***
― Йоруичи-сан, уверена? ― Издеваешься, Киске? Сам кашу заварил ― и в кусты? ― Нет-нет, ― ответили ей лукавым смешком, ― эксперимент, несомненно, любопытный, но всё же он будет касаться тебя. ― Ну и что? ― Его оговорки, как обычно, раздражали лишь. ― Какое это имеет значение? Решил ― так делай, струсил ― тогда в сторону и дай мне самой завершить начатое до конца! В глазах у четвертого офицера Второго отряда блеснуло обжигающее смуглое лицо восхищение, но рассердиться на это третий офицер не успела: поганец спрятал взгляд и довольную улыбку за челкой, тут же приступая возиться со своими бумажками ― Йоруичи не сомневалась, что жажда знаний заставит Киске пойти даже на риск. Эта его одержимость вкупе с хитроумным выражением лица пробирала порой трепетом до самого нутра, практически выставленного ныне напоказ под нагим телом, уже охваченного ознобом нетерпения. Йоруичи пришлось пару раз дернуть головой и прогнать неприятных «гостей» с кожи шорохом пока еще длинных волос. Новому командиру Кейгун следовало расставить приоритеты, и в жертву успеха боевым миссиям давно принести главную роскошь любой аристократки, однако до смены образа у обоих новичков Второго отряда руки никак не доходили. Оба были слишком увлечены своими недавно открытыми банкаями, и обоим уже было этого мало. Принцесса сунула нос в затянувшиеся приготовления друга-гения, высказывая тем самым упрек, что он медлил. В «яме» под Сокьоку витала прохлада; для закаленных ниндзя ― чепуха, но перед раздетой девушкой всё-таки находился парень, пускай и знавший ее как облупленную. Это грозило скандалом обоим. ― Погоди, Йоруичи-сан, я сейчас. Он понимающе старался не смотреть, не конфузить вновь ставшую девушкой кошку, ну, или просто берег нос ― Йоруичи не была уверена чего Киске боялся больше: несоответствия приличиям или ее кулака. Однако он, как и она, точно не боялся рискнуть… совместить «магию демонов» с «талисманами богов грома», которые они давеча обнаружили в пагоде на территории поместья семейства Шихоин, известного как Стражники небесных даров. Активация оных, помощь небес, приравнивание к божественным силам и существам ― вот что значилось в погребенных тайнами письменах; Киске не был бы Киске, если бы не сумел их расшифровать. Род Шихоин обладали особой мощью, и будь их принцесса немного терпеливее, то верно бы прознала обо всём об этом в положенное ей время, однако любопытство сгубило ее, потом его, и навязчивая мысль соединить форму ее банкая и силу грома взяла в заложники их обоих. Киске наконец закончил выводить тушью необходимые комбинации заклинаний и вздернул за нитку талисман с еще блестевшими иероглифами, в которые вплел частицы реяцу подруги. Поймав тень беспокойства в ее золотых очах, он всё же не спросил о страхе ― он хорошо ведал, что такое гордость аристократов, живя сотню лет бок о бок с ними. Йоруичи утвердительно кивнула, упрочняя его зыбкую веру: ― Смелее. ― И с обескураживающей обыденностью добавила: ― Ты знаешь, что делать, если что пойдет не так. Листок с жутким хрустом медленно разорвали под блеск чрезвычайно отважных очей. Глядя в них, успех не вызывал сомнений, но уверенность в дерзком гении сгорела с первой же вспышкой молнии в пещере, а в грохоте грома утонуло брошенное ему отчаянное: «Беги!» Упавшая тотчас на четвереньки Йоруичи успела выкрикнуть только это: сознание ее зашипело и растворилось как один из реактивов в колбе чертовых экспериментальных препаратов друга. Горло разорвал угрожающий из глубин утробы рык. Животные инстинкты побежали бурной рекой по венам. Кожа треснула по всем швам, поймав в себя в одночасье ополчившийся залпом миллион игл. Проткнув тело насквозь, те вырвались наружу не струями крови, а фонтанами молний, которые превратили Йоруичи не в антропоморфную кошку, а в горящего небесным гневом зверя. Смертоносные когти ударили оземь и проложили в каменном полу трещины-пути до замершего в оторопи человека в черном. Добыча! Цель. Жертва-а… Хвост-зарница лязгнул зарядом аккурат поверх его выбеленной, точно поседевшей враз, головы. И хищный оскал сам исказил рот, нарочито обнажая ему свои острые клыки. И полыхавшие тысячью вспышек молний зеницы парализовали противника, опрометчиво медлившего с извлечением из ножен меча. «Разодрааать!» ― приказало сердце зверя, и тут же ― стремительный прыжок вперед, и черные тряпки остались на острие когтей. А жертва оказалась проворной… «Догнааать!» ― азарт взбудоражил кошачье естество. Обреченные гонки на выживание: кошка всегда сцапает мышку, как бы рьяно та не моталась по вертикали, по кругу, мелькая в пространстве и даже прибегая к уловкам. «Прихлопнуть! Нет, поиграть! Задеть! Ранить! Истязать бесконечно! Раздирать по миллиметру кожу, выгрызать смачные куски! Нееет, заставить побегать еще! Выпросить приласкать, почесать за ухом, в шутку побороться и… обмануть! Наказать! За неуважение к кошкам! Оставить такую же царапину, а лучше ― тридцать три, за то, что его меч посмел оставить миллиметровый порез на ее атласной коже… Или к дьяволу всё!» ― кошки такие капризные и непостоянные. Да уж, лучше было бы остаться здесь, равнодушно зализывать рану, абстрагируясь от этого ничтожества ― от человека. «Или… всё же отомстить!!!» ― молнии из глаз вновь пронзили насквозь нечестиво подкрадывавшегося за спиной. И снова в бой! Черт! Полсотни смен настроений за секунду!!! Это просто чудовищно… ― Йоруичи-са-ан, хэй-эй… постой!.. Он зря бормотал. Этот смехотворный мешок с костями. Он зря пытался выиграть ― на божественную кошку не срабатывало ничего из его штучек: ни цепи бакудо, ни парализующий наркотик, ни удары реяцу, ни сетка, выплюнутая из его меча. Титаническая духовная сила богов и жажда разыгравшегося не на шутку зверя ― смертельное сочетание для того, кто возомнил себя сильнее и выставил вперед свой крохотный занпакто. Он его не спасет… ― Йоруичи-сан… Прости! …как и жалкое сюнпо, не шедшее ни в какое сравнение с лучшей! Этот жалкий меч был обречен пройтись не по шее, а по водопаду волос, отправляя те в небытие всего за миг до собственной жизни. ― Ох ты… ― только успел выдохнуть хрупкий человечек, заваленный наземь мощными лапами и подставивший молочные ключицы изголодавшимся по плоти зубам… Как вдруг — кисточка! Такая занятная, смешная кисточка на кончике, казалось бы, совсем неинтересного меча. ― О-ох, ― человек расслабленно выдохнул всей грудью и с неописуемым удовольствием откинулся назад, закрывая глаза и робко улыбаясь побелевшими губами. ― Да-да, время играть, киса. ― Мурр-мурр-мурр… — Сама нежность, а не смерть, приютилась у него на груди.***
Йоруичи недовольно морщит нос, ежится, описывая на страницах мемуаров, наверное, самые неприятные за всю ее длинную жизнь впечатления. Шункоу Райджуу Сенкей, Шунрю Кокубё Сенки*. Эта отвратительная недоработанная недостойная форма ― самый жуткий ее кошмар. Отважную Йоруичи, привыкшую побеждать и контролировать всё: себя, друзей, врагов, ситуацию, смерть, пугает сама вероятность собственной бесконтрольности, грозившей ее сознанию ― тотальным саморазрушением, а окружающим ― роком. Йоруичи-кошка любит и желает быть ею, но вот становлению истинным животным будет сопротивляться до конца.