Воспоминания Кошки

— К слову о карпах… — Йоруичи хитро скалится и косится на тушницу с печатью чужого кланового герба. Она быстро сменяет исписанный лист бумаги другим, окунает кисть в тушь и, закусив кончик языка, размашисто выводит иероглиф родного отряда: «Номер два. Вторая история будет о соседском мальчишке и… — Йоруичи мыслями перемещается в свою комнату и находит коробку со всякой дребеденью, которая досталась ей от него, — …и о многих подарках на память».

***

Поместье Великого Дома Кучики иное, чем у Шихоин. Раскидистое, просторное, необъятное, тянущееся вширь крыльями, а не в высоту крышами. Утопало оно сплошь в сакуровом цвете — здесь не найдется иных деревьев: ни диких слив, ни могучих кленов, ни стройных сосен. Десятки поколений данной семьи восхищались прелестью цветущих вишен, а у последнего главы кланы подобная страсть и вовсе в дух занпакто вылилась, чудесная мощь «лепестков» которого могла состязаться с ханами по прелести, ведь быть превосходящим всех и во всем — главное из рвений нынешнего капитана Кучики. — Ну, меня-то тебе вовек не перещеголять, малыш Бья-ку-я, — уверенно заключила Йоруичи, плотно приникая к одной из веток сакуры в ожидании прогуливавшегося в данный час у себя в саду хозяина поместья. Пробраться сюда, на чужую территорию, по-прежнему не составило труда для Йоруичи. Она заявлялась к Кучики, как к себе домой, начиная с малых лет. Тот день, когда Бьякуя родился, стал для него «проклятьем», ведь для принцессы Шихоин маленький наследник дружественного рода оказался настоящим подарком. Судьба ниспослала ей в его лице милого младшего братца еще до рождения родного Юширо. Вот Йоруичи и взялась задирать Бьякую, в играх воспитывая того, научая всему, что знала сама, закаляя его силу и защищая пока неопытного шинигами от проступков и разочарований. Она до сих пор относилась к нему так, покровительственно. Поэтому, когда сёдзи кабинета главы клана с шорохом разъехались, и Бьякуя, одетый в юката, выступил в розовые сумерки, чтобы пройтись перед сном, Йоруичи приготовилась преподнести ему новый урок. Для его же блага. Но для ее же смеха. Затаив дыхание, притаившись хищником, девушка прикипела взглядом к движущейся цели. Ее реяцу скрывал маскирующий плащ, фигуру — облипшие цветами ветви, а замысел — его полная неожиданность. Молодой господин, верно, не ожидал встретить кого-либо здесь и сейчас, ведь заявиться к нему мог только безумец, не знавший карающей силы Сенбонзакуры. Бьякуя и впрямь выглядел чересчур самоуверенно; расслабленный, он беспечно ступал в мягких сандалиях по покрытой лепестками земле, наслаждаясь едва начавшимся цветопадом, а не розовыми облаками сакур над головой. Безоружен, беззаботен, чуть-чуть мечтателен — Йоруичи запомнила капитана Шестого именно таким вот юношей и с удовольствием отметила, что прошедшие сто лет службы и тоска по почившей жене не совсем уж изувечили его внутренний мир. На людях конечно этот занудный недотрога строил из себя кусок льда, на ее же памяти — Бьякуя что фитиль от фейерверка: только зажги и тут же беги, ибо от его взрывного характера «кошки-мышки» зажигались ну просто с молниеносной скоростью. Оставаясь незамеченной, Йоруичи взялась действовать, как только капитан Кучики благополучно миновал ее дерево. Она тихо свесилась с ветки, держась за ту коленями, за неимением хвоста; затем осторожно ухватилась ноготками за кончик гинпаку, с которым глава клана Кучики, похоже, не расставался даже дома, но… в мгновение ока оказалась сдернутой вниз, наземь, и почти что пойманной. — Хех! Как всегда на стороже, малыш Бьякуя? — расхохоталась она, без труда высвободившись из его хватки и абсолютно игнорируя холодный блеск его стальных глаз. — Приятно поражена. Что тут скажешь. — Чему это ты поражена? — выдал аристократ с деланным равнодушием, ибо тонкие брови его уже начали ломаться под натиском надвигающегося недовольства. — И с какой стати ты здесь находишься? — На то есть причины... — загадочно пролепетала она, а, меж тем, взглядом так и зарыскала по его лицу и фигуре. Кучики даже ресницами не успел хлопнуть, как в руках у незваной гостьи оказалась левая часть его кенсейкана. Теперь тот не украшение больше, а лишь предмет жонглирования для торжествующей Шихоин. — Очень по-взрослому, Йоруичи, — не повелся на провокации Бьякуя и повернул дальше. — Можешь добавить заколку в свою коллекцию моих вещей, грязная воровка! — процедил он сквозь зубы, не оборачиваясь. Ибо не желал видеть ее ликующую физиономию. Ибо не смел показывать этой девчонке, насколько же сильно она его бесила до сих пор! — А где же твое любимое «драная кошка»? — ударилась ему в спину насмешка. — Я не слышала это с тех пор, как стащила двадцатый по счету шелковый шнурок. Кстати, он еще у меня, не забыл? Щеки Бьякуи заалели; он остановился против воли, раздосадованно хрустнув костяшками пальцев. — Три тушницы, восемь кистей, шесть пиал, два дзабутона, десять дзори и мое выходное кимоно! Издеваешься? — Бьякуя повернулся к ней со скоростью света: — Когда ты все это вернешь, чертова кошка?! Йоруичи исчезла из поля зрения в следующий же миг, и Бьякуя только краем ока заметил, как с него сдернули уже развязанный оби. Он едва успел запахнуть юкату, чтобы прикрыться, а Йоруичи, напротив, игриво стянув с плеч плащ для маскировки реяцу, принялась нарочито медленно повязывать на светло-лиловое кимоно его темно-синий пояс. — Мне как раз нужен был такой цвет, — невозмутимо заявила «воровка», правда, глаза ее так и лопалисьь от смеха. — Ах да! — щелкнула она пальцами, изображая старческий склероз. — Ты это, не забудь Сенбонзакуру поискать: я ее снова перепрятала, пока ты так неторопливо и тщательно переодевался, не-жен-ка. — Йоррруичи!!! — у Бьякуи сдали-таки нервы; он бросился молнией вперед, но схватил лишь пустоту руками, да еще звонкий хохот, пролившийся ее образом в воздухе. — Ну что, приступим к вечерней разминке? — раздалось прямо над его головой. Йоруичи, притаившись на верхней ветке, оскалилась бесстыжей кошкой, совершенно недопустимо задрав края кимоно до колен и дразня крепкими щиколотками. — Видишь, я даже босиком сегодня. Дам тебе фору. А то без меня ты совсем сдал… На подобный вызов Бьякуя среагировал ожидаемо, оставляя на завтра работу садовникам: вспаханная от скорости старта почва разрезала черной полосой одеяло из осыпавшихся лепестков сакуры. Сегодняшней ночью те до срока сбросили все цветы от закрутившего их урагана из двух шунпо.