки каждое утро, возможно этот сбор трав уменьшит раздражение в твоих легких. Но знай, что это не лечение, а снятие симптомов. Чтобы поставить точный диагноз, мне нужно медицинское оборудование. Я могу сходить за Ханаки, она ниндзя-медик, может быть даст толковый совет. Только не это. Я сжал пузырек с сиропом в руках и ответил: — Я не хочу, чтобы в организации прознали об этом. Девушка потеряет сон если узнает, что это не просто простуда. Мне мой диагноз ясен, от него нет спасения. Таково бремя Учих. — Разумно, — подытожил Акасуна и вернулся к своим делам. — Но я не советую тебе тянуть с лечением. На ближайшем задании разыщи хорошего врача, мало ли что. — Спасибо, — поблагодарил я и ушел к себе. Сасори нельзя доверять, но болтать он не будет. Мне остается надеяться на то, что малое использование чакры продлит мне жизнь на несколько лет. Моя судьба мне ясна. Большая сила сулит скорый конец. Нужно правильно использовать отведенный мне срок. Раньше я был один, самостоятельно неся свое бремя. Но вдруг в моей жизни появилась она. Вместе мы должны со всем справиться, лишь бы хватило времени…***
Мне хотелось пообещать себе, что люди, погибшие в стране Этого, будут последней вынужденной жертвой, но неизвестность будущего не позволяла так поступить. Точнее не позволит Тоби. Наверняка он будет отлынивать от миссий, чтобы увидеть на что я способна. С Сасори мы провели бок о бок неделю. Работа изо дня в день начиналась рано утром. Мы внимательно изучали печати, формулы, статистические данные. Открытия нас ждали уже в первый день. Мой напарник выяснил с помощью каких печатей можно вывести из строя воскрешенного. А я узнала, как хозяин техники контролирует оживших. Остальное время мы сидели над разработками Орочимару в области бессмертия. Санин оказался той самой дамочкой, что неустанно пытается любыми средствами продлить свою молодость. Он изобрел технику реинкарнации живого трупа, с помощью которой хотел поглотить тело Саске. Мы с Сасори узнали, что слабостью этой техники является время. Орочимару мог переселяться из тела в тело раз в три года. Более того, по истечении этих нескольких лет, тело изнашивается и начинает его отторгать. Эта слабость санина нам на руку, достаточно лишь застать его в этот момент, когда он уязвим. Акасуна обрадовался этой информации. У него были шпионы в окружении Орочимару, которые могли доложить о его состоянии и дело с концами. Я молилась про себя, чтобы кара поскорее настигла змеиного санина. На его руках была кровь Хирузена. Он напал на Коноху, ради которой я рискую своей шкурой. Пейн оценил нашу работу. Он сказал Сасори ждать команды, чтобы свести счеты с предателем. Я лишний раз убедилась, что моим телом полакомятся стервятники, так как живой уйти отсюда никто не даст, или просто погибну на одной из миссий. Больше заданий мне никто не давал. Целый месяц я провела в штабе, который покидали периодически все, кроме меня. Акацуки собирали деньги ускоренно и из последних сил. Это говорило само за себя. С замиранием сердца я ждала новость, что мы выступаем. В один из вечеров за ужином Конан попросила всех остаться. Вскоре в столовую пришли и те, кто никогда не трапезничал. Общие собрания — редкость в Акацуки. Мы с Итачи сидели напротив друг друга. В его глазах читалась одна фраза «время пришло». Лидер сел во главе большого стола и своим командным тоном объявил: — Организация собрала достаточно средств, чтобы приступить к следующему этапу, — его слова резали по живому. Было не по себе от мысли, что теперь моим спутником будет Тоби, от которого мороз по коже. Я успела привыкнуть ко всем, кроме него. От этой новости мой напарник радостно махал руками, будто бы специально издеваясь надо мной. — Вы разделитесь по парам и отправитесь в разные концы света, — в этот момент Конан разложила перед каждым папки с бумагами. — Здесь вся информация о ваших миссиях. Сначала каждый из вас займется поиском своего джинчурики и сбором информации о нем. Никакой самодеятельности, действуйте согласно приказам. Какузу? Мужчина кивнул, вытащил из стола металлический чемоданчик и раздал каждому большую сумму денег. — Этого должно хватить, — холодным тоном сказал казначей. — У вас на сборы есть три дня, — обратилась ко всем Конан. — Мы больше сюда не вернемся, поэтому возьмите с собой все, что вам необходимо. Штаб будет уничтожен. — Сложно придется, — отозвался Сасори. Еще бы, каждая его комната — это отдельная лаборатория. Тяжело будет выбрать самое нужное, а с остальным распрощаться. — Можете идти, — закончил Пейн. Я ушла в комнату и погрузилась в собственные мысли. Теперь не удастся отсидеться. Мне придется лишать жизни людей, которые ничего не подозревают, иначе провалю свое задание. Не получится избежать и тесного знакомства с Тоби. Даже не знаю, что пугало меня сильнее. На помощь рассчитывать не приходится, Итачи будет за сотни, а может и за тысячи километров от меня. Я останусь один на один с главным злом Акацуки. Папочка, смогу ли я? И вновь бессонная ночь. Сидя на подоконнике, я изучала бумаги. Нам с Тоби приказано исследовать границы страны Земли со страной Тигра, Волка и Льда. Наш джинчурики некий Хан, в котором запечатан пятихвостый. Я наивно молилась, чтобы не дошло до дела. Пусть всех Акацуки резко поразит чума или на каждого упадет метеорит, чтобы только не вступать в схватку с джинчурики. Урок, который не так давно преподала мне жизнь, что не так страшна собственная смерть, ужаснее забрать чужую жизнь. У меня было не так много вещей. Весь следующий день я точила оружие, а затем запечатывала его в свитки. Завтрак и ужин прошли без меня, так как от волнения чувство голода пропало. В другое утро ко мне в комнату пришла Конан. Она стояла в дверях с подносом, на котором была еда. От ее заботы мне стало неловко, и я виновато сказала, почесав затылок: — Не стоило. Она легонько улыбнулась и ответила: — Все заняты подготовкой, но не нужно забывать питаться. — Спасибо, — поблагодарила я и взяла у нее свой завтрак. Но Конан после этого не ушла. Заметив это, я из вежливости предложила ей зайти в комнату и присесть на кровать. Девушка согласилась. — Я надеюсь, что ты понимаешь, как важен захват джинчурики, — вновь обратилась она. В это время я села на пол, меня окружали свитки. — Отнесись к этому как можно серьезнее, потому что вряд ли Тоби станет тебе помощником. — Как видишь, — ответила я и указала руками на разложенный вокруг инвентарь. — Это хорошо, — выдохнула Хаюми, — ведь Акацуки не нужны потери. Ее внимание сбивало с толку. Интересно, она к каждому проявляет подобную заботу? Мне было проще воспринимать ее как архетипичную преступницу, но действия девушки кричали об обратном. Мне просто необходим Джирайя, чтобы в этом разобраться. Наша недолгая беседа на этом подошла к концу. Конан молча встала и ушла, а я решила отвлечься от подготовки и позавтракать. На ужин я все же пошла, чтобы вновь не беспокоить мою новоиспеченную «подругу». Оживленная беседа в столовой обескуражила меня. Не припомню ничего подобного. Кисаме сидел, скрестив руки на груди, и самодовольно смотрел на Дейдару, который явно ждал ответа. — Ну так каково это? — повторил свой вопрос блондин. — У биджу огромный запас чакры, они чертовски сильны! — восхитился мечник. — Но треххвостый был сам по себе, ему не хватало мозгов, чтобы правильно использовать свою силу. С джинчурики придется сложнее, но интереснее. — Нам достался однохвостый, — с неким разочарованием в голосе отозвался Дейдара. — Сасори-дано уже второй день нудит про то, что не нужно его недооценивать. Вдруг Хошигаке заметил меня и произнес: — Ханаки повезло, ей не придется делить хорошую битву с напарником. — Тоби совсем тебе не помогал? — спросила я и села на свободный стул между ним и Итачи. Кисаме громко рассмеялся и ответил: — Увидев биджу, он от ужаса закричал и убежал в сторону, оставив его на меня. — И как его только взяли в Акацуки, — раздраженно процедил Дейдара. — А тебе кто достался, Ханаки? — Пятихвостый из Ивы. — Наш тоже в Иве, — с воодушевлением сказал мечник. Его слова обрадовали меня, возможно нам удастся встретиться вновь. Я обратилась к Учихе: — Какой биджу у вас, Итачи? Он ответил мне с показным пренебрежением: — Четыреххвостый. — Это хуйня, — вмешался Хидан. — У нас с Какузу аж два джинчурики. Нас отправляют в страну Молнии. Дейдара с неприкрытой завистью посмотрел в сторону Мацураси и воскликнул: — Все самое лучшее досталось вам! — Сасори правильно тебе говорит. Стоит лучше готовиться, а не языком трепать, — подала голос Конан, отпивая чай. — Послезавтра выступаем, займитесь своими делами. После ее слов все притихли. Я сверлила взглядом свой ужин. Жизнь, к которой я уже успела привыкнуть, послезавтра перевернется с ног на голову. Мне давало надежду то, что нам с Итачи достались джинчурики из одной деревни. Наше прощание откладывается на неопределенный срок. В те моменты, когда нам удавалось видеться, я поглядывала в его сторону, изучая его состояние. Внешне признаки болезни никак не проявлялись. Прошло достаточно времени, чтобы вылечиться. Видимо он все же прислушался ко мне. Минус одно переживание. Все ушли. В столовой остались лишь мы вдвоем. Учиха активировал шаринган. Осмотрел комнату, а затем уставился на меня. Я попала в его гендзюцу. Мы стояли посреди бескрайнего моря травы. Он окутал себя привычной вуалью непоколебимости. Здесь нас никто не видит, к чему эти маски? В мою душу закралось подозрение. — Ханаки, завтра надо отправить послание, сообщи в Коноху, что Акацуки начали действовать, — его голос звучал твердо. Я слабо представляла себе это на практике. Как мне призвать Косуке в доме, у которого есть глаза и уши? Но видимо парень уже все придумал. — Сасори не хватает свитков для запечатывания всех своих вещей, он завтра отправится их покупать. Напросись с ним. Нас подозревает лишь верхушка организации, остальные не в курсе. Он не станет следить за тобой. Затем отлучись в городе по своим делам ненадолго, придумай что-нибудь, дальше сама знаешь. Я кивнула. Сасори не станут допытывать о каждом моем шаге, но его общество — хорошее прикрытие. Ему руководство доверяет больше, чем остальным. Но это не все, что мне хотелось обсудить. Итачи это знал, но молчал, поэтому пришлось действовать первой: — Это конец? Он понимал о чем я спрашиваю. Вместо ответа Учиха в следующую секунду сгреб меня в охапку и уткнулся носом в макушку. Мои руки обвили его туловище. — Будь осторожна, — его голос немного дрогнул. Я обняла его еще сильнее. Сердце сжалось. Мне было больно прощаться с ним. Он моя опора и поддержка. Послезавтра я окажусь в аду. И неизвестно сколько продлится моя кара. — Я постараюсь присматривать за тобой. Если случится что-то серьезное, то ты обязана найти способ сообщить мне. — Хорошо, — прошептала я на выдохе и поцеловала его в шею. Он ослабил хватку и посмотрел мне в глаза. Наши лица были в нескольких сантиметрах друг от друга. Его черные глаза блестели от подступающих слез. В моем горле застрял ком. — И ты береги себя, — я заплакала. Итачи поцеловал меня. Наши губы не двигались. Мой нос жадно глотал сладкий запах его тела. Это возможно наш последний поцелуй, жаль, что даже он не настоящий. В следующее мгновение перед моими глазами предстала деревянная стена столовой. Но на теле сохранилось тепло его иллюзорных ласк. Учиха молча поднялся со стула и ушел прочь. Мне вновь останутся лишь воспоминания. Уже зная некоторые привычки Сасори, я встала рано утром и отправилась к нему в комнату. Помещение, где раньше царил идеальный порядок, было захламлено. Кукольник был несколько раздражен от царящей вокруг атмосферы. — У тебя что-то срочное? — пробормотал он. — У вас есть свитки? — поинтересовалась я. — Моих не хватило. Он изучающе посмотрел на меня и хмыкнул, а затем произнес: — Сам в поисках. Придется идти за ними в город. — Я могу составить вам компанию? — Ну ладно, — согласился Акасуна. — Помоги мне распределить эти яды по группам, — он указал рукой на забитый сверху донизу шкаф. Я послушно приступила к работе. На банках группы ядов были обозначены иероглифами. Меня поразило их огромное количество. С некоторыми из них мне доводилось сталкиваться. В детстве, когда моим обучением занималась Цунаде, мне приходилось по ночам учить их состав, чтобы утром отчитаться перед Шизуне. Одни вызывали приступы удушья, другие вгоняли в бред, чем-то похоже на гендзюцу, которое ты не контролируешь. Многие яды из коллекции Сасори были мне не знакомы, видимо он сам придумал их. Через час я закончила, и мы отправились в город. Кукольник за свитками, а я за отчетом. Дорога заняла больше времени, чем мне думалось. Штаб находился на отшибе цивилизации. Весь путь разговаривал только Сасори. Он переживал за оборудование, вещества, яды, куклы и остальное оружие. Я попросила его купить мне свитки, а сама ушла отправлять информацию под предлогом покупки новой обуви. Он, не задав ни единого вопроса, оставил меня и ушел по своим делам. Я нашла самую захолустную подворотню, где не было ни одного живого существа. Косуке тут же откликнулся на мой призыв. В моем письме было написано лишь: «Акацуки выступают завтра. Однохвостый — Сасори и Дейдара, двухвостый и восьмихвостый — Какузу и Хидан, пятихвостый — Итачи и Кисаме, я и Тоби — четыреххвостый». Я отдала его жабе, которая вновь исчезла. Для поддержания легенды я зашла в первый попавшийся магазин, в котором купила ботинки. Раз мы отправляемся на север, значит они мне пригодятся. Сасори не любит долго ждать, но мне удалось уложиться в отведенное время. Путь в штаб прошел в полной тишине. До начала нового этапа оставалось пятнадцать часов. Я запечатала еще несколько вещей в свиток, который запаковала в сумку. Все остальное время я пролежала на кровати в ожидании завтра. Ужин не состоялся. Члены организации были заняты делами каждый в своей комнате. Я все думала над тем, что же сейчас делает Итачи. Как бы мне хотелось без подозрительных взглядов просто увидеть его, поговорить, поделиться своими мыслями, но мне оставалось лишь грезить. Тело быстро провалилось в сон. Меня разбудили мягкие прикосновения Конан. Она сообщила, что через два часа мы выступаем. Я пошла в душ и окончательно взбодрилась под струями холодной воды. Сердце в грудной клетке отсчитывало секунды. Общие помещения пустовали. Было грустно покидать этот штаб. Если бы не компания и обстоятельства, то он мог бы служить уютным жилищем в размеренной мирной жизни. Все потихоньку стали стекаться на улицу. В коридоре я столкнулась с Хиданом и Какузу, Мацураси все твердил своему напарнику: — Я покараю всех этих безбожников во имя Дзясина! А тот ему отвечал: — Заткнись. Мы втроем были последними, кто покинул убежище. Сасори недовольно процедил: — Как черепахи. Пейн немного отошел в сторону и обратился ко всем: — Мы начинаем новый этап плана. Если все пройдет успешно, то весь мир будет в наших руках. Из него получился бы неплохой оратор. Не лидер, а проповедник. Я искоса смотрела на Итачи, а он на меня. Мы стояли близко, но не могли прикоснуться друг к другу. Я пыталась запомнить каждый его дюйм, чтобы ласкать его образ в своих мыслях в предстоящей разлуке. Когда Пейн закончил свою воодушевляющую лекцию, он повернулся лицом к штабу, раскинул руки в стороны и произнес: — Шинра Тенсей. В следующую секунду невидимая ударная волна снесла наше бывшее жилище. Обломки дерева улетели далеко в море. От его силы захватывало дух. Все разбились по парам и разошлись в свои стороны, согласно миссии. Мы с Итачи напоследок глянули друг на друга и безмолвно попрощались. Первые десять минут пути Тоби молчал, что несказанно радовало. Но потом он все же не выдержал и заявил: — Ханаки, раз мы напарники, то нам нужно познакомиться поближе! Его голос, словно колокол, что отбил судный час. Он будет следовать за мной по пятам и всем своим видом навязчиво напоминать, что я под прицелом. — Давай, — обреченно прошептала я.