Mi culpa

Саймон несколько часов кряду бродит по улицам города, медленно, наслаждаясь свежим ночным воздухом и все редеющим числом прохожих. Засовывает руки в карманы толстовки, потому что вдруг появляется ощущение озноба, хотя вампиру в принципе не может быть холодно. И все же его мелко трясет, как только он пытается поразмышлять о себе, Рафаэле и сцене, которую застал. Мысли какие-то неудобные, не вяжущиеся, и это неимоверно бесит. Его всегда раздражала неопределенность и отсутствие контроля над собственной жизнью, а уж этого дерьма сейчас вокруг него просто не измерить. Весь мир вообще становится с ног на голову, и вот тебе, конкретно в этот момент Саймон умудряется вляпаться в чувства. Черт. Вот пока не произнесешь это хотя бы у себя в голове, все кажется незначительным и надуманным, зато после – уже не успокоишься, пока не выяснишь, что именно происходит. В последние несколько недель все мысли были совершенно заняты тем, что творится вокруг, и собственным перерождением в вампира, и помощь, даже забота со стороны главы клана воспринималась как нечто само собой разумеющееся, но, вероятно, это не так?.. И удивительно, как естественно самым надежным человеком, который тебя понимает и знает, что посоветовать, вдруг оказывается тот, кого, вообще-то, стоит бояться. И если бы только самым надежным. Саймон останавливается посреди улицы, закрывает глаза и вспоминает поцелуй, и вид смуглой кожи Рафаэля с прозрачными каплями воды на ней, и его голос, когда он говорит двусмысленные вещи, как будто правда хочет, чтобы его поняли ИМЕННО ТАК. Саймон сжимает кулаки и прокусывает нижнюю губу, и признается себе, принимает то, что неравнодушен к своему наставнику. Давно уже. И это непостижимым образом заставляло чувствовать себя свободно и спокойно в его присутствии вопреки здравому смыслу. И только такой идиот как Саймон мог так долго этого не осознавать. И вдруг чертовски хочется увидеть его, поговорить, выяснить, в общем, наверное, совершить самоубийство, да. Это ведь Рафаэль Сантьяго, и ему определенно не нужны романтические излияния от новообращенного вампира Саймона Льюиса. Особенно учитывая, что у него уже очевидно есть с кем проводить дни. *** В отеле как всегда прохладно и темно. Холодное тусклое освещение центральной гостиной отражается в витринах с диковинками и заставляет блестеть золоченые кресла. Отвратительная вычурность по мнению Клэри, и Саймон с ней согласен, в общем-то, хотя он уже почти привык к обстановке своего нового дома. Вход в кабинет главы клана стережет широкоплечий вампир Дэйв, и Саймон обращается к нему весьма почтительно, чем даже вызывает удивление на бесстрастном лице: - Мне нужно встретиться с Рафаэлем. Ты не мог бы узнать, когда он сможет меня принять? Дэйв коротко кивает и скрывается за дверью кабинета, а Саймон думает, что впервые за все время знакомства соблюдает правила поведения в клане. Это даже забавно, и неясно, почему его давно уже не вышвырнули из гнезда. Рассудив, что аудиенции придется подождать, парень решает заодно подкрепиться, он не ел уже почти двое суток со всеми этими переживаниями, и голод уже ощутимо дает о себе знать. Он находит графин со звериной кровью в холодильнике и с отвращением морщится - кровь животных и так гадость редкая, а в охлажденном виде и вовсе ужасна. Но выбора особого нет, так что Саймон наливает слегка вязкую жидкость в бокал и ставит остатки на место. - Это действительно ты, - раздается за спиной в этот момент. - Я должен был убедиться, что Саймон Льюис научился стучаться, прежде чем войти, - говорит Рафаэль с ехидной ухмылкой. Он стоит, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. Саймон отставляет бокал с кровью на стол - пальцы начинают подрагивать - и поворачивается взглянуть на Сантьяго. Тот, как всегда, одет с иголочки, в дорогой костюм-тройку, но без пиджака. Темно-серая рубашка с закатанными рукавами и изумительно сидящий черный жилет делают его фигуру еще стройнее и идеальнее, на взгляд Саймона. Взгляд, который он тут же старается отвести в сторону. Он делает несколько шагов по направлению к вампиру, который выжидательно молчит, но потом останавливается и мнется на месте. - Я хотел поговорить. И извиниться в первую очередь, я реально не должен врываться к тебе, как только вздумается. Он несмело поднимает глаза на Рафаэля - тот все еще молчит и смеривает собеседника изучающим взглядом, не прерывая извинений. - И еще я тебе благодарен, ну, знаешь, что ты мне помогаешь и учишь, и что ты все время рядом. Я, на самом деле, не понимаю, чем заслужил такую заботу, но... Рафаэль как-то многозначительно хмыкает, и Саймон обрывает речь, пытаясь определить, о чем тот думает, но это совершенно невозможно сделать - на лице Рафаэля безразличное выражение, и Льюис чувствует, что его решимость объясниться и, возможно, признаться в своем неравнодушии как будто вытекает из него. Тогда он предпринимает последнюю попытку: - Мне кажется, нам есть что обсудить... ну, насчет того, что ты делаешь... насчет НАС... Рафаэль до того изумленно выгибает бровь, что Саймон осекается и даже пятится. - Нас?.. - переспрашивает Сантьяго. - Малыш, что ты себе напридумывал? - Ты ведь меня поцеловал, - совсем тихо говорит Саймон и надеется, что это не звучит обвиняюще. Рафаэль отталкивается от косяка, и делает несколько шагов в сторону Саймона, а тот не отступает, опустив глаза и рассматривая свои кеды. - Понимаешь, ты - новенький, я - главный в клане, - медленно, словно маленькому ребенку, говорит Рафаэль, обходя вокруг Саймона. - Этот мир для тебя непривычен, и кое-какие действия других могут тебя задевать или злить, но советую тебе быть проще. Мы практически бессмертны, и со временем ты научишься не брать близко к сердцу подобные вещи. - Он снова останавливается напротив Саймона. - Раз тебя это так расстроило, что ж, мне жаль, что тебе не понравилось, потому что в мире нежити такое иногда случается. Саймон невольно слишком быстро поднимает глаза и смотрит прямо на Рафаэля, но хоть умудряется промолчать о том, что творится внутри, что Сантьяго все неверно понял, что... - О... - Рафаэль глядит на него и едва уловимо меняется в лице. - Тебе понравилось... Они молча смотрят друг на друга еще несколько секунд, и Саймон усилием воли заставляет себя отпрянуть и покинуть отель на сверхскорости, пока Рафаэль не сказал еще чего-то, что окончательно его уничтожит. *** Он успевает пробежать не менее десяти кварталов, когда соображает, куда его несут ноги. Совсем рядом оказывается Институт, и, вероятно, это действительно то, что нужно. Саймон набирает номер Клэри, потому что ему просто необходимо поговорить с другом, с кем-то, кто не станет смотреть на него осуждающе или, наоборот, с жалостью. Звук автоответчика быстро разрушает его надежды дождаться моральной поддержки, и от злости Льюис бьет кулаком в ни в чем не повинный забор, оказавшийся рядом. Металлические прутья изгибаются под его ударом, жалобно скрипнув, но особого облегчения это не приносит. Черт возьми, ну как его угораздило признаться хитрому и опасному вампиру, что он не против с ним целоваться?! Стоило сразу понять, что никаких ответных эмоций быть в принципе не может, пережить и переждать свое небольшое помешательство, или, может, проявление стокгольмского синдрома... Подумав, что это вполне подходит под их ситуацию, Саймон горько усмехается и качает головой. Внезапно до одури хочется выпить. Он раньше никогда и не пил особо, кроме бокала шампанского по праздникам за компанию, да в детстве они с Клэри однажды стащили у Джослин бутылку вина, и им потом было ужасно плохо. Но сейчас Саймон вспоминает удивительную легкость и затуманенность после нескольких коктейлей в Пандемониуме, и мозг тут же требует повторения, так как от тяжелых мыслей уже голова трещит, и нужно срочно постараться забыть это все сумасшествие хотя бы на время. Клуб встречает его все той же многоликой толпой, громыхающей музыкой и густым запахом крови и пота. Саймон пробивается сквозь постоянно движущуюся, эротично трущуюся о него толпу к барной стойке. Три "Секса на пляже" и четыре "Кровавых Мэри" он выпивает залпом, и его бесцеремонно утаскивает в толпу танцующих какая-то явно нетрезвая девушка. Ее глаза оказываются ярко-фиолетового цвета, а уши заострены, и где-то на задворках сознания еще мигает тревожная лампочка о том, что с фэйри лучше не связываться, но уже слегка опьяневший мозг выдает аргумент о крепких отношениях Иззи и Мелиорна, и осторожность скромно затыкается. Девчонка обнимает Саймона за шею тонкими руками, притирается бедрами и что-то жарко шепчет на ухо. Льюис закрывает глаза и старается сосредоточиться, но перед внутренним взором снова возникает чертов Рафаэль, это бесит... и возбуждает, и потому еще больше бесит, так что когда рядом с танцующими возникает парень-фэйри и протягивает Саймону слоистый напиток невообразимых цветов, парень не задумываясь опрокидывает его в себя. А дальше все происходит как в тумане. Кажется, ему вручают еще несколько цветастых коктейлей, и вокруг становится безумно жарко, и Саймон не возражает, когда то ли девчонка, то ли парень стаскивают с него футболку. Он танцует между горячими телами, даже не под музыку уже - в ушах стучит кровь, не его, а людей вокруг - хоть алкоголь и притупляет жажду, но внутренний вампир все равно голоден, а затуманенный мозг, похоже, отключает функцию самоконтроля. Зрение тоже, кажется, подводит - все вокруг немного размыто, но стоит Саймону посмотреть на чью-то шею, он с поразительной четкостью видит пульсирующую жилку рядом с выделяющейся мышцой. Во всем теле нарастает мощное возбуждение и напряжение, клыки прорезаются и впиваются в нижнюю губу, и самым краешком сознания Льюис осознает, что происходит что-то неправильное, и что он не должен... Зато все тяжелые мысли покидают его, сомнения, метания - все это уходит... Саймон видит невдалеке особо прекрасную шею девушки-примитивной; он выпутывается из кольца обнимающих-ощупывающих его рук фэйри и с поразительной целеустремленностью направляется к вожделенной шее. Он уже почти достигает ее, жажда внутри, подхлестываемая неизвестными составляющими коктейлей, смешивается с совершенно определенно сексуальным возбуждением, и Саймон даже успевает поразмыслить, что сделать с жертвой в первую очередь, как вдруг путь ему преграждает кто-то высокий, широкоплечий и... весьма привлекаетльный, со смешком думает Льюис. Ничуть не расстроившись, он прижимается грудью к дорогой материи черного жилета, и только тогда поднимает глаза. - Что ты, мать его, творишь, Саймон?! - Рафаэль прожигает его неимоверно сердитым взглядом, но парень все же замечает, как вампир косится на его обнаженный торс. Или он просто убеждает себя в этом, а потому широко и пьяно улыбается, немного отстраняясь и разводя руками, тут же заехав локтем кому-то в ухо: - Страдаю, - отвечает он и тут же тянется, обвивает руками шею Сантьяго, и склоняется к его уху: - По тебе, - сообщает доверительно и прикусывает мочку, откровенно повисая всем телом на мужчине. Тот в ответ рычит негромко, но приобнимает за талию, удерживая от падения, его прохладные ладони так правильно ложатся на поясницу и так контрастируют с душным горячим воздухом в клубе, что Саймон невольно стонет и еще больше подается навстречу. В голове образовывается пустота, и это так приятно и прекрасно, и то, что Рафаэль все еще держит его, и он весь такой сильный-красивый-потрясающий... - Какого хрена ты пил фэйрийские коктейли? - выдыхает он Саймону в ухо, и это, наверное, должно звучать зло и угрожающе, но совсем не звучит, зато его губы практически касаются кожи на шее, и Саймона ведет. Он немного отстраняется, только чтобы лицо Рафаэля оказалось напротив, и пару секунд очень пристально смотрит в темные глаза, а потом впивается в алые губы мужчины жадным поцелуем, словно это то единственное, что сможет спасти его от гибели. Рафаэль весь напрягается, словно вот-вот отшвырнет парня от себя, но спустя мгновение стонет Саймону в губы и с каким-то отчаянием отвечает на поцелуй, притягивая парня еще ближе, хотя ближе уже определенно некуда. Саймон совершенно теряет себя, вжимаясь всем телом, словно раствориться хочет в нем, и запускает пальцы Рафаэлю в волосы, безнадежно портя прическу, и целует, жадно и требовательно, а временами отдавая полностью контроль, и это так восхитительно, что хочется вот прямо здесь и сейчас умереть. Поцелуй прерывается внезапно, когда Саймон чувствует, как все тело слабеет, и это не приятная истома, он буквально не может пошевелиться, и сознание стремительно покидает его. Рафаэль подхватывает его, не давая упасть. Последнее, что Саймон ощущает, это ветер, обдувающий разгоряченную кожу и крепкие руки, удерживающие его и прижимающие все ближе. А потом опускается тьма.