Восхождение Оби-Вана Кеноби.

ГЛАВА 3. Тале снилось, что она снова очутилась в Храме Джедаев, прогуливается среди звездных карт. Она протянула руку и коснулась звезды, вокруг которой вращалась планета Бендомир, — крупного тусклого светила, одного из пары красных гигантов. В воздухе вспыхнула голограмма, и голос давно умершего мастера провозгласил: «Бендомир — место, где ты погибнешь, если не будешь осторожна». Очнувшись, она обнаружила, что по-прежнему находится в лазарете, руки ее обвиты множеством тонких трубок, лицо закрывает кислородная маска. На миг ей почудилось, что она все еще видит сон — над ней, склонившись, стоял Куай-Гон Джинн. Большая прохладная ладонь джедая легла девушке на лоб, и Тала поняла, что все-таки проснулась. — К-как? — еле слышно пролепетала Тала. Куай-Гон убрал ладонь и отступил на шаг. — Не разговаривай, — тихо предупредил он. — У тебя была сильная лихорадка, но я о тебе позаботился. Как выяснилось, твои раны куда серьезнее, чем под силу вылечить медикам. — Это и правда вы? — спросила Тала, силясь пробиться сквозь туман, застилавший разум. Куай-Гон улыбнулся. Тала впервые увидела у него на лице улыбку. Оказывается, великому джедаю свойственна не только суровость и холодность суждений. — Да, это и правда я, — ответил рыцарь. — Вы пришли, чтобы разыскать меня? — с надеждой спросила Тала. Будь она здорова, она ни за что бы не стала вот так, в лоб, спрашивать, что привело сюда знаменитого джедая, но она была слишком слаба, чтобы самой доискиваться ответа. Куай-Гон покачал головой. — Я тоже лечу на Бендомир. По поручению Галактического Сената. Наши миссии никак не связаны друг с другом. — И все-таки мы вместе, — произнесла Тала. — Вы могли бы… Но Куай-Гон опять покачал головой. — Нет, Тала, я здесь не за тем, чтобы учить тебя. Наши пути расходятся. Пора тебе познакомиться с народом, которому ты будешь служить. Забудь обо мне. Ты должна служить, подобно всем джедаям, но не так, как служат рыцари. В этом тоже заключена великая честь. В голосе Куай-Гона не было суровости. Однако его слова поразили Талу, как жестокий удар. Стоило в ее душе затеплиться хоть малейшей надежде, как ее тотчас же разбивали в прах. Тала поняла: несмотря на то, что судьба по чистой случайности свела их на одном корабле, Куай-Гон не желает иметь с ней ничего общего. Тале было не под силу заставить Куай-Гона забыть прошлое. Она постаралась не выказать разочарования и, несмотря на физическую слабость, выглядела молодцом. — Понимаю, — молвила девушка. Дверь лазарета чуть-чуть приоткрылась. В проеме показалась треугольная голова, блеснул любопытный зеленый глаз. Обнаружив, что Тала его заметила, незваный гость проворно захлопнул дверь. Тала снова обернулась к Куай-Гону. — Вы правы. В первую очередь я обязана выполнять свою миссию. Я буду… — Но тут дверь снова приоткрылась. Тала замолчала и попыталась приподняться на локте. — Входите же! — крикнула она пришельцу. В лазарет бочком протиснулся арконец. Он был немного ниже ростом, чем его сородичи, и кожа его была скорее зеленоватая, чем серая. — Мы не хотели мешать… — начал он. — Ничего страшного, — подбодрил его Квай-Гон. — …, но Клат-Ха назначила нам встречу. Сказала, ей нужно кое-что обсудить. Мы слышали, здесь лежит девушка, которая сошлась в страшном бою с хаттом и осталась в живых, — тихо произнес арконец. — Мы хотели увидеть ее. Очень жаль, если мы помешали. Мы подождем снаружи. — Он попятился. Тала заглянула через плечо арконца, никого не увидела и только тогда вспомнила, что у арконцев принято называть самого себя «мы». Они жили сплоченными колониями и были лишены чувства индивидуальности. — Давайте я вам сразу кое-что разъясню, — сказала Тала. — Во-первых, никакой это был не страшный бой. Просто хатт схватил меня за горло и придушил. Я потеряла сознание. Вот и все. Никакой я не герой. — Одно то, что ты осталась в живых, делает тебе честь, — заметил Куай-Гон. — Вот именно, — поддакнул арконец и робко приблизился на несколько шагов. — Хатты вселяют в нас великий ужас. Вы проявили силу и мужество. Мы восхищаемся вами. Вы отважный герой. Тала беспомощно посмотрела на Куай-Гона, ища поддержки. Девушка поняла, что не в ее силах переубедить чересчур восторженного арконца. Куай-Гон отвернулся, чтобы скрыть улыбку. — Хорошо, садитесь, и давайте познакомимся, — сдалась Тала. — Повидимому, на этом корабле я буду крайне нуждаться в друзьях. — Нас зовут Сай-Тримба, — сообщил арконец, усаживаясь на стул. — Мы знаем, вас зовут Тала. Мы сочтем за честь быть вашими друзьями. Дверь скользнула вбок. В лазарет, горя нетерпением, стремительно шагнула Клат-Ха. — Хорошо, что вы здесь, — сказала она Сай-Тримбе. Сай-Тримба неуклюже вскочил на ноги. — Мы… — начал он, но Клат-Ха перебила его, обратившись к Куай-Гону. — У нас возникли трудности, — решительно заявила она. — Кто-то испортил наше оборудование. Наш юный друг Сай-Тримба обнаружил это во время очередной проверки. У нас имеются три арконские горнопроходческие машины, и все три выведены из строя. — Каким образом? — спросил Куай-Гон. Сай-Тримба с поклоном вышел вперед. — Сэр, с них сняты термодатчики, которые измеряют температуру стенок проходческой машины. А блоки сцепления отрегулированы так, что их невозможно разъединить. — Что это значит? — спросила Тала. Куай-Гон на минуту задумался. — Арконские горнопроходческие машины предназначены для рытья туннелей через скальные породы и почву. Из-за трения о камни корпус машины во время работы очень сильно нагревается. Без термодатчиков не будет работать охлаждающая система. А при испорченных блоках сцепления машинист не сможет выключить двигатель. Машина будет вгрызаться в скалы до тех пор, пока не расплавится от перегрева. Все, кто в ней находится, погибнут. — Вот именно, — мрачно подтвердила Клат-Ха. — Кажется, мы знаем, кто тут поработал. Из коридора донесся трубный раскатистый бас. — Си батха не бичи та Джемба? — пророкотал он по-хаттски. — Вы говорите обо мне, великом Джембе? В дверь просунулась голова гигантского хатта. Он был куда крупнее того, с которым дралась Тала. Хатты живут несколько сотен лет и всю жизнь непрерывно растут, а вместе с ними растет их хитрость. Джемба, например, был так велик, что свободно мог бы проглотить троих человек сразу. Его чудовищная морда занимала весь дверной проем. — Да, — ровным голосом подтвердил Куай-Гон. — Мы говорили о тебе, о великий Джемба. Входи, если сможешь. Джемба в показном отчаянии распластался по полу. — Много лет прошло с тех пор, как я мог проникнуть в такую маленькую норку, о джедай, — прогудел он. — Почему бы тебе самому не выйти? — Он хищно облизнул губы. Куай-Гон неторопливо подошел к двери и встал лицом к лицу с хаттом. — Тебя обвиняют в том, что ты испортил горнопроходческие машины арконцев, — заявил он. — У-у! — провыл Джемба, отползая на шаг, и приложил руку к верхнему сердцу — этот жест у хаттов символизировал невиновность. — Ничего подобного! Клянусь, джедай, я этого не делал. Неужели я похож на существо, способное украдкой рыскать по углам и портить чужое оборудование? Тала ни на грош не поверила Джембе, однако, представив, как чудовищный слизняк хатт украдкой рыщет по углам, хихикнула. — Конечно, я не считаю, что в этом повинен ты лично, о великий, — сказал Куай-Гон. — Но это мог сделать по твоему поручению кто угодно из твоей команды. — У-у! У-у! — Джемба подался назад, как гигантский червяк, и снова постучал кулаком по самому верхнему сердцу. — Твои обвинения ранят меня! Я непричастен! Загляни в мои сердца, джедай, и ты увидишь, что я не лгу! Ну почему все считают меня исчадием ада? Неужели только потому, что я хатт?! — обиженно возопил Джемба. — Я честный предприниматель. — Хватит, — с отвращением перебила его Клат-Ха и шагнула к Джембе. Руки ее упирались в бока, чуть выше того места, где на левой ноге был пристегнут бластер. — Не сомневаюсь, это сделал один из ваших людей! — Клянусь, я ни сном, ни духом непричастен к этому! — взревел Джемба. Клат-Ха потянулась к бластеру. Куай-Гон поднял руку, приказывая ей остановиться. — А что, если, — глаза Джембы хитро прищурились, — это сделали ваши люди? Специально для того, чтобы навлечь подозрение на меня? Всем известна ваша беспочвенная ненависть ко мне. Вы уже подавали в Гильдию шахтеров запрос о том, чтобы лишить «Дальние миры» прав вести разработки на Бендомире. А теперь хотите бросить тень на меня и мою бригаду, хотите, чтобы меня отдали под суд! Законным путем убрать конкурента! — Меня не интересует, законным путем вас уберут или нет! — в ярости выпалила Клат-Ха. — Я хочу, чтобы вы проваливали! — Вот видите! — обиженно возопил Джемба и с мольбой воззрился на Куай-Гона. — Видите, с чем мне приходится сталкиваться? Как беззащитному хатту бороться со столь беспричинной ненавистью? — Извини, Джемба, — с насмешливым смирением ответила Клат-Ха. — Но я не считаю беспричинной ненависть к лживому, коварному, трусливому убийце. Громадное тело хатта оскорбленно содрогнулось. — Мы еще не долетели до Бендомира, — заявил он, — а эта женщина-уже пыталась дискредитировать меня перед Гильдией шахтеров! А теперь она возводит на меня напраслину! Только послушайте, каким тоном она со мной разговаривает. Никакого уважения! — Уважать тебя, Джемба, не за что, — выпалила в ответ Клат-Ха, — но я не возвожу на тебя никакой напраслины. Твоя ложь еще более жалка, чем твое отпирательство! Джемба яростно взревел и бросился на Клат-Ха. Под напором чудовищного тела затрещала дверная рама, полетели дюропластовые щепки. Сай-Тримба зашипел от страха и прижался к стене. Тала, онемев от ужаса, смотрела, как громадный слизняк пытается протиснуться в узкую дверь. Да этот хатт способен разворотить весь лазарет! Клат-Ха вытащила бластер, но Куай-Гон встал перед ней и поднял руку. Его взгляд впился в побелевшие от ярости громадные глаза хатта. Тала почувствовала, как комнату наполняет Сила. — Хватит, — тихо произнес Куай-Гон. Джемба перестал протискиваться в лазарет. Громадный хатт понимал, что ему не добраться до Клат-Ха. Куай-Гон обернулся к девушке. Она медленно опустила бластер и убрала его в кобуру на ноге. Оби-Ван невольно восхитился мастерством Куай-Гона и почувствовал укол сожаления. Ему хотелось бы многому научиться у великого джедая! — А теперь, — рассудительно предложил Куай-Гон, — давайте обсудим ситуацию. Машины испорчены. Оба вы утверждаете, что это дело не ваших рук. К чему это приведет? Только к открытой войне. — Куай-Гон внимательно посмотрел в лицо обоим противникам. — А этого, я уверен, не хочется никому из вас. — Джедай, — пророкотал Джемба, — ты считаешь себя справедливым человеком. Но, когда дело доходит до спора между людьми и хаттами, даже самый справедливый человек выступает против моего народа. — В громовом голосе хатта кипела откровенная злоба. — Если она хочет войны, будет война. А если ты примешь ее сторону, то, клянусь, я раздавлю тебя, как прогнивший плод пта! И тебя не защитит звание джедая! В воздухе повисла угроза. Было ясно, что хатт не шутит. Он, не задумываясь, убьет каждого, кто встанет у него на пути. Никогда еще Тала не встречала в живом существе такой злобы. «Между тем найти выход было бы так легко», — подумала Тала. Толстый хатт, стиснутый в узком коридоре возле лазарета, представляет собой превосходную мишень. Куай-Гон мог бы выхватить лазерный меч и одним взмахом разрубить хатта надвое. Но Куай-Гон лишь галантно кивнул. — Спасибо, что предупредил, — произнес он. «Вот оно что, — поняла Тала. — Предупреждение — это ценный дар». Джемба кивнул, словно удовлетворенный ответом джедая, потом выполз в коридор. Клат-Ха испустила долгий вздох облегчения. — Наконец-то ушел, — пробормотала она. — Я должна предупредить своих людей. Если война еще и не началась, то очень скоро начнется. Девушка выскочила из лазарета. Куай-Гон печально покачал головой. — Между этими двумя вожаками пылает великая ненависть. Ни тот, ни другая не хотят ничего слушать. — Не понимаю, — в недоумении воскликнула Тала. — Почему вы позволили хатту уйти? Может, он и не виноват в этом конкретном преступлении. Но наверняка виноват во множестве других. — Да, виноват, — признал Куай-Гон. — Но Клат-Ха способна сама постоять за себя. А мы, джедаи, обязаны защищать только тех, у кого нет других средств защиты. — И все-таки один из приспешников Джембы испортил горнопроходческие машины. Почему Джемба не попытается выяснить, кто это сделал? — спросила Тала. — Потому что, — ответил Куай-Гон, — если это и вправду дело рук одного из его приспешников, Джемба окажется в неловком положении перед Гильдией шахтеров. Его могут даже навсегда изгнать с Бендомира. Он это понимает и не станет показывать пальцем сам на себя. — Ага, вот в чем дело! — воскликнул Сай-Тримба. — Точно так же рассуждает и Клат-Ха. Если кто-то узнает, что один из ее шахтеров намеренно испортил машины, чтобы подставить Джембу под удар. Гильдия шахтеров не погладит ее по головке. — Но мы легко можем выяснить, кто же именно испортил машины! — с жаром воскликнула Тала. Куай-Гон вопросительно изогнул бровь. — Это не твоя забота, — предостерег он. — Если ты пойдешь искать эти термодатчики, то только накличешь беду на свою голову. Не ввязывайся в это дело. И держись подальше от той половины корабля, которая принадлежит «Дальним мирам». Тала, ты еще не до конца выздоровела. - С этими словами Куай-Гон вышел из лазарета. Тала выждала несколько секунд, потом осторожно встала с постели. — Но джедай сказал, вы еще не поправились! — озабоченно вскричал Сай-Тримба. — Сай-Тримба, — медленно произнесла Тала, — какого размера эти термодатчики? — Небольшие. Примерно вот такие, — Сай-Тримба развел руки сантиметров на восемь. — Спрятать будет нетрудно. — Если мы найдем термодатчики, то узнаем, кто испортил машины, — настаивала Тала. — Верно, Тала, — согласился Сай-Тримба, потом замолчал и снова издал то же самое странное шипение. — Мы извиняемся. Но когда вы говорите «мы«… — Я говорю о тебе и обо мне, — подтвердила Тала. — Ага, — проговорил Сай-Тримба. Его зеленоватое лицо побледнело. — Нам придется пойти туда, где правят «Дальние миры». — Знаю, — тихо произнесла Тала. Она понимала, что идет на риск. А Куай-Гон запретил ей это. Но она не ученик Куай-Гона. И не связана обязательством подчиняться ему. Без сомнения, Куай-Гон считает, что она неспособна решить столь сложную задачу. Однако все колебания Куай-Гона должны отступить перед принципами джедаев. Справедливость обязана восторжествовать. — Сай-Тримба, мужество Клат-Ха очень велико, — пояснила Тала, — но на стороне Джембы — сила. Он хитер, безжалостен и ни перед чем не остановится. Поэтому остановить его должны мы. Вот какая перед нами стоит задача, очень простая и при этом очень сложная. Если ты не захочешь мне помогать, я пойму и не обижусь. Честное слово. Мы останемся друзьями. Сай-Тримба замялся. — Мы пойдем с тобой, Тала, — произнес он. *** — Два дебила — это сила! — сказал я, наблюдая в датапад вместе с Сири, как Квай-Гон отчитывает Талу аки директор первоклашку. — Два дебила это мощь! Ну что, допрыгалась! — Теперь ты! — обратился я к Сири, свалившей со своего поста ради чтения мне морали о недопустимости моего метода установления Уз Силы с преподавателем. — Ты смерти ей хочешь? Зато получила исчерпывающие ответы прямо сейчас и сразу! Сири одновременно с Талой собралась что-то сказать в свое оправдание, но по закону жанра этого универсума, у них естественно нихрена не вышло. Стены комнаты содрогнулись. Послышался глухой удар. Недопитый стакан Куай-Гона свалился со стойки бара и с грохотом разбился. Сай-Тримба не удержался на ногах и рухнул навзничь. Тревожно завыли сирены. — Мы столкнулись? — выкрикнула Клат-Ха вместе с Сири. Но я понимал: если бы мы в гиперпространстве столкнулись с астероидом или с другим кораблем, «Монументу» моментально пришел бы пи..ец. Издалека донеслось гулкое уханье: это открыли огонь корабельные орудия. Куай-Гон шагнул к окну, его рука привычно потянулась к лазерному мечу. — Пираты, — объявил рыцарь-джедай. — Экспа, брат! — радостно возразил я изображению датапада и беря в руки комлинк. *** Куай-Гон выскочил в главный коридор и бросился бежать к капитанскому мостику. От него не отставали Тала, Сай-Тримба и Клат-Ха. По всему кораблю им навстречу попадались арконцы, которые от страха жалобно всхлипывали — издавали своеобразный тихий свист. Они разбегались по каютам и прятались за запертыми дверями. Из-под пола через решетки доносился надсадный скрежет генераторов, создающих защитное поле корабля. Уханье бортовых орудий звучало все чаще и громче. Пушки вели непрерывную стрельбу. Куай-Гон догадывался, что произошло. Иногда пираты расставляют гравигенераторные мины на путях следования кораблей. Когда корабль натыкается на мину, гипердвигатель взрывается, и космолет поневоле выныривает из гиперпространства. После этого пираты открывают огонь, уничтожая орудия и двигатели корабля так быстро, что несчастные путешественники даже не успевают понять, что случилось, а уж тем более принять ответные меры. На борту транспортного корабля, перевозящего шахтеров, вряд ли можно было поживиться крупной добычей, но пираты не знали, с кем имеют дело, — и не узнают до тех пор, пока не разнесут «Монумент» в клочья и не обыщут рассеянные в космосе обломки. Прогремел еще один взрыв. Пол содрогнулся. Корабль швырнуло в сторону. В этот миг Куай-Гон завернул за угол коридора. Впереди виднелось смотровое окно, затянутое транспаристилом — прозрачной сталью. Куай-Гон выглянул. Вокруг «Монумента», подобно красноперым хищным птицам, кружились пять тогорийских боевых кораблей. Два из них промелькнули прямо возле иллюминатора. Из их орудий вырвались зеленые залпы бластеров, нацеленные прямо в борт «Монумента». Протестующе взвизгнула металлическая обшивка. Коридор наполнился клубами едкого дыма. Но пушки «Монумента» замолчали. Куай-Гон понял почему. Меткими выстрелами вражеских бластеров орудийные башни были вырваны с корнем. На их месте плавали, посверкивая, как звезды, клочья оплавленного шлака. «Монумент» беспомощно дрейфовал в пространстве. Надрывались пожарные сирены, но из капитанской рубки не доносилось никаких приказов. Прямо к кораблю несся на всех парах тогорийский крейсер. Куай-Гон смотрел, как приближается вражеский корабль, и не знал, что предпринять. Бывали времена, когда он жалел о том, что одинок, жалел о своем утраченном падаване — Ксанатосе. — Тала, — позвал Куай-Гон. Хотя он и не хотел рисковать ей, другого выхода не оставалось. Нужно разработать хоть какой-нибудь план обороны; чтобы выжить, они должны действовать сообща. — Пираты готовы взять «Монумент» на абордаж, — коротко заявил он. — Я попробую их остановить. А ты иди в рубку и посмотри, жив ли кто-нибудь из экипажа. Если нет, возьми управление на себя. Отведи корабль подальше отсюда. Куай-Гон твердо взглянул в глаза архивариуса. Он понимал, что требует очень многого. Он знал, что в годы учебы Тале когда-то доводилось управлять космическими кораблями на тренажерах; вероятно, она изредка летала на воздушных катерах вокруг Корусканта. Но пилотировать большой корабль, да еще в разгар битвы, — подобная задача слишком тяжела для нее. — Я буду сражаться рядом с вами, — возразила Тала. Куай-Гон крепко ухватил девушку за локти. — Послушай. На этот раз ты должна мне повиноваться. Доверься мне. Я сумею сдержать пиратов, но, если корабль повиснет без движения, мы все погибнем. Не задумывайся о том, куда летишь. Просто веди корабль куда-нибудь — и все. Как только пираты высадятся на борт, их товарищи не станут стрелять в нас, чтобы не убить своих вожаков. Иди скорее. Лети! Тала отрицательно помотала головой. - Нет! Нет, нет, нет! — проговорила скороговоркой она. — Я не хочу потерять тебя! — А МЫ ВАС!!! — раздался по комлинку громкий веселый голос Оби-Вана. — Держитесь, помощь идет! ФО ЗЕ РИПАБЛИК, МВУХАХАХА!!! *** — «Забавная вещь!» — размышлял я в складе горнодобывающего оборудования о сущности бытия, попутно активируя в шахтерских дроидах режим добычи пиратской ксенособачатины в направлении шлюзовых отсеков корабля. — «Границы тупости даже в этой галактике не имеют границ!» — активируя заблаговременно размещенные целыми контейнерами в шлюзовых отсеках мины, одолженные у шахтеров, с наслаждением слушая приятную мелодию криков боли вперемешку с матюгами и лаем смешанным со скулежом собакопиратов. — «Джедаям, понятно дело, религия мешала, ну, а что мешало тем же хаттам для меня вообще загадка» — распихивая по сумкам шахтерскую взрывчатку. — «Пи..ец, но вместо фантастичных пермакрита или ториума с барадием у шахтеров оказалось вполне обычное уежище из аммониевой селитры называемой детонитом в обоих мирах. Бл..ь, да я на гексоген как у одного фикописца был бы согласен!» Сири в этот самый момент закончила косплеить Старкиллера, расстреляв из носовой протонной пушки последний ошивающийся рядом третий крейсер и присоединилась ко мне с «Лобзиком» наперевес. — Что такое «Лобзик»? Да ничего особенного, вполне заурядная гауссовка, вполне доступная любому неидиоту с прямыми руками, правда, собранная по здешним технологиям — простое, надежное и эффективное оружие стреляющее заточенными обрезками сварочных электродов. — А где же положенный каждому попаданцу «калаш»? Естественно, выполненный по его мотивам «Символ Человечности» из Готичной Вселенной, стреляющий самодельными минигранатками из запаянных сверху обрезков бесшовной трубы в пару сантиметров наружным диаметром у меня в руках! Вот только в каноничную рожковую обойму указанную на всех картинках каноничные двадцать выстрелов НИКАК не влезло. А в остальном все нормуль… *** Наконец бой стих и последний тогориец внутри капитанского мостика пиратского крейсера упал замертво, разорванный Оби-Ваном выстрелом из чудовищно страшного пулевого ружья. Обе девушки, за странным на взгляд Куай-Гона, исключением в виде Сири дружно грохнулись в обморок когда все закончилось, прямо посреди луж тогорийской крови вперемешку с частями тела, жидкими и твердыми испражнениями в неистребимом запахе горелой псиной шерсти. Глядя на двух израненных, окровавленных, измученных подростков, еле держащихся на ногах опираясь на оружие и приветливо улыбающихся, у него заныло сердце и стали наворачиваться слезы на глаза. Какие-то мелкие скромные просьбы подростков, на которые он отвечал автоматом согласием, прошли мимо его сознания…