Телохранитель вечного Солнца

      Ласковый плеск воды приводил Чанёля в настоящий звериный экстаз. И это было странно. То, что приносило Бэкхёну чувство спокойствия и умиротворения, Чанёля сводило с ума и будоражило.       Ступнями гард чувствовал, как маленькие, скользкие, лежащие на дне камушки щекотали его. От этого чувства по коже пробежала стая мурашек. Пальцы ног цеплялись и запутывались в подводных растениях, и это безумно нравилось Паку. Он, безусловно, хотел бы каждый день приходить сюда. С Бэкхёном, конечно же.       Верхняя одежда, кроме спортивных штанов, которые Чанёль старательно закатал перед тем, как зайти в воду, покоилась на траве недалеко от лежащего Бэкхёна. Казалось, он старался всеми своими чарами всосать тёплые солнечные лучи. Господин лежал с закрытыми глазами на мягкой траве будто на собственной кровати — Пак уверен, что Бэку было так же удобно, как и на матрасе. Парень держал тонкими губами маленькую травинку, сорванную где-то около себя. Чанёль уже долгое время не видел Бёна с сигаретой в зубах, но то, как парень игрался с травинкой, болтая ею в разные стороны, притягивало взгляд не меньше, чем серый, словно кружевной, дым. От того парня, который любил тусоваться в ночных клубах, разрушая себя никотином и алкоголем, не осталось практически ни следа. И если раньше гард не мог понять, о чём думал господин, то теперь это было и вовсе невозможно. Поездка за город изменила Бэка, да, он сохранил свою гордость и высокомерие, но его сердце словно стало мягче и, что самое странное, тише. Какое-либо другое слово вряд ли бы так точно и правильно описало состояние Бэка.       Тише.       После небольшого пребывания в больнице Бён словно стал наслаждаться подаренным ему временем в тишине. Но Пак до сих пор не мог уследить за Бэкхёном. Точнее, гарду казалось, что он вовсе не поспевал за парнем. Во всех смыслах. Чанёль невероятно сильный и уважающий себя зверь, но, когда он смотрит на Бэкхёна, в его голову закрадываются тысяча и один вопрос. Пак понимал, что перед ним просто человек — сгусток нервов и тканей кожи, но отчего-то глубоко в душе у гарда был необузданный интерес и трепет. Возможно, это из-за того, что Чанёль впервые чувствовал себя неуверенно рядом с кем-то. Рядом с кем-то, кто пробуждал в нём новые, сильные эмоции, которые было чересчур сложно обуздать. И даже сейчас, когда, стоя в воде, он пялился на Бэкхёна, чувствовал себя странно, где-то внизу живота что-то крутило, будто кишки скручивались между собой. Наяву это было бы крайне не круто, но по-другому Пак не мог описать то, что творилось внутри.       Теплота.       Чанёль пялился на блестящую на солнце чужую кожу, растрёпанные светлые волосы, которые будто тонули в мягкой траве. Длинные и, Пак уверен, шелковистые ресницы, слегка подрагивающие на ветру. Едва искусанные розоватые губы, умело держащие травинку, и ярко выраженный острый подбородок, а потом еле заметный кадык и дальше мягкий изгиб…       Чанёль чересчур много пялился. Он этого не хотел, но иначе не мог. Он сильно мотнул головой, тем самым стараясь привести себя в чувства. Что это сейчас было? Как это назвать? Он немедленно должен прекратить так делать. Не то, чтобы Бён запрещал телохранителю смотреть на себя, нет, Пак просто не хотел зацикливаться на парне — на его теле, на его молочной коже, на его голосе, на его тонких длинных пальцах. Черт. Не зацикливаться!       Ещё некоторое время походив по воде вдоль берега, а иногда заходя и чуть дальше, Чанёль вспомнил о времени. Они на озере уже находились не первый и не второй час. Просто молча наслаждались своими делами. Кто-то спал, а кто-то пялился на спящего, но не суть.       Гард ещё немного поигрался с водой как ребёнок, хотя его строгий, суровый, мужественный и до чёртиков сексуальный образ никак не сочетался с этим. Время от времени Чанёль мокрыми ладонями касался оголённой кожи живота, чтобы почувствовать тот нежный холодок, из-за которого по его телу пробегали мурашки. Также Пак старался как можно глубже окунать свои руки, плескался, создавал волны и брызги. В итоге Пак Чанёль — грозный сильный лев — вышел из воды мокрый, как маленький щенок, который впервые решил искупаться в чем-то большем, чем ванна. Его чёрные волосы частично были мокрыми и теперь на солнце они блестели ещё сильнее.       Попутно смахивая с себя капли воды и тряся волосами в разные стороны, Пак бесшумно подошёл к Бэку, когда услышал тихое сопение. Солнце уже близилось к закату, привлекая холодный ветер и сумерки. Пора уходить, но Чанёлю так этого не хотелось. Ему было комфортно с Бэком, хоть тот и пролежал молча на траве, но всё равно это было лучше, чем сидеть в разных комнатах, как незнакомцы.       Подойдя ближе, гард заметил шишку, которую притащил Бэк, и слабо улыбнулся воспоминаниям. На лице парня не дрогнул ни один мускул, когда Пак подошёл почти вплотную, останавливаясь недалеко от головы. Чанёль присел и потянулся к плечу Бэкхёна, собираясь разбудить, но остановился. А что, если? Мужчина медленно потянулся к светлым волосам, желая аккуратно убрать чужую прядку волос за ухо.       Опять это скручивающее все суставы и кости чувство, в миг ускоренное сердцебиение и теплота. Мягкая теплота. Никакой лжи, никакого лицемерия. Просто чистые, искренние чувства. И Пак сделал, что хотел, вкушая прилив настоящего удовлетворения. Доставлял удовольствие тот факт, что он спокойно мог трогать волосы господина, без какой-либо ответной реакции — без криков или сердитого взгляда. Он делал это уже не раз, поэтому не боялся повторить, но всё равно каждый раз, когда он понимал, что ещё чуть-чуть и он коснётся Бэка не как обычно, заставляло его сердце подпрыгивать и стукаться об рёбра.       — Накупался? — хмыкнул Бён, моментально распахнув глаза. Парень окинул телохранителя заинтересованным взглядом с ног до головы, что не скрылось от Чана.       Вместо ответа Чанёль потряс своей мокрой макушкой так, чтобы все капли упали прямо на лицо Бэкхёна.       — О да, — мягко проворковал Чанёль, наслаждаясь видом недовольно сморщившегося, как изюм, господина. Парень плавно провёл ладонью, смахивая попавшие на лицо холодные мерзкие капли.       — Не делай так больше, — предупреждающе прошипел Бэк, уставившись на обнажённый торс Чанёля и тяжело сглатывая.       — А то что? — вызывающе спросил Чанёль, с хитрой ухмылкой приподнимая одну бровь.       Парень, казалось, на мгновение задумался, а потом ядовито прыснул. Он ничего не мог сделать Паку в таком состоянии, разве что съязвить что-то гадкое, но, как ни странно, этого не хотелось, вспоминая вечер, когда он чуть не остался без головы. Но ведь здесь главный Бэкхён. Разве не так?       В отместку зазнавшегося вида Бэкхёна, в глазах Пака впервые за долгое время разыгрался азарт как раньше, когда он стоял с Сехуном на Арене, предвкушая драку. Не понимая своих действий до конца, он спохватился, вскакивая и подбегая к берегу. Достаточно охладив свои ладони в практически ледяной воде, на лице зверя расплылась до жути гадкая гримаса предвкушения. Ему захотелось подмять Бэка хоть как-то, хоть таким недостойным образом. Гард выпрямился, играя мышцами груди в свете уходящего заката и быстро надвинулся на изумлённого Бэка, слегка приставшего с зелёной травы.       — Не-е-ет, — медленно запротестовал Бён, отмахиваясь и понимая, что сейчас над ним собираются гадко поиздеваться.       — Иди сюда, я покажу тебе ад, — засмеялся Чанёль, быстро падая на ноги перед Бёном и начиная трогать его горячее лицо до жути холодными руками.       — Чёрт, — зашипел парень от холода, пытаясь оттолкнуть руки телохранителя. Откуда столько эмоций? Откуда столько энтузиазма в глазах? Когда гард наконец схватился за мягкое личико Бёна, руки его уже были достаточно тёплыми, чтобы Бэк не рыпался.       — Уже тёплые, ты опоздал, — безэмоционально по-бэкхёновски пролепетал господин, чувствуя жар от чужих прикосновений. Лицо парня окрасилось победой, но стоило гарду заприметить реакцию Бэка, он тут же поднялся на ноги, отпуская горячие желанные щёки парня.       — Никогда не поздно повторить, — напомнил гард, побежав к воде вновь. Где-то сзади послышалось шипение и злость горделивого Бэка, крики «хватит», «я не хочу» и «перестань, боже». И непонятное кряхтение.       Пак не понимал, зачем делал это, но ему просто чертовски не хотелось покидать это место так быстро, а наконец насладиться настоящим Бэкхёном, как бы странно это не звучало. Ему не хотелось возвращаться и смотреть на то, как Бён, захлопнув дверь, запрётся у себя в комнате, как в убежище, выходя только чтобы поесть, помыться и перекинуться парой фраз. Гард тянул время, выдавливая из Бэка самые настоящие эмоции, которые черствеют в господине уже долгое время из-за холодного отношения окружающих.       Чанёлю же просто хотелось элементарного общения.       Развернувшись на пятках, гард прыснул от смеха, замечая, как Бэкхён пытался скрыться, убегая в лес. Неестественное и неуклюжее перебирание коротких ножек из-за огромного неудобного гипса на ноге не позволяло Бёну быстро сбежать. Он пыхтел и кряхтел, отчего его лицо покрывалось краской. Иногда он пытался прыгать на одной ноге, но это жутко его замедляло. И вообще непонятно, от чего именно он бежал: от холодных рук телохранителя, от воды или от проигрыша?       Чанёль с миг его нагнал, пытаясь ухватиться за голые участки кожи, но парень брыкался, как глист, пытаясь не дать Паку коснуться себя. Поняв, что далеко Бён не убежит в таком состоянии, парень повернулся к сопернику лицом и его ноздри широко раздулись от негодования. Бэк выставил руки вперёд, готовый драться, и уверенно заявил:       — Поигрались и хватит. Что на тебя нашло, Джухёк? Чего ты как ребёнок?       Услышав из уст господина не своё имя, Чанёль стал немного серьёзней, но всё равно не хотел уступать. Гард понимал, что Бэк просто тянул время, пока руки Пака снова не стали тёплыми.       — А чего ты убегаешь? — бодро заявил зверь, сверкая глазами. Лицо Бэкхёна, до этого испускающее страх, сейчас приобрело более хладнокровный вид, чтобы, видимо, успокоить Чана.       — Я не хочу намокнуть, — выставив указательный палец, он показал тем самым, что всё ещё остерегался холодных рук телохранителя.       — Боишься намокнуть? — вполголоса повторил Чанёль, выпрямляясь. Бэкхён, соответственно, сделал то же самое. Но в следующий миг пожалел. Подлетевший к нему наполовину обнажённый парень тут же без особых усилий поднял лёгкое тело Бэкхёна в воздух, перекидывая, как какой-то мешок мусора, через широкое плечо. Бён тут же заверещал, болтаясь головой вниз и пытаясь ухватиться хоть за что-то, но так как на Чанёле не было футболки, господин лишь испуганно водил руками по голой спине.       — Стой! — воскликнул парень, и его голос отчётливо выдал волнение и напряжение. — Стой! — попросил Бэкхён снова, когда понял, что несущее его тело направилось прямиком к водной глади.       — Что ты собираешься делать?       — Искупаемся! — восторженно провозгласил во весь голос телохранитель, пытаясь удержать колыхающееся тело на его плече, которое тут же начало биться ногами. Одной рукой он обхватил лежащие на его плече бёдра, другой схватил чужие ноги, чувствуя, что он наконец-таки завоевал победу.       — Ты что, вообще охренел? Поставь меня на землю! Джухёк! — кричал Бэк, неистово колотя руками по широкой сильной спине, но для Чанёля эти действия были совсем незаметными. На физическом уровне Бэк никак не мог его ранить. — Джухёк! — неистово повторил Бэк, когда увидел, что Пак уже зашёл в воду, аккуратно переступая подводные камни. — Не шути со мной! Вода же ледяная! Я тебя прибью! — смачно ударив кулаком по спине, заключил Бэкхён. Кровь уже прилила в голову, и его разгневанное лицо покраснело.       — Меня не убила авария, смеешься надо мной? — горько хохотнул Чанёль, сильнее обволакивая подрагивающее тело Бэкхёна.       — Я страшнее любой аварии! Ты пожалеешь, если кинешь меня в воду! Я тебя уволю, Богом клянусь!       — Ага, — смешно промычал Чанёль, останавливаясь в воде по колено. Штаны ему всё-таки мочить не сильно хотелось. Конечно, он только шутил. Он ни за что не кинет Бэка в воду, потому что та была действительно очень холодной для человеческого тела, Пак это четко осознавал. Ему просто чертовски нравилось дразнить Бэка и выуживать из того эмоции. Но если они ещё не на том уровне, чтобы спокойно сидеть и разговаривать в гостиной, то пусть хоть так.       Пак остановился и слегка ослабил хватку, потому что теперь Бён не бился и не сопротивлялся, а наоборот хватался, как только мог, чтобы не упасть.       — Ты не посмеешь! — гавкнул Бён, хмуря бровями и надувая губы. Ох, от этих слов всё в голове вставало ходуном. Бэк так часто говорил эту фразу, видимо, она была его самой любимой. Но это короткое «ты не посмеешь» всегда выводило Пака на обратные действия. Схватив перепуганное тело в охапку, Чанёль снял Бэкхёна со своего плеча и переложил тело на руки, словно держал невесту.       — Ты давно должен был понять, что эти слова меня не останавливают, — настоятельно улыбнулся Чанёль, легко подкидывая бултыхающегося, как сосиску в воздухе, Бэкхёна. Тот заверещал, испугавшись.       — Твою мать! — заорал Бэк, вцепившись в шею телохранителя, когда вновь упал ему на руки. Такое было крайне неожиданно. Бэк изумился, что его так просто подкидывают, словно он был пушинкой. Бён, конечно, знал, что его телохранитель эта груда мышц, но, чтобы настолько — изумительно.       — Моя мать здесь не причём, — усмехнулся Пак, ощущая мурашки на своей коже, когда холодный носик уткнулся ему прямо в изгиб шеи. Он едва дрогнул, и это не осталось без внимания Бэкхёна, который, почувствовав что-то неладное, сильнее схватился за мужчину.       — Она породила такое исчадие ада, как это не причём? — взвизгнул Бэкхён, тепло выдохнув, из-за чего Чанёль лишь тяжело сглотнул. Наверное, и правда хватит шуток. Его совсем не оскорбили слова господина, когда тот беззащитно прижимался к его груди.       Развернувшись к берегу, Чанёль несмело пошёл к суше. Но скользкие камни всё-таки сыграли с ним злую шутку. Он поскользнулся!       Оба с короткими криками плюхнулись в воду, никак этого не ожидая. У Бэкхёна вырвался последний всхлип, перед тем как он ушёл под холодную воду с головой, благо, Пак ещё держал его и сразу вытащил из воды, испугавшись за бедного парня. Бэкхён с ещё сомкнутыми глазами сразу начал откашливаться и одновременно визжать от холода. Чёрт, Пак не хотел такого исхода. Совсем не хотел. Гард тут же устремил свой взгляд на гипс, который, к счастью, даже не коснулся водной глади, потому что Бэк предусмотрительно поднял ноги, хотя и ушёл под воду с головой.       Телохранитель же всё-таки намочил свои штаны, из-за чего серая ткань потемнела, а то, что под штанами уменьшилось в размерах аж в десять раз. Жуткая холодрыга.       — Ты в порядке? — спросил Пак, с трудом поднимаясь на ноги с Бэкхёном на руках. Тот, обхватив шею Чанёля, распахнул намокшие слипшиеся длинные ресницы и пару раз моргнул в изумлении.       — Ты идиот. Ты знал это? — процедил сквозь зубы Бэк, чувствуя, как его одежда вмиг потяжелела и теперь облегает тело, как влитое.       — Я не специально, — начал оправдываться Чанёль, не отрывая взгляда от намокших свисающих на чужое лицо волос и мокрое покрасневшее личико. Бэкхён стал в одно мгновение чертовски соблазнительным. — Я поскользнулся.       — Поскользнулся он! — замотал ногами в воздухе Бэк, вместе с этим стукнув Чанёля ладошкой по голове. Заслужил. Действительно заслужил. — Я тебя ненавижу, — промычал Бэк, опустив голову и рассматривая свою мокрую облегающую футболку. Пак проследил за чужим взглядом.       — Прости, — глухо отозвался гард, когда шёл прямиком из воды в двадцать раз аккуратнее. Сейчас самое главное для него было согреть Бэка, чтобы тот ненароком не простудился. Как он так оплошал? И ведь совсем не хотел, а получилось наоборот. Чанёль, поставив угрюмого Бэкхёна на траву, сразу почувствовал уходящее от него тепло. Бён же, не обращая на провинившегося телохранителя внимания, двинулся к лежащей на траве чужой футболке.       — Я уволен? — грустно, но всё равно с усмешкой промычал Пак, смотря на мокрую спину передвигающегося, как пингвин, господина. Тот, мгновение помолчав, тут же несмело прыснул от смеха. Пак тут же навострил уши, чувствуя, что Бэкхён всё-таки не так сильно и злился на него.       — Уволен, — обиженно и тихо смеясь, пропищал Бён. Он быстро повернулся лицом к уволенному сотруднику и злобно прошептал «отвернись».       Чанёль, сначала ничего не поняв, вдруг заметил, как младший медленно стал стягивать с себя влажную футболку, с краев которых капала холодная вода. Пак застыл, окаменев словно статуя. Его руки тут же сжались в кулаки, стоило ему только увидеть оголённую молочную спину Бёна. Тот, как ни в чём не бывало, отжал ткань в руках и кинул себе её на мокрые волосы, чтобы хоть как-то вытереть голову. Чанёль, едва открыв рот, тут же отвернулся, даже не замечая, как ранее холодные щёки и уши начали гореть красным пламенем, обжигая. Сердце забилось будто сумасшедшее, а в горле мгновенно пересохло. Пак даже предположить не мог, что у него будет такая реакция. Всё показалось слишком сладостным сном, и в какой-то момент Чанёль даже подумал, что не зря уронил Бэкхёна в воду. Эта картина теперь будет мерцать в его снах.       Чанёль попытался отвлечься, разглядывая уже совсем не впечатляющие размеры озера и его красоту, но как это сделать, если в голове упрямо засела картинка обнажённой спины господина? Ответ очевиден. Никак.       — Как же холодно, — дрожащим голосом жалобно простонал Бён. — Поверить не могу, что этот козёл меня уронил, — продолжал разговаривать сам с собой взвинченный и крупно дрожащий парень. Он взял футболку телохранителя в руки, наслаждаясь её теплотой и мягкостью. Пак же даже ничего не ответил на это замечание, лишь слегка тряхнув головой, всё ещё пытаясь отвлечься. Что было совсем не удивительно, так это то, что его намокшие штаны моментально высохли, будто не он только что плюхнулся прямо в воду.       — Что за? — удивлённо воскликнул Бён в сторону Пака, заставляя того обернуться. — Ты только что был мокрый. Как? — указывая пальцем на сухие штаны телохранителя. Но тот и ответить не смог, лишь окинул растрёпанного Бэкхёна взглядом, проходя по всей фигурке и отмечая, что тот очень мило смотрится в большой растянутой футболке Чанёля.       — Злишься на меня? — протянул Чанёль, оборачиваясь полностью к Бэку и ехидно играя мышцами груди перед глазами младшего. Но он совсем не имел в виду наличие уже сухих штанов, а тот факт, что уронил парня в воду.       — А ты как думаешь? — заключил Бён, гадко ухмыляясь и подходя ближе к Чанёлю.

***

      Уже дома Чанёль, по приказу Бэкхёна, стал заваривать тому чай с лимоном и одной ложкой сахара, как и любил Бён. Пак беспрекословно выполнял всё, что требовал парень, чувствуя себя провинившимся. Хотя, с одной стороны ему нравилось это, гарду приносил удовольствие тот факт, что он мог позаботиться о Бэкхёне. Может, надо почаще бросать того в воду? На этой мысли он заулыбался на кухне, как дурак, совершенно не замечая приближающийся приятный запах парнишки.       — Смеёшься? Да тебе плакать нужно! — ядовито прыснул тот, словно змея, махнув всё ещё мокрыми волосами. Чанёль, ничуть не смутившись колкости Бёна, пропустил её мимо ушей, сосредоточившись на разрезании лимона. Но, к слову, он даже нож неправильно держал, из-за чего рядом стоящий Бэк, полностью завёрнутый в плед, вымученно закатил глаза и легко толкнул бедром Пака. Выхватив ножик из сильных рук, которые, как оказалось, совсем не умели обращаться с кухонной утварью, Бэкхён умело нарезал лимон на тонкие дольки, быстро беря в рот одну из них и сразу сморщившись от кислоты продукта.       — На, — протянул Бэкхён одну из долек прямо в лицо Чану, думая, что тот возьмёт её в руки, но телохранитель поддался вперёд и захватил дольку зубами, нежно и едва заметно касаясь губами тёплых, но кислых от лимонного сока рук. — Эй! Руки тебе на что? — сразу возмутился парень, вытирая пальцы, будто до них дотронулось что-то мерзкое.       — Из твоих рук вкуснее, — заверил мягко улыбающийся Чанёль, глотая кислую дольку и облизывая губы. Бэкхён неодобрительно сощурился и посмотрел на алые губы телохранителя, что-то отмечая у себя в голове.       — Вообще-то, — тихо начал смутившийся Бэкхён. — Кожуру не едят.       Чанёль слегка смутился, а потом быстро выпалил «я всё переварю».       — Я почему-то даже не удивлён, — устало вздохнул Бён, бросая дольки лимона в горячий, только что приготовленный Чанёлем чай, надеясь, что он не отравится, ведь навыки Пака орудовать на кухне совсем не обрадовали господина.       Взяв кружку в руки, он уже побежал в комнату, но обернулся, будто кто-то сказал ему это сделать. Заметив потухший взгляд тёмных глаз, Бён остановился. Чанёль свободно облокотился на кухонный стол, продолжая непривычно странно рассматривать завернувшегося в плед Бэкхёна. Ему не хотелось вновь в одиночестве проводить этот вечер, ему чертовски хотелось получить внимание парня к своей персоне, как днём.       — Ты чего так смотришь? — поинтересовался Бён, ощущая себя так, словно он что-то должен Паку, так как взгляд того упрямо удерживал младшего на месте. Чанёль хотел было что-то сказать в своём стиле, а-ля «любуюсь» или «нравишься ты мне», но он не смог этого сделать. Гард только пару раз моргнул, чувствуя, что не в его принципах досаждать или заставлять Бёна проводить с ним время. Он же просто его телохранитель.       — Не смотрю, — убито промямлил Чанёль, спрятав печаль глубоко в себе. Гард обогнал замеревшего на месте взъерошенного смешного господина, едва касаясь и проводя рукой по плечам Бэкхёна, будто случайно. Просто ему хотелось это сделать, и он сделал это. Пак удалился к себе в комнату, с горечью осознав, что день закончился. Но даже спустя минуту лев так и не услышал, чтобы Бён сдвинулся с места, так и продолжая стоять неподвижно на кухне и отчего-то шумно вздыхая.       Гард непривычно громко хлопнул дверью, перед тем как упасть на кровать, лицом зарываясь в подушку. Он устал. Чертовски сильно устал. Пак не понимал ни себя, ни то, что он делал. Ему хотелось быть с Бэкхёном, чувствовать притягательный запах младшего и перебирать в руках мягкие шелковистые волосы. Может быть, трогать. Но легко, почти невесомо, чтобы не пугать парня своими действиями. А самое ужасное было в том, что он не мог этого делать. Он уже столько знал Бёна, а чувство такое, будто они не сблизились ни на шаг. Хорошо, они теперь могли улыбаться друг другу, разговаривать и немного беситься, но Чанёль, думая о шаге в их отношениях, подразумевал на самом деле нечто большее, чем совместный поход к озеру. Ему очень понравилось бросать камушки вместе с Бэкхёном, понравилось тащить младшего на своей спине, держать на руках и, в конце концов, чувствовать своей кожей уткнувшийся в его шею чужой носик. Но почему-то хотелось большего. Хотелось касаться без объяснений и без явных на то причин. Просто касаться.       Спустя около пяти минут, пока Пак сверлил глазами белую холодную постель и размышлял о Бёне, из гостиной стали доноситься странные звуки. Гард секунду не мог понять, что это, но нарастающий звук рояли не оставил Чанёля равнодушным.       Бэкхён играл на музыкальном инструменте в гостиной.       Моментально вскочив на ноги и непонятно чему обрадовавшись, телохранитель быстро выскочил из своей комнаты, направляясь по льющимся перед ним мягким звукам. А зайдя в гостиную, застыл.       Тонкие длинные пальчики ритмично и страстно перебирали клавиши, светлая чёлка спала на глаза, казалось, Бён даже не смотрел на клавиши, полностью отдаваясь музыке. Мелодия, создаваемая профессиональными вздрагивающими кистями рук, разливалась по всей комнате, и была бы здесь целая куча народа, Пак уверен, все застыли бы в оцепенении. Такая сильная игра никого не оставила бы равнодушным. Пак помялся у стены, облокачиваясь на неё всем весом и широко улыбаясь своим мыслям. Бэкхён был очарователен. Бён впервые показал себя.       Энергичная, сладкая музыка будоражила, Бён наслаждался ею, то играя в полную силу, надавливая на клавиши, то едва касался, переводя звук почти на шепот рояля. Временами за быстрыми движениями было невозможно даже уследить.       Когда мелодия стихла, и тонкие запястья сникли, Чанёль бесшумно подошёл к Бёну со спины и поднял ранее упавший мягкий плед, накрывая им и обволакивая опустившиеся плечи, чтобы Бэкхён не простыл. Пак даже сказать ничего вразумительного не мог — в таком шоке находился. Ему хотелось бы однажды также поразить мальчика с растрёпанными русыми волосами и аристократическими кистями рук. Но что Пак мог? Ровным счётом ничего. Разве что обратиться в зверя. Но разве это бы заставило парнишку восхищаться Паком? Вряд ли! Никакие физические умения и рядом не стояли с игрой на рояле.       Бэк не спрашивал у телохранителя, понравилась ли тому его игра. Ему это было не так важно. Он просто автоматически перебирал пальцами черно-белые струнки своей души. На глазах навернулись предательские слёзы, и он опустил голову, когда закончил играть. В голове лишь мерцали вспышки воспоминаний, когда маленький Бён под пристальным, но мягким взором своей мамы только-только изучал мир прекрасной музыки. А после хорошо выполненных заданий мама нежно обнимала Бёна со спины, радуясь успехам своего любимого и единственного сына. Парень слегка дёрнулся, когда на его плечи опустилось что-то тёплое и мягкое — точь-в-точь объятия мамы. Но то был всего лишь плед. А следом на плечи легки широкие ладони. Бён, быстро стерев единственную скупую слезу с лица, кинул заинтересованный взгляд наверх.       — Что же ты раньше не играл? — мягко поинтересовался Пак, всё ещё не убирая рук с плеч парня. Тот лишь дёрнул ими. Почему не играл? Да просто не хотелось.       — Завтра приедет психолог, ты помнишь? — тяжело ворочая языком, спросил Бён, поворачиваясь на стуле лицом к лицу к мужчине в домашней одежде.       Чанёль, поднимая глаза к потолку, будто порылся в своей памяти, а потом уверенно закивал. Чунмён говорил что-то такое.       — Ты побудешь рядом со мной? — взволнованно промямлил Бён. Пак тут же встрепенулся, ощущая, как на его плечи легла большая ответственность. Раньше Бэкхён никогда не просил чего-то похожего, делая всё самостоятельно и не давая кому-то помочь. Чанёль не знал, что могло так повлиять на решение Бэкхёна. Но если тот просил о чём-то таком, значит этому было логическое объяснение. Опустив чужие плечи, гард сел на корточки перед голыми коленками Бёна, кладя на них одну руку, а другой выуживая из-под стула кружку ещё теплого чая с лимоном. Прямо, как и любил его Бэкхён. Заметив, как по ногам младшего пробежали яркие мурашки от горячей чужой ладони, Пак тут же убрал руку, чтобы не смущать парня и мигом протянул младшему его напиток.       — Я всегда рядом.