Телохранитель вечного Солнца

      Чёрная кровь покрывала всё тело молодого гарда, которое отказывалось восстанавливаться. Пака нестерпимо ломило, ещё никогда он не испытывал такой ноющей, разрывающей плоти боли. Из его горла вырывались вопли о помощи, но никто не слышал, потому что в действительности тот просто открывал и закрывал рот, тяжело и протяжно дыша. Его руки онемели и больше походили на рваные куски мяса, изрезанная плоть почти не чувствовалась. В животе была дыра. Чанёль умирал.       Когда Чанёль остался в лазарете совсем один, потому что единственная медсестра, которая с ним сидела, убежала за какими-то лекарствами, в небольшую душную комнатку тихо проскочил волк. Тао. Кто же ещё? Чанёль тяжело выдохнул, и из живота новой струёй полилась кровь. Это отдалось дикой болью. Пак всё видел, но говорить не мог.       — Ой, а почему ты тут один? Разве соплеменники не хотят спасти тебя? — стоя совсем недалеко от пострадавшего, усмехнулся волчара и поправил свои выбившие пряди волос. — Львы — такой глупый народ, мне даже жаль вас.       Тао подошёл к койке бойца и нагнулся к уху Чанёля совсем близко, чтобы тот отчётливо слышал и запоминал каждое слово.       — Я не стану сидеть без дела, — в тот же миг Тао выпустил когти, что были острее и длиннее, чем у гардов. Чанёль хотел было выкрикнуть, но всё его тело парализовало. Пак видел, как волк тянется к животу. Это были последние секунды жизни.       — Льву не понять волка никогда, — безжалостно прошептал волк, а на его лице появилась гадкая, наслаждающаяся развитием сюжета улыбка, которую Пак поклялся никогда не забыть. Он не мог вот так умереть. Не мог!       Чанёль пришёл в себя, когда на улице ещё было темно. Он огляделся вокруг и понял, что до сих пор был в комнате Бёна. И что всё ещё обнимал того со спины. Будто сделал что-то запретное и некрасивое, гард немного дёрнулся, освобождая молодого парня из стальных оков. Сам Чанёль уже был не в форме льва, его тело не покрывала шерсть, когти не мешались, а клыки не закусывали губы. Всё было как прежде.       Бэкхён неподвижно лежал под одеялами, из-под которых виднелась только его светлая макушка. Пак потянулся ближе к сопящему телу и опустил края одеяла, чтобы Бэку было чем дышать. Когда Чан сделал это, он ужаснулся. На лице парня около носа была размазана чёрная высохшая жидкость, и теперь Бэкхён больше походил на какого-то грязного маленького чертёнка.       Полотенце, которое гард притащил ранее, когда нёс Бэка, уже валялось на полу абсолютно сухое. Он схватил его и, тихо поднявшись с кровати, пытаясь не разбудить господина, пошёл по направлению ванной. Включив свет, Пак немного сощурился, так как яркий свет ударил прямо в лицо. На секунду стало так светло, что перед глазами появилась гадко ухмыляющаяся физиономия Тао. Что это, чёрт возьми, было? Почему ему приснился Тао? Может, это был не сон? Что это было? Тао правда убил его?       А вдруг Пак не в мире людей, а в загробном так отплачивает свои грехи?       Телохранитель тряхнул головой. Господи, что за бред? Такого не бывает.       Намочив полотенце, Чанёль с видом полного замешательства прошёл на носочках обратно к Бэкхёну. Встав к тому лицом, гард медленно опустился на корточки, придерживаясь за края кровати, и уже было хотел вытереть чёрную кровь, но дрогнул, замерев. Вдруг разбудит? А если разбудит, сможет ли парень уснуть?       Но Чанёль был из тех, кто рискует. Он коснулся влажным полотенцем щеки Бёна, по которой стекала кровь, а в ответ получил только редкое копошение и бормотание. Бэкхён не проснулся. Гард обрадовался этому, но в тот же миг парень распахнул глаза и уставился точно на мужчину.       Пак чертыхнулся, чуть отодвигаясь назад.       — Спи, — прошептал он очень тихо. Бэкхён послушался и вновь закрыл глаза, засыпая. Не факт, что утром он вообще об этом вспомнит. Отерев наконец высохшее пятно, Пак уселся напротив Бёна и провёл по тому свой заботливый взгляд.       Это точно не загробный мир, ведь тогда в нём не было бы такого прекрасного Бэкхёна. На лице Чанёля появились приятные ямочки от улыбки и морщинки вокруг глаз, а сам он загорелся отблеском счастья. Вот оно. Он так счастлив. Был ли раньше он когда-нибудь так счастлив? Пак не мог припомнить такого, чтобы он просто сидел и, как безумец, улыбался непонятно чему. Но что будет дальше? Как рассказать Бэкхёну о том самом?       Всю оставшуюся ночь гард просидел на полу, опираясь на стену и вслушиваясь в сердцебиение и сопение парня. Для него этого было достаточно. Он не хотел уходить куда-либо. Он наслаждался присутствием Бэкхёна рядом. Порой он заглядывался на дрожащие ресницы дольше положенного и терял самообладание. Ему так хотелось коснуться чужого лица, но Пак каждый раз останавливал себя, просто не мог ступить на этот путь невозврата. Ему казалось, что Бэкхён отвергнет его. Отвергнет в любом случае, будь Пак в облике человека, либо в облике зверя. Бён не из тех, кто просто так впускает в свою жизнь.       Господину спалось плохо, и гард помогал ему, как только мог. Эпизодически, почти каждый час, Бэкхён разрывался от кашля и плевался чёрной кровью. Между этими моментами сон его был сладким и крепким. На его кровати было две подушки, на одной лежала голова господина, а другую он крепко обнимал, близко прижимая к груди, свернувшись калачиком.       В те моменты, когда Бэкхёну было плохо, Пак был рядом. Гард подставлял полотенце, а чистой стороной потом вытирал рот больного, потому что тот ничего не понимал. Три раза за ночь Чанёль снова пытался дозвониться до доктора или Чунмёна, но телефон предательски отказывался подчиняться, и это сводило гарда с ума. Один раз, где-то ближе к утру, Бэкхён попросил стакан воды. Чанёль тут же ринулся на кухню. Короче, он делал всё, лишь бы парню стало лучше.       Когда начало светать, Пак почувствовал, что сердцебиение юноши вновь учащается. Парень снова начал покрываться мурашками и в то же время потеть. Смотря на то, как по чужому виску стекает капля пота, Чанёль размышлял о том, как может помочь. Но идей в голове не было. Он больше не мог давать парню свою кровь. Это бы помогло, но временно. Поэтому Чанёль, переборов себя и свою стеснительность, на свой страх и риск стал легко поглаживать Бэкхёна по голове в надежде, что это хоть как-то успокоит того. Он перебирал мягкие пряди волос своими длинными пальцами, стараясь делать это очень нежно. Как ни странно, это помогло.

***

      Пак проснулся в тот момент, когда в его головёшку непрерывно чем-то тыкали.       — Эй, просыпайся, ты так крепко спишь, что до тебя не дозваться даже, — сонно повернув голову, Чанёль заметил бодрое личико господина, а на голове у него творился хаос; волосы торчали в разные стороны, поэтому прическа напоминала птичье гнездо. Тёплые лучи солнца пробирались в маленькую комнатку и жалили всё, на что падали. — Ты не мог бы отпустить мою руку? — хрипловатым шёпотом поинтересовался Бэкхён, опуская свой непринуждённый взор на ладонь Пака, что крепко сжимал руку Бёна в своей.       — Ой, извини, — удивился Чанёль, никак не вспомнив, когда он успел взять Бэкхёна за руку. — Как ты себя чувствуешь? — гард начал подниматься с пола, когда почувствовал, что его пятая точка онемела, а спина затекла так, что он даже выпрямиться нормально не мог. Лицо телохранителя скривилось от гримасы боли, и он издал характерный звук.       — Лучше, чем ты себя, — прокомментировал живой и здоровый Бэк, привставая с кровати и усаживаясь максимально удобно, как ему позволяла нога в гипсе. Взгляд парня прошёлся по комнате, останавливаясь на почти чёрном полотенце. — Что это? — удивился Бэк, указывая на ткань и приподнимая брови.       — Ты всю ночь кашлял чем-то, — оповестил Пак, тут же понимая, что он всё ещё без футболки. После того момента, как снял её, чтобы осмотреть свои раны в ванной, он так и не надел её обратно. В уме гард отвесил себе сильную пощёчину.       — И ты…       — И я вытирал твой рот и носил тебе попить, — подытожил Чанёль, подходя ближе к окну и чувствуя жар солнца на своей голой коже.       Бэкхён проследил за фигурой телохранителя и сглотнул. Всю ночь Пак не спал из-за него. Бён почувствовал себя таким виноватым и беспомощным, что ему стало тошно от самого себя. И его любимая привычка снова выбилась в люди — Бэкхён стал искать что-то, что мог бы покрутить или повертеть в пальцах, не важно, ниточка это или толстое одеяло.       — Почему ты не вызвал врача? — вдруг осенило Бэка, и он уставился на спину Чанёля.       — Я пытался, но этот телефон не работает.       — Сломал что ли?       — Да не ломал я его, — вспылил неожиданно Чанёль, поворачиваясь лицом к спокойно сидящему на кровати парню, что шебуршал чем-то в руках. — Там какая-то тётка говорит, что позвонить невозможно. Что-то в этом духе.       Гард поймал изучающий на себе взгляд Бэкхёна, который пристально остановился на контрастном ярком синяке около правой ключицы.       — Откуда это у тебя? — Бэкхён свёл брови к переносице, из-за чего стал похож на старого сурового старика, который недоволен своей жизнью.       — От тебя, — честно выпалил Чанёль, прикрыв большое сине-фиолетовое пятно ладонью. Пусть Бэкхён смотрит на него, Паку не жалко. Но проявлять жалость не стоит.       — Как от меня? — не понял Бён.       — С тобой столько всего случается, вот моё сердечко и болит из-за тебя, — протараторил Чанёль, направившись вон из комнаты.       — Стой-стой! Я серьёзно, Джухёк, откуда? — на подсознательном уровне Бэкхён вытянул руку вперёд, будто это могло остановить мужчину.       Оттого и больно, что не Чанёль, а какой-то Джухёк.       — В аварии пострадал, — соврал Пак и, получив более или менее понимающее выражение лица, скрылся из комнаты, оставив Бэкхёна.       Первым делом надо надеть что-то. Срочно.       Спустя час юноши встретились на кухне. За это время Пак успел помыться и проделать все утренние процедуры. Впервые он так долго стоял в душе, будто смывал с себя прилипшую грязь, хотя на самом деле уже давно был чист. Какой-то тяжелый душевный барьер появился после сна с участием Тао. Было ли это просто сном? Что теперь делать? Глаза сильно покраснели и слипались, Чанёль жутко хотел спать. В тёплом душе под горячими струями воды гард замечал, как отключается на пару секунд, стоило ему только сомкнуть веки. Его ноги стали совсем ватными и слабыми.       Бэкхён проковылял на кухню, когда заметил Чанёля, распластавшегося на диване в гостиной. Он устало и безэмоционально пялился в потолок, будто вырисовывая на нём незамысловатые узоры. Мужчина даже не заметил, как Бён зашёл на кухню, пусть даже и дико шумел своими костылями.       — Еда заканчивается, — прокомментировал Бэк, хлопнув дверцей холодильника. Он думал, что Пак услышал его, но тот даже ухом не повёл. — Ты выглядишь усталым, — Бэкхён подошёл ближе к дивану и у себя в голове отметил, что, лёжа, ранее длинные ноги телохранителя казались ещё длиннее, а тело крупнее прежнего. — Подай телефон, — вежливо попросил юноша, показывая указательным пальцем на предмет связи под телом гарда. Кое-как извернувшись, как глист, Чанёль протянул кнопочный телефон прямо в руки Бэкхёна.       — Ты не дозвонишься, — с минуту помолчав, Бэкхён убедился в этом. И на его лбу можно было увидеть фразу «какого хрена?».       — Чунмён вроде говорил, что еду будут приносить раз в три дня, насколько я помню. Но ты так много ешь, что, видимо, придётся просить приносить раз в два дня, — с мягким укором в голосе пробормотал парень, поглядывая на живот телохранителя.       — Что за тонкие намёки? Это просто ты совсем не ешь, — махнул гард на Бэкхёна рукой, указывая на всего парня.       — Это был далеко не тонкий намёк. Скорее даже жирненький, — юноша кинул на грудь телохранителя телефон, когда понял, что от этого пластика совсем нет толку, и направился опять к холодильнику, будто там что-то должно было появиться за этот период времени, которое он простоял у дивана.       — Тебе не кажется это странным? — нахмурился Пак, привставая на локти и выглядывая из-за спинки дивана.       — Что ты имеешь в виду? — непринуждённо спросил Бён, вновь закрыв холодильник с разочарованным лицом и тяжёлым вздохом.       — Все эти фотографии, не работающий телефон. — Пак пытался поймать взгляд Бёна, что бегал от одного шкафчика к другому. И, наконец, у него получилось. — Мы как будто в клетке, разве нет?       В ответ Бэк, не меняясь в лице, пожал плечами, будто эта тема его не касалась. Он был спокоен.       — Знаешь, я почему-то даже не удивлён этому. Скажи честно, Джухёк, это из-за выстрела? — ровным и будто отрепетированным голосом выпалил Бэкхён, чувствуя, как паковское недоумение только что выросло в десять раз.       — Что?       — Тот синяк из-за моего выстрела?       Но не только недоумение появилось в тот момент, но и полное разрушающее напряжение. Чанёль знал, что Бэкхён не поверил, а лишь сделал вид.       — Я помню, что попал в тебя.       — Ты промазал, — запротестовал Чанёль. Хотя врун из него был не очень, но он всё равно не хотел рассказывать Бёну правду. Ведь тогда придётся рассказать всё с самого начала.       — Нет, я помню, что попал. Я видел это своими глазами, — не унимался Бэкхён, а на лбу парня появились выпирающие тёмного оттенка вены.       — Промазал!       — Попал!       — Сам посуди, — Чанёль уже не мог держаться на одних локтях. Он встал с дивана и медленными шагами стал приближаться к стоящему на кухне у стола юноше, что не отрывал зрительного контакта. — Если бы ты попал в меня, у меня было бы серьёзное ранение, а не простой синяк.       Бэкхён мгновение молчал, а потом его глаза широко раскрылись, будто он всё осознал. В эту столь длинную секунду Пак стушевался.       — Чёрт, точно! На тебе был бронежилет, вот почему ты почти не пострадал ни от выстрела, ни от аварии, — стукнув кулаком по ладошке, Бэкхёна накрыла маленькая стадия просветления.       — Нет, я никогда не носил бронежилет. Что за чушь? Я же говорю, что ты не попал в меня, — гард подошёл к Бёну почти вплотную, их небольшая потасовка не хотела прекращаться. Бэкхён напористо взглянул вверх в тёмные, бегающие по его лицу зрачки телохранителя. Между ними появились искорки молний.       — Тогда объясни мне, почему я не верю тебе? — тыкнув указательным пальцем в сильную мужскую грудь напротив, вопросил Бэкхён, закусывая нижнюю губу сильнее прежнего.       — У меня тот же вопрос. Почему ты до сих пор не веришь мне? Я спасал тебя не единожды. Вытаскивал из пожара, — Чанёль показательно стал загибать свои пальцы от перечисления. — Защитил в автокатастрофе, даже сегодня всю ночь сидел около тебя и вытирал твои отхаркивания. Делал всё, что ты попросишь. Блять, да я даже второй этаж убрал. И ты до сих пор не веришь мне? — Пак наклонился ближе к раскрасневшемуся лицу господина, на чьих щеках вспыхнул румянец, но не от стеснения, а, наоборот, от накипающей в крови злобы. Было заметно, как парни со скрежетом сжимали зубы. Они старались не переходить на крик, а говорить чётко и ясно. Но напряжение, что росло в комнате с огромной скоростью, мучительно губило и давило на их. И они уже пялились друг на друга через затуманенный взор.       — Не верю, — истерично рявкнул Бён.       — Да что же с тобой такое? — возмутился Пак. — Что мне ещё надо сделать, чтобы ты поверил мне?        — Я о тебе ничего не знаю, вообще ничего, кроме твоего имени и возраста, почему я, блин, должен тебе верить? Да, спасал, да, помогал, да, я благодарен тебе за это! Но, чёрт подери, кто ты такой? И почему тебя разыскивает полиция, в конце-то концов? — с каждым новым выброшенным словом Бэкхён повышал свой голос. И чем громче он был, тем дальше они с Чанёлем становились друг другу. Пак, не выдержав такого напора из вопросов, просто вспылил, а его глаза налились кровью. Звериные повадки не дремли, и он, казалось, стал сходить с ума.       — Потому что убил! — зарычал Чанёль. — И что? — небрежно обронил гард, с вызовом ударяя стальным кулаком по длинному кухонному столу. Все предметы, стоящие на нём, мелко задрожали, а Бэкхён, чуть дёрнувшись, сделал шаг назад. Но такой резкий поступок телохранителя не выбил его из колеи, просто чуть-чуть сбил с толку. Он изумлённо взглянул на горящие от злобы глаза.       — И что? Ты правда спрашиваешь у меня «и что»?! Ты снёс ему голову! — обвиняюще зашипел парень, чуть подаваясь вперёд. Он просто не мог поверить в сказанные телохранителем слова. Всё это хотелось спихнуть на неудавшуюся шутку и забыть.       — Да, снёс, потому что этот гад заслужил, — желчно скривился Пак, взмахивая руками вверх, переходя на гадкий шепот прямо в лицо Бэкхёна, обжигая того своим дыханием. — Он убил моего старика! Просто так! — взревел гард. — Почему я должен был стоять в стороне?       — Ты должен был вызвать полицию, — Бэкхён не до конца понимал, о ком говорил Пак, но то, как тот ядовито шипел, словно настоящий змей, приводило юного господина в ужас. Ему показалось, будто мужчина сказал это с наслаждением. Будто это было делом всей его жизни, и он справился с ним. Это было погано и отвратительно.       — Но у меня не было телефона, — глухо вырвалось у Чанёля.       — Попросил бы у прохожих, — дерзко воскликнул Бён.       — Да никому и дела не было до старика! Он же бездомный, — заключил гард, опираясь одной рукой на стол, а другую сжимая в кулаке, потому что ещё немного, и у Пака появятся когти.       — Ты тоже бездомный, но мне же есть до тебя дело, — воскликнул парень. Его шея уже затекла смотреть на телохранителя снизу вверх. Он старался вложить в эти слова больше смысла, но Пак не заметил этого, продолжая напирать.       — Я не бездомный, — ледяным тоном воскликнул Чанёль.       — Ты жил на улице, когда Чунмён взял тебя на работу!       — Боже мой, — гард схватился двумя ладонями за голову, проводя ими назад по волосам, будто в истерике. — Ты что, совсем тупой? Я же не всю жизнь жил на улице. У меня был дом, семья, друзья.       — Тогда почему ты к ним не вернёшься? А? — злорадно заявил Бэкхён. Одной рукой он держался за костыль, другой теребил подол своей длинной футболки. Когда он что-то мял в руках, это успокаивало. И сейчас Бэкхёну показалось, что он перешёл на крайне щепетильную тему для разговора. Но это его не остановило, даже наоборот, раззадоривало ещё больше. Бён поймал на себе ледяной и в то же время изумлённый взгляд телохранителя. — Где же они? Что ты молчишь? — грязно и ликующе вопрошал парень с костылями в руках. — Где они, Джухёк? — спустя мгновение парень заметил, как тяжело начал дышать мужчина. Губы телохранителя стали предательски подрагивать, а сам он впал в ступор, будто не веря своим ушам. — Где? — заорал парень, хоть руки и дрожали, но голос господина не выдавал никакого волнения.       — Да не знаю я, блять! — возразил Пак с неожиданной для себя горячностью и гадкой хрипотцой в голосе. — Не знаю! — тише добавил Чанёль, чувствуя себя разбитым. Но он снова поймал на себя изучающий взгляд Бэкхёна. — Я даже не знаю, где я! Откуда я могу знать, где они?       — Ты не помнишь? — быстро опередил Бён.       — Не помню, — в десятый раз взволнованно воскликнул Чанёль, сильнее сжимая кулаки, на лбу проступили тёмные узорчатые вены, по которым бушевал адреналин. Сначала могло показаться, что разговор на этой ноте закончится, но, когда Пак утихомирил нервозность, то заметил, что Бэкхён так просто не сдастся. Как будто парень хотел получить затрещину. Пак мог поклясться, что уже еле-еле сдерживал себя в руках.       — Сути дела не меняет, — неуверенно возвысив голос, сказал Бэкхён. — Ты убил человека! Ты опасен для общества! Тебя должны посадить!       Чанёль безобразно осклабился, подходя к Бёну, почти прижимаясь грудью в того.       — Ну посадят меня и что? — фыркнул гард. — А кто тогда будет тебя защищать? — напомнил Чанёль. И ответ Бэкхёна стал последней каплей. Самой последней.       — Я найду нового телохранителя! Ты не первый и не последний в моей жизни.       Это по-настоящему задело Чанёля, будто только что Бэкхён сказал ему в лицо, что ему плевать, есть ли рядом Пак или нет. Какая разница, главное, чтобы подставлялись под пули и защищали, вот и всё. Остальное не важно!       «Ты не первый и не последний». И правда, таких как Пак Чанёль, у Бэкхёна было тысяча или миллион с лишним. Зачем это всё тогда? Зачем?       Чанёль в ту же секунду остыл. Он беспристрастно взглянул на юное прекрасное лицо Бэкхёна и почувствовал себя бесполезным. На него смотрел человек, который, видимо, никогда его не примет.       — Так вот, как ты думаешь обо мне? — вполголоса с тяжёлыми расстановками произнёс Пак, переходя на разочарованный, тихий тон. — Не первый и не последний? — вздохнул телохранитель, едва сдерживая гримасу отчаяния.       — Да! — как всегда гордо выпалил Бэкхён, небрежно закатывая глаза. Ему показалось, что Пак раздувает какой-то спектакль. Вместо этого, гард придвинулся ближе к напыщенному лицу русоволосого и схватил того за воротник футболки, оттягивая край и сильно сжимая ткань в ладонях.       — Я разочарован в тебе, Бэкхён, — грустно прошептал Чанёль, ловя на себе чуть испуганный взор парня, чьи зрачки забегали по всему лицу телохранителя. Дыхание опаляло и сводило с ума. Оба замолчали, выжидая долгую паузу. — Ты нравился мне, и я старался защищать тебя ценой собственной жизни. А ты, — цокнул Пак. — Ты оказался дерьмом. — Чанёль отпустил ткань чужой одежды и, чуть отбросив Бэкхёна в сторону кухонных шкафчиков, развернулся, чтобы покинуть помещение кухни. Бён, не ожидая, что с ним так поступят, взорвался, переполненный горячей ненавистью.       — Единственное собачье дерьмо в этом доме — это ты! — ядовито провозгласил Бён, брызгаясь слюной и кидая эти слова в широкую спину. Одно короткое мгновение и обстоятельства приобретали резкий поворот событий. Костыли с сильным грохотом упали, а Бэкхёна подняли над полом, сильно прикладывая затылком к висящим на стене шкафчикам. Здоровая, крепкая рука телохранителя сжала воротник этой злосчастной футболки, а другая схватила острый гладкий подбородок юнца.       — Возьми свои слова обратно, пока я не убил и тебя, — хриплым безумным голосом вторил Пак, удерживая болтающееся тело в воздухе. Он больше не мог такое терпеть. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Бэк схватился обеими ладонями за руку, что поднимала его, цепляясь острыми ногтями в стальную кожу гарда.       — Ты не посмеешь, — нагло, что есть силы, зашипел гордый Бэкхён, брыкаясь в воздухе. Что-то ему это уже напоминает. В глазах ни страха, ни намёка на подобное.       Один удар, и Бэкхён замолкает, будто немой, открывая и закрывая свой маленький поганый рот. Шкафчик возле лица Бёна был вдребезги разбит. Куски выкрашенного дерева свисали, словно кишки из выпотрошенного тела. Удар был так близок, что оглушил юношу, и тот не мог даже элементарно вздохнуть. Сердце пропустило удар и забилось с новой силой, все конечности Бэкхёна в миг онемели, и он больше не мог произнести ни слова. Ещё чуть-чуть и его правда убили бы. Бён сомкнул глаза, полностью уверенный в том, что следующий удар придётся по его лицу. И он был бы даже рад этому. Может, тогда он станет менее невыносимым и отвратительным? Может, тогда Пак научит его уму разуму и простит? Парень даже сглотнуть не мог, чувствуя себя таким виноватым идиотом. Вот сейчас! Вот сейчас он заслуженно получит и поблагодарит телохранителя за это! Господи, как же он хотел, чтобы его наконец-таки ударили. Но вместо этого чужая хватка ослабла, и Бэкхён, как кусок того самого шкафчика, с грохотом свалился на пол, открывая глаза. Парень заметил опечаленный взгляд напротив.       — Ты прав, — пробормотал Пак, возвышаясь, словно стена над оцепеневшим телом, валяющемся, как тряпка на полу. — Я слаб, когда дело касается тебя.       Чанёль кинул на Бэкхёна последний пустой горький взгляд и ушёл, оставив парня одного тяжело давиться воздухом и периодически вздрагивать от боли.       Войдя в свою комнату, Пак не стал громко и показательно захлопывать дверь. Не стал бить стены и крушить всё подряд. Не стал громко ругаться матом и обрушивать свою злость на всё подряд. Он только мягко закрыл дверь и, потеряв равновесие, рухнул на пол, быстро с шуршащим звуком проскальзывая спиной по гладкой старой двери. Он окинул пустую комнату опустошенным взглядом и почувствовал боль в груди. Такую вязкую, тягучую, липкую — точно смола. Чанёль шмыгнул носом и, сомкнув руки в замок, поставил локти на согнутые колени, упёрся руками в лицо, прикрывая тем самым рот и нос. Зачем он это сделал? Зачем? Какое оправдание он мог бы найти себе? Ответ прост — никакое. Это был бездумный, глупый поступок. Он хоть и подействовал на Бэкхёна безотказно, но всё равно так поступать было нельзя. И Чанёль почувствовал себя настоящим глупцом. Он ведь знал, что Бэкхён всегда такой. Парень всегда язвил и говорил грубости, тогда почему сейчас гард надеялся, что что-то изменится? Это, похоже, были лишь несбыточные мечты и фантазии.       «Не первый и не последний» эхом проносилось в голове гарда, затуманивая всё вокруг. Его глаза больше не горели той силой, той краской, в них больше не гулял смеявшийся силуэт Бэкхёна. В них было ровным счётом ничего.       «Не первый и не последний». Пак безэмоционально рассматривал костяшки своих пальцев, наблюдая старые шрамы и ссадины прошлого. Но даже когда он их получал в бою было не так больно, как сейчас.       «Не первый и не последний» звучало, как приговор, но, может быть, Чанёль просто беспричинно накручивает себя? Может быть, Бэкхён так не считает, а это было сказано лишь в порыве злости?       «Не первый и не последний». Пак тоже, с какой-то стороны, перегнул палку. Он же первым обозвал Бёна. И всё это реальное дерьмо, что происходило с господином, было по вине гарда. Вся эта кровь, все перепады температуры тела, плохой сон, рвота, головокружение и полная отключка. Чанёль действительно был убийцей, ему стоило бы сдаться полиции?       На секунду Чанёль закрыл свои глаза, чувствуя сильную усталость и утомлённость. Он не спал всю ночь, потратил много сил и времени на Бёна, совсем не уделив его себе. Сердце Пака отбивало тревожный, еле уловимый ритм, будто напевало грустную мелодию души. Спустя мгновение телохранитель уснул, опустив голову на колени и прижимая их ближе к груди.       На улице уже помаленьку темнело, когда мужчина почувствовал сильный приближающийся запах хвойного дерева. Его нос предательски зачесался, и Чанёль еле-еле раскрыл глаза, пытаясь понять, где он находится. Телохранитель широко зевнул. Осознание пришло только в тот момент, когда в задницу Чанёля стало упираться что-то странное. Он сразу же резко, но бесшумно, по-кошачьи поднялся и окинул недоумевающим взглядом вырванный откуда-то листок бумаги, на котором ровными изящными буквами было написано Я перегнул палку. Вот это поворот. Нет, чтобы сказать это в лицо? Не тронув лист, Чан сразу схватил ручку двери и дернул на себя. На полу в скрюченной позе сидел Бэкхён, возле которого аккуратно лежали костыли. Почему Чанёль не услышал, как подошёл Бён. Он что, полз?       — Даже в лицо не посмотришь? — с непонятной досадой отозвался гард, отмечая, что слегка шокированное лицо Бэкхёна было чертовски милым.       — Я думал, ты спишь. Не хотел будить, — виновато пробормотал Бэк, опуская голову вниз, не желая поднимать взгляд на испепеляющий взор мужчины.       — Вместо «перегнул палку» извиниться не думал? — без улыбки спросил Чанёнь, опираясь обеими руками на дверной проход. Его голос был немного грубоват и рассержен. Бэкхён замялся и, тяжело сглотнув, то открывал, то закрывал рот, словно рыбка в аквариуме.       — Если нет, то уходи, — быстро заключил Пак, заметив замешательство Бэкхёна. Он знал, что Бёну сложно произнести что-то в этом духе, но получить извинения Пак всё-таки желал всем своим сердцем. Чанёль наигранно стал закрывать дверь перед лицом парня, и тот сразу спохватился.       — Стой! Ладно!       — Ты что-то хочешь сказать? — искусственно удивился Чанёль, натянуто приподнимая одну бровь. Бэкхён, поняв, что происходит, кротко усмехнулся, но потом его лицо вновь стало серьёзным как никогда.       — Прости, — почти шёпотом пробормотал сидящий на полу парень, сконфуженно скривившись, будто не извинялся, а пил лимонный неразбавленный сок.       — Не слышу, что? Ты что-то сказал? — нарочито вымолвил Пак, садясь на корточки, чтобы уловить беглый взгляд господи.       — Ах ты ж, — рассердился Бён, поняв, что с ним играют.       — Что-что? — Чанёль театрально приставил ладонь к итак оттопыренному уху, а на его лице наконец появилась дьявольская улыбка.       — Вот знал, что ты так сделаешь, боже! — фыркнул Бён, отворачиваясь. — Извини, Джухёк! Прости, что перегнул палку и вывел из себя, — Бэкхён краем глаза заметил, что телохранитель снова выпрямился, и бросил на мужчину новый ожидающий взгляд. Тот протягивал Бёну руку, чтобы помочь наконец встать с пола.       — И ты прости, что чуть не размазал твои мозги, — бодро заявил Чанёль, чуть приподнимая уголки губ.       — Да, это было бы некстати. Пришлось бы оттирать их и отмывать кухню, — отчеканил улыбающийся Бэкхён, хватаясь за протянутую ему руку помощи. Кое-как поднявшись с пола, захватив с собой костыли, юноша встал ровно, как обычно, слегка задирая больную ногу в воздухе, чтобы та не соприкасалась с полом. Они были достаточно близко, когда Бён поднял лицо ввысь. Их взгляды встретились и задержались дольше на пару коротких мгновений. Бэкхёну показалось, что Пак дёрнул того на себя, когда поднимал, из-за чего расстояние между ними чертовски быстро сократилось.       — Ты не… — занервничал Бэк, опуская голову вниз, будто разглядывать свой гипс было куда интереснее. Юноша облизал пересохшие от волнения губы.       — Что? — вполголоса поинтересовался Чанёль, замечая интересную реакцию на близкое расстояние и более интимную обстановку.       — Ты не поможешь мне убрать обломки шкафчика на кухне? — чуть приподнимая глаза, вежливо предложил Бэкхён.       — Конечно.       Подметая с пола щепки светлого дерева, Пак услышал до боли знакомый шум вне дома. Он поднял голову и заметил на себе удивлённый взгляд Бёна.       — Что такое? Занозу получил? — вопросительно и негромко произнёс озадаченный господин.       — Я слышу машину снаружи, — Бён замер прислушиваясь. Машину он правда услышал, но только спустя где-то секунд десять и то еле-еле. Они оба вытаращились на дверь, а Пак вдобавок привстал с пола. Он уже знал, кто приехал. Спустя минуту в дом бесцеремонно ворвался Чунмён с пакетами еды в руках. И первое, что отразилось на лице Кима было не радость и улыбка от встречи, а полное лицо ужаса и шока.       — Эта мебель такая старая и дорогая! Вы что, совсем тупорылые? — заверещал сумасшедший секретарь, как тётка, всем сердцем любившая антиквариат, роняя пакеты на пол с глухим и хлюпающим звуком.