***
Яркий диск светил высоко в ночном небе. Покинуть деревню в полнолуние довольно символично. Как спутник земли пойдет с завтрашнего дня пойдет на убыль, так и моя жизнь повернется вспять. С наступлением рассвета уже ничто не будет прежним. Страх, скребущий когтями изнутри, кричал о том, что со всем нужно покончить быстрее, так как рассудок уже устал изнемогать в томлении перед неизбежным будущем. Но он же топил мышцы тела в трупном окоченении. Я медленно переставляла одну ногу за другой, прикладывая огромные усилия. Хрупкая субстанция души, словно мотылек, залетела в сердце, вздрагивая вместе с ним при каждой пульсации. Вечно шелестевшая листва умолкла. Все застыло, а воздух вместо присущей свежести впитал в себя затхлость. Вокруг царила не окутывающая тишина, а мертвенное отсутствие звуков. Вяжущая духота своей неестественностью рассыпала по коже мурашки. Я долго преодолевала один перекресток за другим. Ничто не двинулось с места, уличный мусор покоился на месте, словно произрастая из земли, бездомные животные резко вымерли, а в окнах не было ни намека на свет. Я — единственная живая душа пространства. Из-за поворота показалась желтая лохматая макушка. Мальчик шел с поникшей головой. Он смотрел себе под ноги, а руками придерживал тесемки рюкзака. Меня резко примагнитило к месту при виде маленького друга. Не было сил развернуться и сбежать. Наруто чихнул и поднял на меня взгляд. Его небесные глаза округлились от удивления и в них заплясали огоньки счастья. — Сестренка! — воскликнул он и подбежал ко мне. Я старалась смотреть с безразличием, но тепло, что сочилось из него, заставляло таять мой напускной лед. Уголок рта задрожал. — Я тебя столько искал! Ты где пропадала? — с волнением спросил Узумаки. У меня не было права поведать правду. Она бы вряд ли его успокоила, но мне бы на душе стало легче, если хотя бы словесно я разделила ношу. Наруто смотрел на меня пристально, требуя ответа. Мальчишка был проницательным, поэтому сразу заметил, что что-то не так. Я была вынуждена причинить боль женщинам, что растили меня, мне предстоит растоптать чувства того, кто любил и любит. Но рука не поднималась оттолкнуть Наруто, язык не поворачивался нагрубить. Он был юным и искренним, добрым и чистым. Я немного согнула колени и вместо ответа прижала его к груди. Мальчишка на секунду опешил, но затем обвил меня руками. Мы стояли молча минуту, прислушиваясь к дыханию друг друга. — Наруто, ты мой единственный настоящий друг, — дрожащим голосом начала я. — Не хочу тебе лгать, поэтому обещай, что унесешь мою тайну в могилу. Я крепко сжала ладонями его плечи, отодвинула от себя и заглянула в глаза. Узумаки с серьезным видом кивнул в ответ. — Мне необходимо покинуть Коноху, — его рот открылся от шока. Слова застряли у мальчика в горле. — Я не могу объяснить причину. Ты не должен говорить о том, что видел меня. Наруто, не ищи меня. Поддерживай моих родителей и Какаши. Они будут нуждаться в твоей доброте. Хорошо? — уточнила я и вновь крепко прижала его к себе. — Ты всегда будешь в моем сердце. — А ты в моем, — ответил он и немного отстранился. — Тебе видимо пора. Я кратко кивнула, выпрямилась, окинула его взглядом напоследок. Его нахмуренная гримаса выражала взрослость. Мой маленький друг, ты оказывается уже не ребенок… Он вновь твердо мотнул головой в сторону, как бы позволяя мне уйти. — Прощай, — прошептала я и скрылась. Джирайя будет ругать меня за мягкотелость, но я полностью доверяла Наруто, он не выдаст мою тайну. Теперь осталось самое сложное… Окно, ведущее некогда в нашу спальню, было открыто. Видимо не одной мне эта ночь кажется душной. Он сидел на кровати спиной ко мне. Почувствовав мое появление, Какаши слегка повернул голову в сторону и произнес: — Дверь для тебя всегда открыта. Я проигнорировала его реплику и запрыгнула в комнату. — Ты вызвал Цунаде, — с упреком констатировала я. — Да, — обреченно выдохнул Хатаке, по-прежнему смотря в пол, — ты мне ничего другого не оставила. — Это тебе так кажется. Ты гоняешься за иллюзией совместного счастья, что давно растворилась. Он прикрыл лицо руками и сквозь ладони прошептал: — Ты вновь явилась, чтобы сыпать гадости. Собеседник был чертовски прав. Но он не понимал, что это не внутренняя вредность, а необходимость. Если сейчас дам слабину, то Какаши всю жизнь убьет на мои поиски, чего мне категорически не хотелось. — Тебе не придется их слышать, если отпустишь меня. Он подскочил с кровати и в тот же миг оказался рядом. — Если только так я смогу видеть тебя, то и думать забудь об этом, — отчеканил Хатаке и покачал головой в разные стороны. На его лице не было маски, волосы растрепаны еще больше чем обычно, область вокруг глаз уродовали синяки с мешками. Судя по всему, он ночами напролет бодрствовал, ожидая меня. Общий внешний вид кричал о страданиях, что таились глубоко внутри. Неприятно смотреть на последствия своих, казалось бы, изначально благих действий. Я нервно сглотнула и продолжила: — Ты хочешь видеть не меня, а картинку, что все эти годы лелеял у себя в голове. — Когда же все успело так измениться, Хани? — скептически спросил он. — Когда я поняла, что в мире много страданий, — твердо заявила я и с вызовом заглянула ему в глаза. — Если это из-за моих миссий, то их больше не будет. Я стал сенсеем, с прошлым покончено, — и коснулся ладонью моей щеки. — Ничего не кончено, — траурно прошептала я, накрыла его ладонь своей, чтобы в последний раз почувствовать родное тепло и убрать руку с лица. — Воля огня, мнимый мир с притворным спокойствием — все фальшь. Мне не нужны узы, что причиняют боль и делают уязвимой. Я нуждаюсь в силе истинной Сенджу. И не получу ее ни с Джираей, ни с Цунаде, ни с тобой. Вы все возложили на меня ожидания, которым я не хочу соответствовать, да и не должна. Отчаяние с каждым услышанным словом застилало его глаза. — Ты хочешь уйти? — изумленно спросил Какаши. — Надеюсь, что это наша последняя встреча, — ответила я с искренностью, от которой на мгновение предательски дрогнул голос. — Не говори так, Хани, — с мольбой прошептал Хатаке, грубо заключил мое лицо теперь уже в обе ладони, чтобы я не смогла вырваться. — Моя маленькая Хани, я люблю тебя. Именно эти слова я больше всего боялась услышать. Ведь прекрасно понимала, что мне придется с ними столкнуться, но одно дело представлять в теории, а совсем другое — ощутить на практике. Джирайя явно переоценил мое чувство долга. Я могла сделать больно, поддержать прикрытие, солгать насчет истинных целей побега, но обмануть столь святые слова… — Какаши, я тебя тоже! — восклицание отдавалось болью в сердце. — И всегда любила, но у нас нет будущего, — по щекам хлынули слезы. Признание еще некоторое время стояло гулом в ушах. Слова растягивались в пространстве, вонзались иглами под кожу. Соль слез щипала, закатываясь в вымышленные раны. Хатаке крепко прижал меня к себе, пытаясь утолить своим телом мои страдания. Я зарылась носом в груди, стараясь заглушить всхлипы. — Почему ты так решила? — тихо, но с неподдельным любопытством спросил он. — Наши чувства настигли нас еще в детстве, меня уж точно, — отозвалась я с некоторым смешком в голосе, шмыгнув носом. — Они с самой первой секунды были добрыми и светлыми. Но несмотря на то, что вместе уже много лет, мы до сих пор не знаем друг друга. Ты старался не посвящать меня в свой омут прошлого с самого начала, а я решила поступить так же потом… И вот, мы стоим, прижавшись друг другу, любящие не первый год, но совсем чужие. Понимаешь? — и подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — Не уходи, Хани, мы все решим, — ласково прошептал Какаши. Но я отрицательно покачала головой, отпрянув он желанного тела, и отчеканила: — Уже поздно. Решение принято. Его глаза забегали туда-сюда, он почесал рукой затылок, шагал то влево, то вправо, но затем ответил: — Я уйду с тобой, только дай мне время, — и сел на край кровати, скрестив руки на груди. Я подошла поближе, встала на колени подле ног, коснулась рукой его плеча и умоляюще произнесла: — Какаши, ты шиноби Конохи! Твой долг охранять покой деревни! — ранее это звучало бы ехидной издевкой, но не сейчас. — А какой я тогда ниндзя, раз не могу сберечь тех, кто мне дорог? — его вопрос будто был обращен пустоте. — Но зачем спасать того, кто об этом не просит? И почему ты решил, что твои убеждения — это благо? Я поступаю именно так, потому что считаю, что для меня так будет лучше. Не лишай меня возможности строить свою жизнь так, как того хочу! Он внимательно посмотрел на меня и спустя короткую паузу ответил следующее: — Ты же понимаешь, что не смогу просто так тебя забыть. — Конечно, — еле слышно отозвалась я и легонько коснулась губами его колена. — Мне бы хотелось убедить себя в обратном, верить в то, что ты построишь счастливую жизнь, но… — голос вновь дрогнул. — Попробуй, умоляю. Искренне желаю тебе добра, — я поднялась на ноги и повернулась спиной. — Таков мой путь ниндзя, прими это. За окном уже светало, через пару мгновений Фукасаку выполнит технику обратного призыва, а я покину Коноху навсегда. — А мой долг шиноби задержать тебя и доставить к хокаге, — решительно заявил Какаши. Я повернулась назад и отрицательно покачала головой. Все произошло за секунду, но по ощущениям это продлилось намного дольше. Какаши вновь мгновенно подскочил на ноги. Его черные пронзительные глаза тонули в волне душевной боли, что бушевала по всему телу. Шестым чувством он понимал, что все тщетно и неотвратимо, но любовь заставляла испытывать ложные надежды. Тот светлый огонек, что скреплял нас годами, что грел даже в самые холодные ночи, сегодня отзывался глубокими ожогами. Когда Какаши заметил, что я растворяюсь в дымке, то он вскинул вперед руку, успев лишь коснуться локона моих волос, которые так нравились ему. В последний момент я успела произнести: — Прощай. Мрак квартиры сменился искрящимися красками рассветом на горе Мьебоку. Но внутри меня все обрушилось. Я мешком рухнула на траву и лежала неподвижным трупом еще какое-то время. Вокруг буйным вихрем плясали цвета, единой звонкой симфонией пел жабий край, но в душе было пусто. Это не вызвало никаких эмоций, а заставляло лишь чувствовать себя вырванной из пространства, словно призрак, что блуждает в обреченной серой вечности. Я повернулась на спину и посмотрела на светлое небо. Я зажмурила глаза, жадно вдыхая влажный воздух. Одежда впитала воду мокрой травы. Мне хотелось сгнить на солнце, став удобрением для почвы. Пусть мое мясо и кости послужат пищей животным. Хотя бы так я умру не бессмысленно, а принеся пользу природе. Это ли не добро? Джирайя не оценил мою жертвенность, поэтому воскликнул: — Ханаки, у нас мало времени! Командный голос хлыстом прошелся по телу. Я приподнялась на руках и взглянула на его обеспокоенное лицо, от чего стало ясно, что бодрость духа напускная. Он наклонился ко мне и ласково спросил: — Как все прошло? Морщинки вокруг его глаз еще больше опустились вниз, а линия рта изогнулась в печали. Увидев его волнение, я поняла, что сейчас можно не играть и быть самой собой. В ту же секунду я бросилась ему на шею и вместо ответа зарыдала в голос. Джирайя сгреб меня в охапку, целуя в макушку. Он понял, что все в большей степени прошло по инструкции, поэтому дальше допытывать не стал. — Пап-почк-ка, — заикаясь, лепетала я, подтирая параллельно слезы его жилеткой. Он обнимал меня все сильнее, потому что знал, что если из моих уст не звучит его имя, то все очень серьезно. Я для него сейчас была той самой маленькой дочуркой, что когда-то он впервые увидел у ворот Конохи, к которым мне больше не суждено вернуться…***
Острые каменные пики заволокло пушистыми облаками. Причудливые башни тянулись вдоль узких искривленных улочек. Серые камни источали прохладу. Я внимательно смотрела по сторонам, пытаясь найти в толпе фирменные плащи. Мы с Тоби шли впереди повозки, зеваки резко отпрыгивали в стороны, завидев эскорт. На очередном перекрестке замаячили знакомые шляпы. Мне хотелось ускорить шаг, но хрупкая секретность близости не позволяла пойти быстрее, поэтому каждый метр тянулся будто бы еще медленнее предыдущего. Даймё высунулся из окна повозки и приказал остановиться. Тоби открыл дверцу, выпуская клиента. Феодал глубоко вдохнул полной грудью, а затем с интересом посмотрел на нас и спросил: — Это же ваши коллеги? Напарник кивнул. — Пройдемте же, — игриво произнес даймё. Итачи с Кисаме, заметив целенаправленное приближение нашей троицы, тоже двинулись навстречу. Оба галантно поклонились, что было довольно комично в контексте их прошлого и настоящего. — И как поживает этот несносный старик, вы же у него были? — шутливо осведомился феодал. — Цучикаге-сама как никогда бодр и полон сил, — вежливо ответил Итачи. — Прям уж, — прыснул клиент. — Подождите меня здесь, я скоро буду, — и вскоре удалился за дверями резиденции. Когда мы остались своей преступной шайкой, то мне захотелось расспросить их, как они, что конкретно привело их сюда и что ждет дальше… Но начинать разговор первой было рискованно. Более того, я не смела задерживать на Итачи долгий взгляд, лишь искоса и мельком осматривая его. — Каков он, тот пятихвостый? — вступил первым в разговор Кисаме с неподдельным любопытством. Банальный вопрос, который сбивал с толку. Захочет ли Тоби, что усиленно притворяется дурачком, чтобы о нем поведали правду, ведь именно он расправился с Ханом, пусть и с моей помощью. — Силен, — холодно ответила я и нагло уставилась на Хошигаке. — Это еще что! — с восторгом воскликнул напарник. — Джинчурики огромный, словно скала, выше двух метров! Но наша хрупкая Ханаки быстро разделалась с ним, — солгал он и заговорщицки ткнул меня локтем в ребра. — Да уж, — закатила глаза я, понимая, что мечник проникнется нашей театральной игрой. Кисаме хищно ухмыльнулся и с вызовом посмотрел на меня. Лицедейством я навлекала себя на большую опасность, ведь в действительности моя сила оказалась никчемной. Да взыграет в Хошигаке благоразумие, которое не позволит ему вновь напасть на меня, иначе кормить мне собственным мясом стервятников. — Любой джинчурики силен, Кисаме, нам нужно подготовиться, — подал голос Итачи. Только он мог сдерживать своего напарника. — Я разберусь с ним одной левой! — гордо заявил в ответ мечник. — Не будь столь самонадеянным, — вновь отрезвил его Учиха. Мне доставляло удовольствие хотя бы просто находиться рядом с ним. Его присутствие внушало поддержку и спокойствие. Еще некоторое время наша четверка стояла молча в ожидании феодала, осматривая округу. Тот, как и обещал, не заставил себя долго ждать. На его лице рисовалась гримаса явного недовольства. Его рот изогнулся, ноздри вздулись, а брови нахмурились. — Упрямый старый пень! — ворчал он. — Давно пора его сменить! Даймё подошел к нам и, глубоко вздохнув, успокоился, посмотрел на Итачи и продолжил: — Вы уже в курсе позиции Ооноки. Пользуясь положением, я настоял на том, что до утра вы с комфортом останетесь в Иве. В остальном этот дед непреклонен. Учиха послушно кивнул в ответ. В тот же миг из каменной земли стал вырастать холм. Еще один прибыл. Какое-то несанкционированное собрание Акацуки. Зецу в привычной манере показался по пояс, мы к этому уже привыкли, а глаза феодала округлились от изумления. — Добрый день, — вежливо поприветствовал всех Зецу. — Тоби, лидер вызывает тебя. Напарник почесал затылок, будто бы ошарашенный заявлением. — А как же Ханаки? — уточнил он. — Ей приказано отправиться на миссию вместе с Итачи и Кисаме, — ответил в такой манере, будто бы меня здесь вовсе нет. — Итачи-сан, передайте информацию о переговорах с цучикаге вместе с Тоби, — и скрылся под землей. — Вот так прелесть! — с восторгом воскликнул даймё. Он явно был падок на таланты. — Вне зависимости от решения вашего лидера, я хочу передать ему благодарность за работу Ханаки в виде дополнительной оплаты, — вдруг заявил он, вытащил из кармана стопку заранее заготовленных купюр и передал Тоби. — Ее энтузиазм и профессионализм выше всяких похвал. — Благодарю, — холодно, но вежливо ответила я и поклонилась. — Ну что вы, не стоит лишних любезностей, — отмахнулся феодал. — Вас проводит в гостиницу мой помощник, а мне пора. Надеюсь, что до скорой встречи! — Взаимно, — солгала я, провожая взглядом его отдаляющийся силуэт. — Мне необходимо изложить все на бумаге, — отозвался Итачи и развернулся, чтобы найти для этого подходящее место. Тоби кивнул, направившись к нему, но на секунду застыл возле меня и будто бы мимоходом шепнул: — Удивительно, как много готовы платить люди за насилие в свою честь. — А вот и помощник, — усмехнулся Кисаме и жестом указал в сторону юного парнишки, что с робостью шел в нашу сторону. Я пожала плечами и зашагала к нему, а Хошигаке за мной. Сопровождающий лишь поздоровался, густо залившись румянцем, а в остальном молчал. Гостиница оказалась на окраине деревни, что хорошо, ведь в случае чего будет проще бежать. Парнишка получил у администратора три ключа и протянул их мне, явно опасаясь контактировать с Кисаме, затем дергано поклонился и засверкал пятками. Репутация шла куда дальше нас самих. К каждому ключу был прикреплен брелок с именем, вот так сервис. Номера оказались на одном этаже. Мечник взял лишь свою отмычку, произнеся при этом: — Итачи-сану будет куда приятнее получить свой из твоих рук, — ехидно улыбнулся и скрылся за дверью. Да уж, лучше и не скажешь. Я перешагнула через порог и оказалась в хоромах. Апартаменты состояли из множества комнат, явно предназначались для какой-то важной персоны. Мне на мгновение показалось, что зашла не в ту дверь. В гостиной на столе в вазе стоял роскошный букет цветов, а рядом с ним несколько графинов с вином и записка, что гласила: «Достойные Вас цветы и напиток за хорошую работу». Да сколько ж можно! Этот чертов даймё все никак не угомонится! Хвалебные оды, предложение работы, вино, шикарные номера, надбавки и цветы… Он будто бы ухаживал за мной. От ярости я с силой смахнула со стола вазу, что в следующую секунду громко разбилась о лакированный паркет. Вода, бутоны и осколки разлетелись по полу в разные стороны. Я подошла к окну, надеясь увидеть фигуру Итачи, что спешила ко мне, но так и не дождалась. Мне хотелось поделиться с ним последними событиями, подробно рассказать о странных переменах поведения Тоби. Я нарезала круги по многочисленным комнатам, формулируя все то, что собиралась сказать. Учиха настоятельно просил беречь себя и быть осторожной, но на практике все вышло с точностью до наоборот. Весть о моем последнем подвиге в скором времени разлетится по миру из уст в уста. Цунаде будет вынуждена отдать приказ о моей ликвидации. Что она почувствует в этот момент? Как я могла причинить ей еще большую боль! Но меня волновало то, что, вопрошая, на душе не пляшет гадливое чувство. Нет ни ноющей пустоты, ни стыда, ни сожаления, а лишь безразличие, будто бы не мои руки искупались в море крови. Неужто возможно привить себе толерантность к убийствам? Так еще и к таким изощренным… Папочка, я и правда стала жестокой? Ты отправил меня сюда не для этого, но как ты на моем месте отделил бы нужду от намеренного зла? Убийства — это плохо, но ты и сам убивал на войне, а хотя в чем провинились те люди? Тем, что были по другую сторону баррикад? Ведь это не давало тебе право забирать их жизни. Мне не жаль десятки погибших напрямую по моей вине, но кошки скреблись при воспоминаниях о Хане, чей долг шиноби шел рука об руку со смертью. Серьезное амплуа Тоби мне нравилось не только своей адекватностью, но и тем, что оно вслух произносило то, что многие боятся или просто не хотят признавать. Этот мир действительно прогнил, его и правда переполняют страдания. Я с каждым днем все больше понимала, что мои взгляды расходятся с мировоззрением Джирайи, что изрядно пугало. Может у меня и правда не хватило стойкости, чтобы противостоять влиянию преступной жизни, или же мне открылись новые грани горизонта. Вдруг мне сейчас приходится ощущать то, что дано понять не каждому? Ладони нервно вцепились в волосы, ногти царапали кожу головы. Разум будто бы пытался понять, точно ли в этой черепной коробке зарождаются подобные мысли. Время шло, а Итачи все не было, а я так нуждалась в беседе с ним. Он — единственная соломка разума в этом стоге безумия. Я подошла к столику, наполнила до краев бокал вином и полностью осушила за короткие мгновения, затем вновь и вновь. Мне казалось, что это единственное средство, способное сейчас снять напряжение. Через какое-то время, когда первый графин опустел, а мысли замедлились настолько, что перестали ранить душу, то дверь в номер отворилась. Когда он вошел в гостиную, то я сразу почувствовала на себе его брезгливый взгляд. — Только не начинай, — с трудом, но на опережение промямлила я. Картина и правда для извращенного эстета. Худощавая девушка сидела на полу неподалеку от лужицы воды и осколков, а рядом валялся пустой графин, что некогда был полон вином. Я потупила охмелевший взгляд на стену перед собой, подняла бокал, как бы прося его наполнить вновь. Итачи без удовольствия выполнил молчаливую просьбу, а затем присел на кушетку рядом. — Ты первый. Он скрестил руки на груди и покорно ответил: — Цучикаге отказывается продолжать сотрудничество с Акацуки, объясняя это тем, что это стало опасно для его репутации. Тем более в свете того, что уже во все скрытые деревни разослали письмо о загадочной жестокой расправе над даймё Льда, — последнее предложение звучало с некой многозначительностью. — Это особое пожелание клиента, — прошипела я, сделав большой глоток вина. — Настал мой конец? — Не думаю, — спокойно сказал Учиха. — Для цучикаге это лишь благовидный повод для отказа, который рано или поздно бы нашелся. Но куда важнее, что ты действительно приглянулась феодалу, — закончил он и осмотрел апартаменты. — У Кисаме все куда скромнее, думаю, как и у меня. Я тут же нащупала ключ в кармане и протянула ему. Он отрицательно помотал головой и заявил: — Теперь твоя очередь. Я вновь отпила вино, на несколько секунд зажмурила глаза, а затем ответила: — В один момент мне и правда хотелось прикончить Хана, но сил не хватило. Тоби спас меня за секунду до смерти и сам разделался с ним, но я уже не видела, как именно, потому что потеряла сознание. На прощание мы с ним поговорили, — мой голос дрогнул. — Хан поведал о грязных играх двух феодалов, что, думаю, Тоби сам расскажет Пейну. Но дело даже не в этом… Джинчурики, несмотря на всю напускную угрюмость и холодность, оказался внутри очень добрым человеком. Понимаешь? Остальные, по сравнению с ним, не достойны были жизни. — А ты в праве это решать? — задал закономерный вопрос парень. — А ты? — скривившись, спросила в ответ я. — И я не мог, поэтому горю и буду гореть в огне до конца вечности, — в непринужденной манере парировал Учиха. — Не стоит опираться на плохие примеры и следовать им. Держись подальше от насилия, а то захлебнешься в чужой крови. Я хмыкнула в ответ и крепко сжала бокал с вином. — Легко быть гуманистом при кровожадном напарнике, что с радостью возьмет на себя всю грязную работу, не так ли? — я швырнула сосуд с напитком в стену. Хрусталь со звоном разлетелся на мельчайшие осколки, а вино, словно кровавое пятно, медленно стекало по светлой стене. — Решила все здесь испортить? — с отвращением спросил парень. Я подняла голову и заглянула в его черные глаза, что сейчас презрительно впились в мои. Мы сверлили друг друга некоторое время. — У меня нет выбора. Тоби затевает неприятности, а затем трусливо прячется. Он будто бы испытывает меня на прочность, — звучало, подобно исповеди. Взгляд собеседника резко стал мягче, он встал с кушетки и сел рядом со мной на пол, ногой отодвинув осколки бывшей вазы. Я склонила голову на его плечо, от чего стало немного легче. — Но что более странно, так это то, что он периодически перестает притворяться дурачком, — мускулы Итачи тут же напряглись. — Тоби становится серьезнее и начинает подмечать какие-то мерзкие детали, будто невзначай. Например, указывая на гадливую душонку даймё. — Он явно заинтересовался тобой, — умозаключил Учиха. — Проверяет, можно ли тебя приблизить к себе. Что именно произошло в битве с Ханом, Ханаки? Я поведала ему все мельчайшие подробности тех событий. Итачи внимательно слушал каждое слово длинного монолога, затем поцеловал меня в макушку и прошептал: — Ты, сама того вновь не желая, ввязалась в очень опасную игру. Возможно тебе удастся узнать то, что недоступно даже мне. Будь осторожна как никогда. Впредь не давай волю гневу, тебе ни к чему лишнее внимание. — Легко сказать, — устало выдохнула я. — Не поддавайся его лживым речам, помни всегда о своей истинной цели, — закончив, он аккуратно поднял левый рукав плаща, оголив мое предплечье. Итачи большим пальцем нежно гладил ожоги, полученные в той злополучной битве. — Ты сильная, но этого недостаточно. — Уже и не знаю зачем я здесь. Пришла спасать кучку потенциальных людей, а в итоге только убиваю. — Информация — самый важный ресурс. Ты сбилась со своего пути, но никто и не говорил тебе, что будет просто, — продолжил читать нотации Учиха. — Сейчас отличная возможность отправить новые сведения в Коноху, займись этим, — он легонько похлопал меня по спине, как бы подгоняя. Я, шатаясь от опьянения, поднялась на ноги, глянула на собеседника и на минуту застыла, задумавшись. Он смотрел на меня с непониманием, озадаченный тем, чем же вызван мой внезапный интерес. Итачи, в отличии от меня, никогда не забывал о своих целях, не утопал в самобичевании и безрезультатных размышлениях, а исполнял свой долг. Моя роль в организации была посредственной. У Конохи изначально был свой шпион. Если бы Хирузен не играл за спиной у остальных, то мне бы и не пришлось ломать свою жизнь. Сидела бы сейчас в деревне, работала в архиве, поддерживала уют в доме и озадачивалась лишь вопросом продолжения рода. Но несмотря на то, что моя роль в спасении мира оказалась куда менее весомой, чем планировалось, меня не покидало чувство неизбежности. У нас с Итачи особая связь, которую мы оба осознавали, был ли у нас шанс не встретится? — Не кажется ли тебе, что наше знакомство было предначертано? — он посерьезнел и немного нахмурился, обдумывая ответ. — Я ведь не одна это чувствую? — Истории наших кланов неразрывно связаны друг с другом, это факт. Но я пока для себя не нашел объяснения нашим…снам. — Ты только вдумайся, — с легким недоумением начала я. — Как бы не пошел ход истории, в каждом варианте развития событий велика вероятность того, что мы бы встретились. Не реши твой клан восстать, нас могли бы поженить, как наследников Учих и Сенджу. Если бы мой отец не отправил меня в Акацуки, то ты все равно рано или поздно пришел бы в деревню напомнить о своем сотрудничестве, и мы могли встретиться. Кто знает, сколько еще существовало вариаций нашего первого знакомства? Если бы я с детства росла в Конохе, то мы возможно учились бы в одном классе. И так далее… — Я понимаю, о чем ты, Ханаки, — ласково обратился Итачи. — Вспомни Долину Завершения. Именно мы обязаны все исправить, пусть пока и не совсем понятно что конкретно, — он поднялся, подошел ко мне и заправил прядь волос за ухо. — Поэтому мы и дорожим друг другом. Я коснулась рукой его щеки, не отрывая взгляд от черных глаз, что выражали единение с моими чувствами. Длинные ресницы медленно порхали, сотрясая воздух. В уголках глаз возле причудливых морщинок образовались небольшие синяки, которые придавали лицу некий шарм. Мне повезло быть в близости с такими точеными мужчинами, один красивее другого не только снаружи, но и внутри. Итачи коснулся кончиком носа моего запястья, впитывая запах кожи. Это не было похоже на вожделение, больше смахивая на мимолетный акт заботы. Он очень точно выразил то, что происходит между нами. Мы не изнемогаем от похотливого желания, не плывем в море любви, не закутываемся в узы крепкой дружбы, а своеобразно помогаем и ценим друг друга, пусть и с толикой холодного расчета. Я легонько поцеловала его в верхнюю губу. Он прижал меня к себе покрепче за шею и с трепетом поцеловал в ответ. Наши руки медленно скользили сначала по лицам, а затем по телам, даря недостающую заботу. Плащи, футболки, штаны и белье в скором времени были беспорядочно разбросаны по комнатам апартаментов. Итачи носил меня на руках от одного дивана к другому. Я кончиками пальцев щекотала его тонкие ключицы, водила вдоль ребер, тем самым вызывая его нежную улыбку. Он вырисовывал губами узоры на моей шее, груди и животе. Итачи положил меня на лопатки на большую кровать, навис надо мной и с любопытством впился в глаза. — У тебя очень теплый взгляд, — ласково прошептал парень. Я приоткрыла рот от удивления, приподнялась на локтях и сказала в ответ: — А ты слишком красив. Он заговорщицки ухмыльнулся в ответ и уткнулся носом в углубление между грудями, медленно скользя к пупку. Я откинула голову назад, поддаваясь нежностям. Итачи рывком раздвинул мои ноги и положил себе на плечи. Умелый язык вызывал у меня искренние стоны удовольствия. Мои пальцы судорожно перебирали его длинные волосы. Парню нравились мои содрогания, поэтому его язык становился все шустрее. Последняя судорога и по телу разлилось приятное тепло. Я жадно глотала воздух, пытаясь прийти в чувства. Учиха лег рядом со мной, поцеловал за ухо, затем в шею, от чего по коже рассыпались мурашки. Я промурлыкала: — Моя очередь. Теперь он расслаблено откинулся на спину, чтобы насладиться ласками. Ближе к полуночи мы выбрались из постели, каждый накинул гостиничный халат. Желудок урчал, я заглушила его зов очередным бокалом вина. Ночная Ива была заметно тише, по сравнению с Конохой. Через пять часов настанет рассвет, а нам придется покинуть королевские хоромы. Мягкую перину заменит голая земля, душ — водоем, а отельный завтрак превратится в подножный корм. Я призвала Косуке, новой информации для карточек не было, поэтому просто на отдельном листке бумаги написала следующее: «Мы захватили джинчурики пятихвостого. Самостоятельно справиться с ним не получилось, в последний момент меня спас напарник и завершил задание. Джинчурики поведал, что сбежал от даймё Земли, потому что обнаружил его коррупционную схему с феодалом Льда. Первого взял в заложники второй. Нам дали здание спасти даймё Земли. Позже он предложил мне работать на него, но я отказалась. Сейчас мы в Иве и на рассвете отправимся за джинчурики четыреххвостого. Цучикаге разорвал сотрудничество с Акацуки». Мне было стыдно описывать подробности убийства десятка людей и признаваться в том, что это моих рук дело. Недосказанность позволит ему строить предположения, что это сотворил Тоби. Для нас обоих так будет лучше. Чем больше проходило времени, тем быстрее множились секреты от Джирайи. Он должен был быть единственным полностью доверенным лицом, но в итоге его заменил Итачи. Кто бы мог подумать! Учиха ушел спать к себе в номер, чтобы чрезмерно не смущать Кисаме, а то вдруг он решит наведаться утром в гости к напарнику. Хошигаке конечно откровенно подшучивал над нами, но давать лишний повод для новых колкостей не хотелось. Я проснулась с первыми лучами солнца, после чего мы выступили. Как оказалось, мои спутники уже успели разузнать, что наша цель — аскет, который уже много лет не появлялся в Иве, но его видели несколько месяцев назад на востоке, близ Аме. Путь займет приблизительно два дня, к тому же неизвестно, сразу ли мы найдем Роши. Кисаме вновь с вызовом заявил, что это его бой и пригрозил расправой, если мы с Итачи вмешаемся. В таких ситуациях с ним приятно иметь дело, в отличии от Тоби. Мы шли по узким рукотворным тропам горных ущелий. Пейзаж был обворожительно привлекательным, но скудным в своей несменяемости. Поэтому спустя пару часов наблюдений мне изрядно наскучило созерцание. — Какие способности у джинчурики? — я решила развлечь себя беседой. — Стихии земли и огня, что в сочетании дают кеккей генкай лавы, — бодро ответил Кисаме. — Еще по слухам он мастерски владеет холодным оружием, — внес свою лепту Учиха. — Но это все бесполезно против меня и Самехады, — рассмеялся мечник. — Мы быстро остудим его пыл. — Или Роши вас поджарит, — скептически бросил Итачи. Хошигаке лишь оскалился на реплику напарника. Несмотря на то, что от репутации этих двоих у любого человека пойдет мороз по коже, мне было приятно находится в их обществе. Возможно такое успокоительное действие на меня оказывало присутствие Итачи, но и с Кисаме порой можно непринужденно пообщаться, тем более учитывая его тактичность, которой часто недостает Тоби. — Пташка, как же ты справилась с тем здоровяком? — не унимался мечник. — Остудила, — буркнула я. Хошигаке вновь заливисто рассмеялся, но затем сказал: — Пусть Итачи-сан категорически против, но мне очень интересно посмотреть на твои способности, — и бросил ехидный взгляд. — Почему же, после поимки джинчурики можете устроить поединок, если Ханаки желает, — спокойно парировал Учиха. Я искоса глянула на него, как бы убеждаясь, его ли это реплика. — Она как раз хотела отточить навыки. — Я буду аккуратен, — ухмыльнулся Кисаме. Боюсь, что благие намерения Итачи первый раз в жизни пришлись некстати.