***
У Бэкхёна была очень тяжёлая ночка. Первые пара часов давалась ему с трудом. Он долго ворочался и не мог нормально устроиться из-за гипса на ноге. Его бесило, что он не мог спокойно сходить в душ, не мог даже нормально переодеться. Всё время приходилось опираться на костыли, чтобы не рухнуть на пол, как это произошло тогда, когда он только приехал. Дом пах сыростью. Бэку было невероятно грустно находиться в этом доме. Каждый уголок, каждый кухонный прибор таил в себе воспоминания. Ему так непривычно снова оказаться здесь. Вдвойне непривычно из-за того, что рядом с ним его телохранитель. Всегда, когда Бэк смотрел на Джухёка, сидящего, например, на диване, ему казалось это странным, будто так не должно быть. Мужчина не вписывался в этот дом. От этого было некомфортно. Даже слишком некомфортно. Но лучше с Джухёком, чем одному. А самое ужасное… Самое ужасное, что Джухёк, походу, слышал Бэкхёна. Бён не уверен в этом на сто процентов, но спустя пару секунд после того, как он получил удовольствие от мастурбации, он услышал шаги за своей дверью. В это мгновение парень потерял дар речи, да что уж говорить, он даже вздохнуть нормально не мог. Бэк надеялся, что шаги ему лишь почудились. Когда молодой парень проснулся, вскочив, будто кто-то сильно тряс его за плечи, заметил, что лес окрылял рассвет. Свет ласково пробивался в его комнату, забираясь на постель и бросая мягкий блик света на дверь. Солнце мягко касалось колючих верхушек деревьев, окрашивая их в холодные розовые тона. А землю окутала густая пелена тумана. Бэкхён поднялся с кровати, поправляя свою большую футболку, в которой привык спать с детства. Он чувствовал, что больше уснуть не получится поэтому, взяв костыли, направился вон из комнаты. Выйдя и остановившись у своей двери, даже через закрытые окна в гостиной он услышал, как ворковали и пели птицы, радуясь новому дню. В доме же было тихо. Конечно, он встал слишком рано. Его телохранитель точно ещё спал. Бэкхён не хотел шуметь, но в его положении это было невозможно. Костыли, словно палочки от барабанов исполняли своё предназначение — ужас, как шумели. Пройдя пару несмелых шагов, парень затормозил. Его потянуло к двери нового соседа, с которым ему предстояло ещё долгое время прожить вместе. Бэк просто посчитал, что лучше сам разбудит телохранителя, чем его костыли, тем более, Бён хотел узнать у Джухёка, выходил ли тот ночью из своей комнаты, мало ли что. Но это выглядело бы глупо, поэтому какое-то время Бэкхён сомневался. Но была не была. Он три раза легко постучал в дверь костяшками пальцев, из-за чего по коридору пронеслось глухое эхо. — Джухёк, ты спишь? — неуверенно спросил Бэк, заранее набрав больше воздуха. Ответа не последовало, поэтому парень повторил вопрос, но громче и вкладывая больше силы. Чего он так переживает? За дверью было всё также тихо. Положив ладонь на ручку двери, он опять же тяжело вздохнул. Почти бесшумно чуть приоткрыв её, Бэк удивился, ведь никого в комнате не было. Он облегчённо выдохнул. Но… Стоп. А где же тогда телохранитель? Свет в ванной не горел, а на кухне не было ни звука. Второй этаж был, как и раньше, заперт, да и оттуда тоже шла мёртвая тишина. Бэкхён сразу осознал, что Пака в доме не было. Проковыляв, как инвалид, в сторону кухни, он заприметил краем глаза что-то двигающееся в окне. Инстинктивно спрятавшись обратно за стену, на этот раз он медленно высунул макушку головы, чтобы остаться незамеченным. Телохранитель был на улице. Без футболки. Без ботинок. В одних спортивных штанах. Бэкхён сглотнул, ибо то, что он делал, можно назвать слежкой. Пак стоял спиной к окну, поэтому не видел, как Бэкхён наблюдал за ним. Бён облизал пересохшие, треснувшие губы. Только Бэк представил, насколько холодно на улице, как тут же по его телу пробежала мелкая дрожь. А мужчине, казалось, было абсолютно плевать на температуру. Пак разминал руки, ноги, выполняя различные физические упражнения. Бэкхён уловил каплю пота, что медленно стекала по чужому позвоночнику, да и сам мужчина, можно сказать, блестел на солнце. Почему-то Бён остановился и не мог элементарно повернуть голову. Шею будто заклинило. Словно какой-то внутренний голос заставлял молодого господина пялиться на своего телохранителя. Ведь Бэкхён понимал, насколько мужчина был необычайно силен и красив. Почему же он всё-таки оказался на улице и почему не помнил прошлое? Бэку захотелось знать ответы на пробежавшие в его голове вопросы. А ещё важнее было узнать, Пака ли разыскивает полиция, и его ли развешивают фотороботы по городу. От зоркого глаза молодого парня также не скрылось и следующее: на правом боку телохранителя было много маленьких порезов. — Чёрные, — тихо прошептал Бэк самому себе под нос, чуть сильнее выглядывая из-за угла. В эту же секунду Пак резко повернул голову в сторону Бэкхёна, будто услышал его тихие бредни. От испуга Бён аж за сердце схватился, уронив костыль. Тот с грохотом стукнулся об пол. Чёрт возьми, Бэк так сильно испугался. Это было так неожиданно. Бён подавился воздухом и теперь не мог откашляться. — Айщ, кто так пугает? — заворчал Бён, облокотившись спиной на стену. Его рассекретили, и теперь Пак точно будет подкалывать его из-за подглядываний. В это же время Чанёль зашёл в дом, отряхивая свои голые ступни от грязи. На нём уже была бесформенная футболка, которую он, видимо, успел натянуть, когда подошёл к двери. Бён все ещё стоял в одной длинной футболке и боксёрах в скрытом от света месте. На полу валялся одинокий костыль. Младшему тотчас же стало неловко за свой внешний вид, его голые ноги были открыты для чужих глаз. Бэк чувствовал, как Пак сейчас начнёт над ним шутить, мол, подсматривать нехорошо. Но старший лишь длинным уверенным шагом подошёл к младшему, поднял костыль и, протягивая его Бэкхёну, произнёс: — С добрым утром. — Ага, — промямлил Бэк в ответ. И тишина. В своей голове Бён уже успел сложить все маты в длинную цепочку. — Давно встал? — поинтересовался Чанёль мягким голосом, всё ещё находясь в близком от Бэка расстоянии. Тот чуть скукожился, но спустя мгновение гордо выпрямился, подняв голову и облокачиваясь на костыли руками. — Только что проснулся, а ты? — Думаю, где-то три часа назад. Бэк приоткрыл рот в немом «о» от удивления. Его брови поползли вверх, а вид стал совсем непринуждённым. Казалось, Пак не обращал никакого внимания на одежду Бэка и его голые открытые ноги. От осознания этого Бэкхёну стало немного легче в присутствии телохранителя. — Как спалось на новом месте? — подал голос Чанёль и отошел от младшего, проходя на кухню, чтобы выпить немного воды. Парень проследил за мужчиной заинтересованным взглядом. — Гипс очень мешает. А тебе? Их разговор был чертовски непринуждённым, но в голове каждого были совершенно другие вопросы, но никто не осмеливался их озвучить. Чанёль сглотнул, вспоминая сегодняшнюю бурную ночь. Отчётливо в сознании появляется его рука, по которой текла сперма. Помнит, как тяжело дышал после случившегося. Так неловко. — Отлично, но непривычно. — Привыкнешь со временем. Всё это ужасно глупо. Они оба взглянули друг на друга последний раз перед тем, как Бэкхён скрылся за углом, волоча своё тело в нужную комнату. Это был взгляд, полный стеснения. Оба задавались вопросами, что случилось. Раньше они могли язвить друг другу, особенно частенько язвил Бён, но после того, как Чан спас того в автокатастрофе, Бэк приутих. Старался не грубить, говорить вежливее. Чанёль, в свою очередь, стал нежнее и мягче по отношению к парню. Пытался помогать Бэкхёну, когда тому нужна помощь, помогал таскать вещи или убираться. Чанёль искренне считал, что их отношения перешли на новый уровень. И ему это очень нравилось. Он ловил удовольствие оттого, что Бэк больше не был такой неконтролируемой временами истеричкой. Бэкхён всегда был строг ко всем. Даже к Кёнсу. Бён был самодостаточным и сам мог о себе позаботиться. Он был неприступной стеной, которую, по всей видимости, разрушил Чанёль. Ну, если не разрушил, то трещину уж точно пустил. Неприступная ледяная стена помаленьку оттаивала.***
Весь оставшийся второй день их совместного проживания Пак убирался на втором этаже. Он впервые почувствовал себя хозяином дома. Раньше он никогда не делал этого, так как его мать ну очень любила убираться и не подпускала своих мужчин ни к одной пылинке. Когда Чанёль вытирал пыль с деревянных рам крохотных окон, он вспомнил свою маму. Пак на мгновение остановился, и его сердце пропустило удар. Мама, наверное, очень сильно скучает по нему. Льёт слёзы в объятиях отца. А вдруг они его не ищут больше и объявили мёртвым? Вдруг у Чанёля больше никого нет? Вдруг все, кого он знает, попрощались с ним, закопав в песок пустой гроб? Нет, нет, нет. Пак продолжил уборку, усерднее натирая грязные подоконники. Эти ужасные мысли он старался запихнуть куда подальше, чтобы никогда больше на них не натыкаться. Он сильный. В скором времени он вспомнит, как очутился в мире людей. И вернётся домой, забрав с собой Бэкхёна. Или нет. Чанёль ещё не решил этот вопрос. Второй этаж сильно отличался от первого. На втором этаже пахло стариной сырой древесиной и, конечно же, пылью. И ещё чем-то очень заманчивым, отдающим кисло-сладкий привкус. Чанёль, как зверь, пошёл по запаху и нашёл коробку из десятка таких же. Сдув пелену пыли и содрав старый скотч, Пак аж присвистнул от открывшейся ему картины. В коробке лежали бутылки самого различного алкоголя, начиная от низкоградусного, заканчивая самыми мощными, убивающими всё напрочь. Это было довольно утешительная новость. Видимо отец Бэкхёна любил выпить, либо мать. И кто-то из них коллекционировал алкоголь и забыл про него. Что ж, так даже лучше. Пак усмехнулся своим же мыслям и продолжил уборку, представляя себя настоящей леди-уборщицей. В одной из коробок он нашёл фотографию — ту самую, которую развесили в неимоверном количестве по всему первому этажу. Но найденная Чанёлем фотография была довольно старой, немного грязноватой и чуть пожелтевшей. Он вновь посмотрел на людей, которые улыбались. А улыбались все, кроме Бэкхёна. Пак даже не удивился, Бён всегда кажется грозным малым. Перевернув фотографию, гард нашёл число. Фотография сделана в две тысячи десятом году. А это означало, что маленькому Бэкхёну на фотографии только десять или одиннадцать лет. Пак прыснул в ладошку, искренне заулыбавшись. На глаза упала чёлка, поэтому Чанёль лёгким движением заправил мешавшие пряди волос за выпирающие уши. Бэкхён был таким неприкасаемым и крохотным ребёночком. Пак пытался вспомнить себя в те же годы, но кроме неконтролируемой агрессии и злости на ум ничего не приходило. Две тысячи десятый год. Как сейчас гард помнит, Бэкхён говорил, что его мама умерла, в две тысячи девятом году, а это означает, что на фотографии не его мать. Отец-то точно его, они с Бэкхёном имели схожие черты лица — такое же вытянутая форма лица, острый подбородок и небольшие, в меру пухлые губы. Значит ли это, что отец Бэкхёна нашёл себе новую женщину? Мама умерла, оставив двух мальчиков с отцом? Окончательных выводов гард делать не мог. Он не всё знает о семье Бёна, а если быть точнее, то ничего толком он и не знает.***
Когда Пак разобрался на втором этаже с грязью, то был уже вечер. На это ушёл почти весь день, ведь он всё делал самостоятельно, без помощи Бэка. А пока гард убирался, младший, видимо, спал в своей комнате. Чанёль с грохотом спустился с лестницы, таща на себе пару коробок с мусором. Он их вытаскивал на улицу и ставил недалеко от дома, чтобы они не мешали и глаза сильно не мозолили. Закончив с работой на этот день, Пак наконец-то облегчённо выдохнул. Даже на арене было не так тяжело, как убираться целый день. Он устал не столько физически, сколько морально. Он никогда не занимался настолько однотонной работой несколько часов подряд. И это жутко вымотало его. Остановившись в комнате, где гард предпочел не включать свет, ведь и так прекрасно видит в темноте, он затих. Прислушиваясь к дому, Чанёль уловил учащённое дыхание Бэкхёна, будто тому снился кошмар. Но когда он подошёл к двери Бёна, всё утихло. Бэк был в порядке. Чанёль немного заволновался, поэтому какое-то время не отходил от двери, считая пульс парня. Когда старший понял, что это было лишь минутное учащение дыхания, он направился в ванную, которая, кстати, была вместе с туалетом. Дверь в ванную не запиралась, поэтому Паку оставалось надеяться, что Бэкхён не захочет неожиданно сходить в туалет или умыться. Гард снял с себя футболку, в которой проходил весь день и осмотрел своё отражение в зеркале. В районе правой ключицы с самого верху был огромный сине-фиолетовый пульсирующий синяк, который не проходил уже какой день. Выстрел из пистолета. Этот синяк, что временами сковывал его движения и приносил Чанёлю огромный дискомфорт, не давал гарду покоя. Он не мог поднять правую руку, не почувствовав отдачи в плече и шее. Терпимо, конечно, но всё равно Паку было лучше без него. Даже спать на правом боку было тоже невыносимо. Чанёль осмотрел не только синяк, но и раны. Он облизал свои пальцы и, заранее помыв руки, приложил ладонь к порезам. Это помогло. Режущая боль утихла. Немного подождав, он повторил то же самое с синяком. Но когда он держал ладонь на ключице, то его решили неожиданно побеспокоить, не постучавшись. В ванную комнату ворвался взлохмаченный Бэкхён. И не просто ворвался, а влетел, забыв о костылях и больной ноге. — Что случилось?! — только и успел выкрикнуть гард, как Бён упал на колени перед туалетом и его вырвало. Резко, сильно, душераздирающе. Бэк был одет всё в ту же футболку и обтягивающие боксёры. Когда Пак подошёл ближе, то понял, что парню до невыносимости плохо. Мужчина опустился рядом с младшим на кафельный холодный пол, начиная поглаживать того по спине и замечая, как сильно промокла футболка Бёна. Волосы были такими же влажными и слипшимися из-за пота. Казалось, всё тело Бэкхёна дрожало и содрогалось от новых рвотных позывов. На руках проступили чёрные выделяющиеся вены, руки время от времени соскальзывали со стульчака унитаза, и он без сил мог элементарно провалиться в унитаз, если бы не Чанёль, который придерживал голову и заправлял волосы парня. Бэкхёну было больно. Всё продолжалось в сопровождении резкого рычания и звуков булькающей воды в унитазе. Пак пытался помочь, как мог. Но самое ужасное заключалось в том, что Бэкхён блевал и изрыгался чёрной жидкостью, напоминающей желудочный сок вперемешку с кровью гарда. Руки парня вспотели и ослабели, чуть не соскользнув в блевотину, но благодаря Чанёлю, Бён остался не запачканным и целым. Как только из Бэкхёна всё вышло, он запрокинул голову назад, пытаясь как можно дальше отодвинуться от унитаза. Тухлая вонь, исходящая из туалета, подстёгивала организм парня содрогаться от новых позывов. Чанёль сразу же смыл всё содержимое и вновь взглянул на Бэка, который даже не мог нормально дышать, продолжая истошно кашлять и давиться. Весь рот был смоляного цвета, словно измазанный чёрной гуашью. Старший взволнованно смотрел в пустые глаза Бёна и заметил лишь боль. Дикую, давящую боль. Словно кто-то сдавливал горло младшего руками, не давая нормально набрать воздуха в лёгкие. Пак быстро намочил рядом лежащие маленькие полотенца и, подсев довольно близко к Бэку, одной рукой держал его голову, другой вытирал лицо, начиная со лба, заканчивая подбородком, с которого капали смолянистые сгустки жидкости. Вид изнеможённого, убитого Бэкхёна кромсал в гарде всё живое. Младший не мог нормально говорить и дышать, его глаза то и дело закатывались, будто он сейчас либо рухнет в обморок, либо умрёт. В тот же момент из носа Бэкхёна пошла кровь. Чёрная кровь, как у гарда. Но парень этого даже не почувствовал. Он только изредка моргал и пытался сконцентрироваться, качаясь из стороны в сторону. Если бы не Пак, то Бён сразу же рухнул бы на пол. Чанёль стёр кровь у носа. — Бэкхён, — облизав пересохшие губы, тихо позвал старший, пытаясь поймать взгляд Бёна на своём лице. Бэк не среагировал. Гард, убедившись, что Бэкхён не упадёт, если его отпустить, молниеносно направился в сторону кухни, чтобы налить младшему воды. Бён, долго не думая, как увидел воду, сразу потянулся к стакану. Но только сделав пару глотков, его вновь начало рвать. Чанёль так сильно нервничал, что сжимал руки настолько, что от ногтей появлялись следы полумесяцы на ладонях. От всего происходящего его начало мутить, и он мог поклясться, ещё немного и его самого вырвет. — Врача, — прохрипел Бэк, чуть поднимая руку и указывая в направлении гостиной, где должен был лежать телефон. Чанёль тут же вскочил и помчался. Найдя телефон, он нашёл лишь два контакта: Чунмён и врач. И тут Пак Чанёль замер. Он не мог позвонить врачу. Гард понял, что с Бэкхёном. И врач никак не сможет помочь. Организм Бэкхёна начал отвергать кровь гарда. Это произошло не сразу, но факт остаётся фактом. Только что организм пытался очиститься от ненужного. Очиститься таким скверным, отвратительным образом. Врач не поможет. Всё станет только хуже. Больница. Анализы. Доктора будут гадать, что происходит с пациентом, но никто, никто не сможет ему помочь. Всё станет только хуже. Его будут пичкать непонятными препаратами. А что будет с Чанёлем? Пак опустился на корточки, хватаясь за голову и слыша, как в ванне Бэкхён снова начинает кашлять в новом приступе. Нет, он не может позвонить врачу. Не может! Пак положил телефон на место, так и не позвонив. Так и не вызвав скорую. Но Бэкхёну так плохо, и он не может ему помочь. Снова войдя в ванну, он поймал на себе слабый ожидающий взгляд парня, полный надежды. Его руки и ноги сильно дрожали из-за внезапного холода, а само тело младшего горело. Пак не мог смотреть на него. А вдруг врач сможет как-то помочь? Вдруг они смогут помочь его Бёну? А если он не позвонит, и младшему станет хуже, это будет его вина! Его и ничья больше! Пак Чанёль просто трус, боится за свою шкуру и пренебрегает жизнью Бэкхёна. Как же это по-свински. Гард вновь ринулся в гостиную, набрав номер, он уже хотел было кричать в трубку, но женский ровный, монотонный голос оповестил, что данного номера не существует. Тогда он набрал номер Чунмёна. Женский голос повторил то же самое. По телефону с самого начала нельзя было никому позвонить, их обманули. Чан бросил бесполезный кусок пластмассы на диван и опять побежал к младшему, которого к этому времени поглотила дрожь целиком и полностью. Бэкхёну было чертовски холодно, его зубы готовы были раскрошиться от непрекращающегося стука. — Телефон не работает, — бросил Пак, пытаясь как-то привлечь внимание младшего. Тот запрокинул голову вверх и, услышав слова старшего, обнял себя руками в надежде согреться. Ещё немного и он умрёт. — Мне холодно, — единственное, что выдал Бэкхён, еле-еле выговаривая эти два слова. — Давай я отнесу тебя в кровать? — предложил гард. Из головы всё ещё не вылетал женский голос из телефона. Как же тогда он вызовет врача? Что тогда ему делать, чтобы помочь Бёну? Чёрт возьми! Гард был в бешенстве и в то же время до безумия обеспокоен состоянием парня. Бэкхён, казалось, совсем ослаб в тот момент. Он лишь продолжал дрожать, а из носа снова пошла кровь. Чёрная кровь. Пак, так и не получив ответ, просто схватил полуголое тело парня на руки и, прихватив полотенце, понёс того в комнату. Русоволосый к тому моменту уже ничего не соображал, полностью погрузившись в какой-то свой мир. Он бессвязно бормотал себе под нос что-то невнятное. Гард не мог разобрать ни слова. Но больше всего это походило на мольбы о помощи у всевышнего. Опустив того на постель и накрыв всеми одеялами в доме, Чанёль заметил, что Бэкхёну теплее не стало. Тогда Пак, на свой страх и риск, лёг рядом с парнем, обнимая того со спины. Бэкхён был полностью накрыт одеялами, поэтому не мог видеть Чанёля, да и вряд ли что-то вообще понимал в данный момент. Пак обратился в зверя. Он сосредоточился и направил всю свою силу в руки и, к своему удивлению, начал выделять тепло. Да, он и раньше замечал, что иногда вещи могли воспламеняться в его руках, но сейчас он даже не думал о последствиях — просто делал то, что мог, чтобы лишь только хоть как-то помочь. Такое с ним впервые, поэтому эта идея пришла к нему неожиданно, и он до сих пор не был уверен в том, правильно ли он всё делает, либо поджарит Бэкхёна сейчас. Главное, чтобы одеяла не воспламенились. Лишь тепло. Чанёль стал повторять про себя слова «лишь небольшое тепло», он не знал, поможет это или нет, но Пак надеялся. Ведь в его руках снова жизнь Бэкхёна. Пак ненавидел себя.