«Ателье До В мире прекрасного»
Бён, как хозяин ателье, прошёл внутрь, где его встретил маленького роста паренёк с коротко подстриженными каштановыми волосами. От него веяло манящими нотами апельсина и грейпфрута. Он был изысканно одет в обтягивающие бежевого отлива брюки из стопроцентного льна, обтянутые на бёдрах широким кожаным коричневым ремнём с тонкой золотой пряжкой. Белая рубашка, заправленная в брюки, сидела более свободно, но также подчёркивала неширокие, но крупные плечи. Весь его вид дополняли кожаные коричневого цвета туфли. Он выглядел как настоящий портной, потому что на его шее неаккуратно висела жёлтая сантиметровая лента, а в руках он держал какие-то бумаги и простой грифельный карандаш. На переносице находилась тёмная круглая оправа забавных очков. Бэкхён прошёл мимо парня, который озадаченно посмотрел на русоволосого, но всё равно поприветствовал его вежливым тоном. — Я в душ, — коротко бросил Бён, поднимаясь по большой, отдающей блеском, тёмной лестнице прямо посередине небольшого зала. Темноволосый хотел было что-то возразить, но Бэк быстро исчез из поля зрения паренька, оставив коротышку просто открывать и закрывать рот, как рыбка в аквариуме. Приятный на внешность паренёк снова повернулся к Чанёлю, который замер у входа, и попросил проследовать за ним в другую комнату. Он ровно вышагивал выточенной привлекательной походкой вглубь помещения, где стены имели такое же тёмно-коричневое покрытие, как и у входа. — Меня зовут До Кёнсу, — начал парень. — Моя семья владеет ателье, отец портной. Он шьёт одежду на заказ. Я делаю замеры, произвожу подсчёты и общаюсь с клиентами. Мне столько же лет, сколько и Бэкхёну, мы учились в одной старшей школе, — коротышка резко остановился и повернулся к Чанёлю лицом, заглядывая в глаза Пака строго и одновременно энергично. До поправил смешные круглой формы очки. — Я всё это тебе рассказываю, потому что ты зашёл с Бёном. Ты выглядишь, как его телохранитель. Повисла долгая весомая пауза, в течение которой коротышка осмотрел своим тонким изучающим взором Пака от пят до чёрной макушки. — Либо как его парень. Я ещё до конца не разобрался, — Чанёль было хотел вставить свои пять копеек, но коротышка снова поспешил вперёд, не обращая на Пака никакого внимания. Видимо, такое поведение было присуще всем, кто общается с Бэкхёном. — Меня это не касается. Раз ты пришёл сюда с Бэком, значит тебе нужен костюм на заказ. Сейчас ты выглядишь, ммм… — Пак посмотрел туда, куда нескрываемо пялился коротыш, а именно: на испачканную рубаху и след от подошвы ботинок Бэка на коленке. Пак помнил, что где-то ещё должно быть пятно от мясного соуса. Чанёлю стало немного неловко за свой вид впервые за долгое пребывание в человеческом мире. Он даже не так парился, когда выглядел, как, откровенно говоря, бомж в лохмотьях с дырками на одежде. Сейчас же, когда его разглядывал такой человек, как До Кёнсу, сын портного, у которого закупается сам Бён Бэкхён, Чанёль почувствовал себя скованно и напряжённо, потому что ловил на себе странный и немного осуждающий взгляд парня. — Слегка неряшливо. Мягче сказать, прости уж, не могу. Чанёль быстро стянул с себя пиджак и галстук, который, по правде говоря, его уже неимоверно раздражал. Странный быстроговорящий коротыш обошёл вокруг брюнета, изучая его целиком и полностью. Пак был словно манекен на распродаже, на которого все уставились. — Сложен отлично, — пробубнил парень себе под нос где-то за спиной гарда. — Сильные руки и безупречная линия торса. Может, и правда парень? Это был риторический вопрос, поэтому Чан даже не среагировал должным образом. Эта рыбка то открывала рот, то закрывала, Пак всё равно не успевал бы отвечать на все умозаключения темноволосого, поэтому просто молчал и ждал, пока Кёнсу закончит с осмотром его мышц рук, торса и задницы. Кёнсу попросил гарда пройти и встать напротив нескольких зеркал под яркий столб света ламп. Кёнсу был слишком разговорчивым, не слушающим никого вокруг себя. Пак был даже уверен в том, что пока никого нет рядом, До сам с собой разговаривал, полностью поглощённый своим же монологом. У Пака уже зудело в ушах от постоянного голоса парнишки в очках откуда-то снизу, потому что у них была колоссальная разница в росте. Чанёль решил воспользоваться разговорчивостью коротыша. — Куда пошёл Бэкхён? — поинтересовался Чанёль, когда До попросил поднять руки так, чтобы ему было легче делать замеры. — В душ. Измеряет полуобхват груди своей жёлтой сантиметровой лентой. — В этом ателье даже душ есть? Ширина плеч. — Нет, сверху я живу, там моя комната. Длина рукава и длина изделия. — Вы такие хорошие друзья, что ты разрешаешь ему мыться в своём душе? Дальше полуобхват талии, коротышу это было легче всего измерить. — Не думаю, что у меня бы получилось остановить его. Он упрямый. К тому же не первый раз почему-то приходит весь грязный. Когда я снимал размеры с Криса, как сейчас помню, Бэк тоже мылся. Полуобхват бедер. Кёнсу бесстыже касался самого откровенного. Неужели речь идёт о том самом Крисе? Гард точно знал, что из Кёнсу неплохо бы было вытащить всю информацию с потрохами. — Какие у них отношения с Крисом? — спросил Чанёль, когда коротыш присел, чтобы измерить длину бокового шва. — Были друзьями не разлей вода. Пока Крис не пропал без вести. — Но он же сейчас в порядке, — уточнил вслух Пак, когда Кёнсу попросил придержать одной рукой ленту у крайней верхней точки шва, потому что у него не получалось точно измерить. Кёнсу повёл бровью и сжал свои пухлые ярко-бордовые губки как можно сильнее, делая из них почти тонкую полосу. — Телом, возможно, да, рассудком — нет. Бэк говорил, что над Крисом жестоко издевались какие-то маньяки, накручивали ему свои принципы и идеи. Издевались над ним, держали в каком-то холодном тёмном подвале голым, часто били и насиловали. Когда им наскучило, выбросили его куда-то на край леса. Не помню точно, давно это было, — коротыш почесал затылок. Он говорил все слова, как заученный текст, ровным строгим голосом, только иногда тяжело вздыхая и поджимая губы. — Ни Бэк, ни врачи не могли помочь Крису прийти в себя. Он долгое время лежал в психиатрической больнице, в него заталкивали какие-то антидепрессанты и успокоительное, из-за которых он выглядел, как реальный овощ. Или, нет, лучше подойдёт "живой труп". Кёнсу встал, продолжая свой монолог, записывая все измерения на листок, подписав его, как «Парень Бэка». Хотя это было ошибкой, но Пак не стал ничего поправлять. — Чёрный, синий или коричневый? — спросил Кёнсу, а потом схватился за голову. — Во дурак, конечно, чёрный. Что я спрашиваю? — Почему Бэкхён боится Криса? — Пак неотрывно следил за короткими шагами парня, который ушёл куда-то вглубь неприлично большого гардероба. — Я же уже сказал, что эти идиоты навязали Крису какие-то принципы, поэтому у него и поехала крыша. Я не знаю, что именно, но после он стал вести себя странно с Бэкхёном. Всё время таскался за ним, называя его «своим Бэкки» или как-то так. Стоял под окном Бэкхёна, пока тот не пускал его в собственный дом. Крис постоянно дёргался, а один раз чуть не… — Кёнсу замолк, тяжело сглотнув. — Чуть не изнасиловал Бэкхёна. Благо, тогда Бэк вырубил Криса какой-то посудиной и вызвал полицию. Вообще что-то серьёзное там происходило. Я даже не всё знаю. Кёнсу сконфуженно замер, поднимая голову, ловя взгляд тёмных глаз гарда. — Это ты сейчас из меня просто информацию высасываешь что ли? Гард врать не хотел, тем более он был безумно благодарен, что у Бэкхёна есть такой глуповатый и разговорчивый друг, который не держит язык за зубами. Брюнет просто помахал головой в знак согласия и стал рассматривать образцы пиджаков на безголовых манекенах. — Жопа, — прошептал Кёнсу и, агрессивно топая короткими ножками, покинул примерочную. Брюнет за ним не последовал, оставшись наедине с собой, окружённый зеркалами и обрамлённый прямым ярким золотым светом ламп. Теперь стало легче. Не от ситуации с Крисом, а от того, что он знает больше. Информация же никогда не бывает лишней. Отношения с близким другом, который впоследствии травмы стал психом, могли стать причиной, из-за которой Бэк хотел покончить с собой таким ужасным и болезненным способом. Бэк хотел сгореть заживо, абсолютно готовый к смерти. И если бы в тот день Пак помедлил немного, дольше разглядывая сорок четвертый дом, то от парня могло не остаться ни единой косточки. Он бы точно превратился в пепел и взмыл в небо, как серая дымка несчастной души. Пака, несмотря на недавнее происшествие на мосту, всё ещё думал, что его действия были верными. Чанёль просто поступил так, как считал нужным. Старик Хонсок точно бы одобрил его поступок, сказав, что любая жизнь на этой планете бесценна. В его раздумья вновь ворвался коротышка, который бесчисленное количество раз поправлял свои спадающие очки. — Ты мне не нравишься, но я не могу смотреть на твою одежду. Это не совсем твой размер, но, будь добр, переоденься, — рыбка кинула брюнету новый костюм, но уже без пиджака и галстука, и слава богу! С помощью этой ужасной штуки на шее можно убить даже гарда. Пак думал об этом постоянно. — Где я могу переодеться? — спросил Пак, а в ответ лишь увидел, как Кёнсу тыкает указательным пальцем на место перед зеркалами и покидает комнату, прежде смахнув невидимые пылинки с бежевого пиджака на безголовом манекене. До Кёнсу чёртов перфекционист. Гард, не теряя времени, приступил к переодеванию, перед этим запрокидывая голову к свету, который, несмотря на яркость, не мог обжечь тёмные, глубокие глаза Чанёля. Львиная привычка смотреть на вечно яркое Солнце не покидала его даже в мире людей. Когда в одинокую тихую примерочную ворвался красный после душа Бэкхён, Чанёль стоял перед зеркалом только в новых чистых брюках. — Кёнсу, ты… Ой, боже, извини! — Бэкхён прикрыл глаза своей изящной ладонью с тонкими фарфоровыми пальцами, при этом отворачиваясь снова к выходу. — Ничего страшного, — уверил парня Чан, пытаясь разобраться с пуговицами на выданной Кёнсу рубашке. Они были все застёгнуты, и этого Пак, к сожалению, не приметил, теперь стоя наполовину обнажённый под ярким светом, как модель на подиуме, пытаясь быстро разобраться с пуговицами, которые были слишком малы для его массивных пальцев. Когда парень извинился перед Чанёлем, последний почувствовал себя странно. Бэкхёна всё ещё преследовал стыд после случившегося этим незабываемым утром. — Я думал, Кёнсу здесь, вот и… — Он куда-то вышел, недовольный моим видом. Сказал переодеться, — спокойно и медленно произносил Пак, изредка поднимая голову и рассматривая удивлённое лицо Бэка через отражение в зеркале. — Что-то не так? Бэкхён громко выдохнул, видимо, озадаченный неожиданным исчезновением друга. Но что-то Чанёля смущало в Бэкхёне. Щеки русоволосого приобрели чересчур красный цвет, то ли от недавнего горячего душа, то ли от представившейся ему картине. Бэкхён не сводил глаз со спины Чанёля и торса с идеально ровными кубиками пресса, которые он мог видеть в отражении. Его взгляд прошёлся по накаченным загорелым плечам, красивом и привлекающим внимание изгибе талии, останавливаясь на пятой точке. — Влюбился? — усмехнулся Пак, когда развернулся к Бэку лицом, окончательно разобравшись с надоедливыми мизерными пуговицами и накидывая на собственные плечи тонкую белую мягкую ткань. Чанёль весело поиграл мышцами груди, чтобы уследить, на что смотрит Бён. А парень тем временем смотрел на своего телохранителя так пристально уже во второй раз. Первый раз, когда они столкнулись в невидимом сражении в машине, а второй раз — прямо сейчас. — Видал и круче, — нагло выплюнул было Бэк, проводя пальцами по влажным волосам, смахивая оставшиеся капли воды. — Могу поспорить, что такого тела ты ещё никогда не видел, — усмехнулся брюнет, заправляя края рубахи в брюки. Смотрелось прилично и изящно, но немного жало в плечах. Паку придётся проявить невероятную аккуратность, чтобы не порвать ткань на спине. Бён немного постоял, задумавшись, а потом впервые сам проинформировал Пака о своих дальнейших действиях. — Сегодня идём в клуб. Я буду пить. — Ты не говорил мне раньше, что собираешься делать. Почему сейчас сказал? — Пак начал медленно подходить к Бэкхёну, ловя в воздухе запах костра и древесины хвойного дерева. — Не потерплю, если ты вновь вырвешь из моих рук карточку, когда я буду покупать алкоголь, — рявкнул Бэк, рассматривая приближающуюся фигуру телохранителя и чуть пятясь назад. — Делай что хочешь, — пробасил хрипловатым тоном гард, наплевав на указания парня не трогать его. Но Чанёлю так нестерпимо хотелось, а внизу живота ныло от напряжения. — Благодарю, — саркастически выдал парень. Гард подошёл к Бэкхёну почти вплотную, касаясь большим и указательным пальцами ещё мокрой чёлки русоволосого, чувствуя, насколько мягкими и гладкими были волосы того. Бэкхён дёрнулся от чужого, но деликатного прикосновения. — Вкусно пахнешь, — прошептал Чанёль, улавливая в лице Бёна смятение и неловкость. В какой-то момент пребывания рядом с Бэкхёном, гард понял, что запах такого хрупкого, но острого на язык парня ему действительно невероятно приятен. Он не знал, как объяснить то чувство, которое таилось где-то внутри него. Гард просто на инстинктивном уровне делал то, что ему хотелось, иногда, возможно, выходя за рамки дозволенного. Поведение парня, да и в целом Бён гарду не нравились. Русоволосый точно ему не нравился. Но почему-то глаза Чанёля блестели, когда он смотрел на чуть припухлые губы Бэка. Слух улавливал биение чужого сердца. Запах будоражил и уничтожал Пака разом. Если бы у него была возможность часами просто сидеть рядом, уткнувшись носом в макушку головы господина Бёна, то он бы это делал с удовольствием. А прикасаясь к чужому раскрасневшемуся лицу, либо ещё влажным волосам, лев испытывал небывалое удовлетворение. И наконец вкус… Пак был настоящим животным. — Я знаю, — коротко бросил Бэкхён, отступая от Чана назад и поспешно выбегая из примерочной вон, чтобы найти Кёнсу, либо сбежать от странноватого телохранителя. Пак остался неподвижно стоять в затемнённой части комнаты, измученно втягивая в себя удаляющийся запах Бёна, как самый настоящий тяжёлый наркотик. Что он творит? Единственного, кого можно назвать сумасшедшим, это не Криса или Бэкхёна, а только Пак Чанёля. Ведь ему не нравится Бэкхён. Полюбив человека, он бы навлёк на себя тяжкую, разрывающую плоть беду, сокрушаясь из-за того, что Бён не гард или Пак — не человек. Они из разных миров, они не могут быть вместе. Никак не могут. Поглощённый присутствием Бэкхёна, брюнет не заметил, как слишком близко подошёл к парню. В прямом и переносном смысле. Горячий огонь полыхал на его щеках, а в глазах разверзся туман. Он чувствовал что-то странное и дикое, так как между ними была особая связь. Всё-таки теперь в Бэкхёне текла чёрная кровь гарда, и Пак ощущал это каждой клеточкой своего тела как никогда прежде. Либо всё это было правдой, либо Пак, просто одурманенный чужим запахом, рисовал несбыточные картины у себя в голове, в которой в данный период времени творился полнейший хаос и неразбериха. Когда господин Бён и его телохранитель уже собирались уходить, Бэкхён настойчиво предлагал маленькому перфекционисту пойти с ним и напиться от души. Но коротыш, будучи книжным червём, отказался, решив этим вечером окунуться в мир фэнтези. Ничего было не поделать, но Паку это даже на руку, так как ему не придётся следить сразу за двумя буйными алкашами. Всё-таки он телохранитель, а не нянька. Улица ласково поприветствовала молодых парней тёплым вечерним ветерком. До клуба они добирались пешком, так как Бэкхён совсем не хотел вызывать водителя, ссылаясь на то, что его бесит жирная морда мужика и то, как тот отзывается о нём. Но, как говорил сам Бэк, в этом нет ничего удивительного. Его отец берёт на работу не каких-то квалифицированных водителей или телохранителей, а просто какой-то сброд с улицы, не имеющий при себе ни документов, ни семьи. Тут он настойчиво и чётко делал акцент на «сброд с улицы», поглядывая на своего телохранителя исподтишка. Это не осталось незамеченным, но осталось не прокомментированным должным образом, как это мог Чанёль, предпочитая просто проигнорировать. Бён выглядел идеально. Теперь-то на улице его замечали. На нём была выглаженная белая рубашка без рукавов, заправленная в почти такие же чёрные брюки, как у Чанёля. Его глаза были подведены чёрным карандашом, придавая им более кошачий вид. А русые локоны всё также были разбросаны в разные стороны, сохраняя в новом Бэке старую неряшливость. Тёмные глаза Чанёля неосознанно цеплялись за возможность взглянуть на руки Бэкхёна, которые раньше Пак не часто видел, потому как молодой парень предпочитал носить кофты или лёгкие куртки с длинным рукавом. Русоволосый не был худым, как это раньше казалось гарду, он был прекрасно сложен. Пропорциональная фигура, подчёркнутая дорогой обтягивающей одеждой, непроизвольно превращала обычного юношу во что-то поистине прекрасное. Не то чтобы гард любовался им, скорее просто восхищался тем, что, несмотря на свою вечную занятость, Бэкхён умудрялся сохранить рельефность тела. Юноша с гордо поднятой головой шёл впереди, не оглядываясь на идущего позади высокого мужчину — Чанёля. Оставшуюся половину пути они шли в полной тишине и каждый думал о чём-то своём сокровенном.***
В модном, наполненном молодёжью клубе было громко, жарко, тесно и душно. Всё, что знал гард об этих заведениях, это то, что около клубов примерно в час ночи всегда можно найти пару целых бутылок, а потом сдать их, получив неплохие по его меркам деньги. Сосредоточившись на том, чтобы не потерять Бэкхёна в таком изобилии запахов, Чанёль больше предпочёл стоять в стороне и наблюдать, как парни и девушки разных возрастов изгибались в откровенных танцах и пропускали через себя неимоверное количество алкоголя в красиво оформленных бокалах. В его мире всегда подавали одно и то же, да и не старались, чтобы пойло выглядело красиво, главное, чтобы дурманило, а язык заплетался. Люди же градусам предпочитали больше красоту напитка. Пак даже замечал, как ловкие руки барменов поджигали алкоголь, и тот горел синим пламенем. Невообразимое, удивительное зрелище. Бэкхён с уже какой-то компанией девушек в блестящих обтягивающих платьях, еле-еле закрывающих пятую точку, заказывал такие же красиво оформленные бокалы с какой-то зелёной жидкостью, разбавленной лаймом, мятой и льдом. Он улыбался этим поповертелкам, как их прозвал Чанёль, так соблазнительно, что они таяли, смеялись и покрывались розовым румянцем, окружая его со всех сторон. Если бы эти девушки знали, что парень, который сейчас флиртовал с ними, пытался покончить жизнь самоубийством пару дней назад и в данный период времени стоит на «учёте» в психоневрологическом диспансере, они бы просто плюнули на него и быстро ретировались к какому-нибудь другому привлекательному богачу, который снабдит их выпивкой и улыбками. И единственный, кто остался бы с Бэкхёном, был бы не кто иной, как его личный телохранитель. Спустя около трёх часов, когда даже сам Чанёль успел познакомиться с парой мужчин (они сами к нему подходили, он их не трогал), он почувствовал, что запах Бэкхёна, всё это время прибывающий в клубном помещении, стал испаряться. Пак, оборвав с кем-то бессмысленную беседу, пошёл по запаху следом за Бёном, как ищейка за своей жертвой. Выйдя на улицу через чёрный вход, он увидел русоволосого, облокотившегося на железные перила дряхлой ржавой лестницы, с которой легко можно было сдирать слои краски ногтями. Бён устало наблюдал за происходящим снизу. Лестница спускалась тонким извивающимся, как змея, путём вниз, где сейчас бушевала волна драк, попоек и визг маленьких девчонок, ловко прыгающих на своих длинных каблучках, как козочки по дикой саванне. Парень с потемневшими от возбуждения и алкоголя в крови глазами зажал в губах у кого-то спёртую тонкую сигарету, с какой-то розовой надписью на ней. Он громко и нелепо хлопал ладонями по своим карманам брюк, ища что-то. В этом время Чанёль подошёл к Бэку сбоку, вставая в ту же позу и рассматривая начинающуюся драку снизу. Парень, наконец найдя коробок спичек в заднем кармане, немного удивился неожиданному и, главное, тихому появлению своего телохранителя рядом. — И ты здесь, — пробубнил Бэк сквозь зажатые губы, из-за чего это было больше похоже на несвязное бормотание какого-то старика. Свет высокого фонаря, стоящего неподалёку, слабо освещал две мужские фигуры, отбрасывая сплошную тень на ржавую лестницу. Пак с усталым горячим вздохом, выпустив из рук бутылку какого-то высокоградусного алкоголя, быстро выхватил у Бёна маленький коробок, с которым парень мучился уже примерно вечность. — Я и сам мог, — проскулил тот, когда гард зажёг спичку одним взмахом руки. Рыжее пламя окрасило не только чернеющую крохотную палочку в сильных руках брюнета, но и табак в сигарете. Бэкхён жадно затянулся, пошатываясь в разные стороны, как неваляшка. — Я смотрю, кто-то не умеет пить, — подытожил Пак, разглядывая чуть смазанную подводку Бёна на глазах, которые в таком слабом золотом освещении приобретали тёплый шоколадный оттенок. Бён с чмокающим звуком убрал сигарету от губ и устало взглянул на телохранителя, немного раздражённый, ибо его отвлекли от созерцания чьей-то дурацкой ночной потасовки. — Я стёкл как трезвышко, — пропел Бэк чарующим голоском, отчего оба залились пьяным глухим смехом, одаривая друг друга весёлыми улыбками. Чанёль запомнит такой ответ на всю жизнь. Он впервые увидел на устах своего знакомого искреннюю радость и это привело Пака в необъятный шок, который не отпускал его до тех пор, пока русоволосый вновь на него не взглянул. — Чего пялишься? — рявкнул парень, чуть не уронив сигарету на стоящих снизу пьяниц. В голову брюнета врезались картинки из сегодняшнего дня, где Бэк неотрывно смотрел на оголённое тело гарда через отражение в зеркале. И Чанёль, долго не думая, ляпнул ответ. — Чей бы лев рычал, — брюнет сделал вид, будто сказал что-то невероятно умное и философское. С гордостью поднял своё лицо к ночному небу, запрокидывая в себя новые обжигающие струи алкоголя. А Бэкхён, кажется, отупел на пару секунд. — Ты хотел сказать «чья бы корова мычала»? Чёрт. 1:0 в пользу Бэкхёна. Именно так говорили все гарды; поэтому, не задумываясь о странности выражения мира людей, Чанёль бросил её в разговор. Всё-таки алкоголь был не только в крови Бэка, но и у брюнета. И это не сыграло на руку Пака, который озадаченно посмотрел на русоволосого, вытирая капли огненной жидкости с уголков губ тыльной стороной ладони. — Главное, ты понял меня, — Бэк, слабо хихикая и пошатываясь, случайно ударил бедром рядом стоящего парня, ведь они были так близко друг к другу, вдобавок парень не всегда мог контролировать свои глупые пошатывания, хотя ему было глубоко плевать на это. А Чанёлю — нет. — Джухёк, — наивно кинул парень. — Вот до этого момента я считал тебя умным, а сейчас, — Бэкхён долго тянул слово «сейчас», в воздухе глупо вертя рукой, как бы говоря «сейчас я не уверен в том, что у тебя есть мозги, увы». Пак, отвлекаясь на драку двух больших парней, ответил лишь: — Думай, как хочешь, — и снова сделал глоток. Пару минут оба парня неотрывно наблюдали, как люди снизу как голодные звери промывали друг другу все косточки, шипя и скалясь, как умалишённые. Хотя что-то завораживающее и интересное в этом было. Азарт и страх. Именно эти две опасные эмоции окрыляли с головы до ног всех присутствующих на задней стороне клуба. Пак сравнил людей с гардами. Похожи. Но гарды, безусловно, сильней и свирепей. — Как тебе? — услышал Чан где-то сбоку и переместил свой изучающий, чуть затуманенный взор от компании людей на Бэкхёна, чьи глаза были наполовину закрыты упавшей чёлкой, которую Чанёлю захотелось убрать. И он это сделал. Повернувшись к русоволосому и зажав в одной руке бутылку, свободной рукой он провёл по чёлке Бёна, убирая её назад. Они стояли довольно близко, поэтому высокий брюнет не упустил такой аппетитной возможности вновь коснуться своей ладонью Бэкхёна и зарыться пальцами в чужие мягкие пряди волос. И так как Бён был далеко не трезв, он не придал этому должного внимания, продолжая смотреть в глаза собеседника. — Мне тяжело опьянеть, — протянул Чанёль, уставившись на своё творение на голове парня. Он слабо улыбнулся Бэкхёну, придавая своей улыбке слегка огорчённый вид. — Я не про это спрашиваю, — невысокий парень наконец-таки затушил свою сигарету о перила, где свободно лежали его локти. Его язык заплетался, что выглядело и мило, и отвратительно. — Как тебе работа телохранителя? Нравится? — Знал бы, что мне придётся бегать за одним психом по всему мосту Сонсу, отказался бы сразу же от такой работы! — Чанёль шутил, ему просто нравилось дразнить Бэкхёна так же, как и нравилась искренняя улыбка того. — Тебя никто не просил вообще-то, — прыснул Бён, подставляя своё лицо вперёд к ветру, который мягко ласкал его волосы. Где-то на заднем фоне разговора были слышны ругательства и оскорбления. Как иноземцы они плевались ядом и били друг друга своими липкими, мокрыми руками, словно щупальцами. Теплота, слабость и очаровательные улыбки на фоне полного хаоса. Это был мир Бэкхёна. В разговоре парни затронули тему моста и почему-то брюнет вспомнил ту странную табличку, прикреплённую к столбу. Почему бы не поговорить и об этом? Чанёлю не хотелось прекращать разговор или уходить из этого уютного, тесного, скрытого от чужого глаза места, которое они с Бэкхёном успели занять. — А что случилось на том мосту? Бэкхён вздрогнул и непонимающе взглянул на своего широкоплечего телохранителя, который решил передать ему свою бутылку с немым вопросом «будешь»? Русоволосый был только за. — О чём ты? — В начале моста стоял столб с табличкой, — Пак не успел договорить, как Бён, видимо, поняв, о чём идёт речь, всё вспомнил. — В девяносто четвёртом году мост обвалился. Погибло тридцать два человека. Чанёль удивился сказанной Бэкхёном цифрой. А тот жадно отпил пару глотков из бутылки. Алкоголь быстро заканчивался. Светловолосый гадко поморщился и назвал алкоголь полнейшим дерьмом. — Но потом мост восстановили, — промямлил Бэк. Потасовка снизу закончилась, запах крови ударил по сознанию гарда и ему стало нехорошо. Это всё напомнило тот день, когда он впервые убил человека. Дико, агрессивно и беспощадно оборвал чью-то жизнь, как какой-то убийца. Эти мысли не покидали сознание Чанёля, он немного поник. — А в две тысячи девятом году, — Бэкхён не унимался, — моя мама покончила жизнь самоубийством, спрыгнув оттуда. У Пака, в, конечно же, чуть-чуть нетрезвом уме пронеслась мысль, что, видимо, это у Бэка семейное. Но посчитав это грубостью, решил промолчать. Немного потерявшийся телохранитель потупил взгляд на парня, чьи глаза в мгновение превратились из вкусного шоколадного оттенка в холодный уголь. Светловолосый опустил голову на перила, чувствуя, как дрожит лестница. По ней поднимались люди, которые отвоевали что-то своё и теперь вновь направлялись в клуб танцевать и упиваться. — Эй, голубки, — обратился какой-то мужской гадкий голос к парням. — Прикурить не найдётся? Чанёль повернулся к дохлым на вид чужакам, выпрямляясь в полный рост и злобно на них зыркая. Они тут же испуганно ретировались, как крысы с тонущего корабля. Бэкхён не повёл и ухом. Они молчали, Пак не мог больше поддержать беседу. И ему показалось, что парень был этому не рад, как будто выжидая каких-то тёплых подбадривающих слов от собеседника, но тот молчал. Долго и выжидающе. Бэк поднял голову и, пошатываясь, но стараясь как можно ровнее идти, направился к чёрному входу, чтобы опять войти в клуб. Он уже открыл дверь, как его резко остановили. Русоволосый повернулся, отчего его волосы заиграли блеском в свете фонаря. Пак настойчиво и сильно схватился за кисть Бэкхёна, не желая того отпускать. — Как ты смотришь на то, чтобы закончить на сегодня? Ты ещё не устал? — попросил Чанёль, подходя к непонимающему парню ближе, заглядывая сверху вниз в тёмные удивительные глаза. Из открытой двери доносились новомодные отрывки песен, под ритм которых люди нажирались в хлам и превращались в зверей. Бэкхён устал. — Ты прав, Джухёк. На сегодня хватит, — дверь с громким хлопком закрылась, оставляя двоих в тишине и спокойствии. Они спустились по лестнице, удаляясь прочь от клуба. А гард думал лишь о том, как бы было здорово, если бы Бэкхён называл его настоящим именем. — А рубаху, что дал тебе Кёнсу, ты всё-таки порвал, — засмеялся Бён, обходя Чанёля и тыкая пальцем в швы на плечах громилы. — Ох, чёрт, — парни засмеялись, и отголоски смеха пронеслись по пустому кварталу, стукаясь о старые кирпичные стены, отдавая слабым эхом. Чанёлю вдруг стало нехорошо, алкоголь ещё, хоть и в малых дозах, но бурлил в его крови, превращаясь в настоящий кипяток. Он начал обжигать брюнета изнутри, лишая того возможности элементарно вздохнуть. Чёрная кровь покрывала всё тело молодого гарда, которое отказывалось восстанавливаться. Пака нестерпимо ломило, ещё никогда он не испытывал такой ноющей, разрывающей плоти боли. Из его горла вырывались вопли о помощи, но никто не слышал, потому что в действительности тот просто открывал и закрывал рот, тяжело и протяжно дыша. Его руки онемели и больше походили на рваные куски мяса, изрезанная плоть почти не чувствовалась. В животе была дыра. Чанёль умирал.