Побеждают сильные духом. (по сериалу "ЗОРРО" в гл. роли ГАЙ УИЛЬЯМС). Книга первая.

ГАСИЕНДА ВЕРДУГО. МОНТЕРЕЙ       Девушка очнулась от глубокого сна только под вечер. Последние заходящие солнечные лучи нежно коснулись её бледного лица, скользнули по стене и погасли на потолке. Анна Мария скинула с себя одеяло и поднялась. Она в ужасе осмотрела себя в большом зеркале: мятое платье, красные воспаленные глаза, опухшие от слез. И тут она все вспомнила, обхватила себя руками и, качнувшись, упала на постель.       Зарывшись лицом в подушку, она глухо застонала от душевной боли. Её сердечко билось, словно птичка в силках, обливалось кровавыми слезами. Сеньорита повернулась на спину, сжала кулачки и долго смотрела в одну точку.       Перед ее глазами возникали другие глаза, любящие глаза Зорро, потом отрешенные, упрямые, но такие родные. Она поднялась, открыла окно и села на подоконник, обхватив руками колени и положив на них свою прелестную головку. Иссиня-черные волосы волнами рассыпались по плечам, ласково погладили по рукам, закрыв ее от жестокого мира. Часы на каминной полке пробили час, потом два, потом три, а она все сидела на подоконнике, погрузившись в воспоминания.       Перед ней, как страницы в книге памяти, пролистались все их встречи от первой и до последней, самой горькой. Она коснулась пальцами своих губ, на которых сохранились воспоминания его поцелуя, прощального…теплого и сладкого, терпкого от разлуки. В груди все как -будто окаменело, заледенело, словно айсберг.       Скорее всего, он ее и не любил — вспыхнула в ее голове страшная мысль. Она просто придумала эту сказку. А она? Анна Мария положила руку на грудь, где гулко билось её изболевшееся сердечко и прислушалась к его неровным толчкам. Она… она обожает его, поняла девушка. Она готова умереть за него! Пресвятая Матерь Божия, за что? Почему он отказался от неё?       Сеньорита очень хотела бы заплакать, но слез не было. Настоящее горе беззвучно, оно в крепко держит её душу, сжимая в коварной хватке. Во рту у нее все пересохло, она налила в бокал воды и стала пить ее небольшими глотками.       За окном занимался рассвет, сеньорита подошла к окну — с запада надвигались огромные темно-серые тучи, края которых были рваные, словно вырванные страницы из книги. Верхушки деревьев закачались от порывов ветра, декоративные кустарники и цветы на клумбах и горшках клонились к земле под его напором.       Скоро первые капли ударили в стекло и в следующее мгновение ливень мощным потоком обрушился на гасиенду, заливая прерию живительной влагой. С крыши стекала ручьями вода, собираясь в саду огромными лужами, на поверхности которых тотчас появились большие мутные пузырьки.       Настроение у сеньориты было под стать погоде, такое же мрачное и невеселое. Анна Мария вернулась к кровати, свернулась на ней клубочком, обхватила себя руками и закрыла глаза.       Она не слышала, как тихо в комнату зашел дон Григорио, он постоял немного рядом, покачал головой, потом осторожно укрыл дочь одеялом и так же, тихо ступая, удалился.       В библиотеке он написал несколько строк и, вызвав слугу-индейца, отправил его с запиской в город.       Через пару часов последние капли простучали по крыше и наступила полная тишина. Серые тучи, еще недавно низко и грозно нависавшие над прерией, освободившись от огромной массы воды, поднялись высоко и расступились, открывая нежное голубое небо.       Анна Мария, высвободившись из прочных сетей сна, приподнялась на локтях, щурясь от заливающего комнату солнечного света. Она подошла к окну и засмотрелась в сад, где яркое калифорнийское солнце набросило кружевную испанскую мантилью теней. Девушка открыла окно и в комнату ворвался нежный сочный цветочный аромат, свежий приятный запах листьев, зазеленевшей травы прерии.       Она прикрыла глаза и задышала полной грудью, втягивая в себя природные жизненные силы. Всеми мыслями и всей душой она была рядом с тем, кто завладел ее сердцем.       Приближающийся стук колес и топот копыт вернул сеньориту в действительность и она быстро стала приводить себя в порядок. Едва успев уложить волосы, как в ее дверь кто-то тихо постучал. Анна Мария, придав лицу безмятежный вид, открыла дверь и изумилась, увидев на пороге свою кузину, на которой от переживаний лица не было. — О! Кузина! Дорогая! — воскликнула она и протянула руки. — Я так рада видеть тебя!       Милана молча кинулась со слезами к сестре в объятия. Разомкнув руки девушки долго смотрели другу другу в глаза, в глубине которых каждая читала душевную боль, потом они вновь обнялись. Дон Григорио кашлянул за их спинами: — Успеете поговорить, нужно позавтракать! — Я бы не отказалась выпить чего-нибудь прохладительного… — заметила Милана.       У Анны Марии предательски сжался пустой желудок и она с мягкой улыбкой, взяв сестрицу под ручку, повела ее в гостиную комнату, где проворные руки слуг уже накрыли стол. Разговор зашел о погоде, поскольку уже давно не было дождей, о видах на урожай винограда, обо всем, что приходило в их прелестные головки, но только не о наболевшем.       Скоро дон Григорио промокнул салфеткой губы: — Я оставляю вас, милые мои!       Сеньориты пожелали удачи в делах и продолжили завтрак, вяло ковыряя вилками в тарелке. Девушки, не договариваясь, одновременно поднялись из-за стола и ободряюще улыбнулись друг другу. — Давай поговорим на террасе? — предложила Милана и протянула руку кузине. — Да, дорогая, с удовольствием! После утреннего дождя воздух свеж и прохладен.       Сеньориты, шурша шелковыми юбками, не спеша прошли к саду и уютно расположились за круглым дубовым столиком. Сестры с горестным выражением на постных бледных лицах еще помолчали, как бы собираясь с мыслями, потом вдруг одновременно воскликнули: — Господи! Что же мы натворили!!! — Да… — протянула Милана и промокнула платком выступившие слезы на глазах. — Заварили такую кашу! Рикардо с травмой …уехал, не долечившись… — Это пустяки, кузина! — Сестрица, как ты можешь такое говорить?! — Твой Рикардо от тебя никуда не денется, а вот я… я…- сеньорита вскочила и забегала по террасе от от столика до двери и обратно, так крепко сжимая кулачки, что ее острые коготки вонзились в ладони, а косточки побелели.       Милана с недоумением и удивлением следила за ней взглядом, потом, когда Анна Мария пролетала около нее на очередном круге, ухватила ее за запястье и остановила около себя: — Так успокоилась, дорогая, и рассказывай все по порядку!       Анна Мария вытянула руку и вновь заходила взад и вперед по террасе, стараясь найти нужные слова. Однако попытки ее были тщетными. Девушка, собрав остатки самообладания, чтобы не разрыдаться, села на стул. Стиснув руки на коленях, она заговорила бесстрастным голосом, глядя куда-то вдаль: — Зорро оставил меня! Совсем! Отказался! Милана широко открыла свои и без того большие глаза и прижала руки к груди. — Как такое могло произойти? — Он не может жениться на мне! Говорит, что опасен для моей семьи! Милана не спускала с кузины завороженного взгляда: — Я не верю!!! Быть этого не может! — Однако, дорогая кузина, это так! И теперь главное, чтобы твой Рикардо не узнал… — сеньорита повернула свою прекрасную головку к сестре. — Никогда не узнал! — Про НИКОГДА утверждать не стану, сестрица, а на турнире узнает… скорее всего, — вздохнула Милана. — Что же будет? — Я одно могу тебе пообещать твердо, что Рикардо ближе, чем на шаг к себе не подпущу.       Он был, есть и будет только другом….или зятем.- губы сеньориты коснулась мимолетная улыбка.       Милана не могла спокойно принять эту неприятную новость, её полные губки задрожали, глаза наполнились слезами, она одной рукой прижала к себе опущенную головку сестры к своей груди, а другой — гладила ее худенькие плечи. — Я верю, что все будет хорошо, дорогая! — тихо уговаривала Милана кузину. — Не верь словам мужчины, верь его делам. Он столько раз доказывал тебе свою любовь. Никто не видел его лица, никогда и никто! Он будет за тебя сражаться и победит!       Анна Мария с надеждой подняла на сестру влажные глаза. — Ты сама веришь в то, что говоришь? — Так оно и будет! Я верю и ты верь! — Ах, эти турниры… — вздохнула сеньорита и, отойдя от сестры, присела на свой стул. — Я так переживаю за Рикардо… — Дорогая, тебе совершенно не о чем переживать! Он всем фору даст! Он будет твоим! — Я не уверена, сестрица. — Милана тяжело вздохнула и стала аккуратно расправлять складки на своем нежно голубом платье. — С его-то травмой головы… он сейчас уже в Сан- Франциско и надеюсь ему будет оказана надлежащая медицинская помощь… — Не переживай, дорогая, он молод, здоров и быстро пойдет на поправку! Я думаю, что у него будет достаточно времени, чтобы подготовиться к состязаниям! — Мне бы твою уверенность! — Милана, дорогая, есть еще одна новость…       Сеньорита вздрогнула и с тревогой уставилась в бледное каменное лицо кузины: — Не пугай меня, дорогая… — Отец сказал, что в мужья он мне выбрал Диего де ла Вега! — А что ты думаешь по поводу кандидатуры Диего? — Я не знаю, дорогая… не знаю… — уклонилась от ответа Анна Мария. — Он, как и Рикардо, только мой друг… всего лишь! — Он —прекрасная партия для тебя, милая! — Ты же знаешь, кому я отдала свое сердце! Два года назад к нему меня привязала любовь мириадами пут, и я была счастлива такому плену. Теперь же я чувствую лишь пустоту, боль и беспомощность. — Дорогая, давай не будем травить себе душу, будем решать проблемы по мере их возникновения. А сейчас нам нужно самим подготовиться… обновить гардероб, ты же не хочешь появиться на празднике в платьях, в которые уже тебя все видели?!       Милана схватила кузину за руку и потащила ее в гостиную, весело тараторя на ходу: — Я привезла последние журналы… там такие наряды… мы выберем, потом поедем за тканями, потом к портнихе. У нас столько дел… миллион! Я тебе не дам скучать, дорогая моя кузина! Мы будем самыми красивыми и обаятельными, мы будем королевами турниров! За наш благосклонный взгляд будут скрещиваться шпаги!       Анна Мария благодарно сжала пальчики кузины и послушно склонилась над столом, на котором ее сестрица разложила несколько ярких журналов и они с головой окунулись в мир моды.       Два часа девушки обсуждали фасоны, модели платьев, потом еще пару часов ушло на спор из каких тканей можно было бы пошить выбранные модели. Наконец, выбор был сделан, на листочке тщательнейшим образом были записаны цвет, количество и перечень необходимых аксессуаров для шитья нарядов. Сеньориты на скорую руку перекусили и поехали в город за тканями.       Анна Мария была несказанно рада неожиданному появлению кузины, она с нежностью заглядывала ей в глаза, старалась не омрачать хорошее настроение кузины и сама немного повеселела.       Лавочник был просто на седьмом небе от счастья, когда выкладывал на широкий стол рулоны шелка разнообразных красок, кружев для отделки платьев и мантилий, веером разложил перед сеньоритами черепаховые гребни, в широком ассортименте рассыпал перед ними образцы пуговиц и других безделушек, которые так обожают молоденькие сеньориты.       Когда через полтора часа девушки определились с выбором тканей, пуговиц, гребней, перчаток, кружев и заколок для волос, булавок, лавочник самолично упаковал и отнес их в коляску. В довольной улыбке показал два ряда белоснежных зубов, с поклоном проводил сеньорит к коляске и помог им подняться.       Потирая руки, он проследил взглядом за коляской пока она не скрылась за поворотом и, весело напевая, вернулся в лавку.       День клонился к вечеру, когда сеньориты подъехали к дому, где жила портниха. К ним вышла высокая чуть полноватая сеньора в чепце и белоснежном фартуке, завязанным на поясе красивым широким бантом. Девушки договорились о часе приема и распрощались с портнихой. — Дорогая, мне так не хочется расставаться с тобой даже на полчаса! — умоляюще проговорила Милана и тронула сестрицу за руку. — Отправим дону Григорио записку, что ты погостишь у меня несколько дней. Завтра придется целый день провести у портнихи!       Анна Мария без раздумий согласилась. Пока слуги заносили в комнату Миланы покупки, Анна Мария написала несколько строк и отправила записку с кучером на гасиенду. После ужина девушки расположились в комнате у Миланы. — Дорогая, а какие у тебя сложились отношения с Рикардо? Ты так и не рассказала о последней вашей встрече?       Милана довольно улыбнулась: — Я не ожидала, что Рикардо так быстро обратит на меня внимание! — Да, это было ему, как снег на голову…бедный Рикардо! — засмеялась Анна Мария. — Он, по-моему, влюблен в меня! — Дорогая, ты у меня просто красавица, нужно быть круглым идиотом или слепцом, чтобы не заметить твоего очарования, изящества без жеманства, твой острый ум, непосредственность… — Спасибо, дорогая! — нежно улыбнулась Милана кузине. — Ты уж слишком приукрасила мои достоинства! — Ах, сестрица, не смущайся! Я тебе только правду сказала! — Давай-ка, лучше еще раз просмотрим наши покупки, вдруг мы что-то просмотрели… —       Милана стала распаковывать свертки. Через четверть часа все было разложено, тщательно сверено со списком и вновь упаковано. — По-моему, мы ничего не забыли! — складывая на кресло свертки, сказала Анна Мария. — Извини, я тогда пойду к себе в комнату, я устала и хочу выспаться …       Милана расцеловала кузину в обе щеки. — Конечно, дорогая! Отдых нам бы не помешал, завтра суматошный день. САН ФРАНЦИСКО. ГАСИЕНДА ДЕЛЬ КАМО       Рикардо с виноватым лицом рассказал о своей поездке в Монтеррей и с волнением в груди замер в ожидании вердикта.       Большие карие глаза матушки смотрели с любовью и нежностью. Бабушка, полная копия которой был наш герой, пыхтела трубкой, выпуская изо рта кольца дыма, и невесело ухмылялась, тихо выстукивала тростью по толстому восточному ковру «Paso Doble». Отец Рикардо, высокий смуглолицый брюнет с седеющими висками, оперся руками в колени и сердито сверкал черными жгучими глазами: — Я тебя не понимаю, сын! Ты, что обещал перед отъездом в Монтерей?! Ты дал слово, что шуточки свои оставишь и прикатишь сюда с невестой и ее отцом, чтобы познакомить нас, отпраздновать помолвку и начать приготовления к свадьбе! А ты приехал еле живой! И один! Как это понимать?!       Донна Амалия прикоснулась тонкими изящными пальчиками к сильной загорелой руке мужа и заглянула в его бушующие гневом глаза, такие темные, точно ночной океан в шторм. — Дорогой, прошу тебя, не говори так громко, видишь, у твоего сына голова разболелась…       Рикардо сморщился и прижал тонкие длинные пальцы к вискам в надежде, что словесная экзекуция закончится не начавшись. Но его отца так просто не остановишь, похоже рассердился он всерьез. — Нет, вы посмотрите на этого великовозрастного ….! — дон Армандо чуть сбавил тон и пригрозил пальцем, словно перед ним был нашкодивший ребенок. — Выпороть бы тебя!       Со своего места поднялась бабушка и, пройдя пару шагов по направлению к двери, вдруг неожиданно и резко развернулась на каблучках, ткнула тростью острое колено сына. — Угомонись! Или я сама тебя выпорю, как сорванца! Мой внук приехал едва живой и я не позволю его … — Мама! — вскрикнул дон Армандо, прервав матушку, и потер коленку, на его лице заходили желваки. — Не вмешивайтесь, прошу вас! Вы и так из моего сына и вашего внука сделали шута! Вся Калифорния смеется над ним, держась за животы!       Пожилая испанка гневно сверкнула молодыми карими глазами и затрясла перед ним трубкой, из которой веером посыпался на ковер пепел. — Я излишне хорошо воспитана, чтобы называть тебя, дорогой сын мой, как-то иначе! Я это сказала потому, что если ты не будешь меня слушать — получишь тростью по … -договорить она не успела и оглянулась на внука, который скорчившись, зажал рукой рот и давился от смеха.       Дон Армандо не стал перечить матери и только махнул рукой: — Мы теперь внуков увидим только ко второму пришествия Христа! Кто еще позарится на нашего сына?!       Матушка стала успокаивающе гладить руку мужа: — Мы найдем ему невесту здесь и у меня уже есть подходящая сеньорита.       Рикардо подпрыгнул на месте и вскинул голову. — Нет необходимости искать! Я нашел вам невестку, а себе жену! — Так что же ты молчал, сынок?! — донна Амалия подошла к нему и одной рукой нежно прижала к груди его голову, другой — стала ласково поглаживать по плечам. — Мы так счастливы! — Господи милосердный, о чем ты говоришь, мой мальчик?! — бабушка испытующе заглянула в глаза внуку и невольно отшатнулась, увидев в них лихорадочный блеск и отчаяние. — Я умер и возношусь на небеса! — воздел руки дон Армандо, потом недоверчиво окинул сына взглядом. — Ты сейчас правду сказал или все это только твой очередной розыгрыш?! — Никак не розыгрыш! — Но почему у тебя такой вид, будто ты только что собственноручно повесил лучшего друга? — Я не уверен, что смогу завоевать ее сердце… моя репутация короля шуток…- Рикардо ниже плеч опустил голову и впервые задумался о своем поведении, которое однажды привело его на виселицу.       Донна Амалия продолжала нежно гладить его иссиня-черные волосы, её материнское сердце изнывало от любви к сыну. — Кто она? Чья дочь? — дон Армандо все недоверчиво поглядывал на сына, между бровей у него залегла глубокая морщина. — Милана, кузина Анны Марии! — Милана… — протянул пожилой сеньор, подняв глаза к потолку. — Да, припоминаю… прекрасная сеньорита! — Я был слепцом, отец! — удрученно промолвил Рикардо с виноватым видом. — После моего падения, она, считая себя виновницей… ухаживала за мной, волновалась за мое здоровье. Вот тогда я и прозрел… Она, я видел по ее глазам, она ….по- моему, она… любит меня…- закончил он как-то нерешительно. — Я только не понимаю, что же ты от радости не пустился в пляс и не кричишь «ура!!!», а сидишь тут с мрачной физиономией?!       До него донеслось хрипловатое хихиканье бабушки: — Все совершенно понятно, мальчик. Ты так долго носился со своей привязанностью к Анне Марии, что даже не заметил настоящей любви прямо под твоим длинным носом! — Как только ты поправишься, поедем свататься! Многие твои друзья уже завели корабли своей бесшабашной юности в спокойную гавань семейной жизни, теперь твоя очередь, сын мой!!! — Первая разумная мысль! — не преминула съязвить пожилая сеньора. — И сейчас я на твоей стороне, сын мой! — Не получится! — Это что такое ты говоришь, сынок? — всплеснула руками донна Амалия и в ее глазах, как в калейдоскопе отразилась тревога за здоровье сына, надежда на его счастливую семейную жизнь, безмерная любовь к единственному взрослому, но ребенку. — По-моему, — сказала донна Валенсия. — Ты похож на отъявленного глупца. Тьфу ты! Олух ты царя небесного, как ты можешь нести эту околесицу насчет получится-не получится! Она любит тебя и будет твоей!       Рикардо сжал пальцы в кулак и с небольшой от волнения хрипотцой в голосе рассказал о предстоящих турнирах в Лос Анхелесе и в конце добавил: — Мне нужно будет пройти все испытания, как любому другому претенденту на ее руку и сердце! — Ты сомневаешься в своих силах, в ловкости, меткости, удачи, сын мой? — дон Армандо недоумевал и был взбешен, еле сдерживал себя — Ты ли это говоришь, Рикардо, я тебя не узнаю?! — Нет, я не сомневаюсь! Я склонен думать, что свою вину и волнение за мое здоровье сеньорита Милана приняла за любовь! — Вот даже как обстоят дела! — поразился отец и многозначительно переглянулся с женой.       Донна Валенсия поднялась с места и строго посмотрела на внука: — Сегодня перед ужином прогуляемся! Если ты будешь лежать и страдать, то я еще долго не увижу правнуков на гасиенде! — Хорошо. — кивнул он и устало закрыл глаза.       Донна Амалия поцеловала сына в макушку, погладила плечи и покинула гостиную. За ней следом вышел отец, а донна Валенсия подмигнула внуку: — Не дрейф, внучек! Милана будет твоей! — и она величественно выплыла из комнаты, оглянулась у порога. — Не стоит играть, если сомневаешься! Завтра, дитя мое, с самого утра тебя навестит доктор!       Рикардо нежно улыбнулся любимой бабушке и помахал рукой: — Спасибо, родная! — вздохнул и грустно произнес. — Бабушка, Милана — это… это солнце для меня и каждая минута нашей разлуки ввергает меня в холод и тьму.       Пожилая сеньора прислонила к стене трость и вернулась к внуку, нежно взяла его лицо в свои мягкие ладони и ласково произнесла: — В каждом раю должен быть свой змей, а ты своего змея уже победил.       Рикардо погладил ее по плечам: — Возможно ты и права, дорогая бабушка. Расцеловав молодого сеньора в обе щеки, она покинула комнату. Рикардо с чувством глубокой любви и благодарности проводил ее взглядом до двери.       Следующим утром на гасиенду приехал доктор, седеющий пожилой сеньор, подтянутый с веселыми искрами в ясных голубых глазах, с большим медицинским саквояжем.       Через пару часов доктор, оставшийся весьма довольным состоянием здоровья пациента, покинул гасиенду, угостившись перед отъездом не только прекрасным вином, но и приятной беседой с доном Армандо и его супругой. Донна Валенсия с сияющей улыбкой и распростертыми объятиями вошла к внуку: — Дорогой мой! Доктор сказал, что ты вполне здоров!!!       Рикардо нежно улыбнулся и обнял ее: — Да, он меня порадовал, бабушка! Я счастлив, что могу приступить к тренировкам!       Глаза пожилой сеньоры счастливо заискрились: — Тогда через полчаса встречаемся на нашем месте! — Хорошо! Я непременно буду!       За гасиендой, за садом находилась небольшая лужайка, окруженная несколькими рядами деревьев. Под раскидистой кроной одного из старых дубов стоял стол и несколько выгоревших кресел. На столе в определенном порядке лежали несколько шпаг с кнутами, пистолетами, на одном из углов стоял кувшин, полный холодной воды, перевернутая оловянная кружка, рядом аккуратной стопкой лежало несколько белоснежных полотенец и несколько пар перчаток.        В кресле сидела пожилая сеньора в брюках из тонкой телячьей кожи, с бахромой из полосок кожи по бокам, широкий пояс обхватывал белоснежную батистовую блузку, заправленную в брюки, с пеной кружев на груди, манжетах и высоком воротнике, короткий кожаный жилет, украшенный вышитым бисером, завершали ансамбль черные высокие сапожки на невысоком каблучке и черная шляпа с широкими полями.       Её тонкие пальцы с сетью мелких морщинок ловко вращали трость, на губах сеньоры играла лукавая улыбка. Послышались быстрые шаги и из-за деревьев появился молодой сеньор. Он нежно улыбнулся и окинул ее восхищенным взглядом: — Вот и я, бабушка! Ты прекрасно выглядишь, как и всегда!       Сеньора, отставив трость, легко поднялась на ноги, натянула перчатки, взяла со стола шпагу и протянула ее внуку. — Приступим благословясь?       Рикардо склонил голову, принимая шпагу: — Готов, родная!       Сеньора, мило улыбаясь, сжала эфес своей шпаги и кивнула внуку: — Прошу на позицию!       Отсалютовав друг другу, они приготовились к бою. Клинки скрестились с мелодичным звоном. Они осторожно кружили, делая ложные выпады и парируя удары, двигались взад и вперед, отклонялись то вправо, то влево, оставляя следы на изумрудном полотне лужайки.       Каждый из них ожидал благоприятного момента, деля внимание между глазами соперника и кончиком его шпаги. Темп постепенно нарастал. Рикардо атаковал, сеньора с тонкой улыбкой парировала его удары, отступала, затем, стремительно атакуя, заставляла возвращаться его на исходную позицию. Однако она не использовала своего преимущества, а отходила назад. — Ты устал, внучёк? — Я только во вкус вошел, — серьезно заметил Рикардо и ловко парировал очередной выпад сеньоры. — Тогда продолжим!       Он сделал ложный выпад, но хитрость его не удалась и скоро его шпага была выбита из руки. Сделав сальто, она повисла на дереве, вонзившись острым концом в ствол.       Рикардо не смог удержаться и с почтением поклонился сеньоре: — Я восхищен, бабушка!!! Ты- лучший фехтовальщик из всех, кого я знаю!       Она подала ему полотенце: — Мне с твоим дедом пришлось защищать эту землю, ранчо, саму жизнь, а безоружным победить противника и остаться в живых мало шансов. Ну что, внук, отдохнем и постреляем?       Рикардо промокнул капельки пота, скатившиеся по разгоряченному лицу за воротник сорочки. — Я не возражаю!       Донна Валенсия проверила барабан в пистолете, сунула его в кобуру, которая была закреплена на бедре, как у заправского ковбоя, и встала на изготовку, тоже самое сделал и Рикардо. На противоположном краю лужайки стоял огромный валун, в центре которого было два закрашенных черной краской круга с красным пятном в самой его середине. По сигналу сеньоры они стремительно выхватили пистолеты и сделали по пять выстрелов. Подойдя к валуну, внимательно рассмотрели и посчитали количество попаданий в мишень.       Рикардо обнял бабушку: — Дорогая, я не перестаю восхищаться тобой!!! Все пули одна в одну! Перед тобой и сеньор Зорро не устоит!!! — Благодарю тебя, дитя мое! Я бы не отказалась вступить с ним в поединок, но, как мне известно, с женщинами не сражается, он их защищает!       Сеньора с любовью погладила внука по плечам: — Да и ты не промах, внук!!! Я рада, что твое падение оказалось легким и удачным! — Тогда разомнем плечи и побалуемся с плеткой?       Приобняв сеньору за талию, Рикардо повел ее к столу. Донна Валенсия залихватски свистнула и через несколько минут появился пожилой индеец, он нес чучело, набитое соломой, которое было обвешано с обеих сторон старыми сломанными подковами, короткими деревянными палочками, кривыми гвоздями, разного цвета ленточками.       Пока индеец укреплял чучело, они размяли запястья, плечи, взяли в руки по плети и отошли на равное количество шагов по обе стороны от чучела. Затем по взмаху руки индейца приступили к выполнению задачи: как можно быстрее снять закрепленные предметы.       Свист плетей, щелчки сопровождались глухими ударами, в воздух взлетали оборванные тряпки, щепки, гвозди, у ног поединщиков образовалась горочка из подков.       Через пару минут индеец дал сигнал окончания состязания. На стороне чучела сеньоры не осталось ни одного предмета, а Рикардо недовольно засопел увидев пару ленточек, так и оставшихся привязанными.       Сеньора улыбнулась и похлопала внука по руке: — Пара-тройка тренировок и ты восстановишься! — Ты права, бабушка! А сейчас прокатимся верхом? — Я не против и с радостью составлю тебе компанию!       Они в сопровождении индейца отправились на конюшню. Рикардо вывел двух каурых оседланных жеребцов, блестящие черные глаза которых горели от нетерпения, стройные крепкие ноги еле удерживались, чтобы не пуститься вскачь, ухоженные гривы блестящими волнами ложились на сильные шеи скакунов.       Сеньора сходу оказалась в седле и жизнерадостно рассмеялась: — Лучше нет счастья, чем спорить с ветром! Но сегодня мы просто покатаемся, никаких споров!!! — Как скажешь, бабушка! Он погладил длинную морду жеребца, что-то шепнул ему на ухо, улыбнулся и легко вскочил в седло. Индеец, до сих пор стоящий с чучелом в руках, только головой покачал вслед ускакавшей парочке. — Она не меняется! Дух Великого Воина не покинул ее!