***
Это случилось боле двухсот лет назад, когда маленькая, но уже такая неугомонная принцесса Шихоин протоптала заметную тропу из сада родового поместья прямиком в граничивший с ним Восточный Рукон. Какая стена вокруг столицы? Йоруичи, захотевшую чего-либо, неспособны были удержать ни бакудо, ни камень секки, ни толпа нянек, бегавших за ней и не дававших свободы. У маленькой Шихоин в те дни не было ни друзей-сверстников, ни братьев-сестер для игр, зато у нее имелись быстрые ноги, сердце, полное бесстрашия и жажды приключений, нескончаемая дорога из вечнозеленой травы под кронами раскидистых, резных кленов, песни вольных птиц, ароматы луговых цветов, названия которых принцесса даже не знала. Ей вообще этот мир за вратами поместья казался сказкой, чудесным сном, не явью: Йоруичи любила волшебство — настоящее, не скучное, созданное либо чародейкой-природой, либо руками кого-то особенного… — Он снова здесь? — прильнувшая к одной из веток, дабы укрыться от своих преследовательниц, принцесса, отменно лазавшая по деревьям, узрела того, кто занимал ее интерес не первый день. Мальчишка. По виду — ее ровесник, а вот по статусу — руконгаец, хоть и не из нищеты, ведь у столицы жили более сильные и имущие души. И все же юката на нем было простеньким, ноги — в гэта, чтобы не пачкаться в грязи здешнего бездорожья, а голову покрывала тряпичная шляпа, нелепо смотревшаяся на слишком светлых, будто уже выпаленных солнцем, волосах. При нем всегда была ветхая сумка, полная всякой всячины, которую мальчик вываливал грудой на траву и сосредоточенно в ней копошился. Всегда один, он появлялся здесь, на окраине, каждодневно. Чем, собственно, занимался этот странный ребенок, Йоруичи не знала, но, наверное, именно это незнание и тянуло ее неудержимо сюда, заставляя сбегать из поместья теперь гораздо чаще. Йоруичи хотелось расспросить незнакомца о многом, и самой пробежаться пальчиками по забавным штукам, которых она никогда не видала средь роскоши поместья, а еще — узнать наконец, почему этот чудак постоянно один? Словно бы у него не было друзей. Тоже. — Кто ты такой? Что делаешь здесь? Откуда ты? Как тебя зовут? Где твои мама и папа? А с кем ты дружишь? Где твой дом?.. — из уст пытливой Йоруичи, спустившейся с дерева и решившейся на знакомство, вопросы посыпались градом, не давая объекту ее интереса даже рта раскрыть. — Йо-Йоруичи-сама?! — едва выдавил он, округлив в изумлении глаза цвета серого шелка. Ветер тут быстрее Йоруичи сорвал с мальчишки шляпу и отправил полетать над Руконгайским раздольем, являя принцессе его растерянное лицо полностью: розовый румянец на худых щеках и пушистые ресницы, хлопавшие без запинки, да еще усмешку — глупую и обманчивую в то же время, словно бы ее обладатель уже натворил что-то шкодливое, веселое. — Знаешь меня? — удивилась девочка, а потом синхронно с новым знакомым повернула голову на голоса искавших и кликавших ее на все Общество душ нянек. — Кто же не знает Йоруичи-сама? — мальчик спрятал в ладошке смешок под стать принцессе. — Тогда… бежим! — цапнула она его за рукав и потащила за собой, едва он успел собрать сумку. Пока они прятались меж деревьев от взрослых, Йоруичи дожала мальчишку на предмет всей информации. Киске, Урахара Киске, и впрямь был родом из ближнего Рукона, жил в соседней деревне в скромном домишке, родителей не помнил и совсем недавно похоронил женщину, что воспитывала его долгое время. Она продавала разные поделки на местном рынке, и потому у них всегда находилось много вещей, из которых можно было придумывать что-то интересное, занятное, и, к слову, обеспечивающее неплохой заработок на пропитание. — Хочешь сказать, ты можешь превратить этот мусор в нечто красивое и стоящее? — Принцесса остановилась и недоверчиво покосилась на мальчика, в коем видела пока лишь хвастуна. — Я сейчас, я это… — Киске тут же закопошился в сумке и стал быстро-быстро заканчивать собирать ловкими пальчиками то, над чем трудился сегодня. Прошло совсем немного времени, как он протянул девочке что-то невиданное ею прежде, явно диковинное, в виде небольшой пестрой и тарахтевшей коробочки. — Вы на рычажок нажмите, Йоруичи-сама, — подсказал он. — Музыка! — аж взвизгнула она от восторга, когда заслышала затейливую мелодию из перезвона колокольчиков, боя звонких молоточков, перелива струн. — Ты поместил сюда всю музыку?! Йоруичи дернула мальчишку за рукав снова, и, в пол-уха слушая его объяснения сотворенному чуду, едва ли не за шкирку потащила знакомой дорогой впервые так резво не от дома, а домой. — Я хочу, чтобы он жил со мной! — прокричала наследница слишком категорично и властно, прямо с порога кабинета главы клана. — Я хочу, чтобы вы и Киске взяли к нам воспитанником! Родители, оба находившееся здесь, не сумели ни отказать, ни возразить столь бойкому чаду: строгость в их доме не приветствовалась, зато в нем чтили мнение даже маленького члена семьи. — Сейчас я тебя познакомлю с Тессаем! — бросила она Киске, стремительно мчась с ним уже по дворцу и радуясь, что под его крышей отныне ей не будет так скучно. — Вы страшно похожи! Тут они влетели в соседствующую с ее покоями комнату без спроса, заставив подпрыгнуть на месте увлеченно читавшего какой-то трактат серьезного мальчика — смуглого, с курчавыми волосами и пронзительным взглядом, фигурой коренастее, чем они, но по лицу — их одногодку. — Эмм, Йоруичи-сама, это Тессай-сан? — недоуменно пробормотал Киске, явно не находя сходства меж собой и рослым мальчиком, что поравнялся с ним и смотрел уж больно сурово. — Знакомьтесь! — расцвела девочка, встав посередине. — Изобретатель — волшебник, волшебник — изобретатель! — торжественно объявила она, живо переводя взгляд с одного на второго. — Изобретатель, хм? — маленький Тессай задумчиво потер подбородок, скептично смерив Киске. Доказывать тому что-то самому не дали, так как Йоруичи всунула в руки уже принятому в ее семью другу музыкальную коробку, со знающим видом нажав на рычажок. Чудо-вещица оказала повторное мощное впечатление, отчего, прокашлявшись, мальчик важно представился: — Цукабиши Тессай, из боковой ветви клана Шихоин и семьи потомственных кидо-мастеров. — Вот ка-ак, — смутился Киске и, ответив на приветственный поклон, тоже незамедлительно назвал свое имя. Правда, хвастать сверху ему было нечем, кроме собственных достижений да неуемного интереса ко всему неизведанному, новому, невероятному. — Волшебник? А как это? — освоившись, он тут же и спросил о том, что так поразило его во втором новом знакомом. Йоруичи просияла, отмечая в глазах Киске тот же азартный блеск, который водился грешком и за ней, а затем озорно подмигнула Тессаю, только внешне серьезному, но любившему поиграть. Заручившись кивком, она тут же подтолкнула Киске к энгава и приказала смотреть во все глаза. — Ты умеешь сотворять чудеса из вещей, Тессай же может делать их из духовных частиц. Гляди! — указала она на сад поместья, раскинувшийся перед ними: с каждым новым мигом тот наполнялся бабочками и стрекозами, птицами и кроликами, которые вязали буквально из воздуха быстрые-пребыстрые пальцы юного «волшебника». — У вас у обоих великое будущее, — прошептала Йоруичи свои мысли вслух, но это не помешало впечатленному донельзя Киске ее услышать… и почему-то согласно кивнуть: девочка из его новой семьи говорила настолько убедительно, что и не поверить ей было невозможно, и разочаровать ее ну никак нельзя.***
— Йоруичи-сааан! Йоруичи-сан, ты разбиваешь сердца! Задремавшая кошка дергается со сна и шипит, будто гэта побежали не по крыше, а ей по голове. — Что ты несешь??? Кому это я что разбиваю?! — недовольно орет она на горе-друга. — Мне и Юширо-саааану! — жалуются со скулежом ей, и садятся тут же рядом, и беспардонно хватают под лапы, и нагло усаживают к себе на колени… Так опрометчиво. — Ааааай! — визжит шляпник, получая многоразовую «инъекцию» когтями, достающими чуть ли не до кости. — Тебя явно Бенихиме давно штопала, раз ты смеешь будить меня посреди обеда! Исполосую ж! — Да хоть на ремешки для своих туфель порежьте, — соглашается на все Урахара, — только не заставляйте больше успокаивать плачущего Юширо! Мне пришлось отдать ему все свои леденцы, чтобы он забыл о рассказанном вами откровении! А потом и спасать вашу репутацию, да-да! Вот, — сует он Йоруичи под нос ее же мемуары, только с подделанными верхними страницами, — я так и написал, что являюсь первым и единственным мужчиной в вашей жизни! — Щас ты «последним» станешь!!! — уже и царапает, и грызет его, и лупит лапами кошка. В мыслях у нее — тысячное по счету сожаление о том, с какими придурками ее свела судьба, а на сердце — незабываемая с веками музыка из самодельной шкатулки, под которую порхали кидо-мотыльки, а трое детей поклялись в вечной дружбе. Ради этой клятвы им пришлось очень многое вынести, так что… очередные царапины у себя на роже Киске как-нибудь уж переживет.