22:19
Взяв кисть Бёна, телохранитель переложил телефон тому в руку и сжал в кулак чужую ладонь. — Если я не вернусь через час, звони водителю, и пусть он тебя освобождает. — Джухёк! — не веря своим глазам и ушам, изумился парень, стукая своего телохранителя тем самым телефоном по груди. Но для Пака это было схоже с комариным укусом. — Нет! — Меня зовут Чанёль. Это моё настоящее имя, запомни, хорошо? Покрасневшая от напряжения рука болезненно сжала мобильник и прислонила его к груди. Бэкхён замер. Замер, но не потому что его ошарашила новость о вранье телохранителя, а потому что слова Чанёля звучали, как прощание. Мол, запомни меня таким и запомни на всю жизнь моё настоящее имя. Мол, вдруг мы больше никогда не увидимся, а у тебя в памяти будет какое-то никому не известное имя «Джухёк». Но Бёну глубоко было всё равно в такой момент, Чанёль тот или Джухёк. Мужчина же просто был его. Этого было достаточно. Кислород будто перекрыли, Бэкхён стал задыхаться, его сердце уже не отбивало прежний ритм. И он отпустил Чанёля. Бэк отступил назад на шаг, давая понять, что тот может уходить. Со стороны могло показаться, что Бён сделал это, потому что разочаровался. Потому что его предали и теперь ещё и бросают. Но на самом деле, отпустить — показатель полного доверия и полной отдачи. Бэкхён не был тем человеком, который бросался словами на ветер. Если он уже сказал, что Пак — его. Он будет его, не важно какое имя тот носит. Не важно, кем был раньше и что делал. Не важно. Телохранитель просто его. — Один час, — тихо и виновато прошептал Чанёль, последний раз коснувшись горячей щеки парня рукой и проведя ею вниз по изгибу шеи. Гард услышал торопливые шаги на лестнице и бросился к выходу из маленькой комнаты, где совсем неподвижно и с тоской на лице стоял парень. Но времени не было. Чанёль запер Бэкхёна, прокрутив ключ пару раз и положив его себе в карман. Теперь Пак тут. А Бэкхён там. В более или менее безопасном месте.22:21
Бэкхён очнулся только тогда, когда услышал крики полицейских. Он безмолвно уставился на ручку двери, одну руку до сих пор прижимая к груди, другой — прикрыв себе рот, стараясь не издавать ни звука и даже не дышать. Казалось, его сердцебиение было настолько громким, что его могли услышать даже за закрытой дверью маленькой каморки. Он неосознанно отступил ещё на шаг назад и столкнулся с полкой, на которой лежали резиновые жёлтые перчатки и несколько влажных вонючих тряпок. — Не двигаться! — только от одного чужого голоса в голове Бэкхёна взорвались фейерверки ужаса и страха. На этом всё и закончится? — Иначе мы будем стрелять! Не двигаться! — более настойчиво повторил молодой голос. Когда Бён услышал один громкий хлопок, его сердце остановилось. Конечности похолодели, и единственное, чего он хотел — узнать, в Чанёля попали или нет. И что теперь делать? Вырываться смысла не было, он чётко видел, что его заперли, поэтому Бэкхён метнулся к маленькому окошку, быстро залезая на нижнюю полку и пытаясь что-то разглядеть через маленькое отверстие. На улице было темно, единственный свет лился из окон зоны отдыха, где сейчас и должен был находиться его телохранитель. Неожиданный звон бьющегося стекла оглушил Бэкхёна, и парень чуть не рухнул, но всё-таки из последних сил удержался на ногах. Из окна третьего этажа вылетел мужчина, прикрывая руками своё лицо. Дождь из осколков пролился на дешёвую грязную улицу Сеула. Чанёль летел вниз, и Бён мог поклясться, что взвизгнул в этот момент. Но когда он увидел своего телохранителя, быстро поднимающегося на ноги и убегающего после приземления, в голове стало вопросов куда больше, чем прежде. — Чёрт возьми, — выругался Бэкхён одновременно с одним полицейским, который тоже наблюдал за этой ситуацией. — Не дайте ему сбежать! Он тот ещё живчик! — Последний идиот, — язвительно прошептал Бэкхён, разглядывая отдаляющийся всё дальше и дальше от здания клуба силуэт мужчины под покровом ночи. Снаружи послышались приближающиеся шаги. В животе у Бэкхёна завязался тугой узел. Он остервенело и гулко сглотнул, когда ручку двери несколько раз подёргали. — Хватит медлить, пришлите лучше подкрепление! — орал один из полицейских, одновременно с этим бормоча в рацию местоположение дешёвого клуба, где, по сути, только что произошла перестрелка. — Я задел его, так что далеко он не уйдёт. — Но, командир, он был не один. Его сообщник должен быть тоже где-то тут. — Это мог быть кто угодно. Главная задача — поймать обезглавливателя, — послышался глухой удар и визг одного из полицейских. — Я уже заебался его искать! Бэкхён тем временем тихо сполз с полки и уставился на дверь ледяными глазами. Его дыхание сбилось и стало прерывистым. Он вслушивался в каждый шаг, каждый шорох, и молился, чтобы дверь просто не выбили. — Но не факт же, что это был именно обезглавливатель, — скромно обронил один из полицейских званием ниже. — Исин, ты вообще идиот, что ли? — начал орать командир на своего подопечного. — Поступил звонок. Тем более эта зверюга только что спрыгнула с третьего этажа, отряхнулась и дальше побежала, когда у неё рана от пули. Боже. Исин. Иди уволься! Ты меня уже бесишь! Все выдвигаются за мной, а ты остаёшься здесь, вдруг зверюга вернётся. — Есть, командир! — голос Исина дрожал. «Только не это…» — подумал Бэкхён, когда понял, что его тут будет сторожить полицейский новичок. А вдруг ему всё-таки захочется выбить эту хилую дверь?22:27
Чанёль бежал, чувствуя сильное жжение в том месте, куда попала пуля. Она, конечно, его не сильно задела, но из-за того, что попала в оголённую кожу, обожгла, и теперь можно было увидеть красный волдырь. И это чертовски бесило Пака. Вдобавок ко всему прочему, рука действительно болела. Будет очень некрасивый синяк после этого. Если бы на нём была бы хотя бы куртка, то пули не жгли бы его, как пылающие угли. Убежав как можно дальше от мест с большим скоплением людей, Чанёль спрятался за одну из небольших построек, которые заклеивали яркой лентой на ночь, думая, что это поможет от нежелательных гостей. Чанёль шумно прислонился к голой стене, чувствуя, как холодок одолевает каждую клеточку его тела, чувствуя, как немеет то место, куда попала пуля. Всё-так больнее, чем в тот раз, когда выстрелил Бэкхён. Намного больнее. Чанёль смочил пальцы слюной и приложил их к ране, мгновенно ощущая прилив сил и энергии. Слава Богу, он гард, а не человек. А то сейчас бы уже лежал в луже собственной крови, не имея возможности сдвинуться с места и даже пискнуть. Немного постояв в тишине, Пак решил оглядеться и выглянул из-под наполовину разваленной кирпичной стены. Оценил обстановку. Полицейских поблизости он не заметил. Запах оружия витал далеко отсюда. Ещё немного подождав, Чанёль скользнул спиной по стене, опускаясь на пятую точку и выжидая подходящий момент. Бэкхёна не должны достать. Не должны! Чанёль вытащил из кармана штанов небольшой ключик, которым запер Бёна. В порядке ли сейчас тот? Всё ли будет хорошо? Главной задачей было убежать и скрыться от полиции. Сделать так, чтобы они потеряли его след. А потом незамедлительно вернуться к Бэкхёну, освободить того и позвонить водителю, который отвезёт их обратно домой. Гард сглотнул, тяжело выдыхая. Запрокинув голову вверх, затылок стукнулся о крошившийся кирпич. А глаза заметили какие-то огромные, лежавшие на здании непонятно зачем пакеты, и звёзды. Чёрные тучи рассосались, и гард мог уловить тонкую линию большого полотна звёзд меж верхушек разваливающихся стен. Звёзды влекли и тянули к себе, манили и будоражили. Сводили с ума. Прямо, как и Бэкхён. Ошибка. Его Бэкхён. Вспомнив недовольную физиономию парня, Чанёль усмехнулся, опустив голову вниз, а потом снова посмотрел наверх. Бэкхён потом ему точно треснет. И этот удар будет больнее, чем пуля, которая сдирает кожу с тела. Больнее, чем что-либо ещё в этом мире. Взгляд гарда потускнел, и он посмотрел на свои шершавые ладони, выпуская когти. Маленькие пальчики обхватывали увесистый кусок титана, руки нестерпимо болели, хотелось кричать и выть от нахлынувших эмоций. Он больше не мог. Он стоял ровно, как натянутая струнка, на Арене отца уже тринадцатый час подряд, не имея возможности ни сесть, ни сдвинуться. Его лицо было окровавлено, уголки алых губ разорваны, а на глазах сияли застывшие от боли слёзы. Но он продолжал. Продолжал грызть своими детскими зубками кусок титана, чувствуя, как зубы стачиваются и крошатся, чувствуя, как чёрная кровь заполонила его рот. Мальчик еле-еле дышал, размышляя о справедливости. Пальчики немели, но он продолжал. — Папа, я больше не могу, — болезненно прижав к груди кусок ненависти, и с полным ртом крови умолял мальчик. — У меня не получается. Они не появляются. — Ты должен. Это всё ради тебя. Но сколько бы Чанёль не стоял, сколько бы не пыхтел, кусая кусок металла, его клыки не появлялись. Но ведь так и должно быть, он ещё слишком мал. Тем временем пока все его ровесники валялись в песке, Пак чувствовал, как его ступни горели от обжигающего песка, как что-то застилало глаза, и уже было непонятно, это слёзы текли, пот или кровь. Чанёль быстро поднялся на ноги, когда почувствовал, что земля под его ногами затряслась, будто по ней шёл целый парад из нескольких десятков человек. Выглянув снова из-за угла дома, Пак приметил небольшую постройку перед собой, ограждённую высокой сеткой. Вход был где-то с другой стороны. Но оббегать времени не было, поэтому гард решил побежать напролом. И если уж и там его найдут, он уже будет отбиваться. Едва Чанёль вылез из укрытия, как перед ним тут же появился чёрный силуэт, держащий в руках оружие. Чанёль юркнул обратно, затаив дыхание. Как не вовремя. Почему Пак не уловил запах раньше? Закрыв глаза, у мужчины появились вдобавок к когтям кошачьи уши, которые позволяли Чанёлю слышать в тридцать раз лучше. И он слышал. Топот четырнадцати или шестнадцати ног. Сбивчивое, тяжёлое дыхание, бойкое сердцебиение, скольжение потных рук по оружию и поднимающуюся в воздухе грязь после каждого шага сапог. Полицейские пошли по следам гарда. Они столпились недалеко от развалины, за которой притаился Пак. Дав какой-то сигнал рукой, сотрудники полиции ринулись в обход. С двух сторон по несколько человек. Пак последний раз взглянул на звёзды и решил устремиться прямо к ним. Две почти прижатые друг к другу стены позволили гарду взобраться на крышу без шума. Ему не пришлось пользоваться когтями. — Это вообще невозможно, — остервенело кричал Чанёль, смотря на отца сверху вниз. — Хватит реветь, Чанёль. Ты хочешь быть слабаком? — грозным басом кричал в ответ правитель Пак. Маленький Чанёль должен был преодолеть только с помощью своих когтей двенадцать метров или три этажа в высоту. В идеальной каменистой поверхности вообще не было изъянов, не было за что зацепиться. И из глаз мальчика хлынули слёзы. Разумеется, плакал он совсем беззвучно и старался не всхлипывать, но мысль о непреодолимом разрушала его изнутри. К сожалению, когти были слишком тонкие, и они как масло скользили по поверхности. Когти ломались, а из подушечек пальцев сочилась чёрная кровь. Чтобы не кричать, лопоухий мальчик задерживал дыхание и глотал всю боль, что скопилась у него во рту. Он устал. Каждый раз, когда у маленького гарда всё-таки получалось забраться на шесть метров, каким-то образом он падал вниз. Но сил и ловкости совсем не хватало, чтобы перевернуться в воздухе и приземлиться на ноги. Мальчик падал на землю, слыша хруст своего позвоночника и тот последний вздох, после которого лёгкие сжимало так сильно, что элементарно вздохнуть уже было невозможно. Челюсть сводило в новом приступе истерики. Хотелось обрушить весь гнев на отца. Но разве он мог? Забравшись на крышу двухэтажного дома, Пак пожалел только о том, что случайно задел несколько камушков, которые упали с крыши и с характерным звуком стукнулись о землю именно в тот момент, когда команда из нескольких человек обошла здания. Стволы тут же поднялись ввысь. Пак прижался к поверхности, замирая, как статуя. Гард почувствовал, как ускорился пульс одного из полицейских, а это означало — коп понял, что Чанёль наверху. Это никак не входило в планы телохранителя. Бэкхён тем временем только и делал, что неотрывно смерил нервным взглядом то время на маленьком экранчике мобильник, то ручку двери, которую время от времени почему-то дёргали, будто это успокаивало того человека за стеной.22:42
Бён старался даже не дышать, его ноги и руки ломало от нервов. Каждая секунда для него была схожа с пыткой. 21… 22… 23… 24… Ручку снова подёргали, но сильнее, будто уже дверь пытались сорвать с жалких старых петель. Бэк, дёрнувшись, слегка ойкнул и случайно задел рукой свисающую с полки тряпку. Парень не успел её поймать, и она смачно шлёпнулась на пол. Лицо подростка вытянулось до побледнения и, казалось, сейчас разорвётся на кусочки от перенапряжения. — Упс, — прошептал Бэк и услышал, будто кто-то приставил ухо к другой стороне двери. Чанёль, желая долго не задерживаться на одном месте, осмотрелся. Здание напротив очень привлекало. Сделав несколько аккуратных тихих шагов, Пак быстро взглянул вниз, чтобы удостовериться, никого ли там нет. Первым делом Чанёль снял свою обувь. Завязав шнурки двух кроссовок воедино, он повесил их на шею. Зацепившись когтями за угол дома, Чанёль спрыгнул. Приземлившись на все конечности, Пак быстро огляделся. Кошачьи движения были настолько отточены, что приземление едва ли кто-то мог услышать. Выпрямившись, Чанёль, как можно быстрее и тише, понёсся к зданию, быстро запрыгивая на железную и, к огромному сожалению, шатающуюся сетку. — Стой, — потребовал один из полицейских, который первый обошёл здание и теперь наблюдал, как какой-то мужчина с ловкостью обезьяны перелезает через любые преграды. — Я буду стрелять! — мужчина встал в более удобную и строгую позу, направив дуло пистолета на убийцу, который уже успел перепрыгнуть через ограждение. Только собравшийся с духом полицейский сразу потерял дар речи, когда увидел сверкнувшие во тьме глаза и длинный звериный хвост с тёмной кисточкой на конце. Заметив чужое оцепенение, Чанёль ринулся к многоэтажному зданию, табличка на котором оповещала о скором снесении. Ступни скользили по грязным шершавым бетонным плитам, по стёклам, пакетам и лентам, валяющихся на земле.22:47
Бэкхён изо все сил пытался собрать всю свою последнюю храбрость. Но он каждый раз вздрагивал, когда понимал, что прошло меньше получаса. Мысли о телохранителе сводили его с ума. Он не знал ни где тот, ни что делает, ни как сильно его ранили, а вдруг уже убили? Бён чувствовал слабость, которая покрывала всё его тело с каждым новым вздохом. Дышать стало тяжелее, воздуха катастрофически не хватало. Темнота комнаты была губительной и разрушающей. Зрение не могло сфокусироваться. И только циферки на маленьком экранчике горели ярче, чем все надежды Бэка вместе взятые. Семь мужчин во главе с командиром строем вошли в здание, заранее включив карманные фонарики. Они ждали подмогу, которая, видимо, остановившись в одном из уличных ресторанчиков, поедала токпокки за обе щёки. Каждый думал о своём. Но только один сотрудник, который шёл позади всех, округлив глаза, не мог остановить разбушевавшееся сердце. — Я говорю, я видел хвост, — шептал он напарнику сбоку. Мужчины медленно продвигались вперёд, перешагивая обломки стен и всякий мусор. — Заткнись, я тебя умоляю, — грубо ответил напарник и немного поспешил вперёд, не желая оставаться один на один с парнем, который, мало того, что ему никогда не нравился, так ещё и нёс бред. — Я не вру, — мужчина посветил фонариком вперёд, но не заметил своей группы. — Не вру же, — шепотом добавил он, глядя на низкий, едва не падающий потолок, на дырку в потолке и развалины. Сквозь струящийся из фонарика свет можно было разглядеть, как пыль и песок медленно струились сверху вниз, осыпаясь на пол рядом с ногами мужчины. Полицейский посветил на свои ноги, а потом, почувствовав что-то своим чутьём, снова поднял свет фонаря вверх. Лицо, восставшее перед ним из ниоткуда, испугало его до побледнения, но не успел он что-либо выкрикнуть, как его тут же вырубили одним ударом и медленно опустили на пол. Оставшаяся группа ходила недолго, прежде чем заметить, что их напарника нет рядом. Командир строго посмотрел на последнего в строю полицейского, а тот только развёл руками. Все вмиг напряглись и стали усерднее вглядываться в развалины. Они поднимались всё выше и выше по ступенькам, которых таковыми нельзя было и назвать. В то время, пока группа отважных облизывала пересохшие от страха губы, пара глаз наблюдала со стороны. И Чанёлю вовсе не нужен был какой-либо фонарик, чтобы что-либо видеть. Но чем выше он поднимался, тем меньше было шансов спуститься невредимым. Каждый шаг отдавался эхом в большом здании, каждый шаг напоминал уже семерым парням, что они стоят на волоске от смерти, ведь они и понятия не имели, с кем столкнулись на самом деле. — Где же ты? — как змея шипел командир, на лице которого красовался уродливый шрам. Он желал этого убийцу. Желал надеть на него наручники и взглянуть в эти похотливые от смерти глаза. Он думал, что встретив обезглавливателя лицом к лицу, сможет понять, почему люди так делают. Сможет понять их сущность, их природу. Идущий впереди всех высокий мужчина неожиданно поднял кулак, тем самым остановил всех позади. Он наставил дуло своего пистолета на торчащую из-под развалины кроссовку, будто за широкой невысокой стеной посреди комнаты скрывался именно он. Мужчина ядовито облизнулся, предвкушая победу. А секундой после на его плечи прыгнуло что-то тяжёлое, что сразу повалило командира на землю. — Какого чёрта? — прошипел мужчина, когда он выронил фонарик, а оружие выбили из рук одним сильным ударом. Обезглавливатель поднялся на ноги, прижимая командира спиной к своему торсу. Лезвие скользнуло по идеально выбритой шее у артерии. Снятые с предохранителя пистолеты и свет от фонариков устремились на брыкающегося в руках убийцы командира и на едва заметные черты лица обезглавливателя, которые были скрыты густой чёлкой. Все тут же стихли и помрачнели, когда увидели стекающую алую кровь по шее командира. — Как насчёт переговоров? — горячее дыхание позади чуть ли не оглушило мужчину. Лезвие, прижатое сильной рукой к шее, душило. Полицейский очень сильно хотел развернуться. Невероятное желание посмотреть на обезглавливателя пробудило в нём энергию. — Лучше опусти своё оружие и сдавайся, — как-то неестественно жалобно прохрипел в руках убийцы командир. — Нас семеро, а ты один. — Пулями меня не убьёшь. Поэтому прикажи своим парням отступить, пока я не снёс и твою пустую головёшку. — Что же ты такое? — нахально прыснул командир, омерзительно улыбаясь. Человека не убить пулями? Смешно! — Я считаю до трёх. Один… Два, — когда стало совсем невыносимо дышать, мужчина, что попал в плен, начал махать руками, хватаясь за стальной захват и желая только освободиться от него. Но холодный и сумасшедший обезглавливатель, каким его считали все полицейские, не отпускал, наоборот давил с каждой секундой всё сильнее и сильнее. В какой-то момент командиру и правда стало страшно за свою жизнь. Так сильно вжимать осколок в чужое горло, казалось, было для обезглавливателя обычным делом, будто он и не прикладывал никаких усилий. Командир пытался выбраться, но всё, чему его учили, оказалось бессмысленным против такого, как он. Как так получилось, что его вообще умудрились схватить первым? Разве он зря проходил военную подготовку? Зря всё это было? — Ладно, ладно, — почувствовав долгожданный воздух, захрипел командир. — Опустите оружия, — обратился мужчина к группе. Шесть человек покорно опустили стволы. — На пол! — неожиданно, как гром среди ясного неба взревел голос гарда, который до этого старался говорить как можно тише. Его ждёт Бэкхён, ему не до этих сопливых сорванцов. Его всё достало. Опять эти драки, приказы. Опять эти взгляды. Один из парней, что ещё не успел положить оружие на пол, увидел шевелящийся звериный хвост за спиной обезглавливателя. Его руки едва дрогнули от ужаса перед тем, как открыть огонь сравнимый по ритму с его очумевшим сердцем. Выстрелы посыпались, как сильный ливень в дождливый день. Шум отбивался эхом от стен и оглушал любого, кто стоял рядом. Чанёль прикрылся единственным, что у него было в руках — телом командира команды. Шерсть тут же украсила тело гарда, клыки сверкнули в темноте под обстрелом пуль. Все стало похоже на кровавое месиво, где, куда не ступи, угодишь в кровь. Полицейский со слабыми нервами остановился только в тот момент, когда его магазин оказался совершенно пуст. Мужчина ещё пару раз нажал на спусковой крючок, и глухой щёлкающий звук оказался куда страшнее, чем свист вылетающих пуль непонятно куда. Непонятно во что… — Твою мать, — успел сказать коп, перед тем, как бросить оружие в приближающееся к нему нечто. Чанёль ударил лишь раз — ребром ладони в область сонной артерии, и парень свалился с ног. В тот же миг без лишних движений гард присел на корточки, уворачиваясь от нескольких выпущенных в него пуль, и заехал кулаком в подбородок рядом стоящему парню. Чанёль старался бить мягче и аккуратней, не насмерть. Но кровь всё равно осталась на его костяшках пальцев. Дальше было всё как в тумане. Ливень ударов обрушился на парней, которые пытались ухватиться за стволы и прицелиться в зверя, бушующего словно вихрь. Грозно наступая, в какой-то определённый момент Чанёль потерял рассудок. Разве Чанёлю это нужно было? Не уж то он и правда был виноват в том, что родился в такой семье? Разве он был виноват, что был Паком? Сплюнув совсем свежую кровь и вытерев засохшую с уголков губ, Чанёль взглянул на тихий и сконцентрированный взгляд отца напротив. Арену освещал испепеляющий свет Солнца. Казалось, они уже вечность находятся в этой запертой на все замки тюрьме. Но мальчик уже не плакал, глаза иссохли, будто все слёзы испарились. Физическая боль уже не была настолько страшной, как та, что сидела у него в груди. И хотелось рвать и метать, разрывать когтями и кромсать клыками, в глазах налита чёрная кровь. Больно. — Нападай, — крикнул на всю Арену отец, покрываясь шерстью и обнажая длинные, почти стальные клыки. И Чанёль ринулся вперёд. Совсем не придумав ничего разумного, он просто бросался на отца, но каждая его новая попытка заканчивалась хуже, чем предыдущая. «В этот раз я точно…» — думал мальчик. Отец стоял практически у самой стены. Когда Чанёль с рыком побежал на него, взрослый гард увернулся, предоставляя маленькому Паку кирпичную стену перед собой. Но Чанёль не растерялся, посчитав, что так даже лучше. За доли секунды он забрался на неё на три метра в высоту и, оттолкнувшись посильнее, полетел на отца, выпустив заточенные когти. Но как же он ошибался. Правитель Пак не стал уворачиваться. Мало того, что он остановил летящее тело своего сына, словно поймал пёрышко, так ещё и припечатал того лицом в каменную поверхность, на котором сразу образовалась трещина, а тёмная кровь мальчика украсила картину яркими красками. «Одержу победу!» Двое оставшихся в сознании и потерявших своё оружие мужчин, вцепились в гарда, пытаясь провести удушающий захват. Один держал за ноги, другой накинулся сверху, стараясь хоть как-то заломать руки и вывернуть кисти. Но всё было безуспешно. Первый, что так отчаянно цеплялся за ноги и пытался свалить с ног убийцу, тотчас же полетел в стену, сильно ударяясь и падая на пол без каких-либо признаков жизни. Другого Пак одной рукой снял со спины и, держа лишь за макушку, впечатал головой в стену. Когти мелькнули в свете луны и молящих снизу глаз. Из кармана уже окровавленной полицейской формы выпал кошелёк, из которого торчала фотография молодой женщины с тёмными волнистыми волосами и маленькой улыбающейся фотографу девочки лет шести. Заметив лежащую на пыльном полу фотографию, Пак разомкнул руку, и тело, которое выло от боли, рухнуло на грязную поверхность рядом с кошельком. Бэкхён… Чанёль пришёл в себя и огляделся. Несколько тел лежали неподвижно, тело командира, на лице которого красовался шрам от былых времен, было чуть ли не разорвано, остальные кряхтели от боли, их глаза предательски закатывались, и темнота поглощала их души. У них же тоже есть семьи. У всех. У каждого есть человек, которого они любят всем сердцем. Смоляного цвета шерсть, уши, хвост, клыки и когти исчезли. Коп, что сидел напротив Чанёля, широко расставил ноги. Казалось, только стена его удерживала от приближающейся гибели. Пак присел и взял в руки фотографию, на которой были изображены мать и дочь. — Твои? — не своим голосом спросил Пак, показывая полицейскому, смотрящему через пелену крови, маленькую фотографию. Мужчина едва ли мог нормально кивнуть. Что на Пака нашло? Он же не хотел смертей! Откуда взялась эта чёртова агрессия? Откуда? Дрожащими и испачканными в чужой крови руками Чанёль взял кошелёк полицейского и аккуратно вложил фотографию обратно. А сам кошелёк положил на ногу еле дышащему мужчине. Гард выудил из кармана полицейской формы телефон и набрал номер скорой. Да, он заучил его на всякий случай. Гудки пошли, но это уже не волновало Пака. Чанёль знал, что они отследят номер и скорая всё равно приедет, но чуть позже, когда Пак уже успеет скрыться с места убийства. Телохранитель отложил телефон в сторону и посмотрел на кровавую струю, которая просочилась через расколотые губы мужчины. — Я так же, как и ты, защищал то, что мне дорого. Ничего личного.23:12
Бэкхён уже не стоял, он жался в затхлый грязный угол, сидя чуть ли не в объятиях моющих средств. Как бы он не старался, он не мог успокоиться. Прошёл почти час, а Чанёль так и не возвращался. Его не было, и Бэкхён подумал, что телохранителю конец. Парень накрутил себя, не зная, как обстоят дела в мире. Ведь единственное, что было ему сейчас близко — запах химического порошка, который оставлял противный привкус во рту, и чувство расколотого на части сердца. Голова разрывалась на куски от ноющей боли. И Бэкхён думал, что лучше бы он побежал за мужчиной, и неважно, что тот ему говорил, неважно, что заставил сидеть в этом месте. Неважно. Главное — быть рядом и не отпускать ту руку. Не отпускать никогда. Бэкхён боялся, что за ним уже никто не придёт. Боялся, что про него забудут все, кто знал когда-либо. Ведь всем, кроме Пака, на него плевать. Никто не мог дать ему то, что умело отдавал Чанёль. И Бён не понимал, что именно то было, но это нужно было Бэкхёну. Снаружи полицейские оцепили здание. Бэкхён не знал, сколько там людей, но на его этаже было не так много. Он чувствовал себя крысой, которая прячется в темноте. И та самая темнота — единственное место, которое ему подходило. Ведь крыса не высовывается, потому что она умнее Бэкхёна. Она, в отличие от Бэка, знает, что сверху её не ждут. Что сверху её никто не любит. И это темнота уже должна была стать тем самым драгоценным пристанищем в её скудной жизни. И Бэкхён, как и эта крыса, сейчас именно в том месте, где они и должны быть — в темноте. Разве они заслуживают чего-то большего? И если крыса ответит «нет», то Чанёль, открывающий ключом дверь и пропускающий яркий свет в каморку, ответит «конечно, да».23:21
***
Чёрный автомобиль проносился сквозь поля и иногда мерцающие под ярким светом фар деревья. Нервно сглатывающий водитель на максимальной скорости нёсся домой. Бэкхён хотел поехать в больницу, да куда угодно, главное, чтобы оказали помощь, но Пак запретил ему. Сказал, что быстро оправится и встанет на ноги. Сказал, всё что будет хорошо, и Бэкхён мог только верить. У него, как и у Пака, были завязаны руки. У него не было денег, не было необходимых связей, да сам Сеул встал против них, не желая впускать. Бэкхён прикрыл тело Чанёля курткой, чтобы водитель не видел того ужаса, но сам-то он знал, что скрывалось за тонкой тканью ветровки. Многочисленные раны и порезы, окровавленные костяшки пальцев, самые грязные на свете ноги и, что самое ужасное — многочисленные ожоги, покрывающие всё тело телохранителя. Будто над ним издевались. Будто брали раскалённый маленький шарик и прижигали кожу до костей. Ранее чёрные блестящие волосы теперь же больше походили на спутанные из-за алой крови и серой пыли патлы. Лицо Пака вообще можно было с трудом узнать. Что там было? Бэкхён прижимал ладошку ко рту, стараясь сдерживать рвотные позывы и делать более непринуждённый вид, хотя на самом деле всё его нутро разрывало на маленькие части. А что было бы, если бы он ослушался Чанёля и пошёл с ним? Смерть. Когда они подъехали к дому, лес встретил их знакомой тишиной и сопением Чанёля на заднем сидении автомобиля. Бэкхён многозначительно посмотрел в зеркало заднего вида, ловя изучающий и любопытный взгляд неприметного водителя. — Ты никому не скажешь, что с ним, — угрожающе потребовал Бэкхён, а его собственный голос нёс с собой не просто какой-то приказ, а саму смерть. — Да, господин, — быстро ответил водитель, поворачиваясь к Бэкхёну лицом. Бэк поймал этот неверный взгляд и понял, что его слова восприняли не до конца правильно. — Ты же знаешь историю моей семьи, — в темноте глаза господина сверкали, его шёпот пробирал до самых костей. Если бы Чанёль был в сознании, он бы и не понял, что это говорил его Бэкхён. Бён заметил, с какой силой сжалась чужая челюсть. И это его обрадовало. Он не спешил выходить из машины, наслаждаясь сопением Пака и испуганным взглядом человека напротив. — Если кто-то узнает, — начал Бэк. — Я не побоюсь сделать с тобой то же самое.