***
Болотная вода набралась в сандалии. Грязь забилась между пальцев ног и под ногти. Вонь от тины заполнила собой нос, препятствую другим запахам. Густой купол растительности не позволял ни одному солнечному лучу пробиться сквозь себя. Поэтому внизу царили мрак и сырость. Я сидела на влажной земле, промочив штаны, пытаясь почувствовать природную энергию. Но вместо этого ощущала ритм сердца, сокращения диафрагмы, журчание желудочно-кишечного тракта и циркуляцию чакры. Фукасаку говорил, что природная энергия повсюду: в почве, во вдыхаемом воздухе, под каждым листочком и в любом живом существе. Простую, на первый взгляд, теорию, оказалось куда сложнее воплотить на практике. Необходимо сместить фокус с себя на окружающее пространство. Зрение и слух обострились. Выпь, перебирая в воде лапками, готовилась напасть на лягушку, что, заливисто квакая, сама подыскивала себе добычу. На берегу выдра обтряхивалась после плавания. Но внезапно я почувствовала нечто иное, что-то неведомое ранее. Это странное ощущение разительно отличалось от привычных человеку чувств. Эта сила окутывала пространство, подчиняла себе и систематизировала его. Именно она задавала тон всему живому, связывая в единый цикл. Она заставляла насекомых жужжать, птиц махать крыльями, перемещаться ветер из стороны в сторону. Так вот что такое природная энергия. Я сконцентрировалась еще больше, чтобы раздвинуть свои ощущения с болота на остальной лес. Меня захлестнула огромная волна, что разбивалась о незримое препятствие, распадаясь на мельчайшие капли. Я уцепилась за одну ниточку, что вела к Джирайе. Путь к отшельнику проходил через узкую темную пещеру, расположенную близ болота. В полном отсутствии света было ясно, словно днем. Мне не нужны были органы чувств, природная энергия вела меня сама собой. Я вышла к причудливому водопаду из масла. Его окружала каменная площадка, которую опоясывали многочисленные скульптуры жаб. У одной из них мирно медитировал санин. — Готова обучиться искусству мудреца? — с закрытыми глазами спросил он. — Да, — кратко ответила я. Неделю за неделей Фукаску с Джирайей пристально наблюдали за моими тренировками. Оказалось, что мало почувствовать природную энергию, нужно уметь правильно ее поглощать. И в этом деле крайне важен баланс. В те моменты, когда природной энергии было в моем теле слишком много, Па лупил меня палкой, чтобы придать мне обратно человеческий вид. На моем теле то и дело появлялись бородавки, кожа становилась гладкой и влажной, на руках и ногах произрастали перепонки, а язык удлинялся и вываливался изо рта. Один раз Фукасаку даже разбил мне губу в кровь, но я не обижалась на него, ведь понимала, что если бы не он, то квакать мне до конца времен. — Помни, что все три силы должны находиться в балансе, — неустанно повторял Па. — Ты должна впустить себя сендзюцу чакру, но подчинить себе, — подключался Джирайя. Видимо при сдаче своеобразного «экзамена на мудреца» в подарок выдавали пару книг по философии. Мои умудренные опытом наставники от рассвета до заката были рядом. Отшельник уже привык, что обучение всегда давалось мне с трудом, но как у Фукасаку хватало терпения — загадка. Следующим этапом затянувшейся тренировки было закрепление первого. Я немного освоилась в накоплении природной энергии, но от бородавок и перепонок так и не смогла избавиться. Отец привел меня к каменным пикам, что уходили в поднебесье. Он, держа деревянные дощечки подмышкой, сказал: — Ты должна взобраться на самый верх, подложить под себя, — протянул мне импровизированное сидение, — и медитировать. Я неуверенно взяла дощечку и стала вскарабкиваться на вершину. Джирайя отправился вместе со мной. Отшельник с невозмутимым видом принял устойчивое положение. По моему виску прокатилась капелька пота. Все объекты внизу сверху казались маленькими точками. Если упасть, то можно расшибиться в лепешку. Я решила повторить все то, что делал санин, но в ту же секунду сорвалась и полетела вниз. Благо, что он вовремя успел меня подхватить своими волосами. Каждая новая попытка имела один и тот же итог. В один момент мне даже показалось, что именно в этом заключается суть тренировки. На лице Джирайи не дрогнул ни один мускул. Он не раздражался моим неудачам, как это часто происходило раньше. От него веяло спокойствием. Отшельник был неподвижен, лишь ветер развевал его волосы. — Ты должна полностью подчинить себе свое тело, — заладил свои наставления санин. — Для использования Сэннин Моодо нужен беспрекословный контроль. Уже на второй день практики я смогла удержаться на вершине целых пять секунд. Второй этап прошел куда быстрее первого. Спустя десять дней мы медитировали на острых пиках втроем — я, Джирайя и Фукасаку. Шима разбудила меня еще до прихода первых лучей солнца. — Вставай, милая, — ласково обратилась она. — Па ждет тебя у водопада. Я, еле разлепив глаза, взяла корзинку с едой, что вручила мне Ма, и медленно побрела к месту встречи. Фукасаку сидел на каменной макушке самой большой жабы. — Тебе предстоит научиться применять природную энергию, — с важным видом начал он. — Подними эту жабу. Задача, поставленная передо мной, казалась невыполнимой. Я опешила. Разбить? Да пожалуйста! Но поднять — другое дело. Деваться некуда, нужно браться. Огромная глыба не делала одолжений, поэтому не сдвинулась ни на миллиметр. Я кряхтела, пыхтела, потела, но все было тщетно. Меня всю жизнь учили полагаться на чакру, а о природной энергии мне рассказали всего пару месяцев назад. Вскоре на площадку пришел Джирайя. Он молча жевал в тени закуски, что заботливо приготовила Шима. Фукасаку уже испекся на солнце. Он явно предполагал, что я справлюсь с задачей быстрее, но он недооценил меня. Поэтому оставив умудренный образ, Па присоединился к отшельнику. Они слопали всю еду, удивительно, что сама корзинка осталась целой. После сотой неудачи я распласталась по плитке, пытаясь отдышаться. — Живо поднимайся! — рявкнул санин. — У меня нет сил, — устало ответила я заплетающимся языком. Отец сложил печати, и в мою сторону полетели огненные бомбы. Я подскочила, опасаясь быть поджаренной. Ближе к ночи, когда мои горе учителя уже храпели на траве поодаль, каменная жаба все же оторвалась от земли. У меня получилось! Следующий день начался с тренировки тайдзюцу, но уже в жабьем стиле. Здесь мой прогресс шел куда быстрее, чем раньше. Я мысленно благодарила про себя Цунаде, что в детстве не оставляла на мне живого места. Да и странное соревнование с жабами не прошло бесследно. Фукасаку с Джирайей то и дело хвалили меня. Спустя пару недель они заявили, что мне пора отдохнуть. Но если честно, то мне показалось, что мои наставники сами устали возиться со мной. В первый же выходной Гамакичи с Гаматацу пригласили меня поиграть в карты под кувшинкой у реки, пока Гамабунта занят делами. Гаматацу вечно выигрывал, даже не зная правил. Старший брат злился на младшего. Я смеялась, наблюдая над тем, как Гамакичи кричал на Гаматацу, который пересчитывал облака на небе. Но нашу идиллию прервал Джирайя, подошедший ко мне со спины. — Ханаки, — кашлянул он, — есть серьезный разговор. Я с настороженным видом поднялась, и мы отошли в сторону. Мне думалось, что отшельник отчитает меня за растление младшеньких. — Случилось что-то серьезное? — Да, — строго ответил отшельник, — ты вернешься в Коноху. — Но зачем? — искренне недоумевала я. — И как же тренировки? — Основы ты усвоила, пока остановимся на достигнутом. Тебя разыскивает Цунаде.***
Сэннин Моодо так до конца и не покорился мне. Чакры осталось так мало, что природная энергия могла полностью поглотить меня. Но условия сражения просто не оставляли другого выбора. Либо я рискну и возможно одолею джинчурики, либо он распорет мне брюхо своими рогами. Было сложно сконцентрироваться, отвлекали звуки битвы. Сендзюцу чакра была повсюду. Мое тело поглощало ее небольшими дозами. Ладони покрылись бородавками, а между пальцев появились перепонки, язык немного удлинился, став эластичнее. Несмотря на увечья и изнуренность я ощущала большую силу внутри себя. Гамакен сражался с джинчурики в тропическом лесу поблизости. Он вновь приставил к шее животного свой двузубец. Мой помощник тяжело дышал, а на его задних лапах были порезы. Я бросилась к ним. Рогатый конь заметно озлобился. С такими темпами, биджу может вырваться наружу. Нужно расправиться с ним до того, как это случится. Я запрыгнула на голову к Гамакену, который после этого сказал: — Я слишком неуклюжий для него. У джинчурики большая скорость. Он использует пар, но мой щит защищает меня. — Гамакен-сан, спасибо тебе, но дальше я сама. — Пусть у меня не много сил, но я тебя не брошу, — твердо заявил он. — Что думаешь делать? — Раскрошу его с помощью сендзюцу чакры, прикроешь? Жаба покрепче сжала свое оружие, что означало согласие. Я спрыгнула с помощника и направилась на джинчурики, что уже готовился к нападению. От топота его копыт сухая земля превращалась в пыль. Мы бежали друг на друга, не уступая в скорости. Мой несовершенный режим мудреца заметно усилил меня. Животное наставило на меня свои рога, но за секунду до столкновения, я подпрыгнула вверх и занесла правую ногу для удара. Рогатый конь встал на дыбы, чтобы увернуться от него. Моя нога пролетела мимо в сантиметре. Земля вновь задрожала, а оппонент стал терять равновесие. Сэннин Моодо будет действовать еще две минуты. Лишь бы успеть. Я сжала кулак, чтобы нанести удар по морде, но он, отвернувшись в сторону увернулся. Природная энергия стала продолжением моего локтя, поэтому прием попал в цель. Джинчурики, отлетев в сторону, врезался в дерево. — Держи его, Гамекен-сан, — рявкнула я. — Слушаюсь. Его двузубец блокировал животное, прижав крепче к земле. Я сформировала в руке водяной бумеранг и направила его в животное. Атака попала точно в цель и отрубила ему четыре лапы. Рогатый конь пронзительно замычал от боли. Его туловище барахталось, но Гамакен зажимал его все крепче. Все кончено. Я шла в их сторону, чтобы нанести последний удар. Но вдруг алый покров стал приобретать очертания конечностей. Зверь неистово рычал. Ярость стала преобразовываться в пар. И в следующую секунду его обжигающая волна снесла с ног нас с Гамакеном. Даже огромный двузубец отлетел в сторону. Мой помощник в полете успел прикрыть нас щитом и поймать свое оружие, поэтому новые ожоги оказались не такими значительными. Конь загорелся огнем, его стихия кипения заволокла округу. Сэннин Моодо продержится не больше минуты. В моем арсенале была всего одна мощная техника, способная нанести серьезный ущерб — это заграждающий шторм. Но у меня не осталось чакры, чтобы его использовать. «До побережья рукой подать», — мелькнула в голове фраза Тоби. — Гамакен-сан, отдохни-ка пока, я уведу его за собой. — Ханаки, что ты задумала? — не понимал помощник. — Есть одна идея. Я, стоя за щитом, создала теневого клона, что побежал в лес, маня за собой противника. Животное, как и ожидалось, рвануло за моей копией. Как только они скрылись из виду в растительности, я побежала другой дорогой к морю. У моей пустышки не было природной энергии, поэтому она гораздо медленнее меня. Я спустилась с обрыва и по колено зашла в море. Режиму мудреца осталось жить двадцать секунд. Это мой последний шанс. По моим подсчетам они вот-вот должны появиться. Вдруг со скалы прыгнул мой теневой клон, а за ним джинчурики. Рогатый конь проткнул насквозь мою копию, что после ранения растворилась в дымке. Животное приземлилось в воду поодаль от меня. Оно пронюхало обман, но уже было в ярости, поэтому готовилось напасть на меня. Дыхание было тяжелым, у меня почти не осталось сил. Я опустила ладони в море, чтобы высвободить всю оставшуюся чакру вместе с природной энергией. — Стихия воды: заграждающий шторм! — что было мочи вскричала я. Вода забурлила. Каплями разной величины она стала подниматься в воздух, освободив морское дно. Рыбы посыпались наземь, словно дождь. Огромная волна пронеслась над моей головой в сторону зверя. Он наставил свои рога и поскакал на меня, но было уже поздно. Моя техника снесла его с ног и силой швырнула в скалу. Конь упал с большой высоты вниз, а огромная водная масса обрушилась своими весом на него. Режим мудреца перестал действовать. Вместе с ним меня покинули и силы. От изнеможения я рухнула на колени, схватилась за горло и пыталась отдышаться. Все мышцы в теле дрожали, ведь никогда ранее не испытывали таких нагрузок. На вершине скалы показался Гамакен, он с беспокойством посмотрел на меня и спросил: — Ханаки, ты в порядке? — Бывало и лучше, — с ехидством ответила я. — Возвращайся домой. Он покорно кивнул и растворился в клубе дыма. Джинчурики неподвижно лежал в воде, его тело омывали легкие волны. Я поднялась на трясущихся ногах и медленно, шаг за шагом, потопала к нему. Суставы гудели, а мышцы совсем ослабли. Но мысль о завершении боя придавала мне сил, заставляя двигаться дальше. Алый покров чакры постепенно бледнел. Темное ночное небо внезапно прорезал столб яркого света. Морская вода стремительно нагревалась. Густой пар стал обволакивать тушу животного. Рогатый конь вновь взревел, но не от боли, а от жажды мести. Два огонька нацелились на меня. Я не верила собственным глазам. Все было зря. Подготовка, тренировки, режим мудреца — бессильны против джинчурики. У меня не осталось в арсенале техник, запас чакры был опустошен. Глаза животного гипнотизировали меня безысходностью предстоящего. В них отражался лик смерти. Несмотря на запредельную жару, по коже рассыпались мурашки. Тело окутал могильный холод. Сердце перестало биться, а легкие дышать. Органы ушли на покой, опередив разум. По моим щекам потекли слезы, что тут же испарялись под воздействием высокой температуры. Они медленно взлетали вверх мельчайшими крупицами. Я застыла в пространстве. Телесная оболочка потеряла способность двигаться, смирившись с участью, а духовная металась в панике, не имея возможности вырваться из клетки. Мне хотелось сомкнуть веки, чтобы в последние секунды жизни испытать покой, но они закоченели, широко распахнувшись. Удары копыта отбивали ритм похоронного марша. Джинчурики, широко распахнув пасть, стал формировать бомбу хвостатого. Мне не сбежать, не скрыться — это конец. Внезапно исчез свет, весь угол обзора заполнил огромный фиолетовый шар, что становился больше с каждым мгновением. Но вдруг из него показалась оранжевая маска Тоби. Он пролетел сквозь технику биджу, подхватил меня на руки и бросил в сторону. Мое тело приземлилось на мель. Звук взрыва оглушил меня. Перед глазами все плыло. Хвосты джинчурики троились, а Тоби мелькал, то появляясь, то исчезая. Очередная ударная волна сотрясла землю. Скала, неподалеку от которой лежала я, стала трескаться. В следующую секунду что-то огрело меня по голове, и настала тьма. Каждый вдох сопровождался резкой давящей болью в грудной клетке. Морская соль сильно щипала зияющие ожоги. Голову наполнил свинец. Отдельные точки звездного света сливались в единое целое, лишь постепенно приобретая прежний вид. — Ханаки-чан, — загудел эхом чей-то голос. Я пыталась сфокусировать свой взгляд на источнике звука, но оранжевое пятно расплывалось. Напарник наклонился ко мне, взял под лопатки, помогая встать. Но ребра на его прикосновения отзывались болью. Я жалобно всхлипнула от неприятных ощущений. — Что с Ханом? — спросила я, поднявшись на ноги. Тоби пальцем указал на тело, неподвижно лежавшее на небольшом островке песка. Память стала воспроизводить вереницу событий, произошедших какое-то время назад. — Ты убил его? — с недоверием спросила я. — Нет-нет! — поспешил оправдаться напарник в своем возбужденном стиле. — Он жив, но уже не опасен. Последние секунды перед потерей сознания казались сном. Тоби спас меня. Вмешался в последний момент, но выполнил миссию. На нем не было и следа сражения. Он выглядел опрятно, словно только вышел прогуляться по побережью. Моя изодранная одежда была в крови, в воде и песке. Руки и живот усыпаны различными повреждениями. У напарника же не было ни единой ссадины, будто бы он и вовсе не бился с джинчурики. Вот она, сила Учихи Мадары. Каждый мой шаг сопровождался угрозой падения. Легкие просили кислород, но глотать его было страшно из-за сломанных ребер. Голова сильно кружилась, я пыталась удержать ее на месте руками, тем самым прикрывая лицо. Ткани организма изнемогали от движений, которые являлись для них пыткой. Но стиснув зубы, я продолжала идти дециметр за дециметром. Широкая спина Хана была все ближе. Мои ноги вновь подкосились, и я плюхнулась рядом с ним. Он вновь был обычным человеком. На нем не было брони. Остатки ткани прилипли к коже из-за запекшейся крови. Глубокий шрам пересекал наискось его тело, а другие участки покрыли ушибы. Я прикоснулась к его шее и почувствовала слабый пульс. Он все еще жив. Хан, ощутив тепло моих пальцев, приоткрыл уцелевший глаз, что полностью залился кровью от лопнувших сосудов. По его щеке потекла тонкая дорожка из слез. Я взяла мужчину под плечи и положила себе на колени. Он заплакал еще сильнее. К горлу подступил ком, мы молча зарыдали в унисон. Мои слезы капали на его лицо, я смахивала их ладонью. — Это моя расплата за убийство товарищей, — тихо прошептал Хан. Даже находясь на смертном одре, он не таил злобы, ища причины всех бед в себе. Я больше не видела в нем противника. На моих ногах лежал добрый человек с истерзанной душой. — Нет-нет-нет, — тихо повторяла я, держа его лицо в руках. — В произошедшем нет твоей вины. Это… это… — лепетала я, заикаясь. Нужные слова застряли глубоко внутри, ведь сложно признаваться вслух, что ты настоящее чудовище, которое непосредственно причастно к его мукам. Он коснулся своей ладонью моей. — Я не хотел их убивать, — сквозь всхлип произнес Хан. — Мне поручили сопровождать даймё в страну Льда. А потом случайно услышал, как этот сукин сын обсуждал с советником свои дела. Из разговора понял, что у него была какая-то тайная договоренность с феодалом Льда. Но он ее не выполнил, поэтому планировал отдать на откуп весомую часть продовольствия страны и пригодные территории для земледелия. А люди в нашей стране и так живут бедно… — ему стало тяжело дышать. — Шиноби, что были с нами, и так опасались меня. Я видел их недоверчивые взгляды. Одним вечером я сел с ними за стол, чтобы поужинать, а они сразу встали и демонстративно ушли. Мне стало обидно, понимаешь? Но я к такому привык. Но потом кто-то из них сказал, мол, зачем с нами отправили этого урода, — в его голосе было слишком много боли. Его единственный глаз пронзительно смотрел на меня, ища понимания. — Они это заслужили, — успокаивающе ответила я. — Но разве можно заслужить смерть? — с отчаянием спросил он и перевел свой взгляд на ночное небо. Конечно нельзя. Никто не заслуживает такой участи. Хан должен был жить, а я умереть. Что не так с этим миром? Вместо ответа я наклонилась ближе и поцеловала его в лоб. Мне хотелось дать ему в последнее мгновение жизни то тепло, что он всегда искал. На лице Хана нарисовалась легкая улыбка. — Ты лучше всех, кого я знаю, — искренне призналась я и улыбнулась ему в ответ. — Как тебя зовут? — Ханаки. — Что со мной будет дальше, Ханаки? У меня язык не поворачивался сказать, что мы потащим его раненого на себе несколько километров, чтобы потом извлекать биджу несколько дней. Он как никто другой заслужил легкий конец. Я достала из кармана небольшую баночку с пилюлями. Это было действенное обезболивающее с сильным снотворным эффектом. Редкий экземпляр. Джирайя стащил лекарство из сумочки Цунаде и отдал мне, чтобы облегчить физические страдания. Я берегла их для себя на особый, но сейчас решила отдать их Хану. — Ты уснешь сладким сном, — ласково ответила я. — Открой рот. Он послушался меня и проглотил несколько таблеток. — Спасибо, — прохрипел мужчина. Я смотрела на его смыкающиеся веки и гладила по щеке. Через минуту он умиротворенно уснул. Приглушенный лунный свет бликами отражался на морской глади. Я плакала из последних сил. Ведь на моих коленях покоился чудесный человек, которого неизбежна ждала гибель. От раздирающей нутро боли хотелось уподобиться волку и завыть на ночное светило. Через какое-то время к нам подошел Тоби и накинул плащ мне на плечи. Красные облака на черном фоне. Не только они сеяли зло. Оно было повсюду, существуя в любом отрезке времени. Эта незримая нематериальная субстанция тонкой нитью пронизывала все живое. Моей миссией был шпионаж во имя мира, но он сопровождался вынужденными жестокостями. Я в погоне за абстрактной утопической целью сеяла боль. Для одних я могла стать спасителем, но для многих уже стала палачом. Нет того пресловутого зла Акацуки. Мир не делится на две противоположные полярности. Он многогранен в своем обилии оттенков морали. Я больше не белая ворона, окруженная преступниками. Папочка, о каком добре моими руками может идти речь? Твоя дочь превратилась в того, с кем должна была бороться. Мы сидели в пещере, пережидая дождь. Тоби больше не отнекивался, он на себе дотащил Хана до убежища. Я лежала на полу, пытаясь восстановиться, приглушить стоны, вызванные травмами. Зецу появился довольно быстро и забрал с собой джинчурики. Запечатывание биджу начнется утром. Ожоги на руках покрылись корочкой, но болеть меньше от этого не стали. Правая ладонь хоть и не болталась, но двигать ей было практически невозможно. Голова гудела. Грудная клетка резко отзывалась на каждое движение. Организм истощен, в нем было слишком мало чакры. Следующие трое суток из меня будут выжимать все до последнего. Так что, в ближайшее время лечение мне не светит, придется терпеть все мучительные ощущения. Все повторилось в точности, как и с треххвостым. Но сейчас было нечто более волнительное. Каждый из Акацуки стоял на своем пальце, не во плоти, конечно, а в виде проекции. На одном из них я увидела близкие сердцу красные глаза. Они не проявляли никаких видимых эмоций, но душа чувствовала, что это всего лишь блеф. Знал бы он, как тяжело мне далось это задание, что физически, что морально. Несколько дней я находилась в одной и той же позе, высвобождая свою чакру и наблюдая за тем, как Хана покидает жизнь. К концу извлечения его бездыханное тело рухнуло на каменный пол. Звук падающей мертвой плоти еще какое-то время стоял у меня в ушах. Из широко открытого рта Хана вываливался язык, веки не прятали единственный глаз, что застыл от ужаса, мышцы лица обмякли, сделав его черты неузнаваемыми. В смерти нет никакого очарования. — Ханаки, — обратился Пейн, — вы с Тоби отправитесь в страну Льда. Даймё Земли держат в заложниках. Он наш старый друг и просит помощи за хорошую оплату. Освободите его и приведите его в Иву. — Новое задание! — обрадовался Тоби. Я молча кивнула в ответ. Последние слова Хана надежно отпечатались в моей памяти. Мне хотелось отомстить всем тем, кто причинил ему боль, но в таком случае придется начать с себя… — Итачи, — вновь заговорил лидер, — вы с Кисаме тоже отправитесь в Иву. Нужно обновить условия сотрудничества с цучикаге. А то он в последнее время не выходит на связь. Подробности вам расскажет Зецу. — Есть, — коротко ответил Учиха и исчез. Меня немного подбодрила потенциальная возможность встречи с ним. Только он один в этом мире мог сейчас по-настоящему понять мои чувства…