Самоубийство — это следствие неблагополучных жизненных обстоятельств, которые усиливаются проблемами с психикой. … Стечение тех обстоятельств, с которыми не может справиться человек. … Важный момент — увидеть склонность вовремя. … Корни суицида лежат в чувстве безнадёжности. … Явное или скрытое расстройство психики. … Телефон «горячей линии» Центра экстренной психологической помощи ***-***-***
Гард сглотнул накопившуюся во рту слюну и очень громко выдохнул. У него затекли ноги. А эти листы с надписями давили на Чанёля — словно груда камней валялась на груди у льва. Ему была неприятна вся эта тема самоубийств. Ещё неприятно становилось, потому что Бэкхёна признали неуравновешенным, и теперь он обязан посещать психиатра дважды в неделю. Во-первых, неприятно, когда совершенно здорового парня, как Бэкхёна, признают больным. Во-вторых, Чанёля раздражал тот факт, что теперь ему придётся аж два раза в неделю таскаться в это отвратительное место. Бёна признали психически нездоровым человеком, склонным к суицидальным мыслям, якобы переполненным желанием поранить себя и нанести вред окружающим. Доказательством служил недавний пожар. И группа каких-то специальных спасателей (чьи имена Пак не соизволил запомнить) вынесли окончательный вердикт, что сорок четвёртый дом, в котором нашли Бэкхёна, намеренно подожгли изнутри. Узнав эту новость, Пак посмотрел на Бэкхёна, уловив в том сомнения по этому поводу, — Бён совершенно не помнил ту ночь; из его головы словно вытряхнули, как из мусорного бака, любую информацию о том дне. Поэтому он не мог ни согласиться, ни опровергнуть эти данные. Теперь он здесь, у психолога. После Бэкхёну предстояла душещипательная поездка не куда-либо, а в морг. На опознание трупа, который нашли под обломками обгоревшей лестницы в сорок четвёртом доме. Из кабинета врача парень вышел уставший и растрёпанный, будто над ним там издевались, а не разговаривали «по душам». Чанёль знал, что Бэкхёна мучили вопросами, ответы на которые он не знал, как бы не пытался разобраться в случившемся. Он не мог вспомнить, по какой причине и как дом вспыхнул словно спичка, — как будто всё это стёрли безупречным ластиком из памяти молодого парня с прекрасными шелковистыми русыми волосами. Бэкхён держал в руках пару бумажек, на которых были написаны препараты, которые Бэк должен принимать ежедневно. Опять накручивая на палец мешавшую прядь, он кинул взгляд на Чанёля. Это была его глупая привычка — крутить волосы. — Я не хочу никуда больше ехать, — изнеможённо бросил парень и стал рассматривать новую причёску своего телохранителя. Чанёль, бывший обладатель прозвища «огородное чучело», сейчас был аккуратно, по-молодёжному подстрижен одним из лучших парикмахеров Сеула, к которому ходил и сам Бён. Все привилегии, которыми мог пользоваться Бэкхён, плавно, но верно перетекали и к самому гарду. Каждый, кто видел Чанёля на улице, оглядывался. Девушки, как дурочки, или восторженные фанатки какого-либо известного актера, прижимали свои крохотные похотливые ладошки к раскрытым от изумления ртам, а парни, не скрывая, тыкали пальцем и тихо перешептывались в стороне. Атлетическая фигура, высокий рост, идеально уложенные густые налакированные волосы. Утончённые, строгие и в меру дерзкие черты лица. Чуть загорелая кожа. Чёрный влитой костюм, идеально подчеркивающий широкие плечи и накаченную грудь. И наконец, томный взгляд широких чёрных очей. С какой стороны не глянь, под каким углом не посмотри — идеальный мужчина. Люди восхищались им. Русоволосый парень на его фоне смотрелся слишком по-детски смешным и неуклюжим. Возможно, люди его даже не замечали, когда он был рядом со своим телохранителем. Он одевался не вызывающе и довольно просто, когда выходил по делам. Он редко посещал парикмахера, поэтому волосы его были чуть длиннее нормы, неровно раскиданные, как лохмотья, в разные стороны. Его запястья были женственными, как у старых безупречных фарфоровых кукол. Длинная шея. Бледная, но здоровая кожа. А Бэкхёну было всё равно, как на него смотрят и смотрят ли вообще. Он не замечал внимание, которое всё время было приковано к его телохранителю. Не замечал, казалось, ничего вокруг себя, когда дело касалось его окружения. Он будто был выше всего этого. Выше людской зависти и любознательности. А житейская суета его тем более не волновала. Он мог быть иногда отчасти грубым и невоспитанным, когда это было нужно ему; наглость была его вторым именем. Но несмотря на все его скверные качества, он всегда ходил с высоко поднятой головой и прямой спиной. Он знал, что он — Бён Бэкхён, и ему не требовалось излишнее внимание окружающих, чтобы как-то повысить себе самооценку. Он был уверен в себе, уверен в своём выборе, уверен, что поступает правильно. Он не был эгоистом, напротив, был очень наблюдателен к мелочам, осторожен, аккуратен и, в конце концов, он был чертовски умным и не по-человечески красивым юношей. Но никто этого не видел, либо люди не хотели это замечать. Кроме Чанёля, который вечно как тень таскался за Бэкхёном. Так что, когда люди обращали своё внимание на Пака вместо господина Бёна, гарду хотелось крикнуть всем, что они не правы. Они не туда смотрят. Они слепы и глупы. А Бэкхёну было всё равно. — Я тоже, — ответил Пак, наконец-то покидая деревяшку, называемую стулом, и поправляя свой чёрный, как и его волосы, пиджак. Он смотрелся гармонично. Но Бэкхён не смотрел на своего телохранителя дольше пары секунд, если не вёл с ним диалог. Бён не поражался его изменениям, даже виду не подавал, вероятно, считая это тратой своего времени, и вообще старался мало разговаривать, в последнее время больше прибывая в какой-то только ему известной Вселенной. Как Чанёль понял, Бэкхёну предстояло пройти два этапа опознания тела. Первый этап включал в себя изучение и распознание тел через снимки, где не было видно сильных повреждений. На фотографиях присутствовали лишь обгоревшие куски одежды, либо найденные ювелирные украшения. Если Бэкхён не сможет опознать труп, то его пригласят в комнату, где его попросят взглянуть на само тело. Когда юный парень и гард зашли в помещение морга, они заметили ещё несколько человек. Тихо сидящие на стульях люди ждали, пока их вызовут на опознание. Но Бэкхёна пустили без очереди. Не заостряя на присутствующих должного внимания, Бэкхён прошёл мимо пары медиков, готовых, если что, оказать первую помощь при обмороке. Также присутствовали санитары морга — их работа заключалась в том, чтобы принимать трупы и оформлять на них документы. К сожалению, Бён не смог опознать человека по фотографиям. Поэтому его отправили в отдельную комнату, а на его место пригласили других людей. Всё происходило тихо, монотонно и быстро. В отдельную комнату Чанёля не пропустили, сказали, что проход ему запрещён и нужно ждать снаружи. Пак не стал возражать и отошёл от Бэка. Парень последний раз взглянул своими тёмными глазами на широкую спину телохранителя и вошёл в комнату, пройдя мимо человека в белом халате, который предварительно вручил в руки небольшой пакет, мол, «если будешь блевать, то сюда». Трупы были накрыты белой твёрдой простынёй, из-за которой все тела невозможно было друг от друга отличить. Когда парень, санитар морга и один медик подошли к нужному телу, санитар приспустил простыню. Мужчина в белом халате посмотрел на прикреплённую к руке бирку и произнёс до невозмутимости ровным голосом: — Тело номер двенадцать. Вы узнаёте этого мужчину? — Это точно мужчина? — уточнил Бэкхён, так как сомневался, что тело можно было назвать мужским. Тело было чёрным, местами оранжевым, и больше напоминало уголёк. Были видны выжженный позвоночник и пара обуглившихся, торчащих из груди рёбер. Нижнюю челюсть тоже можно было разглядеть. Верхняя часть головы, не считая волос, сохранилась, по сравнению с остальными частями тела, довольно хорошо. На этих местах хоть была кожа. Какая-никакая, но кожа. Осмотрев тело, Бэкхён сильнее сжал в руке небольшой пакетик. Парень впервые за долгое время после того, как его выписали из больницы, показал хоть какие-то эмоции: на его лице играла смесь отвращения, омерзения, а цвет его лица больше походил на белый, местами зеленоватый. Его глаза защипали от увиденного, а желудок будто свернулся внутри небольшого тельца. Чанёль не видел, но всё чувствовал. Чувствовал, как морщится и пыхтит Бэкхён, чувствовал, будто между ними появилась никому не заметная связь. Будто красная нить тянулась от пальца Бёна до руки гарда. Бэкхён попросил посмотреть на пальцы рук этого мужчины и, заметив знакомую татуировку на чёрной и слегка рыжеватой от пожара руке, назвал имя человека, его возраст и добавил, что тот был его прежним телохранителем, и больше информации они могут спросить у секретаря Ким Чунмёна. Когда Бэкхён вышел из комнаты, бледный как смерть, гард не удивился. Они быстро, не замедляя шаг, прошли к выходу; молодой парень хотел как можно скорее оказаться на свежем воздухе. Но когда они вышли, и солнце ослепило их своими холодными лучами, парню лучше не стало. Он тяжело и напряжённо вдыхал холодный воздух через ноздри, а выдыхал через рот, тем самым пытаясь предотвратить приступ тошноты. В его горле застрял ком. Бэкхён стал быстро обмахиваться ладонью, потому что ему вдруг стало жарко, а капли пота стекали ему прямо на глаза, но в то же время ему было чертовски холодно. Его бросало из стороны в сторону. Пак, всё это время идущий позади, заметил, как ухудшается состояние Бёна. Парень, ранее ходивший с высоко поднятой головой, сейчас больше походил на сгоревшую изогнутую спичку. Чанёль предложил позвать тех медиков, но Бэкхён его остановил, впервые подозвав своего телохранителя ближе к себе. — Там был мой старый телохранитель, — парень истерически усмехнулся, хотя ему было совсем не до смеха. Скорее он пытался убедить себя, что всё хорошо, но у него это не получалось. Гард не стал реагировать на слова парня, полностью сосредоточившись на состоянии и здоровье Бэкхёна. — Джухёка-а, — жалобно протянул парень и схватился левой рукой за плечо телохранителя, а правую положил на свою грудь, чувствуя, как чрезмерно сильно и быстро бьётся его сердце, готовое вот-вот выпрыгнуть и освободиться от оков. Он держался за чёрный пиджак Чанёля, стараясь привести своё дыхание в порядок. — А ты точно вытащил меня из такого же пожара? — Да. — Тогда почему, — Бэкхён поднял голову и посмотрел прямо в глаза гарду, который не мог даже пошевелиться, не то, что просто отвечать. — Почему на мне вообще ни царапинки? Чанёль не мог сказать ему правду, всё равно парень ему не поверил бы. Да и зачем, собственно? — Тебе повезло, ты не рад? — спросил лев, стараясь легко поддерживать паренька, чтобы тот не свалился с ног окончательно. Пак чувствовал гладкую шелковистую чужую кожу своими грубыми шероховатыми ладонями. Он не хотел сильно хвататься, чтобы не причинить дискомфорт Бэкхёну. Он просто придерживал того за руку. И, кажется, парень был этому как никогда благодарен. Обычно Чанёль был довольно находчивым, но бывали мгновения, когда он совершенно терялся. И, как нарочно, это случалось только рядом с Бёном. Пока они стояли в таком положении недалеко от входа в морг, подъехала длинная, тёмного цвета труповозка. Её двигатель рычал, а колёса свистели на поворотах. Рослые мужчины стали копошиться вокруг автомобиля как загнанные муравьи. Но быстро собравшись, они вытащили из машины ещё одно тело, неаккуратно прикрытое чёрным пакетом. — Давай уйдём отсюда. Не будем мешать другим делать свою работу, — предложил Чанёль, отходя, пропуская громко пыхтящих людей, несущих тело. Как назло, из пакета торчала розовая макушка. Чанёль дёрнулся и сглотнул, полностью забыв о Бэкхёне. Его слабый, еле ощутимый внутренний голос шептал ему о том, что, возможно, этот тот торчок, которого не столь давно обезглавил Пак. Чанёль надеялся, что это лишь глупое совпадение, ведь в Сеуле много людей, которые красят свои волосы в розовый. Правда же? Глубоко в душе он желал, чтобы этого парня никогда не нашли, ведь Чанёль спрятал тело в одном из заброшенных зданий. Труп же не начал гнить, издавая ужасный запах? Не могли его найти. Ещё немного, и эта розовая головёшка начнёт преследовать гарда в кошмарах. Когда Пак отвлёкся от рассмотрения уносимого трупа, Бён уже пришёл в себя и тоже наблюдал за происходящим, а также примечал необычайно странный, непонятно почему взволнованный взгляд Чанёля. Бэкхён запомнил этот момент. Хорошо запомнил сдвинутые к переносице густые чёрные брови и расширенные от увиденного зрачки. Бэкхён смотрел на своего телохранителя, пока тот этого не замечал, и всё ещё не мог отпустить ткань чужого пиджака, улавливая не только взор, но и притягательный, манящий запах мужского одеколона. Бэкхён глубоко вдыхал его, и сердце парня подпрыгивало от удовольствия. — Я в порядке, — бросил Бэк и, отпустив шероховатую ткань чужого пиджака, направился к чёрной машине, где их ждал водитель Бэкхёна. — Ты идёшь? Чанёль застыл, не отводя пристального взгляда от мужчин, несущих тело прямиком в пристанище мертвецов. Он оцепенел. — Что? — переспросил гард, когда понял, что с ним разговаривают. — Я спрашиваю, ты идёшь? — А, да, иду, конечно! — телохранитель поспешил к машине, оставляя позади не только труп, но и воспоминания того ужасного дня. Они оба запрыгнули на задние сидения машины, в которой стоял неприятный запах никотинового дыма, потому что водитель курил в любую свободную минуту, не заботясь о запахе, лишь немного приоткрывая окно. Ему нравилось, когда дым впитывался в его почти такой же, как у Чана, костюм. Он всегда позволял себе больше, чем остальные водители Бэкхёна. Бэкхён не обращал на дым никакого внимания, не делал никаких замечаний водителю. Гарду казалось, что Бён сам ловит кайф от того, что им дышит. Хотя теперь, когда Бэкхён начал принимать необходимые препараты, ему было запрещено курить, пить алкоголь, энергетики и кофе. И машина, переполненная белым никотиновым дымом, была последней усладой для молодого господина. Бён назвал неизвестное гарду название какого-то кафе, поудобнее усевшись на сидении и устремив усталый взгляд в тонированное стекло, наблюдая за вечно куда-то спешащими прохожими. Чанёль осмотрел парня, проведя взглядом от тонкой бледной шеи до открытых щиколоток ног последний раз, и позволил себе на пару минут закрыть глаза. Он чувствовал голод и какое-то вязкое чувство внизу живота. Вероятно, от голода. Пак хотел так думать. Когда машина остановилась на какой-то парковке, Бэк встрепенулся. Он торопливо вышел из машины, а Чан поспешил за ним, стараясь не отставать, — работа телохранителя всё-таки давалась ему нелегко. Бэк был слишком шустрым малым и совсем не говорил, куда он идёт. Отчасти ему и не нужен был телохранитель. Он всё делал самостоятельно, а Пак, как приклеившаяся тень, преследовал Бэка по пятам. — Господин Бён, — небрежно выкрикнул водитель, опуская переднее стекло машины. — Могу я ненадолго отлучиться? — его ухмылка была грязной и совсем не приветливой. Казалось, у него на уме были собраны все самые гадкие вещи, которые он прятал от окружающих. И доверия он не внушал. Все водители молодого парня были такие — рослые тучные мужики похабно разговаривали с молодым господином, готовые плевать Бэкхёну в лицо. Всех их нанимал отец Бёна. Только Чунмён отличался от них, ведя себя учтиво, вежливо и лишь чуть-чуть странновато, скрывая свой настоящий облик за дружелюбной улыбкой. — Решай сам, — свободно махнул рукой парень. — Но если тебя не будет, когда я выйду из кафе, то возить тебе будет уже некого, — пролепетал Бэк, натягивая свои светлые, вечно спадающие джинсы на пятую точку. — Через сколько ты выйдешь? — Могу хоть через час, могу хоть через пять минут. Не знаю, — усмехнулся Бэк, отходя от машины и не смотря на разгневанную реакцию мужчины, чьи толстые свисающие щёки затряслись от раздражения и пыхтения. Водитель мерзко сплюнул на серый асфальт недалеко от Бэка, закрыл окно, прошептав что-то между «сукиным сыном» и «засранцем». Чанёль тоже слабо усмехнулся, проследовав за Бёном, — ему уже понемногу нравился характер парня. Бэк был грубым со многими, кто на него работал, но к Чанёлю он был равнодушен и не испытывал ненависти. А даже если Пак делал что-то неправильное, то Бэкхён на него не злился, хотя иногда позволял себе сказать гадость в адрес телохранителя. Когда Пак нагнал Бэкхёна, тот уже открывал дверь небольшого шумного и с яркой вывеской, которую Пак не мог прочитать, кафетерия. Гард, придержав дверь сбоку, вежливо пропустил парня вперёд. В кафетерии было приятное слабое тёплое освещение. Деревянные маленькие столики и красные длинные кожаные кресла, по два на один столик, стояли ровной чередой друг за другом. Заведение выглядело довольно старым, но уютным. В нём витали притягательный и манящий запах свежего кофе и запах сладостной горячей выпечки; живот гарда нарочно заурчал прямо в тот момент, когда Бэкхён повернулся к телохранителю. — Я буду кофе, а тебе взять что-нибудь? Ты же не завтракал, да? — тихо поинтересовался Бён, доставая из заднего кармана джинс карточку, которой он расплачивался везде, где бы они с гардом не находились. Парень был наблюдательным, а его глаза уже не выдавали лишь слабость и утомлённость. В них играла искорка. Он был в предвкушении завтрака, ведь утром дела настигли его неожиданно. Психиатр и морг. Ещё утром Чанёль чувствовал, как по телу пробегали противные мурашки из-за мест, в которые они заходили. Жизнь в тех местах словно замерла — полностью оцепеневшие и тухлые места. А сейчас контраст был налицо, окрыляя двоих яркими красками и запахами. Чанёль понадеялся, что так будет и дальше. Ему надоела эта серость. Гард покачал головой, вспоминая, что Бэкхёну нельзя кофе. — Может, не кофе, а что-то другое закажешь? — спросил Чан, замечая, как хмурится парень, непонимающе разглядывая фигуру Пака. — Почему? — Тебе нельзя пить кофе. Так сказал твой врач. — Тебе есть дело до того, что сказал мне врач? Он не моя мамочка, а ты тем более, Джухёк. Ты мой телохранитель, — обидчиво возмутился Бэкхён, возможно, ожидая от Пака больше поддержки. Он отвернулся, опять разглядывая меню. Он никогда не позволял кому-либо командовать и указывать ему, что делать. Поэтому слова, просьбы и приказы были сразу проигрышным вариантом. — Я хочу кофе, — не унимался Бён. — А ты, видимо, ничего не хочешь. Гард посмотрел вниз на игрушечную фигурку Бэкхёна, который, сохраняя королевское спокойствие, разглядывал надписи на стенах кафетерия и дожидался своей очереди, чтобы заказать себе долгожданный кофе. Его руки покоились за спиной, легко сжимая в тонких изящных пальцах карточку тёмно-синего оттенка. Гард задумался, пытаясь вспомнить, были ли у Бэкхёна деньги, помимо карточки. Пак не замечал, чтобы Бэк где-то расплачивался наличкой. Поэтому, решившись на дикую аферу, он подошёл к Бёну ближе. Улавливая исходящие от парня ароматы хвойного мыла и костра, Чанёль выхватил из рук русоволосого карточку. Бэкхён, почувствовав чужое дыхание на своём затылке и горячее, чуть обжигающее прикосновение к своим рукам, даже не понял, что его только что нагло обокрали. Он повернулся лицом к телохранителю и пронзил его непонятным, а главное, удивлённым взглядом, полным недоумения. — Эй! — выкрикнул Бэк. — Ты что творишь? — подойдя к Паку ближе, парень попытался выхватить краденое из рук вора, но когда тот поднял карточку над своей головой, Бэк ахнул от неожиданно откуда появившейся наглости у Чанёля. Он не планировал унижаться и прыгать за карточкой вверх как маленькая болонка за косточкой в руках хозяина. Он ощутимо чувствовал, что Пак слишком высок, и, как бы он не старался, Бэк не допрыгнет. — Хватит играть со мной. Отдай карточку, — Бэкхён протянул руку вперёд, выжидая, когда карточка сама окажется на его ладони, надеясь, что это всего лишь неудачная шутка телохранителя. Но такого не происходило, и это раззадорило юношу ещё больше. — Ты не закажешь кофе, — осклабился гард, всё ещё держа свою руку в недосягаемом месте для Бэка и разглядывая недовольное личико напротив. — Я твой телохранитель. А это значит, что я охраняю не только твоё тело, но и здоровье. — Что за бред? И что ты будешь делать, гений? Пароль знаешь? — маленького роста парень сложил руки на груди в превосходстве. — Она бесконтактная, — выдохнул Чан. Бэкхён тихо выругался, развернулся по направлению к одному из ближайших свободных столов, сказав «делай, что хочешь», быстро опустил свою пятую точку на одно из кресел. Он всё ещё держал руки на груди и хмуро смотрел на улицу через небольшое окошко. Уходить голодным он всё равно не собирался. Сейчас голод превышал чувство гордости Бёна. «Сдался», — подумал гард, а на его лице засветилась победная улыбка. Он поправил свой пиджак, когда опустил руку с карточкой наконец-то вниз и стал ждать своей очереди. — Сундупу чжигэ? — изумился парень, когда женщина в возрасте поставила на их стол рагу и ещё пару тарелок с закусками, а также тарелку с рисом. — Приятного аппетита, — пожелала женщина, опустив на стол также три порции с пулькоги, и удалилась. — Я ненавижу сундупу чжигэ! — возмутился Бэкхён, разглядывая ароматную и аппетитную еду в глубокой тарелке, а его рука так и тянулась к ложке. — Я просто хотел кофе. А это что такое? — он указал пальцем на целых три порции мяса. — Это я тоже должен всё съесть? Ты совсем свихнулся? — Нет, мясо мне, — подытожил Чанёль, предвкушая вкус мяса во рту; у него уже скопилось достаточно слюней, и сейчас всё готово вылиться через край. — Куда тебе столько? — Я же твой телохранитель, — Пак усмехнулся своим же словам. — Мне нужно много кушать, чтобы защищать тебя. — Да ты просто жрёшь за мой счёт! — Бэкхён уже взял ложку и готов был начать кушать, но язык чесался больше. — Тебе самому не стыдно? — Мне? — Чанёль говорил, неприлично громко чавкая. Он старался сначала прожевать, но ему так сильно хотелось кушать, а не разговаривать, что он просто давился мясом. — Нет. — Ай, ладно. Ешь! — пробурчал парень, наконец-таки принимаясь за горячую порцию еды. Глубоко в душе он признал выбор телохранителя. Так и есть, полноценный приём пищи всё-таки лучше, чем просто выпить кофе, который ему ещё и запретили пить. Приём пищи сопровождался вопросами Чанёля «вкусно?» и ответами Бёна «нет», хотя тот уплетал за обе щеки. На его лице появился розовый румянец, из-за чего он стал похож на стесняющегося подростка. Хотя Бэкхён и был подростком? — Сколько тебе лет? — сквозь промежутки молчания и чавканья резко поинтересовался Пак. Бён поднял замысловатый взгляд на телохранителя, который в это время сладко облизывал палочки, на которых остался соус. Парень резко опустил голову, желая больше никогда не видеть, как это делает Пак, и снова посмотрел на еду, будто пытаясь в ней рассмотреть какое-то послание от инопланетян. Он первый раз смутился. — Девятнадцать, — прожевав овощи, отозвался Бэк, делая вид, что полностью поглощён поеданием завтрака. — Почему меня взяли на работу, а не кого-то другого? — Не знаю, я не владею подобной информацией. — А твои варианты? — Я уже сказал, что не владею информацией. — А кто владеет? — Бён Мун, — выдавил Бэк из себя с неимоверной силой. — Твой отец? Бэк в ответ лишь сдавленно махнул головой. Его снова расспрашивают как на приёме у психиатра. — А кем работает твой отец? — Это не твоего ума дело. Ешь! — Бэкхён сказал это громче, чтобы наконец-таки поставить точку в их бессмысленном допросе за завтраком. — А от кого мне надо тебя защищать? — у гарда был целый список вопросов, и сейчас он желал получить на них все ответы. Он съел уже две порции мяса, готовясь приступить к третьей, жадно скрепя зубами. Юноша отвлёкся на что-то позади Чанёля — они сидели за одним столом лицом к лицу, воодушевлённо разглядывая друг друга. Но если Бэк это пытался как-то скрыть, то Чанёль, не стесняясь, рассматривал всего парня. Наконец, гард неохотно отвлёкся, поворачивая голову и с любопытством интересуясь, что же так заинтересовало Бёна. — От него, например, — еле-еле слышно, почти шёпотом произнёс Бэк. Его челюсть напряглась, из-за чего стали проглядываться скулы на румянце. В один момент он показался Чанёлю чересчур сосредоточенным и злым, но в другой момент лицо юноши преобразилось. Он нежно, как только хватало сил, расплылся в улыбке. К их столу энергичными короткими шажками двигался длинноногий парень в облегающей накаченную грудь чёрной кожанке и бесформенных тёмных штанах. Он смотрелся странно. Это всё, что мог сказать гард. Он передвигался несмело, как пугливый котёнок, готовый вот-вот забиться в угол, но при этом его кожу кистей рук покрывали страшные татуировки, а пара серёжек в ухе говорила лишь о том, что он «плохой» парень. Он с радостной улыбкой подошёл к столику, наблюдая за сидящими. Его беглый пугливый взгляд метался от одного к другому, но он предпочёл остановиться сначала на Бэкхёне. — Здравствуй, Бэкки, — длинноногий помахал рукой Бэкхёну, находясь слишком близко к столу. — Доброе утро, Крис, — они в какой-то долгой паузе разглядывали друг друга, фальшиво улыбаясь. По крайней мере, на лице у Бёна была точно фальшивая улыбка. Почему он просто не мог послать этого Криса, если он ему не нравится? — Давно не виделись, — произнёс Крис, некрасиво ткнув в гарда указательным пальцем, совершенно на того не смотря, что возмутило Чанёля, который чуть не подавился едой. К нему впервые так неуважительно относятся за все его двадцать один год жизни. — Кто это, Бэкки? — его голос страшно погрубел, из-за чего аура вокруг троицы стала темнее чёрного. Но Бён сделал вид, что совершенно не против таких грубых расспросов. Впервые! Когда телохранитель, которого только что умело проигнорировали и посчитали за какой-то мусор, посмотрел на Криса вблизи, то почувствовал мерзкий запах, который отходил от «плохого» парня. Запах крови сопровождал его как незримая оболочка, но Пак чувствовал его. Чувствовал, и это пробирало до мурашек. Но, несмотря на весь его образ, на грубое и до дикости неоправданное отношение, на запах, который от него веял, Пак его не боялся. Он уже ничего не боялся в этом мире. — Крис, это мой телохранитель, — очаровательно улыбнулся Бэкхён, поправляя свои волосы. По его лбу текла капля пота. Казалось, он взмок и ему чертовски жарко, но совсем не показывал этого. — Мы и правда давно не виделись. Я очень рад видеть тебя снова, мой друг. Бэкхён начал давиться воздухом, а потом бесшумно под столом, где Крис не мог заметить, чуть легонько ткнул носом своего кроссовка коленку Чанёля. Пак посмотрел на Бёна, который мгновенно взглянул на окно, чуть дёрнув головой в бок. Это был знак. Знак валить отсюда. Но на его лице всё также царила улыбка. Крис всё ещё находился в блаженной прострации — отходил от того, как назвал его Бён, поэтому даже не заметил перемену поведения «Бэкки». — Я бы дал тебе свой номер, но, увы, мой телефон сгорел в пожаре, — продолжал парень. — Ой, — Крис как бешеный схватился за карман кожанки и вынул оттуда старенький кнопочный телефон. — Вот, возьми мой второй, у меня их два. — Нет, ты чего, Крис? Не стоит, правда не стоит! — но несмотря на сопротивления молодого парня, длинноногий всучил тому в руки старый мобильник, улыбаясь так, словно только что смог спасти мир от вторжения инопланетян. — Бэкки, ты же знаешь, как сильно ты дорог мне. Мне для тебя ничего не жалко. Звони, когда захочешь. Хоть ночью! Я вмиг прилечу к тебе! Я так с-скучал по тебе! Пак, по правде, уже начал выходить из себя. Его до сих пор окружал тошнотворный запах крови, он не мог спокойно доесть свой завтрак, да вдобавок этот назойливый Крис прилип к Бэкхёну как жвачка к ботинку. Деревянные палочки в руках гарда начали незаметно дымиться. — Я понимаю тебя, — русоволосый тяжело сглотнул, нервно теребя в руках потрёпанный никчёмный кнопочный мобильный телефон, не зная, на чём сосредоточить свой взгляд. Он метался от Криса к телефону. От телефона к Чанёлю. От Чанёля к окну. — Я тоже скучал. — Правда? — Да, конечно. Ты же мой друг. Крис, давай я тебе завтра позвоню, и мы отлично проведём время наедине, без лишних глаз, — Бэк театрально взглянул на Чанёля, говоря о «глазах». А Крис, как умалишенная собачка, верил всему, что говорил молодой парень. — Ой, да, конечно… Тогда я-я б-буду ждать твоего звонка. С радостью, Бэкки. С радостью, — они последний раз махнули друг другу головой, и Крис удалился в уборную, а его мерзкое лицо не покидала детская радость. Чанёль наконец мог вздохнуть полной грудью. — Нам пора, — подытожил Пак, быстро поднимаясь с кресла; Бён не возражал, также резко вставая. Проследовав как можно быстрее к выходу, он крутил в руках мерзкий мобильник. — Не забудь заплатить, — сказал Бэк и скрылся из виду за массивной тяжёлой дверью кафетерия. Снаружи свежий и холодный воздух ударил в лицо юноши. Наконец-то. Пак широким шагом подошёл к кассиру. Ему показалось очень неудобным платить за еду после. Неудобным только из-за Криса? Когда он приложил карточку, прибор запищал, оповещая владельца, что платёж прошёл. Пак вежливо попрощался, немедленно разворачиваясь на пятках к выходу. Запах крови. Чанёль неуклюже врезался плечом в кого-то. Они оба пошатнулись и встретились глазами. — Я заберу своего Бэкки, — прошипел парень. — Удачи, сумасшедший, — Пак поспешил к выходу так же, как и до мерзкого столкновения. Ему хотелось побыстрее сесть в машину к Бёну и послушать разъяснения всего этого цирка и притворства. Гард не глупый. Он заметил безумное поведение Криса и слова, которые тот кидал в адрес парня с помутневшим от страха разумом. Вероятно, у длинноногого были явные проблемы с психикой. И Бэкхён попался ему как птенец ненасытному зверю. Но Чанёля остановили резким рывком назад за плечо. — Чего сказал? — рявкнул Крис, не стесняясь внимания окружающих глаз, что так пристально в тот же миг посмотрели на них. Пак не хотел привлекать к себе столько внимания, в такой-то момент. Он с лёгкостью оттолкнул грубую руку. У Криса, видимо, от удивления, что его руку так легко и бесстрастно оттолкнули, округлились глаза. — Я ухожу, хорошего дня, — бросил Чанёль, покидая кафетерий, тем самым избегая созерцания. Улица, как ни странно, пустовала. Недалеко, на стоянке, стояла пара чёрных машин, в одной из которых уже сидел Бэкхён. Пак чувствовал это по запаху хвойного мыла и понесся как змея прямо к первой машине. Его нагнали уже на улице. Крис никак не унимался. Казалось, его охватила животная ярость — обезумевшие глаза стали тёмными, затуманенными. Он ничего и никого не видел перед собой, кроме телохранителя. Набросившись сзади на спину Пака, он сам же об этом и пожалел. Чанёль, владевший отточенной реакцией, как у кошки, перебросил Криса через плечо как какой-то мешок ваты. Кожанка тут же испачкалась, а длинноногий ахнул от моментальной и острой боли в спине. Его лёгкие сжались. — Скотина, ублюдок, мразь, — перечислял Крис, намереваясь встать и продолжить драку, но Чанёль опустился на корточки рядом с сумасшедшим, хватая запястье плохого парня двумя ладонями. Крис даже не успел ничего понять, как услышал треск собственных костей. Чанёль сломал руку парня, будто та была лишь тонкой тростинкой в руках телохранителя. Улица тут же накрылась яростным криком Криса, который кричал больше даже не от боли, а от испуга. Длинноногий смотрел на свою непонятно в какую сторону вывернутую кисть руки и орал как сумасшедший. Конечно, больно, страшно, но не смертельно же. Вероятно, Чан перестарался. Но ему так хотелось показать сумасшедшему, что ни к нему, ни к Бэкхёну подходить лучше не стоит. Хотел показать ему это так, чтобы парень в кожанке наконец-таки понял своей пустой головёшкой всё и отвалил. Изначально он не хотел. Но если бы гард так не сделал, то парень никогда бы от него не отстал. А так Чанёль и сказал и, самое главное, показал на примере. Испуганные тёмные глаза «плохого» парня провожали Чанёля до двери машины, пока тот спокойно не сел в неё, и машина не устремилась вдаль, удаляясь прочь.Глава VI - самоубийства как национальная трагедия
10 марта 2019 г. в 17:59
«Нет никакой «Страны утренней свежести», как говорит корейская молодёжь, теперь это «Ад Чосон», где самоубийство стало главной национальной трагедией».
Чанёль несмело, почти невесомо перелистывал страницы какого-то медицинского журнала, что покоился на журнальном столике, сделанном из тёмного дерева, в одном психоневрологическом диспансере, в котором сейчас и сидел на жёстком, неудобном и, ко всему вышеперечисленному, ещё и маленьком для роста гарда, деревянном стуле. Кроме него никого больше в помещении не было. Он проводил пальцами по гладкой бумаге, наслаждаясь её качеством, вспоминая, когда в последний раз вообще читал. Ему, несомненно, льстил тот факт, что он может читать и понимать язык мира людей.
Чанёль иногда вспоминал о доме, а если быть точнее, о Сехуне, о Кае. Вспоминал маму и её добрую ласковую улыбку. Но, как ни странно, больше всего Чанёль скучал по песку. По золотому песку, на который он смотрел, когда как изгнанник забирался на горячую, обжигающую плоть крышу своего дома. Он до сих пор отчётливо помнит, как бушевавшая золотая пыль поднималась вихрем над пустотой, или как он запускал в песок руку, а лёгкая, еле заметная щекотка будоражила его.
Здесь ничего не было. Не было ни Сехуна, ни Кая, ни матери, ни даже песка.
Зато здесь был Бэкхён. Прямо за дверью напротив.
«За очарованием ярких огней, энергичной корейской поп-музыки и вездесущих технологий прячется один неприятный факт — Корея остаётся на первом месте по уровню самоубийств вот уже семь лет подряд среди стран ОЭСР. Только за десять лет уровень самоубийств здесь вырос в два раза. По итогам исследования две тысячи шестнадцатого и семнадцатого годов, из 29 501 случая самоубийств главной причиной стало психологическое отчаяние — 28,8% (8 489 человек), далее идёт физическая боль — 22,6%, экономические трудности — 15,9%, семейные неурядицы — 11,4%».
Пак вдруг задумался, из-за чего он мог бы покончить жизнь самоубийством. Ему больше подходил столбик с «семейными неурядицами», где процент случаев составлял 11,4. Гард гадко усмехнулся своим же мыслям — да никогда в жизни он не пойдёт на самоубийство. Так, по его мнению, поступают только трусы.
Возможно, сейчас в своём мире он числится без вести пропавшим, а гарды сплотились воедино, чтобы найти потерявшегося наследника. Чанёль, по крайней мере, надеялся на это. Ему хотелось, чтобы его искали. Чтобы так просто его след не исчез из долины песка. Чтобы его вспоминали гарды перед любым боем. Было бы здорово, если бы ему ещё памятник какой-нибудь могучий поставили. С надписью на камне «Храбрый и сильный Пак Чанёль. Пропавший без вести N-ого числа».
Пак бы похлопал своему народу в ладошки.
Вероятно, он себя уже хоронит таким образом.
Но пока что нет никаких перспектив на будущее. Он застрял в мире людей, где успел натворить уже кучу всего, не имея возможности даже представить, как вернуться обратно. И никто ему не может помочь. Единственный, кто способен что-либо узнать и вытащить Чанёля из этой серой дыры, — сам Пак Чанёль. Он сможет помочь себе, если его память вернётся. Но почему он до сих пор не может восстановить мозаику в своей голове? Ему это надо. Но хочет ли? Да ещё и эта странная семейка Бёнов, которая берёт на работу кого попало, без разбора. Просто немыслимо.
Он отложил журнал, желая больше никогда не брать его в руки, и осмотрелся; его окружали синего тона иссохшие стены, с которых местами валилась штукатурка; цвет действительно был отвратительным, как и запах самого учреждения. Но он не мог ничего с этим поделать. В обязанности личного телохранителя входило сопровождать юного господина, куда бы тот не надоумил пойти, чтобы обеспечить ему полную безопасность. Это Чанёль мог ему гарантировать.
Сегодня он сопровождал Бэкхёна в психоневрологический диспансер, в котором того поставили «на учёт».
На противоположной стене, прямо перед глазами гарда висела яркая, пестреющая тёплыми оттенками табличка с надписью «Выход есть всегда!». Она слишком выделялась на фоне таких скудно окрашенных стен и была ужасно назойливой, приковывающей к себе очень много внимания, и Пака начинало это немного раздражать. Рядом с тупой надписью были прикреплены на скотч маленькие листы бумаги, которые невозможно прочесть издалека. Но Чанёль мог. Он быстро прошёлся безмятежным взглядом по листам, улавливая только главные фразы.