Воспоминания Кошки

Солнце перебирает нити лучей, словно струны сямисэна. Рассветную песнь подхватывает ветряная флейта и дымкой сеет звуки над пробуждающейся землей. Всполошенные росы дрожат, потревоженные сверчки неистово стрекочут, темную пугливую ночь прогоняет волшебная кагура затанцевавшей меж цветущих деревьев зари. Йоруичи блаженно улыбается в послегрезье. Крылья носа трепещут, точно у изумленной диковинным цветком бабочки: они хватают с превеликим удовольствием хорошо знакомый с детства, такой родной аромат… дома. Йоруичи сладко потягивается и вдыхает глубже сию радость. Из-за этого бывшей принцессе одного из Великих кланов кажется, будто она никуда и не сбегала отсюда, и никакой сотни лет не прошло с тех пор. Ей чудится, словно под этой крышей отец до сих пор с завидной безмятежностью составляет звездную карту неба Общества душ, а старая кормилица, вырастившая все поколения их семьи, вот-вот приоткроет сёдзи и тихонечко позовет: — Молодая госпожа, новый день ниспослал нам всем мирное небо и добрую улыбку бога. Просыпайтесь, моя дорогая госпожа, батюшка уже дожидается вас за завтраком… Йоруичи даже сейчас ощущает, как старческие руки ласково проходятся по ее волосам, маня уйти за собой из царства снов в уют неприступного поместья. Йоруичи поспешно открывает глаза, но дорогой призрак рассеивается в персиковых рассветных полутенях и вызывает на сердце легкую грусть, с которой все давно свыклись в этом месте: Дом Шихоин пережил много войн, восстаний, смут, но он полон смерти, полон блуждающих духов, полон страшных воспоминаний и жутких легенд — представители клана Теншихэсоубан* были благословлены небом и одарены Великими Дарами, но судьба не благоволила им, испытывая «хранителей сокровищ» на прочность смертью. А ведь все казалось иным когда-то, в несмышленом детстве, полном счастья, смеха и родных… Йоруичи косится на кипу изрисованных кривыми иероглифами листов, рассыпанных по футону: она так и уснула за ними вчера. Конечно, у малыша Бьякуи случился бы припадок, если бы он узрел чудеса «постельной каллиграфии», но Кучики и Шихоин, несмотря на родство предков, всегда разительно отличались во взглядах на традиции, мораль и этикет. Чего не скажешь о других дальних родственниках — Шиба. С ними всегда было общаться веселее, проще, без всяких церемоний. «Великий Дом Шихоин» — кисть рисует на отдельном листе незамысловатую, но прекрасную в своей лаконичной значимости эмблему: месяц на пересечении четырех звезд — что может быть красноречивее и в то же время загадочнее? Четыре и Один ― эти цифры сакральны для их клана. Четыре Небесных Дара, которые поручил этой Семье на сохранение сам Король Душ, и Теншихэисо — «дарованное свыше снаряжение воина». Четыре пути шпиона Шихоин — самые неповторимые из практик шинигами и мастер, «бог», в центре, сумевший их все постичь. Четыре стороны света, куда тянется бдящее, контролируемое всех и вся око Шихоин, с неприступной обителью-дворцом, выросшей подле Сокьоку — местом священного суда над недостойными, обличить коих являлось долгом для клана-стража. Наконец, четыре иных Великих Дома вокруг Пятого, единственного, который веками выстраивал династические связи с высшими аристократами, дабы произвести на свет элиту воинов, призванных защищать порядок и жителей Общества Душ любой ценой, защищать от смерти самих «богов смерти». «Шихоин, Кучики, Шиба…» — кисть замирает на стрелке, соединявшей кланы, когда стук содзу раздается снаружи. Йоруичи схватывается, резко распахивает фусума, одни за другими, резво пресекая бесконечные комнаты дворца; она торопится едва ли не в шунпо на энгава с той стороны, где в рощице умэ ее семья любила завтракать под монотонное журчание воды, бамбуковый стук и беседы обо всем на свете! Для убийц и тюремщиков эти минуты ценились не меньше, чем дары свыше! Что же сейчас? Она спит или время обернулось вспять? Ветер с крыльца свистом пронзает уши правдой, завывает прощальной песней в пустынном саду. — Это вы… — с заметным разочарованием выдыхает принцесса, растерянно глядя на друзей, которые решились настроить заброшенный содзу: под старыми сливами — только они, а отца с матерью нет. Нет и захаживавших сюда частенько старших братьев матери. Нет и бабушки со стороны отца. Даже призраков их нет: в поместье можно уловить лишь притворные образы духов тех многих, кто составлял столетия назад большую семью, отвечавшую за всеобщую Мощь и Богатство данного мира, а сейчас давно превратился в пыль и те звезды, что любил считать отец. Тессай задумчиво смотрит на вылетевшую подругу, Киске рассеянно чешет затылок, Йоруичи отмахивается от них, подумавших явно, что разбудили ее. Йоруичи поджимает губы и пытается выдать им привычную беззаботную улыбку на лице, но сложно играть ее в стенах, так и кричавших о плачевном положении рода и ничтожно малом количестве последних его представителей. Едва ли не самый сильный клан, созданный, чтобы сражаться и убивать, всегда был немногочислен в потомках, участь которых к тому же сводилась к сиротству, даже если их отцом являлся сам «Бог одного удара»… — Отец, — Йоруичи смотрит на портрет родителя на алтаре и зажигает перед ним новую свечу. Его дети — на одно лицо с ним, как и все отпрыски их рода. Зеленоглазые и сероглазые, черноволосые или белесые — в Шихоин не приживалась никакая чужая кровь. Судьба создавала всех их как по одному образцу, начиная от прародителя: с кошачьим разрезом глаз, с волосами цвета ночного неба и отблесками молний во взгляде, как и положено представителям Дома, коему дарована исключительная сила священного животного и знания секретов Бога Грома. — Мама, бабушка, дядя, — Йоруичи зажигает много новых свеч, освещая на алтаре, украшенном ныне обилием лиловых цветов прострела, целую портретную галерею давно покинувших ее родных. Никто из них не дожил до глубокой старости. Никто из них не умер своей смертью. Никто из них не сумел дать ей совет или разделить ношу «хранителя Небесных даров», оставив ее одну до срока. — Сестра! Ты здесь! — Йоруичи оборачивается на звонкий оклик и, на диво, не препятствует сейчас буйной радости Юширо затискать ее до полусмерти в приветствующих объятиях. «Верно, я не совсем одна…» — усмехается принцесса и нехотя все же приглаживает младшего братца по волосам: наверное, у них на роду написано воспитывать в себе самостоятельность собственными силами. Юширо тоже через это прошел. И то, что они оба выжили, доказывает то, что такая судьба не совсем уж и бесславная. Это доказывает то, что лишенные родительской ласки и опеки котята не умирают, а только становятся сильнее.