Нукенин из клана Сенджу

      Оказалось, Итачи вернулся в логово Орочимару лишь на день, чтобы удостовериться, что я жива и здорова. Санин выполнил почти весь перечень обязательств, а это означало, что их сделка в силе. Для получения желанного шарингана Орочимару изобрел специальную технику. Он поставил метку на сердце Учихи. И когда оно остановится, то рядом с телом появится одна из змей призыва, поглотит его и доставит к новому хозяину.       Меня одолевало чувство вины за подобные жертвы. Отчаянный героизм Джирайи можно списать на родительский долг, от этого конечно не становится легче, но тем не менее. Итачи же, не приходясь мне никем конкретным, пошел на серьезные риски. Я оставила попытки уговорить его найти лечение. Санин подписался под договором, зная, что жизнь Учихи сочтена, и он вскоре завладеет додзюцу. Это не единственная выгода. Он так же, как и мы не питал теплые чувства к Акацуки. Наше различие здесь только в том, что каждый хотел поквитаться с отдельными людьми из организации. Орочимару страстно желал умертвить Сасори, который долгие годы не давал ему покоя. Предоставленная нами информация способна помочь в этом деле. Она стоила того, чтобы некоторое время побыть под колпаком.       Итачи покинул Акацуки сразу после заключения сделки. Бедный Кисаме долго блуждал в пустошах в одиночестве.       На утро перед очередной разлукой Учиха предупредил, что нас с ним ждут большие неприятности. Оно и понятно, благодаря мне мы нажили слишком опасных врагов. Судя по всему, предстоит большая битва, от исхода которой будет зависеть не только наша судьба, но и участь всего мира. Нам вдвоем сейчас не справиться с шестью телами Пейна, Конан, Хиданом, Какузу, Сасори, Дейдарой, Зецу и с самим Учихой Мадарой. Если Итачи мог составить конкуренцию каждому из них, но даже он не победит их, если они нападут все вместе. Пусть это и не в стиле Акацуки, но и такую вероятность исключать не стоит.       На союзников рассчитывать не приходится, у нукенинов нет настоящих товарищей. Лишь мы вдвоем есть друг у друга. Поэтому он заботливо нашел мне наставника в лице Орочимару, а сам отправился на поиски боевых артефактов. По легендам, где-то в мире надежно спрятан клинок Тоцука и зеркало Ята. Первый способен запечатать все что угодно, а второй — отразить.       Времени не было. Опасность дышала нам в спину. Неизвестно, когда именно противники решат нанести удар, поэтому каждая секунда на вес золота.       Я с вершины скалы смотрела на удаляющийся силуэт Итачи. Внезапно рядом со мной появился Орочимару. Не самая приятная компания, но подать руку помощи, пусть и с корыстной целью, больше некому. — Печально наблюдать за обреченными влюбленными, — поэтично произнес санин.       Мне не хотелось с ним спорить и пытаться доказать, что в действительности все сложнее. Пусть каждый останется с правом на собственные умозаключения. — Когда тренировки? — сухо спросила я. — Сейчас.       Я обернулась, будучи обрадованной внезапным заявлением. Он скрестил руки на груди и уточнил: — Расскажи, а затем покажи на что способна.       Я почесала затылок, обдумывая лаконичный ответ: — Ну что ж… Я неплоха в медицинских техниках. Могу залечить на месте повреждения средней тяжести. Владею фирменными ударами Цунаде, немного тайдзюцу в жабьем стиле и катаной. Мои стихии — вода и ветер. Вода на высоком уровне, в арсенале есть несколько техник ранга А, а с ветром все куда печальнее. Чаще применяю его в качестве усилителя техник стихии воды. Владею призывом жаб и Сэннин Моодо. — Впечатляет, — с искренним удовлетворением произнес он и два раза хлопнул в ладоши.       За его спиной появились Кабуто и Карин. Первый сконцентрировал чакру в ладонях и без предупреждения побежал на меня, а вторая, поправив очки, прищурилась.       Якуши занес выпрямленную ладонь для удара, я поставила блок, но тут же почувствовала режущую боль в одной из мышц. — Черт! — выпалила я и отпрыгнула в сторону.       Он участвовал в моем лечении, а это значит, что арсенал его способностей преимущественно состоит из медицинских техник, просто использует их для атаки. Умно, ничего не скажешь. Я стала устранять приобретенное повреждение, а Кабуто вновь направился в мою сторону. Я оставила исцеление и сформировала в правой руке водяной меч. Противник уклонился от моего удара, пригнувшись влево. Я воспользовалась моментом и с разворота двинула его коленом под подбородок. Он стал отлетать в сторону, а я за ним. Можно ли отрубить ему конечности? У этой тренировки есть какие-то ограничения?       Якуши свалился на землю, а я уже неслась на него, готовясь атаковать мечом, но он перекатился в сторону. Лезвие не достигло цели. Кабуто, вскочив на ноги, бросил несколько дымовых бомб. Я отпрыгнула в сторону, чтобы выбраться из завесы. Нужно любой ценой вылечить себя, потому что сражение одной рукой не сулит ничего хорошего.       Земля стала издавать легкие вибрации. Если ударю под ноги, откуда он вот-вот предположительно выпрыгнет, то разрушу убежище. Не думаю, что Орочимару это придется по вкусу. Поэтому я побежала к обрыву, чтобы увести противника в место, где нет ограничений для использования техник. Он выпрыгнул на поверхность и погнался за мной. Я нырнула под воду, чтобы выиграть время для исцеления. То, что он не последовал моему примеру, говорило о его осторожности. Наблюдательность или ограниченный запас чакры? А может все вместе?       Хорошо, что порез был неглубокий. Через пару минут выплыла на поверхность с уже восстановленной мышцей. Он внимательно следил за мной с берега. Я вскинула руки вверх, чтобы направить заграждающий шторм на оппонента. В следующую секунду на него обрушилась огромная водная масса. Но когда действие техники закончилось, то его тела не было в поле видимости. Похоже вновь спрятался внизу. Я выпрыгнула из водоема и ударила по земле кулаком. Та с большой скоростью стала трескаться, оголяя содержимое. — Выходи, сукин сын!       В то же мгновение мне в спину полетел Кабуто, сжимающий кунай в руках. Я ударила его ногой в живот. Он, оказавшись клоном, растворился в дымке. В это время с противоположной стороны уже готовился к атаке оригинал, чьи ладони укутались в чакру. Я вновь сформировала водяной меч, чтобы полоснуть по брюху. Якуши прогнулся, увернувшись. Но я не отступала, поэтому вновь попыталась ударить. Он блокировал атаку, схватив клинок с двух сторон. Я пнула его ногой в живот, от чего противник опять отлетел назад.       Я рассеяла технику водяного меча, тут же сложила печати крысы, собаки, быка и воскликнула: — Стихия воды: водяной тентакль!       Тело оппонента окутали щупальца. Теперь он ничего не сделает и никуда не денется.       Орочимару с Карин спустились со скалы и направились к нам. — Можешь отпустить его, — сказал санин.       Я послушно рассеяла технику, а Якуши упал на колени. — Что скажешь, Карин? — обратился к подопечной Орочимару.       Она поправила очки с важным видом вынесла свою рецензию: — Большой запас чакры и мастерский контроль. Восстановление прошло успешно.       Санин подошел поближе, погладил меня по спине и тихо произнес: — Давай немного прогуляемся.       Я отпрянула от него, но приняла приглашение. Двое подчиненных остались позади. Мы ушли как можно дальше, и когда скала превратилась в небольшой бугорок на линии горизонта, Орочимару присел на валун и спросил: — А чему ты сама хочешь научиться?       Я замешкалась, потому что никто раньше не интересовался моими предпочтениями. Родители передали то, что знали сами. А Мадара просто приказал обучиться тому, что хотел от меня увидеть.       Санин считал мое смятение, поэтому взял инициативу диалога на себя: — Я могу подтянуть тебя в использовании стихии ветра, но спасет ли это положение? Ваши противники — сильнейшие шиноби мира. Их это не напугает. Может стоить улучшить что-то другое?       Я немного обдумала его вопрос, а затем ответила: — Сэннин Моодо полностью так и не покорился мне. — Нет уж, — прыснул он. — Если твой папаша не смог закончить начатое, то я в этом деле точно не помощник.       Его отказ хоть и был логичным и закономерным, но все же слегка расстроил меня. — Тогда мне нужно отправиться на гору Мьёбоку. — Исключено, — отрезал Орочимару. — Твое обучение у меня — часть сделки. — Что же тогда? — возмущенно спросила я.       Он заговорщицки посмотрел на меня и произнес: — Никогда не понимал, зачем себя стоит ограничивать какой-то определенной областью, — и хищно облизнулся. — Именно погоня за универсальностью привела меня к тому, что ни одна область так полностью и не покорилась мне, — ехидно парировала я. — Так все и останется, пока ты уязвима в бою, — многозначительно ответил санин. — И как это исправить? — искренне поинтересовалась я и сделала шаг в сторону собеседника. — Можно обучиться мастерству змеиного мудреца, приобретя способность к регенерации. Она будет уступать самолечению Цунаде, но это лучше, чем ничего, — закончил Орочимару и развел руками.       Мои брови нахмурились, потому что перспектива смены призыва не прельщала. К тому же, это займет большое количество времени, которого и так нет! Новоиспеченный наставник предлагает путь, в конце которого меня вновь будет ждать очередной неосвоенный навык средней паршивости. — Это просто экстенсивно! — возмутилась я. — Намного эффективнее довести до идеала то, что есть. — Будто я это без тебя не знаю, — фыркнул он и закатил глаза. — Я предложил не стать змеиным мудрецом, а научиться его навыкам. Это разные вещи! Есть один интересный способ, но он довольно рискованный. — Слушаю, — решительно заявила я.       Он посерьезнел, гримаса приобрела деловой вид. Санин поднялся с валуна и, пристально уставившись на меня, пояснил: — Я знаю короткий путь до пещеры Рьючи, в которой живет старая сварливая змея. Однажды она решила стать бессмертной, вечно молодой и сильной, — Орочимару подошел еще ближе, а его голос стал тише и холоднее. — Ее зовут Хакуджа. И эта Хакуджа нашла способ воплотить мечты. Много желающих завладеть ее силой, но не каждый этого достоин. Большинство гостей, что приходят к ней на порог, находят покой в ее огромном ненасытном желудке. Но есть и те, кто в состоянии дать отпор змее. Хакуджа либо обучает их, либо предлагает стать ее жрецами. — Мания величия, — подметила я. — Именно, — кивнул санин. — Но нам она на руку. Если ты сразишься с Хакуджой, приглянешься ей, то тогда откроется возможность пройти специальный ритуал, по окончанию которого ты станешь ее жрицей и овладеешь силой змеиного отшельника.       Его рассказ, больше походящий на страшную сказку перед сном, манил своей простотой. Сразить Хакуджу будет сложно, сомнений нет. Но получить такую силу в короткие сроки — и впрямь фантастично. Наверняка между строк таится подвох. — Какова цена? — прямо спросила я.       Орочимару ухмыльнулся, а затем ответил: — Велика вероятность погибнуть во время самого ритуала, — он взял небольшую паузу. — Придется отдаться ей, родить ребенка, которого она съест. Ты больше никогда не сможешь забеременеть, репродуктивная функция увянет навсегда. Энергия продолжения рода перейдет к Хакудже, сделав ее саму моложе, а жизнь длиннее. За это она отблагодарит тебя своей силой.       Здесь и думать нечего. Грезы о размеренной повседневности, домашнем очаге и семейном уюте остались в прошлом. Моя шкура имеет ценность для Итачи и загадочных высших сил лишь до того момента, когда я выполню свое предназначение. Все остальные, кто еще питал остатки теплых чувств по отношению к моей персоне, уже пару недель носили траур. — Я согласна. — Превосходно, — прошептал Орочимару и направился в сторону убежища, а я за ним.       По дороге он поведал мне некоторые подробности о способностях Хакуджи. Оказывается, главная жительница пещеры Рьючи обладает смертоносным ядом, гендзюцу, регенерацией и навыком перевоплощения. Характеристики ее личности тоже не радовали. Если верить санину, то она сварлива, хитра, заносчива, вспыльчива и высокомерна.       Мы с Орочимару спустились в подвал убежища. Один коридор разделялся еще на несколько — и так по кругу. Создавалось такое впечатление, что они не спроектированы человеком, а беспорядочно вырыты многочисленными гигантскими кротами. Спутник привел меня в тупик. Затем он коснулся рукой стены и сложил печать. Земля под ногами задрожала, а затем в ней показалась крутая лестница, ведущая глубоко вниз во тьму. — Дальше сама. Я не успел соскучиться по этой змее с момента последней встречи, — брезгливо произнес санин, протянув мне факел.       Я, собравшись с мыслями, тяжело выдохнула и спустилась на первую ступень. Назад дороги нет. Моя доля — из раза в раз бросаться в жерло опасности, надеясь на небольшую вероятность успеха.       С каждым пройденным метром температура опускалась все ниже. Воздух становился более влажным и вязким. Когда тело от холода покрылось мурашками, то я застегнула плащ и натянула на голову капюшон. Органы чувств как никогда прежде находились настороже. Но нос улавливал только сырость, до ушей доносились звуки падающих капель воды, а глаза вычленяли из непроглядной темноты лишь то пространство, которое попадало под свет факела. — Двести тридцать шесть, двести тридцать семь, двести тридцать восемь… — считала я ступени, пока не поскользнулась и не полетела вниз.       Скорость спуска возросла многократно. Копчик в паре с позвоночником продолжал вести учет ступеней, отзываясь на каждую болью. Капюшон снес с головы встречный ветер. Он же потушил и так небольшой огонек. Проникновение тихим не получилось. Свист от стремительного движения эхом разносился по округе.       Я с грохотом приземлилась на сырую землю. Плащ, должно быть, сильно испачкался. Но раз мне предстоит покорить сердце старой змеи, то надо выглядеть подобающе. Я вскочила на ноги и принялась отряхивать возможно приобретенную грязь от одежды. — Черт, черт… — так и срывалось с уст.       Вокруг ни звука. Тишину нарушал лишь шум воды и мои суетливые движения. И никакого намека на источник света… Придется действовать вслепую. Вероятность неожиданного нападения все усиливалась. Поэтому я сформировала водяной меч и крепко сжала рукоять.       Я медленно на цыпочках шла вперед. Ничего не видно, хоть глаз выколи. В один момент мне даже показалось, что уже битый час ходила по замкнутому кругу. Но вся пещера начала дрожать, вибрации нарастали с каждой секундой. Что-то огромное пронеслось перед носом. Я успела коснуться странного объекта. Он на ощупь напоминал бархат. И еще миг и ладонь провалилась в пустоту. Судя по всему, это была змея. Я не решилась следовать за ней и продолжила идти вперед.       В конце тоннеля показался свет. Чувство облегчения расслабило напряженное тело. Мой шаг заметно ускорился. Во тьме стали появляться очертания объектов вокруг. У пещеры было множество ответвлений, а в углублениях покоились окаменелые яйца, из которых так и не вылупились детеныши. Что-то хрустнуло под ногами, это были многолетние человеческие останки. Видимо беднягу, искавшего силу, отравили, но так и не решились съесть. По виску пробежала капелька пота. Уж лучше умереть в бою, чем быть частью подстилающей поверхности для сумасшедших вроде меня и змей.       Я вышла в еще большую пещеру, через дыру в потолке которой пробивался солнечный свет. Вдалеке справа вместо круглых отверстий расположилась рукотворная красная стена, поросшая плющом, с несколькими арочными проемами. Какой же выбрать?       В одном из них показались три маленькие женские фигурки, одетые в роскошные кимоно. Дама посредине носила на голове тиару и была чуть выше своих спутниц, которые прикрывали лица длинными рукавами. — Вы заблудились? — спросила женщина с тиарой.       Я бросила на нее откровенно подозрительный взгляд и ответила: — Мне нужна Хакуджа.       Дамы по бокам переглянулись, зашептались, а затем поинтересовались: — Как вас зовут? — Ханаки Сенджу. Меня отправил сюда Орочимару, чтобы я стала жрицей. — Тагорихиме? — обратилась женщина слева к той, что стояла посредине. Видимо она у них главная. — Замолчи! — раздраженно воскликнула Тагорихиме своей спутнице, а после надела маску безразличия. — И не припомню уже, когда в последний раз благородные Сенджу удостаивали нас своим визитом. Да и было ли такое вообще?       Я молча сверлила ее взглядом, выжидая что-то конкретное, а не отвлеченные рассуждения с налетом светской колкости. — Громкого имени недостаточно, чтобы предстать перед змеей-мудрецом, — тихо проговорила дама справа.       Повисла странная тишина. Я, еще сильнее сжав рукоять, спросила: — А если перерезать ваши белоснежные точеные шейки? Этого хватит?       Они тихо, но певуче рассмеялись, словно пташки. Затем аристократичные лица всех трех исказились в агрессивных гримасах. Глаза засверкали и наружу выступили острые клыки.       Я прокрутила меч в руках и ринулась на них. Кимоно стали трещать по швам. А некогда красивые женщины превратились в огромных змей. Три гигантские пасти распахнулись, чтобы съесть меня. Я занесла оружие и отрубила клыки одной, и она отпрянула назад. Я запрыгнула на нее туловище, оттолкнулась и проткнула глаз другой. Большая белая змея вскинула свой хвост и ударила по земле, но я успела уклониться. Все вокруг задрожало. — Где Хакуджа?       Вместо ответа она вновь повторила предыдущий прием. Камни с потолка градом посыпались вниз, так и норовя придавить меня. Я рассеяла меч и ногой пнула один валунов в противника. Тагорихиме увернулась и двинулась на меня. Я подпрыгнула вверх, кувыркнулась в воздухе и пяткой припечатала ее морду к земле.       Все три змеи скрылись в дымке, а вместо них на полу лежали покалеченные женщины. Тагорихиме обеими руками держалась за голову, пытаясь побороть боль. — Испытание пройдено, следуй за мной, — прошипела она.       Через центральную арку мы вдвоем вошли в длинный коридор, устланный сверху до низу серой плиткой. Путь освещали факелы, что висели на стенах. Звук наших шагов эхом уносился вглубь помещения. Вскоре нас встретили грузные богато украшенные золотые ворота. Тагорихиме с легкостью распахнула их.       Мы оказались в просторном тронном зале. Посредине на высоком пьедестале вальяжно лежала огромная белая змея. Ее голову прикрывал черный тюрбан, а остальное тело было усеяно украшениями из благородных металлов с драгоценными камнями. Мы поклонились. — Кто посмел беспокоить меня? — недовольно и медленно спросила Хакуджа. — Ханаки Сенджу, — спокойно констатировала я. — И чего же ты хочешь? — с выраженной ноткой надменности поинтересовалась она. — Желает стать вашей жрицей, — ответила вместо меня Тагорихиме.       Хакуджа недоуменно хмыкнула, а затем пропала в густой дымке. Через минуту из завесы показался мужчина средних лет с бледной чешуйчатой кожей, ярко-желтыми глазами и белоснежными длинными волосами, собранными в пучок. Черное кимоно, расшитое серебряными нитками, выгодно подчеркивало его точеные черты лица. Все змеи в человеческом обличии столь ослепительны?       Он подошел вплотную и принялся пристально разглядывать меня. То провел рукой по волосам, то взял за подбородок, то погладил шрам на ладони. Мужчина, скривившись, сделал шаг назад и обратился к Тагорихиме: — Никого свежее и симпатичнее не нашлось?       Та лишь пожала плечами в ответ. Меня не задели его слова, которые не так давно из оскорблений превратились в суровую действительность. Это он меня еще без одежды не видел… — Если верить слухам, то это правнучка Хаширамы Сенджу и Мито Узумаки, — Тагорихиме говорила, не обращая внимание на мое присутствие. — Ее жизненная энергия должна дать многочисленное здоровое потомство. — Только если так, — брезгливо бросил мужчина и отвернулся, скрестив руки за спиной. — Готовь обряд.       Моя спутница послушно кивнула, взяла меня под локоток и увела из тронного зала. — Тебя удостоили чести, цени это, — воодушевленно щебетала женщина. — Сначала баня, затем… О-ох, и что же нам делать с твоими волосами! Придется подыскать подходящий головной убор. После макияж. Так, — Тагорихиме остановилась у двери и постучала.       Надо мной трудилась целая свита. В купальне меня усердно терли щетками, мочалками, сделали обертывания, обмазали различными маслами, а после увели в комнату, напоминающую гардеробную. Дамы метались от одной вешалки к другой, стараясь найти подходящий наряд.       Спустя несколько часов приятных процедур красоты я посмотрела в зеркало и просто не узнала себя. Белый тюрбан туго окутывал голову. Тело нежилось в струящемся шелке персикового кимоно, расшитого золотыми цветами и листьями. Обильно напудренное лицо больше не казалось пятнистым. А розовая помада сделала губы более объемными.       По пути не было препятствий, не считая тьмы, биться и вовсе пришлось не с Хакуджой, а с ее подчиненными. Подготовка к ритуалу оказалась чуть ли не самым приятным мероприятием в моей жизни. Об этой опасности предупреждал меня Орочимару?       Меня сопроводили через многочисленные коридоры к темной просторной пещере, посредине которой светился небольшой сиреневый водоем. К нему вела узкая вымощенная тропа, что вела к ажурным серебряным воротам. Моя свита тут же скрылась из виду. Через мгновение многочисленные факелы и свечи зажглись сами по себе. Ворота распахнулись, на пороге появился тот самый мужчина из тронного зала. Он, безразлично смотря в пол, босыми ногами ступил на каменную дорожку. Мужчина не шел, а словно плыл к водоему. Я последовала его примеру и тоже подошла к кромке. Мы стояли друг напротив друга. Дамы заботливо проинструктировали о правилах проведения ритуала. — Меня по-прежнему зовут Хакуджа, — томно прошептал он и прям в одежде стал заходить в водоем.       Мужчина дошел до середины, а я устремилась к нему. Беспокойство от предстоящего заставило биться сердце быстрее. Дыхание утяжелилось, а кожа покрылась мурашками. Под водой меня окружили змеи. Они оплетали мои ноги, поднимаясь все выше и выше, скользили вдоль лона, подобрались к животу. Меня бросило в дрожь от неприятных щекотливых ощущений. Хакуджа подошел ко мне вплотную, а мелкие змейки бросились в рассыпную. Он ловко развязал пояс моего кимоно, а затем оголился сам. — Трудно пришлось? — полюбопытствовал мужчина, потрогав шрамы на левой руке. — Могло быть и хуже, — кратко ответила я, опустив голову вниз от стеснения. — Хоть мы и не доверяем людям, но и до нас доходят новости внешнего мира, — спокойно говорил Хакуджа. — Ходят слухи, что ты эгоистична, тщеславна, агрессивна. Хладнокровная убийца, что расправляется с врагами самыми изощренными способами. Палач собственного отца, а кто бы мог подумать…       Я нервно сглотнула, тщетно пытаясь побороть волнение.       Он крепко взял меня за талию и притянул к себе. Мужчина резким движением вошел в меня, тем самым причинив режущую боль. Пока все не так страшно, как об этом говорил Орочимару. Хакуджа двигался грубо и ритмично. Я смотрела в потолок и считала про себя секунды до окончания неприятного полового акта. Затем он жадно облизнул мое ухо. Я вновь содрогнулась. Мужчина убрал одну руку с талии и схватил ею лицо, заставив меня широко распахнуть рот. Он запустил в него длинный язык. Я попыталась расслабиться, чтобы минимизировать чувство отвращения. Но в следующую секунду в пищеводе стала извиваться змея. Рвотные позывы не заставили себя долго ждать. Хакуджа еще сильнее прижал меня к себе. Змея спускалась все глубже и глубже, уже достигнув желудка. Мне хотелось выплюнуть внутренности наружу. Голова закружилась от тошноты. А он все продолжал…       Наступило заветное окончание, горячее семя разлилось в лоне. Я с облегчением выдохнула. Хакуджа взял меня на руки, вынес на берег и положил на каменный выступ с плоской поверхностью. Физические силы внезапно и беспричинно стали покидать меня. Образы начали терять четкие очертания. Лицо Хакуджи троилось. Меня бросало то в жар, то в холод. Тело обливалось потом и билось в дрожи. Все симптомы походили на лихорадку. — Мои дети развиваются в сотни раз быстрее, чем это происходит обычно, — констатировал мужчина.       Слова отзывались эхом в голове. Я пыталась ровно дышать, но у меня ничего не получалось. Виски пульсировали, отбивая ритм. Давление резко подскочило. Я стала терять сознание, но внезапно послышался хлопок, и щека загорелась. Веки еле-еле разомкнулись. Меня окружила свита дам. На их лицах неприкрыто выражалось беспокойство. Они взяли меня под руки, укутали в халат и понесли в небольшую спальню. — Ты умрешь, если уснешь хоть на секунду, — бегло прошептала на ухо одна из них перед тем, как положить меня на кровать.       Дамы выстроились вдоль ложа. Несколько махали опахалами, пытаясь смягчить мой жар. Другая положила на лоб влажное полотенце. Дыхание стремительно утяжелялось. — Что это? — заплетающимся языком спросила я и уставилась в потолок, геометрические узоры которого расплывались. — Плодам нужна энергия, чтобы быстро вырасти. Вот они и высасывают ее из тебя, — пояснила Тагорихиме. — Если справишься, то они родятся уже через несколько дней.       Несколько дней подобных мучений — сродни смертному приговору. Но что-то подсказывало, что дальше будет только хуже. Вот о чем говорил Орочимару. — Каков процент выживаемости? — уточнила я. — Не больше одной десятой, — спокойно ответила Тагорихиме. — Но и этого хватает, чтобы делать госпожу Хакуджу сильнее и продлевать ей жизнь на сотни лет.       Ее речи были пропитаны благоговением перед змеей-мудрецом. Оно и понятно. Только вот я не видела в этом ничего сакрального. Но я обязана пройти испытание и остаться в живых. Не думаю, что смерть Джирайи была проще. И Цунаде, должно быть, из-за меня прошла уже не один десяток моральных пепелищ. В конце этого пути ждет сила, которая поможет построить то самое новое будущее, о котором недавно напомнил Итачи. И она того стоила. Причем не ради собственного тщеславия, а во имя того, за что я изначально должна была бороться.       Уж не знаю через сколько времени, как по мне, то прошла целая вечность, состояние стабилизировалось. Нет, симптомы не прошли. Голова все так же гудела, сердце стремилось пробить собою грудную клетку, легкие еле-еле поглощали воздух, а перед глазами все плыло. Я просто сумела адаптироваться. Моя свита продолжала суетливо перемещаться по комнате. Веки так и норовили слипнуться и больше не открываться. Усталость соблазнительно шептала о необходимости сна. Но если я поддамся ее уговорам, то точно обреку себя на верную смерть.       В помещении ни часов, ни окон, поэтому невозможно было определить, какое время суток царило снаружи, да и сколько уже длилась эта внезапная, хоть частично и запланированная беременность.       В животе что-то стало неприятно и звучно булькать. Я, собравшись с силами, приподнялась на локтях, чтобы внимательно осмотреть брюшную полость. Но голова закружилась еще сильнее, а к горлу подступил ком рвоты. — Она совсем зеленая! — воскликнула одна из дам и мигом подбежала ко мне с тазиком.       Кислая жидкость самопроизвольно полилась изо рта. И так пустой желудок избавлялся от остатков воды и собственного сока.       Тагорихиме подошла к кровати и приложила ладонь к моему оголенному животу. — Подрос, — отпустила сомнительный комплимент она. — Сколько еще? — вымученно спросила я. — Не меньше двух суток, уж точно!       Мои руки задрожали, а туловище плюхнулось обратно на матрас. — Аккуратнее! — возмущенно прошипели в унисон все присутствующие.       Но я лишь закатила глаза и вновь уставилась в потолок.       Ноющая боль в суставах потихоньку нарастала, прям как при менструации, только в разы быстрее и сильнее. Через короткие мгновения сводило весь скелет. Я, скрутившись калачиком, стала перекатываться с одного бока на другой, чтобы унять тягостные ощущения. Это помогло, но ненадолго.       Меня поили холодной водой, но она тут же выходила обратно. Телу для функционирования нужна вода и пища, но оно их раз за разом отторгало. Я устала от постоянных рвотных позывов и содроганий. Поэтому на очередную попытку накормить меня ответила отказом. Так получится сохранить больше сил.       Живот увеличивался буквально на глазах. Я сама уже смутно что-то понимала. Так сказала Тагорихиме.       Постельное белье промокло насквозь. Оно стало источать резкий кислый запах, от которого мутило еще сильнее. Дамы уже зажимали носы, но в какой-то момент их терпение лопнуло. Они стянули меня с кровати и усадили в кресло, чтобы застелить новое. Я прижала ноги к груди, но молочные железы отозвались болью на неловкое дерганное движение. И тут я заметила, что моя некогда аккуратная упругая грудь стала походить на вымя. На них вылезли синие вены, соски отвратительно разбухли. Создавалось такое впечатление, что они вот-вот лопнут. Такая метаморфоза не пройдет бесследно. Еще одна уродская черта в копилку общих недостатков. А про живот уже и говорить не приходится… Он увеличился многократно, походя сейчас на громадный арбуз, а весил тоже ничуть не меньше. Мне будто зашили мешок с камнями в брюхо. — Можешь стоять? — спросила одна из дам.       Я, кряхтя, с трудом наклонилась, но из-за огромного живота мне удалось увидеть лишь край отекших стоп. Я отрицательно помотала головой. И они вновь самостоятельно уложили меня на кровать.       Высокое давление, затрудненное дыхание, тошнота, ноющая боль, слабость, жар — показались раем по сравнению с тем, что произошло через секунду.       Под кожей на животе стали появляться и исчезать бугорки. Это было отнюдь неприятно, но хотя бы терпимо. Внутри меня началась какая-то возня, а потом… Резкая судорога. Я до крови прикусила язык от неожиданности. — Началось, — завороженно объявила Тагорихиме.       Тело напряглось от страха в ожидании очередного приступа. Мои глаза округлились, а сердцебиение еще ускорилось, хотя куда еще? От накатившей паники я стала быстро, но кратко дышать. В глазах потемнело. — Успокойся! — воскликнула какая-то женщина. — Ты сейчас потеряешь сознание!       Но сказать куда проще, чем реализовать на практике. Следующая судорога и комнату заполнил отчаянный крик боли. — Характерные детишки! Срок ведь еще не подошел! — прозвучало будто сквозь пелену. — Люди совсем не умеют терпеть, —рявкнула Тагорихиме, возмущенная моими жалобными возгласами.       Я, вновь скрутившись калачиком, пыталась отдышаться. Эти паузы между схватками пугали до чертиков. К любому ощущению можно адаптироваться, если оно постоянное, а не когда вот так… — Блять! — завопила в момент очередного приступа.       Кожа на животе стала трескаться, вот-вот она порвется, внутренности вывалятся, и я умру вместе с пресловутыми гибридными детишками прям в этой комнате. — Ох, во время ритуала образовалось слишком много яйцеклеток. И все они оплодотворились. Ее тело не выдержит, — обреченно подметила одна из дам. — Замолчи, это честь! — прервала ее Тагорихиме. — За нее и умереть можно.       Только мне бы этого очень не хотелось. Ведь я пришла сюда именно за тем, чтобы как можно позже расстаться с жизнью.       Все органы сдавило. И внезапно я стала синеть и задыхаться. Я, судорожно схватившись за горло, начала отчаянно царапать его. Под ногтями появилась кровь и кусочки верхнего слоя кожи. Шея уже горела, но это ерунда по сравнению с тем, как сводило все тело.       Все от верхнего отдела шеи до копчика пронзило током. Тело само по себе резко выгнулось в обратную сторону. Затем вновь схватка. А я по-прежнему не могла дышать…       Весь свет погас, а звуки исчезли, но в голове прозвучало: «Не сдавайся!»       По щекам потекли слезы.       Я не сдамся, папочка, обещаю!       Я попыталась собраться и унять тревогу. У меня была способность дышать, но только размеренно и небольшими порциями. Этого должно хватить для поддержания жизнедеятельности. Ко мне вновь вернулись слух и зрение. По животу тонкими струйками бежала кровь, а ноги посинели. Опять схватка. — Черт! — сорвалось с уст. — Да когда же это закончится?! — Замолчи и не трать почем зря силы! — отчеканила Тагорихиме.       Дамы нависли надо мной и принялись давить на живот. Я стиснула челюсти, чтобы остаться безмолвной, но это далось с большим трудом. Боль заполнила все нервные окончания, что уже били тревогу. Выло все: от макушки до пяток. Мне тоже хотелось голосить, но Тагорихиме была права. Но самообладание быстро покинуло разум. Сознание расплавилось от перенесенных пыток. Я все делала и чувствовала будто во сне.       Судорога за судорогой, крик за криком, и вот прозвучало заветное: — Они выходят!       Со лба градом капал пот, но сейчас он был символом облегчения. Я довольно выдохнула.       Новорожденных гибридов стали бегло выкладывать на кушетку. Вся свита ликовала. Тагорихиме влюбленными глазами смотрела на уродливых детишек. Я сама их не успела рассмотреть, так мне было не особо интересно, да и сил не осталось вычленять детали. В поле зрения попал лишь длинный чешуйчатый хвост. Меня передернуло от осознания того, что все эти чудовища, в количестве восьми существ, сформировались в моей утробе.       Как хорошо, что их дни были сочтены. Сколько им отведено? Пятнадцать минут, пару часов или сутки?       Энергия покинула тело. Я моментально провалилась в сон, как только услышала, что дело сделано, а ритуал прошел успешно.