Нукенин из клана Сенджу

      Холодная влажность родных лесов не то что бы затрагивала скелет, но заставляла время от времени содрогаться. Хотелось уютно устроиться у костра и обвить себя обеими руками. Все поступали согласно моим желаниям, все, кто состоял в группе ближнего боя Восточной линии, только стоит учесть тот факт, что поблизости не было ни единого очага тепла. Каждый согревал себя собственными прикосновениями, грезя то ли о камине, то ли об обыкновенном обогревателе. Но они же с недоверием смотрели на меня, что являлось абсолютной закономерностью. У нас не было центра в качестве костра, как места сбора. Все скучивались в небольшие группы от дерева к дереву, где, соответственно, не было места мне. Я не ждала поддержки, а лишь наблюдала за округой, чтобы вовремя засечь неприятеля. У меня уже выработалась толерантность на ожидаемое и совершенно объяснимое неприятие. Какаши старался взаимодействовать со всеми, чтобы воодушевить их и унять тревогу. У него это получалось, но лишь с учетом толики исключений. Среди шиноби нашей группы были и те, кто немного трусили накануне встречи с неизвестностью.       Я уже и позабыла, что Коноха может быть настолько холодной во всех отношениях.       Не заметив ничего подозрительного, я села на землю, чтобы напоследок перевести дух. Из головы все не выходили слова Цукуёми. Битва может начаться с минуты на минуту, а Какаши так и не помог мне вычислить личность, таящуюся под маской. Мог ли сам мог бог видений оплошать со своим предсказанием? Мое вдумчивое состояние несколько обеспокоило Хатаке. Он подошел ко мне, присел рядом на корточки и искренне поинтересовался: — Что тебя так тревожит?       Я легонько усмехнулась столь глупому вопросу, ведь уже почти сутки никому в Конохе нет покоя. Несмотря на всю охранную систему деревни, змея Орочимару беспрепятственно доставила зловещее, но долгожданное послание в резиденцию хокаге. Меня не было в этот момент рядом, но Какаши честно признался, что когда та прошипела, что наши враги рядом, то у всех по спине пробежался могильный холод. Я, говоря на чистоту, и предположить не могла, что Акацуки решат действовать так быстро. Не знаю, что вызвало такую спешку, но мне хотелось верить в то, что это даже к лучшему. Ведь ожидание казни сводит с ума сильнее, чем сам путь до эшафота. Я была в гостях у смерти, повтор визита не входил в список моих желаний, но в данной ситуации страх сулил гибель всего мира. Поэтому мне пришлось взять себя в руки, закопать все сомнения под толстой каменной корой опыта. — Я рядом, — ласково прошептал Хатаке.       Я обняла свои ноги покрепче и, глядя на притоптанную траву, что теряла очертания в сумраке, как можно тише ответила: — Знаю.       Возлюбленный тактично дал мне время, чтобы решиться выразить вслух то, что буйствовало в мыслях. Я же пыталась найти хоть какой-нибудь признак, нащупать тонкую нить, которая привела бы меня к разгадке феномена Лжемадары, но все тщетно… — Кто же этот сукин сын… — откровенно раздраженно прошипела я. — Ханаки, — вновь обратился Какаши, — хотим мы этого или нет, но мы неизбежно это узнаем. Он придет к нам на порог, вступит с нами в битву. И от этого нам никак не отвертеться, — последняя фраза звучала немного шутливо. — Да уж, — обреченно выдохнула я. — Понимаешь, он — фундамент всей этой шайки. Если узнать его, то значит обличить его слабости. А если и это удастся, то можно нейтрализовать всех, убив только одного ублюдка. — Твои бывшие «коллеги» большую часть осознанной жизни живут лишь убийствами, неужели ты думаешь, что потеря лидера усмирит их воинственность и кровожадность на поле боя? — недоумевал Хатаке.       Я прикусила нижнюю губу от горького чувства, что он все же прав. Как бы я не надеялась на возможность переманить на нашу сторону Кисаме, Конан и Пейна, но это вряд ли удастся. И у нас не получится свести потери к минимуму путем капитуляции противника. Скорее всего все останутся верны своей преступной присяге, и члены Акацуки будут сражаться до последнего вздоха, но проблема этого упрямства состояла в том, что каждый из них мог унести с собой в могилу не один десяток шиноби Конохи. — Мне просто хочется верить в лучшее, — шепотом призналась я.       Сердце болезненно сжалось, а к горлу подошел ком. Какаши, Цуне, Шизуне, Наруто, Карин, Куренай, Гай, Асума и многие другие могут вот-вот испустить дух потому, что мы с Итачи решили разделаться с Акацуки за один раз. Они могут пострадать потому, что я спасла главу Суны, а упрямый напарник отказался лечиться. Они могут пострадать потому, что в глубине одного из убежищ Орочимару той самой ночью созрел этот чертов план! Мы с ним взяли на себя ответственность решать, какому риску будут подвергнуты все жители Конохи!       Папочка, да где же они?! Я съем себя, если они не поторопятся!       Моя рефлексия была связана с томительным ожиданием армагеддона. Хотелось уже как можно скорее похоронить бездыханное тело неприятеля и сбросить эту гору, что собственноручно взгромоздила себе на плечи. — Прекрати грызть себя, — в строгой манере проговорил Хатаке. — Лучше прибереги силы для битвы. — Тяжело бодриться, когда на тебя уставлено столько злобных взглядов, — отшутилась я и легонько улыбнулась. Возлюбленный нежно погладил меня по спине, как бы успокаивая, а затем спокойно прокомментировал: — Дай им время вновь поверить тебе.       Я понимающе кивнула, но после добавила: — У меня нет потребности во всеобщем прощении, самое главное, что меня извиняют мои близкие. — Мы всегда были, есть и будем рядом, — еле слышно отозвался Какаши. — Я этого не заслужила, — откровенно выпалила я. — А мы не справляемся о твоей оценке наших действий, — парировал он. — Эта доброта и наталкивает меня на самобичевание. — Ханаки, ты даже себе представить не можешь, как твое отсутствие бросало меня из стороны в сторону. Я ходил по краю обрыва между долиной любви и пропастью ненависти. Ты заставила меня раз за разом мысленно возвращаться туда, куда я запретил себе ступать, — каждое его слово кололо в самые уязвимые и больные места, а мне оставалось лишь внимательно слушать и как можно глубже заталкивать ком, который норовился вот-вот вырваться наружу, — …и я не могу сказать, что я смирился со всеми твоими поступками, но мою привязанность к тебе это все не отменяет. Казалось бы, ты сделала все, чтобы растоптать мое чувство к тебе, но я не могу иначе. — Какаши, — дрожащим голосом обратилась я и заглянула ему в глаза, — знал бы ты, сколько раз я ласкала в мыслях НАС. Нас, тех самых, которые витали в утопических грезах, которые верили, что вечное тихое счастье существует. Именно эти воспоминания долгое время удерживали меня на стороне добра и постоянно напоминали, что я родилась не с нутром голодного зверя, а все же человеком. — Много воды утекло с тех пор. И мы оба изменились, — констатировал Хатаке, — но теперь я готов к этим переменам.       Я вновь улыбнулась и шутливо подметила: — Нам нужно было пережить мясорубку, чтобы понять, как важно быть честными, поддерживать во всем и принимать друг друга такими, какие мы есть. — Я бы выразился немного иначе, — чуть с задором отозвался Какаши. — Нам понадобилась мясорубка, чтобы повзрослеть и перестать быть эгоистами. — Точнее и не скажешь, — согласилась я. — Знаешь, а я ведь когда увидел, как ты беспокоишься об Итачи, то заревновал, — он тихонько рассмеялся и будто виновато почесал затылок.       Мне тоже было неловко комментировать сказанное, но раз напоследок нас настигла взаимная откровенность, то деваться уже некуда: — Лгать не буду. Итачи мне и впрямь очень дорог. За короткое время мы пережили с ним столько, сколько сложно вообще представить. Я и не знаю, где бы уже гнили мои останки, если бы не он. Предположим, мы чрезмерно близки, но это невозможно сравнить с тем, что я испытываю к тебе… Понимаю, звучит нелепо, но нашу с ним связь правда сложно объяснить. — Это звучит не так нелепо, как встреча с богами, — Хатаке таким образом решил немного ободрить меня.       Его взгляд на удивление был настолько теплым, что от него веяло умиротворением. А искренние слова ненадолго утихомирили тревогу. Несмотря на обстоятельства, обстановку, прошлое и будущее, над нами нависла аура откровений. Никто со стороны не считал бы ту интимность, которую мы с Какаши ощутили одновременно. Между нами еще никогда не существовало настолько тесной духовной близости. Пелена, сквозь которую мы оба видели друг друга, внезапно спала. Это было похоже на то, что время от времени я чувствовала с Итачи. Но в этом же чувстве было нечто иное… более яркое что ли… В моем лексиконе просто напросто не находилось слов, чтобы описать то, что мозгу диктовали органы чувств на пару с интуицией. В данный момент мы принимали друг друга от и до. Ох, если бы это откровение настигло нас раньше, то не было этих глупых споров, эгоистичная природа которых и разрушила ту идиллию, что царила годы.       Но даже в обстоятельствах обнаженной правды я все равно оставалась лгуньей. Ведь у меня так и не нашлось сил, чтобы признаться в последней тайне, а именно в том, почему же в действительности Акацуки решили напасть на Коноху, и кто именно этому поспособствовал. Опыт преступной жизни научил меня блефовать, и сейчас Какаши хоть и чувствовал, что я что-то утаивала. Но он так и не смог догадаться о предмете главного секрета. Несмотря на все слова о преданности, любви и доверии, эта истина могла заставить отвернуться от меня даже него. На мое счастье, он не стал допытываться, видимо из чувства такта.       Я зарыла очередное сомнение под ту самую каменную толщу, положила голову ему на плечо, закрыла глаза, а затем прошептала на ухо: — Я всегда любила, люблю и буду любить только тебя. — Как и я, — тихо отозвался Какаши и прижался щекой к моей макушке. — И за все тебя прощаю. — Спасибо, — промурлыкала я и зарылась носом в фирменный зеленый жилет. — Как думаешь, — обращение звучало воодушевленно, — когда все это закончится, получится ли у нас все же организовать свадьбу?       По моему лицу расплылась улыбка, а к щекам прилила кровь. Я не стала поднимать взгляд из-за приятного смущения, но все же нашла в себе силы ответить: — Если мы уцелеем, то я не вижу никаких препятствий. — Вот славно, — прошептал Хатаке и обвил меня обеими руками.       Наш и так чувственный разговор прервало что-то яркое. Но не внутреннее, а точно стороннее. Сначала «оно» ощущалось на уровне задворков подсознания, затем обостренных инстинктов, а после и на еле уловимом физическом восприятии. И всю романтику как рукой сняло…       Мы с Какаши моментально переглянулись, остальные же в нашей группе и ухом не повели. Я глазами впилась в темную глубь леса, пытаясь понять причину странной дрожи. В голове мелькали расплывчатые мысли без намека на внятный ответ. Если округа встрепенулась из-за действий врага, то почему молчит разведотряд? Он не послал ни единого сигнала. Паника сгребла в свои лапы мое нутро, из-за чего тело изрядно напряглось. Все мышцы натянулись, словно по струнке, а лицо замерло в мертвенном оцепенении. Какаши уловил звук моего тяжелого дыхания и тихо прошептал: — Нужно выяснить, что произошло…       На что я еле заметно кивнула головой, не поворачиваясь в его сторону. Хатаке встал и уверенно пошел вперед, но внезапно наши боевые товарищи по группе оживились: — Какаши-сан, вы куда? — вопрос обволакивала субстанция подозрения. — Нам с Ханаки-чан необходимо отправиться на разведку.       Послышались недовольные мычания, а я спиной ощущала тяжелые взгляды. — Какаши-сан, — сквозь кашель обратился один шиноби, а именно — подчиненный Данзо, приставленный для слежки, — ваша спутница на особом положении, поэтому мы не можем отпустить ни ее, ни Вас без разрешения на то командования, Вы должны это понять. — Конечно, но… — было начал Хатаке.       А дрожь все нарастала и нарастала. У нас нет времени на споры и формальные разговоры. Нужно срочно выяснить, что происходит! Поэтому я не выдержала, вскочила на ноги и резко рявкнула: — Мы уходим на разведку! На этом точка!       Я уверенно ступила вперед, на что члены группы ответили: — Как бы не так.       Я покосилась назад, чтобы выяснить, как же они собираются меня остановить. Все приняли боевые стойки и обнажили оружия. Какаши притворно посмеялся и так же наигранно в виноватой манере почесал затылок. — Ну что вы, мы туда и обратно, — промурчал Хатаке.       Они они будто его не слышали. Наши боевые товарищи все часы совместного времяпрепровождения копили ненависть, адресованную мне. Теперь же им выдался случай для вполне легальной ликвидации неприятеля в моем лице. Я, оскалившись, обернулась к оппонентам и сжала кунай в правой ладони. Обстановка накалилась, а дрожь земли не унималась. — Еще одно движение — и вы пострадаете, — прошипела я. — Ханаки! — уже строго рявкнул Какаши. — Если ты применишь силу против наших товарищей, то ты не оставишь мне выбора! — И что же ты предлагаешь? — несколько истерично обратилась я. — Сидеть покорно с этими болванами в ожидании удара врага? Дозорные молчат! Значит с ними что-то стряслось. Мы обязаны помешать Акацуки и контратаковать их! — Я знаю, — холодно и как никогда серьезно парировал Хатаке. — И мы сделаем вылазку, — он пристально посмотрел на каждого члена группы. — Мы с Ханаки-чан выясним, что случилось и тут же вернемся. Возражения не принимаются. Можете потом подать жалобу на мое решение на имя командования.       Почти все нехотя, но подчинились. Даже тот мужчина, что смачно плюнул на землю в знак презрения, все же спрятал кунай обратно в сумку. Авторитет Какаши был сильнее их праведного гнева и сыграл нам на руку. Только лишь цепной пес Данзо оставался непреклонным. Нам ничего не оставалось, кроме как взять его с собой. Я ринулась вперед, не дожидаясь команды Хатаке. Он тут же поспешил нагнать меня, а за ним и член Не.       Мы бежали так быстро, на сколько могли. Неестественные колебания нарастали с такой с скоростью, с которой нам не хотелось свыкаться. Ветви деревьев, которых касались подошвы обуви, жалобно вибрировали. Сама природа страдала этой ночью. По мере продвижения многовековой лес заметно редел. Могучие стволы валились от сильного землетрясения. Почва же вместе со всей растительностью проваливалась в трещины литосферы, что множились каждую секунду. — Черт! — от отчаяния рявкнула я и попыталась ускорить темп, но это уже было невозможно.       Мне становилось тошно от сознания, что пока мы беспечно сидели в лагере, неподалеку произошла пока неизвестная, но оттого не менее чудовищная трагедия. Звук треска древесины заполонил ушные раковины. Клубы пыли, полчища щепок взлетали в воздух, чем затрудняли продвижение и загораживали обзор. Мы мчались в неизвестность по обломкам природного наследия Конохи. Вскоре стало невозможно дышать. Мы втроем одновременно прыгнули как можно выше, чтобы вырваться из непроходимой завесы. Хатаке тут же сложил печати. Его техника стихии ветра разогнала почти всю пыль впереди. Завеса поддалась волне из ветра, и в поле нашего зрения попала макушка чудом уцелевшего дерева. Мы устремились к ней. С вершины открылся вид на пострадавшую округу. Еще недавно густой и тернистый лес превратился в пустынную долину с глубокими бороздами и редкими вкраплениями растительности. Место, где должен был располагаться разведотряд, теперь представлялся кратером. — Как можно сотворить подобное? — недоумевала я. — Ведь не было звука взрыва… — Это впрямь похоже на землетрясение, — удрученно констатировал Какаши. — Это чья-то техника? Быть такого не может! Я работала с ними и… — растерянно лепетала я. — Видимо у них припасено множество сюрпризов, — спокойно подметил Хатаке.       Шпион же по-прежнему предпочитал разговору молчание, а оно и к лучшему.       Из-под одной груды показалась рука, что еле шевелилась. Эти тщетные попытки говорили об отчаянном желании пострадавшего выбраться наружу. Я тут же ринулась к нему, чтобы вызволить бедолагу. — Будь аккуратнее, возможно это ловушка! — воскликнул Какаши. — Знаю! — отозвалась я, уже откапывая пострадавшего. — Замри, а то хуже делаешь! — Надо предупредить наших товарищей, — решительно заявил возлюбленный.       Я же в это время стояла на коленях, пытаясь добраться до человека, что умудрился выжить при этом жутком землетрясении. Вот уже показались ноги, но он все еще толком не шевелился, так как оказалось, что под грудой земли спряталось дерево, которое намертво приклеило туловище к земле. У бедняги серьезная травма позвоночника, поэтому отказали ноги. — Иди к ним! Я пока останусь здесь и постараюсь спасти тех, кто вы… — я не смогла договорить, так как вдохнула много пыли и закашлялась. — Я пришлю сюда отряд медиков, — отозвался Хатаке. — Ни в коем случае! — хриплым голосом возмутилась я. — Враг может таиться где угодно. Пока эта территория не зачищена, на ней не должно быть ни единого медика. — Но как же ты? — искренне беспокоился Какаши. — Верь мне, я справлюсь.       Мы не стали долго пререкаться, ведь время было не на нашей стороне. И сложившиеся обстоятельства не оставляли места сентиментальностям. Хатаке мигом отправился в лагерь, чтобы предупредить нашу группу и отправить послание о нападении остальным оборонительным линиям. Я же вместе с членом Не успела откопать трех шиноби и оказать им первую медицинскую помощь. Один парнишка был совсем молодой, визуально на пару лет младше меня. Его белесые глаза красноречивее всего говорили о принадлежности к клану Хьюга. И он оказался единственным, кто был способен говорить. — Оранжевая маска… — еле уловимо прошептал дозорный. — Что он сделал? — резко спросила я. — Что сделал человек в маске? — Он появился из воздуха, — последнее, что произнес неизвестный из клана Хьюга перед тем, как тихая мелодия пульса умолкла насовсем.       А ведь это только начало, уже на рассвете стены Конохи будут подпирать горы трупов…       Я опустила его веки, чтобы не видеть глаза, застывшие в неистовом испуге. Аккуратно оттащила его тело в сторону и продолжила попытки спасения пострадавших. Мое сердце дрогнуло не от сострадания, а от тяжелого груза ответственности. Когда Хан умер на моих руках, то мне хотелось выть в голос подобно зверю от отвращения к самой себе. Когда душа Джирайи покинула его бездыханное тело на моих глазах, то чувство боли раздирало меня на части. Сейчас же я просто горестно наблюдала последствия своих решений.       Какаши оказался гораздо шустрее, чем я предполагала. Он вскоре вернулся обратно и отчитался: — Наша группа в порядке, уже в полной боевой готовности, но ничего подозрительного они не заметили. Отряд медиков ждет пострадавших у себя в лагере. Что у вас? — Мы смогли откопать всех пятерых. Трое еще живы, остальные скончались. Никаких следов неприятеля, кроме землетрясения пока не обнаружили, — сухо констатировала я за себя и немного надзирателя. — Понятно, — так же отчужденно ответил Какаши.       Мы решили остаться в эпицентре катастрофы, чтобы изучить местность и попытаться напасть на след врага. Ну, как мы, скажем так, таинственный член Не просто напросто воздержался от голосования. А еще живых и уже мертвых отправили в лагерь медиков прямиком на теневых клонах. Они добрались до пункта назначения беспрепятственно, что еще больше насторожило нас. Если опыт нашей оборонительной линии идентичен и остальным, то выходит, что план врага состоял в том, чтобы нейтрализовать группы дозорных и неожиданно ударить в тыл? Если это впрямь так, то глупо с их стороны оставлять отряд медиков в живых, чтобы те вылечили пострадавших, тем самым дав возможность некоторым из них вернуться в строй. — Какая-то чертовщина, — от растерянности выпалила я, осматривая очередные обломки на предмет улик. — Мне тоже все это не нравится, — удрученно сказал Хатаке.       Наша троица все больше отдалялась от места происшествия в поисках зацепок, впереди уже замаячил уцелевший лес, а мы так ничего и не обнаружили. — Как думаешь, лагерь уже получил ответ от других оборонительных линий? — я задала вопрос Какаши в такой манере, будто бы немого надзирателя не существовало и вовсе. — Должен, если они и впрямь его получили, — его холодный тон не сулил ничего хорошего. — Отправь Паккуна туда, чтобы разведать ситуацию, а может заодно он своим носом учует что-то неладное. Хатаке почесал затылок, как бы задумавшись, и в этот момент член Не внезапно подал голос: — Какаши-сан, не тратьте зазря чакру. Я отправлю в лагерь своего теневого клона.       Что ж, его предложение звучало вполне разумно, поэтому мы оба охотно согласились. Хоть какой-то толк будет от пса Данзо. Поиски улик продолжились, но все тщетно. Мы покинули лагерь больше получаса назад, а враг так и не показал себя. Первые рассветные лучи уже разрезали ночное небо, а сумрак постепенно рассеивался. — Да как такое возможно?! — возмущенно всплеснула руками я. — Ни следа обуви, ни капли крови, ни обрывка ткани, ни куная, ни сюрикена. НИ-ЧЕ-ГО!       Какаши заметно напрягся, он тоже чувствовал, что мы все это время шли по ложному следу. В нас таилась единственная надежда — лишь бы этот ложный след не совпадал с коварным планом неприятеля, иначе… Об «иначе» даже думать было страшно! Хатаке повернулся к подчиненному Данзо и с ноткой недоверия в голосе спросил: — С теневым клоном все в порядке? — Так точно, Какаши-сан. — Но он уже должен был достигнуть лагеря, — стоял на своем возлюбленный. — Да, я понимаю, но видимо завалы препятствуют быстрому продвижению. Я тут же доложу Вам, как только он достигнет лагеря. — Хорошо, — процедил Хатаке.       Я смотрела поочередно то на одного своего спутника, то на другого. Насколько мне известно, любое вмешательство Данзо никогда не сулило ничем хорошим. Наблюдение наблюдением, но ведь и Какаши не просто так насторожился. Он почувствовал что что-то неладно с этим АНБУ, а в его интуиции мне не приходилось сомневаться.       Внезапно до наших ушей донесся неприятный свист, плавно перерастающий в назойливый писк. Звук исходил со стороны уцелевшего леса, что внешне выглядел вполне обыденно. Но через короткое мгновение макушки деревьев стали окутывать клубы дыма, что вовсе не походило на обыкновенный пожар. А из плотной завесы резко один за другим стали вылетать странные объекты. Траектория их движений ярко чертилась дорожками на розовом куполе небосвода. Мое лицо исказил откровенный ужас. — Это ракеты?       Мне не требовались пояснения. Я все предельно ясно видела собственными глазами. Я просто в это не верила!       Папочка, я хочу проснуться! Пусть этот кошмар скорее закончится!       Все вокруг задрожало. Я готова поклясться, что сам воздух вибрировал. Мы застыли как вкопанные — ни вздоха, ни шороха. И в молчаливом отчаянии наблюдали за тем, как над нашими головами пролетало с десяток ракет, разрезая собой рассвет, возможно последний в нашей жизни. Они неслись так быстро, что их было невозможно догнать, они летели так высоко, что даже сам Гамабунта не смог бы коснуться их. Оружия массового поражения рухнули на землю вдалеке от нас. Звуки взрывов были настолько мощными, что на короткие мгновения оглушили даже нас. Все подпрыгнуло вверх. Клубы дыма вперемешку с пылью стали подниматься в воздух. Я не могла оторвать от них взгляд.       Слух вскоре восстановился, а завеса дыма так и застыла поодаль высоко над землей. Нет! Нет! Нет! Не верю! — Не верю, — испуганно прошептала я. Ноги подкосились сами собой. Мои спутники и вовсе не шевельнулись. — Не верю, нет, не верю, — все причитала я. — Южный фронт, — горько произнес Какаши, но только лишь. — Нет, не верю… Не может быть…       По моим щекам хлынули слезы. У меня не было сил, чтобы сомкнуть веки или отвернуться. Я созерцала трагедию, как завороженная. Мозг уже ловил смысл происходящего, но еще не успел придать ему внятную форму, так как его парализовал шок. — Ц-ц-цуне… М-ма-м-ма, — мычала я, заикаясь.