Телохранитель вечного Солнца

      — Что случилось? — взволнованно спросил Бэкхён, когда Чанёль только сел в машину. От Пака не скрылась нервозность парня: тот неотрывно теребил пальцами выбивающиеся из швов тёмно-синие ниточки на его бледно-голубых джинсах. И не унимался, продолжая накручивать всё новые и новые нитки, иногда резко дёргая их, стараясь избавиться. Стараясь избавиться от нахлынувшего страха. Да, гард был абсолютно уверен, что именно страха.       Пак медлил с ответом, раздумывая, что действительно стоит знать Бэкхёну. Пак всё ещё отчётливо помнил, как наигранно улыбался Бэк тому странному парню, и его воротило от воспоминаний.       — Ничего, — ясно ответил гард, прося водителя поскорее уезжать подальше от кафетерия. Чанёль только что без сомнений, без жалости и совести собственноручно сломал какому-то парню руку, но его лишь волновал никотиновый серый дым в машине, небольшое пятно от соуса на его идеально-чёрных выглаженных брюках и нервозность девятнадцатилетнего парня, что уставился на него.       — Что «ничего»? — не унимался Бэк, пятясь к телохранителю, который старался не смотреть в глаза парня. — Почему Крис кричал?       — Поранился, когда я перекинул его через плечо. Наверное, что-то сломал, — хмыкнул Чанёль, наконец взглянув в глаза своего собеседника.       Машина уже неслась на полной скорости в неизвестном направлении. На город неожиданно опустился густой пеленой светлый туман. Либо в машине было так накурено, что Чанёль просто ничего не мог нормально разглядеть. Что за ужасная привычка водителя.       — Сделал что? — Бэкхён был в ярости, а от чего появилась такая внезапная злость, Пак понять не мог. — Зачем?       Чанёлю не понравился тон, с каким на него налетел парень. Очень уж не понравился.       — Я, между прочим, ничего и не делал. Он первый накинулся на меня, как псих какой-то. А мне что, надо было дать ему себя побить? Я что, совсем дурак, что ли? Он побежал на меня и хотел напасть сзади! — на одном дыхании выдавил из себя гард.       — Ты должен был быть с ним аккуратнее. Он же не виноват, что он такой!       — А я не виноват, что я такой!       В эти слова Чанёль вложил больше смысла, чем мог представить русоволосый парень. Пак такой с рождения — возможно, немного грубый и резкий. Вспыльчивый, но отходчивый. Рассудительный, но в то же время волна безрассудства в определённые моменты накрывала его с головой. Да, он спокойно может перегнуть палку, что-то сморозить или ляпнуть как полный идиот. Но он не со зла. Он терпелив и нежен, в конце концов. Гард полон противоречий. Он — огромная противоречивость, замкнутая в теле животного. Он таким родился. Такой вот получеловек-полулев. Ни гарды, ни люди так и не научились принимать его таким, какой он есть. Исключая, конечно, самых близких. Пак надеялся, что когда-нибудь Бэкхён тоже войдёт в число таких самых близких.       — Да и какая тебе вообще разница? Ты сам хотел поскорее свалить оттуда. Весь из себя был такой милый, добрый, нежный парень, каким не являешься, — брызнул словами Чанёль, а ощущалось, словно плюнул Бэкхёну прямо в лицо. Грубо и резко.       Бэк, на секунду замерев, посмотрел на гарда таким полным обиды взглядом, что Пак съёжился.       — Да что ты знаешь обо мне? Ты вообще знаешь значение слова «надо»?       Ох, Чанёль отлично знал это слово. Надо помыть руки перед едой, надо поклониться, надо презентабельно выглядеть, чтобы не смотрели косо, надо чётко говорить, надо держать осанку ровно, надо выйти замуж за волка. Надо, надо, надо, надо!       Бэкхён продолжал.       — Я, в отличие от тебя, помойника, должен делать то, что мне велят. Если мне сказали записаться к психологу, я должен записаться. Если сказали идти в морг смотреть на эти трупы, я должен. Потому что надо! И говорить с Крисом надо мило, дружелюбно и нежно! Надо! Потому что он теперь чёртов маньяк и психопат! Если я сделаю что-то не так, я могу пострадать. Я всегда нахожусь под прицелом, — парень тяжело выдохнул, набирая снова воздух в лёгкие. — И я не вправе спорить с указаниями своего отца! Повторюсь, ты, чёртов помойник, я под прицелом! Мне всегда надо что-то, блин, делать! А меня уже тошнит от этого! — Бэкхён невоспитанно ткнул пальцем в плечо Чанёля, подползая по гладкой коже сидения ближе, из-за чего ремень безопасности сдавливал ему грудь и живот.       — Ты сейчас орёшь на меня и тычешь в меня пальцем из-за того, что не можешь дать отпор отцу? Причём тут я? И да, сопляк, ты не имеешь право называть меня помойником.       — Имею! — возразил Бён. — Прежде чем ты стал жрать за мой счёт, ты жил на улице как бомж.       Чанёль, быстро вспыльчивый по своей натуре и дикой традиции его народа, отстегнул ранее пристёгнутый ремень безопасности и прильнул к Бэкхёну вплотную, бесцеремонно и нагло сжимая воротник его легкой светлой кофтёнки, немного приближая и поднимая тельце Бэкхёна ближе к своему лицу.       Бэкхён не ожидал такой реакции, но испуга в глазах не показал, дерзко заглядывая в тёмные глаза стального телохранителя.       На водительском сидении заверещал от неожиданности, как девчонка, тучный мужик, смотря в зеркало заднего вида на всплывающую картину ненависти, злобы и страсти одновременно, даже немного потеряв управление машиной.       Бэкхён обвил запястье телохранителя своими бледными ручонками.       Они смотрели на лица друг друга пару долгих, затяжных секунд, пока Пак наконец не поймал быстрый взгляд парня.       — Тебе надо научиться говорить вежливо со старшими, Бэкхён, — прошипел сквозь зубы Пак, стараясь совладать со своей злостью и убрать потихоньку появляющиеся клыки. Он должен сохранить самообладание, иначе всё пойдёт не по плану. Гард кинул Бэка обратно на сидение так, что тот больно ударился затылком. Сразу ухватившись за больное место, парень тихо зашипел. Чанёль же сел обратно на свою сторону и снова, как ни в чём не бывало, пристегнул ремень безопасности. Но злость всё равно не уходила: в нём бурлил целый вулкан, готовый вот-вот извергнуться лавой. Его ноздри широко раздувались, а грудь напряжённо вздымалась вверх.       — Ну что вы ссоритесь как маленькие? — влез водитель, одной рукой держа руль, а другой — тонкую женскую сигарету. Его толстые пальцы поднесли сигарету ближе ко рту, и он глубоко затянулся, смакуя дым как можно дольше. А затем гадко выдохнул.       — Сигарету потуши, — проговорил Бэкхён, всё ещё держа затылок ладонью и потирая ушибленное место, которое очень даже сильно ныло после удара.       Водитель сразу не понял, что господин Бён обращается к нему.       — Но я ещё не докурил! — начал протестовать мужик, чуть поперхнувшись от такого заявления.       — Мне всё равно, в машине курить нельзя! — рявкнул парень на него. А когда водитель его не послушал, Бэкхён, повышая свой голос, повторил ещё раз.       Водитель рассердился, что его лишают последней возможности наслаждаться работой, которой он неустанно занимается. Он открыл окно, торопливо и борзо выбрасывая свою любовь в густой туман.       — Чёртов сукин сын, — огрызнулся водитель, кротко поглядывая на Бэкхёна через зеркало заднего вида.       — Да, я такой, — уже более спокойно произнёс Бён, но так, чтобы его все услышали в этой машине. Он смотрел в своё окно, положив голову на руку.       Не найдя слов или смелости ответить телохранителю, он наорал на водителя. Это не в стиле Бэка, но он не может не выйти победителем из беседы. Поэтому, когда он показал, что имеет власть хоть не над Паком, но над водителем точно, он стал чувствовать себя лучше и более уверенно.       А Чанёль смерил свой пыл только из-за слов Бёна. Он мог спокойно продолжать орать на Бэкхёна, хоть и не имеет право это делать, ведь отчасти русоволосый был прав. Он ест за его счёт, живёт за его счёт, а до появления Бёна ночевал на улице. Бэк был абсолютно прав, и это злило Чанёля. Только гарда злил не русоволосый. Пак злился на самого себя.       Он был никем в этом большом мире. И никто не может узнать его правду, никто не поможет ему. Никто. А единственный человек, который действительно помогал ему, умер.       И Чанёль успокоился, и всё это не превратилось в месиво только потому, что они с Бэкхёном были чертовски похожи. У них были одни и те же судьбы, но в разных мирах. Гард смотрел на парня и видел самого себя.       Вероятно, им было суждено встретиться. Суждено было либо помочь друг другу, либо разрушить друг другу жизнь. Пока что они двигались по второму пути.       Бэкхён неустанно смотрел в окно, а Чанёль изредка поглядывал на парня, совсем не подозревая, что русоволосый всё это видит в отражении стекла машины.       Спустя где-то около десяти минут, когда они ехали в полном молчании, Бэкхён неожиданно для всех сидящих в машине зашевелился. Он достал из кармана джинс потрёпанный старый мобильник, который не так давно вручил ему Крис, и, немного покрутив его в руках, открыл окно автомобиля и выбросил мобильник подальше от проезжей части — куда-то в кусты. Закрыв окно, Бэк достал из второго кармана другой телефон — более современный и чистый, вероятно, принадлежащий ему самому.       Да, он обманул Криса — это было понятно.       Бэк набрал чей-то номер и приставил телефон к уху, прислушиваясь к долгим напряжённым гудкам. Трубку никто не взял ни в первый раз, ни во второй раз, ни в пятый раз. Всё это показалось бессмысленным, глупым и неправильным. Тогда молодой господин попросил телефон у водителя и набрал тот же номер, но уже на другом мобильнике.       А затем Чанёлю предоставился целый концерт из самых различных спектров эмоций парня. Он спрашивал, почему никто не взял трубку, когда звонил он со своего телефона, а взяли сразу, как позвонил с телефона водителя. Он был снова в ярости, но его глаза больше горели от обиды и тоски. Разговор продлился дольше, чем думал Пак. Да и вообще гард не думал, что Бэкхён способен так много разговаривать, повествуя о том, что было сегодня. Но большая часть проходила о Крисе. Бён что-то рассказывал, а ему в трубку коротко и безынтересно отвечал чей-то бас. Казалось, это сводило парня с ума. Ещё немного — и он готов будет разбить этот мобильник, либо выкинуть его в окно, как он сделал ранее с телефоном от Криса.       — И что ты прикажешь мне делать? Я могу рассчитывать на твою помощь? Крис уже увидел меня, он не отстанет от меня теперь. Телохранитель? И что, мне теперь всю жизнь таскаться с телохранителем под боком? Что за бред, пап? Я ещё не договорил! Ты-ты, алло, ты меня слышишь? — парень посмотрел на экран телефона, где уже горел рабочий экран, будто и не было никакого звонка. — Чёрт его побери, — прошептал Бён и кинул мобильник на переднее сидение рядом с водителем.       Следующие несколько минут русоволосый сидел бесшумно и неподвижно, казалось, полностью растворившись в раздумьях. Он смотрел себе на колени, сильно наклонив голову вниз: так, чтобы никто не видел его лица. Он не теребил волосы, не ковырялся с нитками на своих джинсах — казалось, вообще не был жив. Только вздымающаяся вверх грудь говорила о том, что парень ещё дышит. Его охватила апатия.       Через минуту он сказал водителю ехать к мосту Сонсу. Водитель, долго не думая, развернулся и устремился в назначенное место.       Подъехав к началу моста, водитель, по приказу господина Бёна, остановил чёрный автомобиль. Бэк тут же вышел на улицу, громко захлопывая дверь, отчего задрожали стёкла автомобиля. Перед выходом он сказал, что водитель и Пак могут ехать, куда им вздумается. Они ему больше не нужны.       На улице всё ещё стоял непривычно густой туман: из-за него невозможно было разглядеть мост. Было видно только первые пятнадцать метров, остальное перекрывала пелена тумана, спустившаяся на Сеул очень неожиданно. Реку Хан тоже невозможно было увидеть, только всплески воды были слышны откуда-то из глубины тумана — под мостом, — но всё это перекрывали гудящие и бибикающие машины, что сбавляли темп из-за погодного ненастья.       Шины скользили по дороге и был слышен рёв диких моторов. А густой туман создавал будто вакуум над мостом.       Бэкхён скрылся в тумане. Водитель развернулся к Чанёлю и спросил:       — Ты не собираешься пойти за ним?       — Он сам сказал, что я ему не нужен, зачем идти? — удивился Чанёль. Он понимал, что выйти из машины он всё-таки должен, но не видел никакой мотивации для этого.       — Я понимаю, что господин Бэкхён ещё та скотина, но всё-таки, если с ним что-то случится, то в этом будешь виноват ты, а не я. На меня даже не смотри, я ненавижу этого зазнавшегося малолетку, вечно кайф срывает, — водитель напомнил Чанёлю собаку бульдога, чей снимок он видел на одной из витрин зоомагазинов. Это такая собака, у которой свисают щёки и иногда льётся слюна из пасти. Идентичное сходство. — Ты выметайся из машины, а я поехал.       Машина уезжает, а Чанёль даже со своим идеальным кошачьим зрением не в состоянии увидеть фигуру Бэка и понять, насколько тот далеко уже ушёл. Он остановился, только-только поднимаясь на мост и замечая небольшую гравированную надпись на железном пласте, прикреплённую к высокому столбу:

«Не выразить словами всей скорби и печали В сердцах и памяти всегда вы с нами» 21 октября 1994 год Мост Сонсу тегё

      Туман был настолько густой, что гард даже поразился. Он никогда не видел такого у себя в долине. Казалось, туман ложился на плечи словно толстое мокрое одеяло, даже дышать было тяжелее.       Пак ринулся по пешеходной дороге вперёд по мосту, глазами стреляя в разные стороны, стараясь побыстрее отыскать Бэкхёна. Не то чтобы гард очень хотел его видеть, просто он чувствовал, что должен его найти. Вероятно, просто посмотреть в глаза. Вероятно, извиниться за свой грубый, невоспитанный тон. К тому же гард уже привык вечно околачиваться рядом с русоволосым и разглядывать его привлекательные угловатые плечи. Чанёль забеспокоился, когда прошёл уже достаточно метров и всё ещё не наткнулся на парня. Запах Бэкхёна был настолько слаб из-за наседающего на землю тумана, что смешивался и почти терялся. Пак даже не слышал лёгких шагов Бэкхёна, вспоминая летающую и мягкую походку того.       Гард ускорил шаг и несмело позвал Бэкхёна в гуще тумана. Ответа не послышалось. А вдруг парень выбежал на дорогу и его сбила машина, которая даже не успела притормозить, потому что водитель элементарно не смог увидеть его? А вдруг он упал с моста? Или спрыгнул? А вдруг? А вдруг произошло что похуже?       Пак перевалился через толстое ограждение, чтобы посмотреть вниз. Но внизу он ничего, кроме сплошного тумана, не увидел.       — Бэкхён! — снова позвал Пак, лишь ловя взглядом быстро пролетающие вдоль него легковые машины. Шум автомобилей перекрывал всё, кроме бушующего сердца, быстро отбивающего свой собственный танец под стальной кожей наследника прайда.       Чанёль побежал, снимая с плеч свой тёмный пиджак, оставаясь только в изящно обтягивающей белоснежной рубашке в сочетании с чёрным, как и его волосы, строгим галстуком. Воздуха не хватало, лёгкие сжигало от непонятной боли в груди, а чёрные налакированные туфли однозначно не предназначались для бега.       Пак остановился только тогда, когда заметил склонившегося от усталости и, вероятно, бега парня, потому что невозможно было пройти столько пешком за такое отведённое короткое время.       — Бэкхён, чёрт возьми! — выругался Пак, ослабляя свой галстук; в таком тумане дышать было нечем. — Ты зачем убежал? — гард подошёл ближе к Бэкхену, который уже встал в полный рост и нагло зыркнул на своего телохранителя.       — Зачем ты погнался за мной?       — Так ты и правда убежать хотел?       Молодой парень вновь поспешил вперёд, поскорее желая потеряться в тумане так, чтобы его больше никто не нашёл. Но, чёрт побери, Пак его постоянно находил. Постоянно с ним, постоянно рядом!       — Господи, Пак, оставь меня в покое, ради бога! Я хочу побыть один! — Чанёль снова пошёл следом, но уже воспринимался Бэком ни как простая прилипшая тень, а самая настоящая огромная тёмная туча, из которой вот-вот посыпятся грозы. Гард также расстегнул две верхних пуговицы, под которыми виднелась оголённая полоска кожи.       — Ты выбрал неподходящее место и время для своего одиночества, — промычал Пак и, нагнав парня, схватил того за плечо ладонью, разворачивая лицом к себе. — Ты плакал в машине? — лицо парня было красным, а ресницы в уголках глаз мокрыми. Бэкхён ахнул от неожиданного прикосновения к себе и, оттолкнув руку гарда, возразил:       — Что за бред? Я не плакал. И вообще, не касайся меня, когда тебе вздумается!       Не касаться, да с радостью. Но Чанёлю так сильно нравилась резкая реакция русоволосого, что он бы касался и трогал его везде, лишь бы посмотреть на удивлённое лицо малого. Да, звучит странно.       — А мне показалось, что я видел слёзы. — Нет, это ложь. Слёз Пак не видел, ему просто хотелось поиграть с Бёном, расшатать его вечное спокойствие и равновесие. Чтобы он вновь открылся и показал настоящего себя, как ранее в машине.       — Тебе плохо кажется.       — Стой! — воскликнул брюнет, когда Бён, резко сорвавшись с места, побежал прочь от Пака, удаляясь в туман. Вот так неожиданно — взял и побежал. И, если сказать честно, бегал Бэкхён очень быстро для своего роста и физической подготовки. — Бэкхён!        Пак, не успев опомниться, на интуитивном уровне бросился за ним — за Бэкхёном. В нём играли охотничьи инстинкты: как зверь, он видел в парне цель и одновременно жертву, которую нужно догнать и схватить. В голову ударил адреналин, а также непонимание происходящего. Почему Бэк опять бежит? От чего, кого и зачем?       Почти нагнав стремящегося вперёд парня, Пак вытянул руку, чтобы схватиться за летающий сзади капюшон лёгкой кофтёнки Бэка, но сумел только кончиками пальцев дотронуться до ткани — цель с новой силой погнала вперёд.       — Нет, не беги за мной! — орал парень, подавившись горячим воздухом, который вдобавок ещё и свистел в ушах.       Лёгкие и горло судорожно сжались, подавая сигнал о том, что кислорода катастрофически не хватает. Бессмысленная гонка продлилась недолго. Пак широкими шагами в считанные секунды достал Бёна, дёрнув на себя молодого парня.       Из груди Бёна вырвался тяжёлый вздох.       Завязалась небольшая потасовка, где лидировал, конечно же, высокий брюнет, толкнув Бёна, который потерял равновесие, на себя; русоволосый чуть полностью не упал спиной на вздымающуюся грудь и железный торс брюнета. В глазах Пака всё ещё горели искры страсти и перевозбуждения от гонки, но также от непонимания происходящего.       Что… только что произошло?       Бэкхён не унимался, выкручивая свои руки, в запястья которых вцепились мёртвой хваткой.       — Отпусти! — орал снизу поломанный в разные стороны, как изгибающаяся ветка, парень.       Бэк на удивление был сильным для человека. Он обладал изворотливым и гибким телом; резкие движения также помогали ему освободиться от мёртвого захвата. Для Пака тело Бэкхёна — весом равное тростинке, но ему было тяжело удержать вечно брыкающегося парня рядом. Русоволосый со всей силы ударил ногой по коленке гарда, оставляя грязный след подошвы на брюках старшего. Такая атака немного подкосила Чанёля, и он чуть не потерял равновесие. Но от его взора также не скрылось поистине удивительное зрелище.       По щекам Бэкхёна текли слёзы.       Такой вот неподражаемый парень. Язвит, хамит, ставит себя на первое место, но как только дело доходит до какой-то борьбы, он либо отступает, либо превращается в совсем другого человека. Слёзы стали настолько неожиданными, что Пак растерялся, не зная, что теперь и делать. Он ведь совсем и не навредил младшему, но тот почему-то потерял контроль над собой. Возможно, он и не хотел плакать. Возможно, большое количество неприятных столкновений и обстоятельств стали для Бёна разрушительными. Столько всего «возможно», а реально правдивого ответа Пак не знал.       — Пожалуйста, успокойся, — молвил брюнет на ухо бьющегося в конвульсиях парня. У Бёна как будто случился какой-то припадок, с которым парень не мог самостоятельно совладать. Он казался разбитым, подавленным и неугомонным, вертясь в руках Чанёля как маленький озлобленный вихрь.       — Нет! — кричал Бён. — Пожар устроил я! Я! Я всё вспомнил! Я ненавижу тебя, Пак! Ненавижу! — гард отпустил руки парня, хватаясь крепче за талию младшего и прижимая к себе, чтобы снизить уровень ранений, который может нанести себе Бэк.       — Я отпущу тебя, если ты успокоишься, — продолжал твердить гард, чтобы до Бэка это наконец-таки дошло.       — Ненавижу тебя, ублюдок! — неугомонный парень также протестовал, но уже висел в воздухе, потому что Пак оторвал его от земли, по которой тот бил ногами. — Зачем ты спас меня? Я хотел умереть, а ты вытащил меня оттуда! Я должен был умереть в том поганом доме, должен был!       — Господи, в следующий раз умрёшь, а сейчас успокойся, пожалуйста! — русые локоны были, как обычно, в полном беспорядке; парень много щурился из-за обилия слёз и вечно кусал свои губы, всё время старательно пытаясь расцарапать руки высокого телохранителя, но они как на замок вцепились в Бёна, нагло обвивая тонкую талию. Из-за борьбы кофта младшего задралась, и Пак мог чувствовать разгоряченную пульсирующую голую кожу младшего.       Всё это подливало масло в огонь и одновременно сводило с ума.       Бэкхён был чертовски неправ. Он умер. Он добился того, чего действительно хотел. И сейчас Пак осознал то, что не имел права решать, жить Бэкхёну или нет. Чанёль лишь хотел видеть на лице этого мальчишки солнечную улыбку, которая расползается от счастья. Чанёль хотел услышать чёртово спасибо, когда спас этого человека. Чанёль думал, что он делает правильные вещи. Неужели он и тут оплошал? Как теперь искупить свою вину перед Бэком? Может, убить?       — У меня больше не хватит смелости! А всё из-за тебя!       — Так вот смотри какой шикарный мост! Давай я прямо сейчас выброшу тебя и покончим с этой неразберихой! — Чанёль был довольно неопытным в успокаивании людей. Скорее, он полный ноль. Брюнет не нашёл другого способа, как подойти ближе к ограждению и, вытянув руки, которыми держал тело парня, посадить того лицом к обрыву на холодную жестяную палку.       — Что? Что ты творишь? — завопил младший.       — Да я прямо сейчас, если хочешь, сброшу тебя! Ты только скажи мне — я же твой телохранитель, я сделаю всё, что ты попросишь! — произносил со смешанными чувствами гард, потому что… и правда, что он творит? Но руки, которые он положил на бёдра молодого парня, крепко впились в чужую кожу, не отпуская. Он не собирался его сбрасывать с моста. Но даже если что-то пошло бы не по плану, и Бэк вырвался бы, всё-таки решившись на такую глупость, Чанёль спрыгнул бы следом. И опять спас бы его, приняв облик льва.       Но младший ведь не знал этого.       Русоволосый чуть перегнулся, чтобы посмотреть вниз, но не увидел ничего, кроме пустоты из-за тумана. Но это было даже страшнее — смотреть в пустоту и совсем не знать, что там внутри: сплошная вода или камни? Слёзы иссохли, остались только влажные дорожки на щеках, но парень уже не плакал. Русоволосый наконец-таки стих; их окружали только тяжёлое сбившееся дыхание друг друга, шум воды откуда-то снизу и лязг шин от иногда проезжавших мимо машин.       — Ты не сбросишь меня! — взвизгнул Бэкхён, полностью приходя в себя и хватаясь своими дрожащими ладонями за кисти рук высокого парня, стараясь развернуться к нему лицом. — Ты не посмеешь!       — О, ещё как посмею, — хитро выдал Чан, чуть надавливая на спину Бэкхёна вперёд, ближе к пропасти.       Бэк завопил как свинья на скотобойне, которой вот-вот либо свернут шею, либо которую порежут на маленькие кровавые куски мяса. Визжащая свинка пыталась ухватиться за Чанёля как за единственный спасательный круг в этом сумасшедшем аду.       — Ладно, хорошо! Я всё понял, сними меня отсюда, умоляю! — парень изо всех последних сил пытался отодвинуться подальше от края, чувствуя позади тяжёлое дыхание брюнета.       — Умоляешь? — с ноткой задора уточнил гард.       — Умоляю!       Казалось, что всё произошедшее ранее было лишь кошмаром, от которого пот льётся рекой, а руки нервно трясутся от страха. Бэкхён понял это, когда Чанёль взял его на руки и опустил на дорогу. Но парень был без сил. Младший был весь мокрый: от слёз, пота и, видимо, соплей. И он, наконец, больше не слышал шум воды, чётко ощущая под собой твёрдую поверхность. Он опустился на пятую точку, спиной упираясь в то самое ограждение, наблюдая, как Пак, хрустя своим позвоночником, поднимал с влажной земли свой пиджак, отряхивая его. Важно поправлял улетевший не пойми куда галстук на шее. Его тёмные брови были сведены к переносице, из-за чего на его лбу появилась угрюмая или задумчивая складка, а губы были сильно сжаты. Пак не был злым, скорее всего, больше пребывал в своих раздумьях. Он провёл по своим волосам, укладывая сбившиеся пряди назад, рукой, на которой играли выпирающие, переплетённые друг с другом, тёмные вены, напоминающие рисунок молнии. Заправил выбивающуюся из брюк уже далеко не белую рубашку и закатал рукава до локтей, всё это время не сводя пристального взгляда с сидящего рядом парня.       — Ты, — начал было русоволосый, но замолчал, когда брюнет сел на корточки напротив него, довольно близко, и, коснувшись лица смущённого и уставшего Бёна, стёр своими большими пальцами влажные дорожки с щёк, нагло ухмыляясь, показывая белые, как морская пена, зубы.       — Идиот, — продолжил фразу Бэк, опуская голову, чтобы не столкнуться с томным взглядом своего телохранителя. Он не мог перенести такие блестящие, наполненные страстью к жизни глаза.       — Да, я такой, — процитировал гард Бэкхёна.