***
Внутренности поменялись местами. Сердце с колкостью ушло в пятки, кишки в щекотливом припадке запутались еще сильнее и норовили вырваться наружу через глотку. Но вся моя наружность застыла, подобно каменный глыбе. Пелена слез застила глаза, сквозь которую еле-еле проглядывалось серое небо, что заволокло густым едким дымом. Неужели это конец? Я не ощущала ничего. Соленый град стекал будто бы и не по моим щекам. Кто-то усиленно тряс меня за плечи, но и это я скорее понимала, чем чувствовала. Рассудок канул в небытие, провалился в темную пропасть без намека на наличие дна. Я все падала, мчалась куда-то, не понимая куда. Острая боль пронзила сначала мозг, а затем и все остальное. Из горла вырвался отчаянный стон. — Мама! Мамочка! — все твердил он. Я зажала уши руками, чтобы не слышать его, но это не помогло, ведь он становился все громче. Этот голос стал неотвратимым наказанием, персональной пыткой. Я инстинктивно свернулась в комочек, своеобразным способом пытаясь спрятаться, но стон постепенно превращался в крик. Он накрывал меня, подобно волне во время шторма, а затем и потопил совсем. Мутная вода заполнила ушные раковины и легкие. Голос стих, но и способность дышать пропала. Через короткие мгновения моя еще недавно оцепеневшая тушка совсем обмякла. Я так стремилась спасти мир, что в итоге погубила самых родных людей. Но мои веки лениво распахнулись, и глаза сквозь темную толщу увидели лучик света. Он становился ярче с каждой секундой, а затем до меня приятной мелодией донеслось: — Она жива. Ханаки, Цунаде-сама в порядке. Мне очень хотелось идти на зов, довериться ему. Но в голове сразу всплывало небо, изрезанное ракетами, раскаты чудовищных взрывов и клубы дыма, густого вездесущего дыма… — Она под надежной охраной. Рядом с ней Ямато, Итачи. Ты же не сомневаешься в них? Я инстинктивно поматала головой. — Она величайший ниндзя медик. То, на что способна она, никто не сможет повторить! Ей эти ракеты так, укус насекомого, — Какаши старался ободрить меня, но дрожь в голосе предательски выдавала ложь. Он так же, как и я, сомневался, что хоть кто-то уцелел на Южном фронте. Но мне очень хотелось ему верить… Я постепенно приходила в себя. И чем больше притворные речи возлюбленного затуманивали рационализм, тем бодрее становился рассудок. Хатаке сгреб меня в охапку, стараясь успокоить. Но кто бы утешил его самого… Сердце отбивало ритм похоронного марша. И это невозможно замаскировать даже искусснейшему из лицедеев. Но я старалась внушить в себе, что это не реальность, а проделки моей живой фантазии. Но у судьбы в закромах таилось еще множество сюпризов. Внезапно искорка озарила сознание. Перед глазами суетливо пронеслась вереница картинок. Это были воспоминания двух теневых клонов, что, принеся пострадавших, остались в лагере медиков. Враг запечатал в телах всех дозорных какую-то технику замедленного действия. Странные белые наросты стали появляться на конечностях сначала ирьенинов, а затем и на остальных. Клоны попытались помочь, но сами оказались под действием техники. Последнее, что они видели, так это огромные белые коконы, в которых находились шиноби лагеря. — Ты тоже это видела? — тревожно обратился Какаши. Глупый вопрос, не требующий очевидного «да». Он просто выразил это вслух, чтобы хоть как-то унять переживание. А переживать было о чем… Наша с Какаши мнимая конгениальность затуманила разум, инстинкты и чутье ниндзя. Нам все это время казалось, что враги будут следовать по заранее придуманными для них маршруту и плану, но реальность вновь утвердилась в роли главного прозаика. Нас специально выманили из лагеря землетрясением и отрезали от группы, или группу отрезали от нас? И не зря оставили некоторых дозорных в живых, зная, что мы постараемся помочь боевых товарищей. Конечно, в кодексе чести Акацуки нет ни единого упоминания об институте товарищества, а шиноби Конохи повсюду твердят о своей Воле Огня! Воля Огня то, Воля Огня сё! Я сжала от злости кулаки, мне хотелось рвать и метать! Но необходимо собраться с мыслями… Мы послужили службой доставки, атака врага в тыл фронта, чудненько. Но это просто кровожадность или часть большого плана? Знают ли они о точном расположении всех групп и их состав? Атака ракетами из леса близ Восточной линии обороны не случайность. Акацуки ликвидировали дозорных, тем самым создав слепую зону для маневра. В теории, они могли уничтожить дозорных без лишнего шума и поразить их своей техникой замедленного действия, но они же сделали это с грохотом, да таким, что в буквальном смысле сотряслась округа. Значит они хотели разделить нашу группу нижнего боя, чтобы что? И вдруг меня осенило! Я тут же подскочила на ноги и накинулась на подчиненного Данзо. Какаши попытался меня остановить, схватив за ворот плаща, но было уже поздно. Я взяла шпиона за грудки и стала трясти, словно мешок с дерьмом. — Что тебе приказали? — я не спрашивала, а больше рычала. — Что тебе известно? — Ханаки, это бесполезно, он не признается, — сухо констатировал Хатаке. — У него на языке, как у члена Корня, стоит специальная печать. — Черт, — с досадой выпалила я и бросила пса Данзо на землю, а затем обернулась и обратилась к Какаши, — враг максимум в нескольких сотнях метров… — И уже ждет нас, — перебил меня возлюбленный. Я посмотрела на него с жалобной надеждой. Мне хотелось понадеяться на опыт Какаши, так как лично мне на ум ничего не приходило. Но и он был в растерянности. Мы имели коварное нападение врага, разбитый фронт, смерть товарищей, шпиона под боком, отсутствие поблизости союзников и абсолютный ноль идей. Я еще сильнее сжала кулаки, но уже от отчаяния. Южного фронта наверняка уже нет, даже если кто-то выжил, то вряд ли они сейчас способны полноценно сражаться. Поддержки ждать неоткуда, а мы сами уже находились в ловушке! Хатаке подошел к члену Не, присел на корточки и несколько шутливо спросил: — Ну и что же нам с тобой делать, дружок? Но «дружок» как всегда молчал. — Какаши! — взмолилась я. — Он — далеко не самая большая наша проблема! — Согласен, но он нам еще понадобится. — Да? И в чем же? — я даже не собиралась скрывать сарказм. — Когда все закончится, то мы непременно задержим господина Данзо, который снимет печать с языка. А этот, — Хатаке кивнул на шпиона в маске, — станет одним из основных свидетелей. — Мне бы твой оптимизм, — честно призналась я. — Никакого оптимизма. Мне просто крайне любопытно, сколько нынче стоит верность Данзо Конохе. Так как с ним поступим? Я выдохнула, тем самым несколько утихомирив вихрь эмоций, вновь схватила члена Не за ворот плаща, и, оскалившись подобно зверю, произнесла: — Теперь слушай меня внимательно, дружок, и внимай каждому слову. Вспомни все плохое, что у тебя было в жизни: тяжелое детство, обучение в Корне, самые жуткие пытки и кровавые миссии. И если ты сдвинешься с того места, где мы тебя оставим, хоть на миллиметр, то все, что я перечислила, тебе покажется теплыми воспоминаниями из прошлого, — я тряхнула его как можно сильнее и перешла на шепот. — Я страшнее всех тех, с кем ты сталкивался. Данзо — это милый и добрый дедушка. Я вспорю тебе брюхо, размотаю клубок кишков, затем свяжу из них петлю и подвешу на одной из каменных голов хокаге. И не советую тебе сомневаться в моей решимости, ибо я имею большой опыт изощренных убийств, — и бросила его на землю. — Мы его просто так оставим? — недоумевал Какаши. — Нет конечно, есть у меня в арсенале одна сковывающая печать, но с ограниченным действием. — Пойдет, — махнул рукой Какаши. Когда мы закончили с подчиненным Данзо, то приступили к разработке мало-мальски толкового плана нападения. Ясно как день, что наше появление ни в каком из вариантов не станет неожиданностью для врага. Мы не знали ни численность, ни состав, но деваться было некуда. Каждая секунда промедления — преступная халатность. Нам не оставалось ничего, кроме как ликвидировать засевших в лесу и отправиться на помощь Южному фронту. Решили действовать следующим образом: мы войдем в лес и остановимся на безопасном расстоянии от противника, я войду в режим отшельника и с помощью сенсорики определю количество оппонентов и их личности, а там уже попытаемся разработать толковый план. Мы притаились близ кромки, в прохладной тени уцелевших многовековых дубов. И когда природная энергия ласково защекотала мое тело, то я заявила: — Двое. Два тела Пейна. — Один использует ракеты, каковы же способности второго? — рассуждал вслух Какаши. — Выясним с помощью клонов, а сами будем ждать в засаде. — Разделим их или попытаемся ослепить? — Сориентируемся на месте. — Значит придется импровизировать, — спокойно подытожил Хатаке. Какаши создал двух теневых клонов, одного оставил в лесу, со вторым спрятался под землю. Я тоже создала двух теневых клонов, но отправила их прямиком к врагу, сама же притаилась неподалеку. Оба тела Пейна сидели спина к спине, ожидая нас. Когда мой клон напал на них из-за густой листвы, то на их мертвенных лицах и мускул не дрогнул. Моя копия не стала бросаться в лоб, а из сады атаковала их иглами из ветра. Пути Пейна с легкостью уклонились, но разошлись в разные стороны. Клон не медлил, поэтому бросил в тело, что владело ракетами, три куная со взрывными печатями. Образовалась дымка, которая мешала их общему зрению. Моя копия бросилась в эту дымку и сковала водяными щупальцами одного из оппонентов. Клон Какаши понял намек, поэтому попытался ударить противника райкири. Но за секунду до столкновения молнии с плотью, Путь Пейна расставил руки в стороны и запустил по одной ракете в копии. И вновь дымка. Одновременно с атакой на первое тело, другой мой клон напал из-за спины на другого оппента. Им оказалось главное тело, которому подвластна сама гравитация. У меня еще осталось несколько сковывающих печатей, и вот одну из них я заранее вручила теневому клону. Копия даже не достигла врага, как тот, не двигаясь, волной отшфырнул ее в сторону. Я тут же сформировала в руке водяной меч и выскочили из-за деревьев, но на этот раз противник вынул из руки длинный стальной штырь, которым попытался проткнуть меня. Столкновение металла с водой оказалось не в пользу первого. Сталь с треском раскололась. Я вновь занесла меч для удара, чтобы разрубить тело наискось, но Пейн отпрыгнул назад, где его уже ждал другой клон Какаши, появившийся из-под земли. Копия вновь сформировала молнию в ладони и стала атаковать, но тело расставило руки в стороны. Меня отшвырнуло назад сильной волной, которой было невозможно сопротивляться. Позвоночник норовил столкнуться с могучим стволом дуба, но я успела сконцентрировать чакру в стопе и весьма неловким ударом сломать дерево, тем самым обеспечив приземление на мягкую траву. — А вот и настоящая, — ровным холодным тоном констатировал Пейн. Я подскочила на ноги и приняла боевую стойку. Сквозь дымку и клубы пыли рисовалось два силуэта мужчин в длинных плащах с высоким воротом, только один казался лысым, а другого отличала лохматая шевелюра. Оба приближались ко мне, но довольно размеренно. Интересно, а Пейн всегда во время битвы настолько беспечен? В голове сразу всплыли слова Лжемадары: «Обычно те, кто видят Шесть путей, сразу же умирают. Ты счастливица». Лишь бы фортуна не отвернулась и на этот раз. Пыль еще не успела улечься, как я почувствовала давление в грудной клетке. Затем меня, словно тряпичную куклу, стало притягивать к главному телу. Оно вновь выставило вперед стальной стержень. Сенджу на вертеле не интересует? Я оскалилась от невозможности физически сопротивляться. Но вдруг в голову пришла идея: запустить в Пейна кунаи со взрывными печатями. Лезвия попали в пространство притяжения и устремились к хозяину техники. Он же, в свою очередь, не желая оказаться в эпицентре взрыва, развеял магнитное поле, и оба тела отскочили назад. Печати сработали как нужно, и между нами вновь образовалась завеса. А у меня появилось несколько секунд на анализ. Управление гравитацией — это абсолютная защита, но которую, почему-то, Пейн использует не всегда. А это означало наличие каких-то ограничений в технике. Череда действий главного тела была следующей: отталкивание, физическая атака, отталкивание, притяжение, физическое уклонение. И вот что интересно, он не всегда прибегал к манипуляциям с магнитным полем. Более того, если бы он мог это делать постоянно и как заблагорассудится, то просто бы отшвырнул кунаи со взрывными печатями в сторону, а меня бы насадил на штырь. Следовательно, единомоментно он может либо притягивать, либо отталкивать, но даже эти способности не идут друг за другом непрерывной чередой. То есть, ему нужно время на восстановление. Но каковы эти промежутки? Жалкие секунды, за которые даже в режиме отшельника я не успеваю нанести серьезный урон, так еще и при наличии двух пар глаз, связанных друг с другом… — Ты одна не справишься, — прозвучало у меня над ухом. Главное тело попыталось проткнуть меня металлическим стержнем. Я обернулась, чуть подпрыгнула вверх над штырем, а затем схватилась за него как можно крепче обеими руками, ведь следующим действием будет… Отталкивание. Дымку тут же смело. Второе тело, что управляло ракетами, уже ждало меня, согнувшись. А из его туловища торчала странная двусторонняя пила. Теперь стальной стержень казался мне не таким уж и угрожающим. Но руки предательски скользили, а магнетизм усиливался. Пейн отпустил штырь, милостиво предоставив мне возможность проверить, а достаточно ли заточены зубчики у столь своеобразной пилы. Но вдруг земля содрогнулась, и один за другим стали громыхать взрывы. А Какаши времени зря не терял! Главное тело рассеяло свою технику, и я вновь стояла твердо на своих двоих. Номинальный лидер Акацуки тут же отпрыгнул назад, но и я не стала зря терять время, ведь было нужно воспользоваться моментом, пока его способности восстанавливаливались. В короткие мгновения общего замешательства я затаилась под новобразовавшимися завалами, а атаковать отправила двух теневых клонов. Они старались наносить удары, но Путь Пейна успешно уворачивался, но только лишь. Пять секунд, шесть секунд… Отталкивание. Клоны тут же рассеились. Я моментально создала еще четверых. Одного оставила под каменный глыбой, а сама выбралась наружу, смешавшись с тремя другими. Наша троица, то есть я и мои две копии, запрыгнула на деревья, что венчали опушку, сотворенную Пейном. — Сопротивляться бесполезно, Ханаки, ты должна это понимать, — в пафосной манере заявил оппонент. — А что не бесполезно? — с сарказмом спросил мой клон. — Выдать мне джинчурики, за которыми мы пришли, — вполне серьезно ответил Пейн. — Отказ Вас устроит, лидер-сама? — съехидничал клон. — Я наделся, что ты еще сможешь внять божественной воле. Но степень твоей глупости равна всему невежеству жителей этой деревни. — Глуп тот, кто возомнил себя воплощением бога на земле. — Я не воплощение, я и есть Бог. Сама неотвратимость. И напоследок я удостою тебя чести. Ты узришь мою волю. Ну все, с меня хватит этих блаженных проповедей! Клон, что беседовал с мессией средней паршивости, встал на четвереньки и направил стену игл из ветра в оппонента, который закономерно отпрыгнул назад. Я же вместе с двумя другими спрыгнула на землю и попыталась вступить в рукопашный бой, но способности Пути Пейна быстро восстановились, поэтому он не стал себя утруждать физическими блоками и просто оттолкнул нас гравитационным полем, но именно в этом и заключался мой рассчет. Меня вместе с копиями разбросало в разные стороны, последние, как и полагалось, исчезли, а я же замаскировалась под сломленный ствол дерева, коими недавно обильно усеился ландшафт. Пейн ничего не заметил. И как только гравитация на опушке вернулась к привычной норме, клон, что остался на дереве, тут же ринулся на врага для ложной атаки. Оппонент остался в своей невозмутимой манере: предсказуемо вынул из руки стальной стержень. Штырь вонзился вонзился в копию. — Опять? — несколько удивился противник. Другой же клон, ранее спрятанный под каменной глыбой, высунулся наружу и бросил в него шесть кунаев со взрывными печатями. Пейн попытался уклониться и отпрыгнул назад как можно дальше. Он успел даже моргнуть, но ожидаемого грохота так и не последовало. Лицо Пейна скривилось в гримасе искреннего недоумения. Тут то он и угодил в мои цепкие лапки. Я использовала силы, полученные в пещере Рьючи, и сплелась вокруг его тела, подобно змее, да так сильно сковала, что противник и шелохнуться не мог. Но шесть секунд для маневра подходили к концу. Уцелевший клон бежал к нам со всех ног. Пейн находился в замешательстве, ему было сложно поверить, что эта атака будет финальной, ведь не могла же я поставить себя под удар для расправы всего лишь над одним из шести тел. И его догадки оказались близки к реальности, потому что клон спешил не причинить увечья, а активировать последнюю, из заготовленных мною сковывающих печатей. Две секунды, одна и… Путь Пейна пал ниц. Папочка, не зря мне тогда пришлось разбираться в фууиндзюцу. Я звучно выдохнула и от приятной усталости плюхнулась на землю. За бой ни единого повреждения, но большое количество потраченной чакры. Все же теневое клонирование никогда не было моим козырем. А использовать его пришлось достаточно, поэтому так выбилась из сил. Да и режим отшельника скоро рассеется, но первое дело сделано, причем довольно успешно. Какаши успел расправиться с другим телом Пейна и уже шел ко мне. Несколько минут отдыха и можно отправляться на выручку Южному фронту. Пусть я и не чувствовала чакру Цунаде из-за расстояния, но почему-то во мне внезапно поселилась оптимистичная мысль о том, что она цела и невредима.***
Северный фронт расположился поодаль от всех остальных на самой высокой точке региона — горе, под которой сотню лет назад и раскинулась Коноха. Лагерь медиков и дополнительной поддержки разбили ближе к обрыву и, непосредственно, самой деревне. Отсюда открывался не только красивый, но и стратегически выгодный вид на округу. Обстановка на всей Северной оборонительной линии была более непринужденной, чем на Восточной. Оно и понятно, ведь здесь не было ни единой предательской души, а только лишь знакомые друг другу с незапамятных времен боевые товарищи. Это несколько снижало градус общей тревоги, но не более. Все нарочито ворчали, жалуясь на холодные объятия ветра, а также обменивались сплетнями о недавних событиях. Шизуне старалась держаться подальше от неприятных разговоров, ведь они ранили ее сердце. «Они просто ее не знают», — все твердила она под нос самой себе. Несмотря на все события, Ханаки осталась для нее все той же милой девчушкой, что с интересом слушала сказки на ночь, а затем сворачивалась в комочек, подобно котенку. Шизуне в очередной раз лелеяла воспоминания о том, как Ханаки целовала ее в щеку, бросалась в объятия после каждой, даже самой короткой разлуки, как писала ей письма, как… И вот слезы предательски щипали глаза. «Моя любимая девочка», — шептала Като. А злые языки не смолкали, им невдомек, как же Шизуне было больно слушать все эти речи, пропитанные брезгливостью и отвращением. И когда ее терпение окончательно подошло к концу, то она решительно сорвалась с места и убежала ближе к обрыву, но подальше от своего лагеря. Като всматривалась в темные дали, пытаясь понять, в какой же из точек бесконечного горизонта находилась сейчас Ханаки. Она все больше погружалась в собственные мысли, желая прижать как можно крепче прижать к груди уже далеко не маленькую девочку. Но вдруг кто-то крепко сжал ее правое плечо. Шизуне вздрогнула от неожиданности. — Не могу даже представить, каково тебе сейчас, — Генма произнес эти слова так, словно соболезновал горю соратницы. Като было приятно его беспокойство, даже если его природа и брала начало в формальной вежливости. — Благодарю, — дрожащим голосом прошептала она в ответ. Они больше не говорили друг с другом, молча ожидая рассвет. Вот уже стало светать, а пейзаж постепенно заполнялся контурами. Затишье перед бурей. Като продолжала сверлить пристальным взглядом леса Восточной оборонительной линии, и внезапно что-то странное, едва уловимое глазу зацепило ее внимание. Она продолжала всматриваться, чтобы определить причину внезапного интереса. Шапки деревьев неестественно колыхались, будто не от ветра, а от землетрясения. Шизуне заранее взволновалась, ведь неподалеку оттуда, должно быть, сейчас находилась Ханаки. В одно мгновение образовалась внушительная дымка, что разросталась с каждой секундой. — Что-то произошло! — встревоженно воскликнула Като. Генма тоже это заметил, но не решился комментировать. Они продолжили наблюдать за тем, как площадь землетрясение расширялась, а вместе с ним и клубы пыли. — Нужно предупредить остальных, — решительно заявил Генма. — Отправь кого-нибудь за кем-то из Хьюг, — словно скомандовала Шизуне. Соратник подчинился и удалился. А она все смотрела и смотрела, будто ожидая увидеть Ханаки живой и здоровой. Ее желание было совершенно бредовым, Като и сама это понимала, но ничего не могла поделать со своей тревогой. Дымка расспространялась, но не рассеивалась. Шизуне решила для себя, что с места не сдвинется пока не узнает точно, что же там произошло. Генма справился со своей задачей довольно быстро, от чего Като испытала некоторое облегчение. Молодой парнишка из клана Хьюга поклонился правой руке хокаге, затем активировал бьякуган, но вдруг что-то засверкало на горизонте. Странные вспышки мелькали на стыке Южной и Восточной оборонительных линий. Причудливые огоньки несли за собой дым, сначала клубами, а затем и стройными дорожками. Все трое застыли на месте. Еще бы, какая реакция должна быть на град ракет, пролетающих у тебя на глазах, но мимо, прямиком на головы близких людей. Одна за другой они мчались по небу и падали на весь Южный фронт. Звук взрывов напоминал не грохот, а гром. Шизуне еще не успела взять в толк происходящее, как почувствовала дрожь в своем теле. — Какого хрена? — недоумевал Генма, глядя себе под ноги. Парнишка с бьякуганом пытался своим додзюцу объять необъятное: рассмотреть Восточный лес, Южную оборонительную линию и то, что происходило сейчас на их Северном фронте. — Группа ближнего боя Востока цела, в лесах несколько человек, Южный же… Но Генма резко перебил его: — Уже не до них! Като попросту застыла от испуга. Со всех сторон одновременно шло наступление, а в чем оно состояло — загадка. А самый страшный вопрос, которым она искренне боялась задаваться, жива ли ее наставница и цела ли подопечная. — Группа дозорных разбита, — заикаясь от волнения лепетал парнишка, — бой в лагере группы ближнего боя. — Сколько противников? — не унимался Генма. — Двое… Всего лишь двое и… И много животных! А среди медиков просто сгустки вражеской чакры. — Что за хрень там происходит? Парнишка лишь мотал головой, будто сам не веря собственным глазам. Странная тень накрыла троицу, расположившуюся у обрыва. Все вскинули головы к небу. Даже Шизуне за одно мгновение словно очнулась ото сна. Над ними парила гигантская явно хищного вида птица с огромным острым клювом. — Нам конец! — стал срываться на крик член клана Хьюга. Генма, разозлившись, дал ему подзатыльник и шикнул: — Не пугай даму рядом! Но сам он как никто другой понимал, что парнишка прав, и дело дрянь.***
Одна из самых долгих по ощущением ночь уступила место утру. Взошло солнце, небо залилось сначала пастельными красками, а затем укрылось под дымчатым полотном. Привычный шелест листвы и трели птиц сменились зловещей дрожью, гулом ракет, а после и взрывами. Это чувствовала не только Карин, но и все остальные в ее группе дозора. Узумаки и так была настороже, но с наступлением врага ее инстинкты обострились как никогда прежде. Девчушка анализировала каждую деталь округи, ее сенсорные способности заглядывали под каждый куст, изучали весь бескрайний лес. Это требовало колоссальных затрат чакры, но она решила действовать на пределе возможностей, чтобы оказаться полезной. Карин толком не понимала природу собственной самоотверженности. С ней никто не разговаривал, все лишь опасливо косились. Но и этого было достаточно, ведь она ожидала худшего. Поэтому Узумаки приятно удивилась, когда с нее сняли кандалы, предоставили сносную пищу, не пытали и даже грубого слова не проронили. Возможно подобное положение дел заключалось в ее юности, которая еще имела милые детские оттенки. Впрочем, к чему все абстрактные размышления, если ее все устраивало? Карин продолжала анализировать обстановку. Вот у нее на лбу от напряжения вылезла вена, а затем и алая краска прилила к щекам. И ее боевые товарищи это видели собственными глазами. Они могли слагать у себя в голове какие угодно представления, обмениваться самыми одиозными слухами, но в данный момент зрение выступило в качестве самого беспристрастного критика. Дозорные несколько устыдились своим мыслям, наблюдая, как Узумаки вкладывалась в общее дело. Они тактично ждали, когда Карин сообщит им хоть что-нибудь. — Идут, — прошептала она, не размыкая век. — Двое. — Что-то еще? — аккуратно уточнил член группы. — Один чудовищно силен, — ответила Узумаки. — У него огромный запас чакры, прям как у джинчурики. — Вот так дела, — обреченно прозвучало позади. — Вижу! — воскликнул один из клана Хьюга. — Они приближаются со стороны Юго-Запада. Кто-то мягко похлопал Карин по плечу и произнес: — Достаточно. Теперь нам нужно отправить донесение группе ближнего боя и отступать в тыл. Узумаки послушно кивнула и подчинилась приказу. У нее в груди разлилось приятное тепло от того, что она оказалась полезной. А самое главное, что эту пользу по достоинству оценили ее боевые товарищи.***