Телохранитель вечного Солнца

      Чанёль старался идти бесшумно, чтобы не разбудить мирно сопящего у себя в комнате Бэкхёна. Сколько Пак спал? Сколько времени Бэкхён был без защиты, которую обещал ему гард? Час? Два? День? В голове был туман, тело Пака ныло, он еле-еле шёл. Последнее, что было в памяти у Чанёля — он ехал в машине вместе с Бэкхёном и водителем домой. В памяти чётким очертанием вырезался Бэк, и его глаза были полны боли и ужаса. Казалось, господин был не в себе, он с тяжестью смотрел на телохранителя и сильно зажимал рот ладонью. Но даже несмотря на это, Пак был очарован Бэкхёном и был безумно рад, что парень не пострадал. Всё-таки оставить его в каморке было лучшим решением. Вспоминая перестрелку в заброшенном здании, Чанёлю становилось плохо. У гарда осталось только тянущее чувство в животе, будто кровь, которую он тогда пролил, осталась на его руках. Грязная кровь. Хотя на самом деле Чанёль был абсолютно чист; одежда была новой, ранее кровоточащие раны и порезы аккуратно перевязаны бинтами, а ноги, которые были все в грязи, сейчас даже не оставляли следов на чистом полу. Это Бэкхён постарался. Запах господина был на теле гарда. Дотрагиваясь подушечками пальцев до тех мест, где его касался Бэкхён, Пак мог воссоздать картину у себя в голове, как парень с усердием на лице промывал и перебинтовывал раны. Но зная Бэкхёна, без мата это наверное не обошлось.       Чанёль с кряхтением и болью сел на кожаный диван, широко расставив ноги. Голова со стуком упала на спинку, и тяжёлый, измученный вздох слетел с уст зверя. Перед глазами плыло, голова кружилась. Через огромные панорамные окна лился бледный свет луны, освещая половину гостиной. В ночном свете клавиши рояля мерцали, как драгоценные камни, а тишина, словно мягкое одеяло, накрывала дом, и Паку было, как никогда, уютно и хорошо в безмолвии. Он оглядел себя усталым взглядом. Гард был только в одних боксёрах и домашних штанах. Практически весь живот был забинтован. Тесно прилегающая ткань бинта почернела в трёх местах от крови. Большие пластыри покрывали тело гарда в тех местах, где ныло больше всего. Все руки от ладоней до локтей были покрыты ужасными чёрными ссадинами. Пак зачем-то дотронулся до ран, морщась и шипя от боли. На правом плече красовалась гематома, которую Чанёль даже не помнил, как получил. Тело ломило, Чанёль прохрустел шеей и снова положил голову на диван. Взлохмаченные волосы распластались на холодной обивке дивана, доставляя удовольствие и расслабление. Щёку неприятно кольнуло, и когда Пак дотронулся до неё, почувствовал лишь приклеенный пластырь.       Не прошло и пяти минут, как Чанёль услышал движение в комнате Бёна. Кровать юноши заскрипела, а одеяло полетело в сторону. Несколько робких испуганных шагов и ручка двери поддалась напору. Спустя ещё секунды три-четыре из-за угла уже торчала голова, а пристальный и до сих пор сонный взор был прикован к отдыхающему Чанёлю на диване.       — Чего не спишь? — не открывая глаз, спросил Пак. Повернуть голову в сторону было тяжело, гард был совсем без сил.       — Ждал, когда ты проснёшься, — юноша вышел из-за угла и медленно заковылял в сторону телохранителя. Бэкхён подошёл к спинке дивана, и Чанёль почувствовал, как чужие руки мягко опустились по обе стороны от его головы. Всё-таки сумев распахнуть глаза, гард несколько раз моргнул перед тем, как заговорить.       — Сколько я спал?       — Домой мы приехали вчера ночью. Соответственно, один день, — легко мотнув головой и убирая надоедливую чёлку, произнёс парень. При лунном свете в тихих глазах господина Пак видел голубой отблеск, отчего цвет становился едва ли не нефритовым. Чанёль не мог отвести восхищённого взора. Бэкхён судорожно сжал пальцы на диване, а губы превратились в тонкую полоску.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил парень.       На ранее спокойном лице телохранителя вдруг засияла насмешливая улыбка, что слегка обескуражило Бэкхёна. Гард с трудом поднял руки вверх, показывая Бёну чёрные ссадины и синяки.       — Я себя не чувствую, — усмехнулся мужчина, отчего парень тоже мягко улыбнулся в ответ. — Тяжёлый? — спросил Пак, размышляя о том, как Бэк таскал его на себе.       — Около двухсот килограмм точно, не меньше, — подняв одну руку в воздух для убедительности, парень махнул ею и глухо засмеялся.       — Тренировки для тебя тоже никто не отменял, — прохрипел Чанёль, следя взглядом за плавным передвижением Бэкхёна. Обойдя диван, юноша осторожно сел рядом с телохранителем. Их голые коленки едва соприкоснулись, но Чанёль уже в тот момент почувствовал прилив сил.       — Очень остроумно, — возразил Бэкхён шутке, а потом помрачнел, когда его взгляд упал на почерневшие от крови бинты. Его не смущало, что Чанёль был практически голым, смущала только кровь. Боль и ненависть отразились на молодом личике. Бэкхён удручённо нахмурился и неохотно провёл взглядом по всем отметинам, останавливаясь на лице гарда. Пластырь бы тоже стоило поменять. Было заметно, как тяжело сглотнул юноша, а потом резко встал, устремившись куда-то вглубь коридора.       — Не двигайся, Чанёль. Я принесу аптечку, — не оглянувшись на собеседника, устало пробормотал Бэкхён, исчезая в темноте дома.       А разве Чанёль мог пошевелиться? Казалось, его львиное сердце остановилось, когда Пак услышал своё имя. Всё, что было ранее и тот «Джухёк» испарились из жизни гарда в одно маленькое мгновение. Всё казалось сном, сном, который хотелось забыть. Чанёль будто начал жить заново.       «Чанёль» звучало прекрасно, особенно из уст Бэкхёна. Парень даже и представить не мог, как сильно Пак был счастлив в этот момент. И даже если всё тело покрывали ужасные раны, а руки едва двигались, то сердце Чанёля выло только от щенячьего восторга.       Спустя мучительно долгую минуту в темноту комнаты опять ворвался Бэкхён, держащий в руках небольшую коробку, которую назвал аптечкой, хотя в ней едва ли можно было найти что-то действительно стоящее. Старые рваные бинты, какие-то бутылочки с пожелтевшими наклейками, несколько упаковок с таблетками, градусник и пластыри. К слову, пластыри были совершенно новыми.       Не включая лампу в гостиной и довольствуясь светом от луны, Бэкхён опять сел рядом с Паком, замечая странную, глупую улыбку на лице телохранителя.       — Ты чего? — юноша ещё некоторое время смотрел на лицо Чанёля, а потом открыл аптечку и начал быстро перебирать пальцами её содержимое.       — Ты назвал меня по имени, — приятно хохотнул гард, переходя на едва уловимый томный шепот.       — Могу звать и Джухёком. Мне без разницы, — резко отчеканил Бэк, чуть ли не зарываясь головой в аптечку то ли от незаинтересованности, то ли от стеснения.       — Нет, — Чанёль попытался замахать ладонями, но почувствовав ноющую боль, зашипел. «Джухёк» — это последнее, что Пак хотел бы сейчас услышать.       Бэкхён взглянул на мужчину исподтишка, продолжая копошиться в лежащей на коленях аптечке и распаковывать упаковку с бинтами. Лицо юноши озарила совсем незаметная ухмылка наслаждения. Всё-таки он был безумно рад видеть своего телохранителя в здравии. Всю прошлую ночь и день он просидел рядом с чужой кроватью, чуть ли не ежеминутно проверяя, не повысилась ли у Пака температура. Но Чанёль спал, спал крепко и ужасно долго. Иногда лицо мужчины приобретало совсем бледный вид. В такие моменты Бёну становилось страшно, всё его тело покрывала крупная дрожь, а норовившее вылететь из груди сердце так и не дало Бэкхёну уснуть ни прошлой ночью, ни сегодня днём. Он считал часы, минуты, секунды до пробуждения этого человека. Смиренно сидел рядом и иногда пытался разбудить Пака. Но что бы он ни делал, всё шло крахом. Сон просто убил Чанёля на ужасных двадцать четыре часа с небольшим. Единственным собеседником Бёна на целые сутки была ровно вздымающаяся грудь Пака, на которой господин пролежал очень долгое время. Он лежал, вслушиваясь в размеренное сердцебиение, и переплетал пальцы рук с чужими, надеясь, что так он сможет поделиться своим теплом и хоть чем-то поможет мужчине. Он не хотел упустить момент пробуждения, не хотел пропустить то мгновение, когда Чанёль распахнёт свои большие тёмные глаза, а лицо украсит добрая улыбка, дарящая подростку надежду жить.       — Ты бы ещё дольше скрывал своё имя, болван, — несдержанно буркнул господин и, развернувшись лицом к окрашенному лунным светом силуэту, попросил того поднять руку ссадинами к Бэкхёну. Пак послушался, сделав то, о чём его попросили.       Чанёль уже в голове представил, как Бэк будет аккуратно забинтовывать раны своими музыкальными пальчиками, но все его ожидания вмиг рассыпались, когда Бэкхён смачно ударил ладонью по неглубоким порезам. Шлепок разнёсся по комнате эхом вперемешку с рыком больного телохранителя.       — Это тебе за то, что оставил меня одного в той темнице! — завопил Бён, наконец радуясь, что Пак получил по заслугам.       — Я жизнь тебе спас, маленький засранец, — мгновенно согнувшись пополам и сдавленно дыша, прорычал Чан себе в колени, при этом шипя от резкой боли. — Чёрт!       Не будь ран, Чанёль бы даже не почувствовал дискомфорт от удара. Но теперь всё было иначе. Он был уязвим, чертовски сильно уязвим. Он ослаб и ещё не набрал достаточно сил, пока спал. По крайней мере, гарду нужно было ещё хотя бы два дня, чтобы прийти в норму, потому что потрепали его знатно. Снова опрокинувшись на спинку дивана, гард, всё ещё презрительно щурясь, поймал довольный взгляд нефритовых глаз и хитрую, еле-еле скрываемую в темноте улыбку. Чужие губы так и желали растянуться до ушей, но внутренний голос Бэкхёна приказывал остановиться, чтобы телохранитель осознал свою ошибку.       — Засранец, — громко цокнул мужчина и сверкнул глазами. Бэкхён играл с ним. Играл в какую-то свою чёртову игру, и она почему-то нравилась гарду. Он так же, как и Бён, почувствовал азарт. Но к сожалению, сил не было, Пак был словно ватный, помятый и побитый. Чанёль отвёл взгляд от наигранной физиономии Бэкхёна и посмотрел на себя. Перед глазами снова тёмные пятна заимели место. Чанёль сглотнул скопившуюся во рту слюну и поднял на Бэка потухшие глаза.       — Поможешь мне? — Чанёль кивнул на испачканные бинты и поймал понимающий взор господина.       Пока Бён с усердием перебинтовывал мужчину, тот, как каменная статуя, смотрел в одну точку пустым, стеклянным взглядом. Перед глазами снова была кровь, размазанная по пыльным стенам. Чанёль вспомнил гнев и ярость, которые бессовестно забрались к нему в голову и не давали мыслить разумно. Что-то внутри него кипело в тот момент, что-то рвало на части его сердце. Чанёль боялся. В тот момент он боялся, что не вернётся к Бэкхёну? Нет, в том, что он вернётся к Бёну, мужчина был уверен. Тогда что? Какое-то непонятное чёрное пятно пустило корни в разум гарда, и он уже не соображал. Когда оружие наставили на Чанёля, мужчина знал только одно — он боялся только себя. Боялся своей мощи, которую не мог контролировать, боялся, что причинит окружающим боль. И ведь это, в конце концов, случилось. Из-за него пострадало несколько человек, и было не ясно, живы те сейчас или нет. Чанёль-то жив, его раны обрабатывает не кто иной, как его Бэкхён. А те мужчины… Что с ними сейчас? Живы ли они? Вернулись ли к своим семьям? Чанёль сильно сжал губы, чувствуя себя просто отвратительно. С каких пор его интересуют такие вещи? Раньше он рубил каждого на своём пути, кровь вечно проливалась на Арене. И всем было хорошо. А теперь? Что теперь стало с Пак Чанёлем? Да, былая агрессия моментами забиралась в его голову, как крыса, ищущая где бы полакомиться. Но несмотря на это, гард стал каким-то мягким. Каким-то… Человечным.       — Что случилось? — сквозь пелену размышлений пробился испуганный голос Бэкхёна. Мужчина повернул голову к парню, когда тот уже заканчивал перебинтовывать. Парень сделал небольшой узелок, чтобы бинты не свалились. Почерневшая от крови ткань лежала недалеко на диване. — Ты смотришь так странно, — мягко и настороженно пробормотал Бён, пытаясь разобраться в эмоциях телохранителя. — О чём ты думаешь?       — Бэкхён, ты когда-нибудь убивал?       Господин в тот же миг поднял голову и взволнованно заглянул в потемневшие от усталости и сожаления глаза. Чанёль хотел знать ответ. Если быть честным, Пак считал себя монстром. Ему не хотелось видеть страх в глазах дорогого ему человека. Хотел видеть понимание. Но ведь откуда ему взяться? «Убить кого-то» это не «любить кофе» или «носить чёрное». Это не то предпочтение, с которым может смириться близкий человек. Это не то, что спокойно укладывается в сознания других людей. Слова «в прошлом я убил» не означали то же самое, что и «в прошлом я занимался борьбой», например. Хоть это и страшно, и неправильно, но гард желал видеть в Бэкхёне «своего» человека. Будто, если бы Чанёль услышал ответ «да», ему было бы спокойней и не так плохо.       — Что за странные вопросы? — изумился юноша, снова зарываясь в аптечку.       — Бэкхён, — Чанёль сильно сжал уже ставшее ему родным плечо и развернул парня к себе. — Вот вчера я убил, — грубоватым шёпотом признался мужчина, будто разрезая воздух в комнате лезвием под названием «правда». Всё ещё не отпуская хрупкое плечо, телохранитель продолжил:       — Несколько человек умерло из-за меня. Тебе не кажется это безумием? Разве это нормально?       Бэкхён насторожился, но не подал виду. Перед ответом парень попытался вылезти из грубой хватки. Когда у него это получилось, Бён перехватил чужую ладонь и сжал горячие пальцы в своей холодной руке.       — Ты не виноват. Ты сделал это, чтобы защитить меня, — Бэкхён попытался успокоить Чанёля, но в ответ лишь получил глаза полные неверия и шока. Бён тут же ударил себя невидимой пощёчиной.       — Нет, — возразил телохранитель. — Нет. Я не хотел этого. Я не делал это «ради кого-то». Я сделал это, потому что я такой. Понимаешь? Я зверь. Настоящий зверь. Я буквально выпотрошил их тела.       Чанёль перехватил тонкую кисть и сжал сильнее, отчего Бён болезненно поморщился, но свой сильный и настойчивый взгляд не опустил.       — Прости, — опешил Пак, отпуская чужую ладонь, тем самым теряя последнее тепло Бэкхёна. Чем он дальше от господина, тем лучше. — Просто мне впервые так плохо.       — Впервые?       — Да. Я же уже не первый раз убил кого-то. Ты это знаешь. Но сейчас мне особенно плохо. Поэтому мне важно знать: ты убивал когда-нибудь?       Бэкхён внимательнее посмотрел на мужчину, в глазах которого горела неприятная надежда. Бён всё-таки опустил взгляд, неуверенно рассматривая свои бледные костлявые колени.       — Почему мне кажется, будто ты хочешь услышать «да»? — опасливый голос Бэкхёна стал казаться ещё более приглушённым, когда через открытые щели панорамных окон послышались тихие аплодисменты листьев. Лунный свет играл в прятки в доме двух одиноких душ, иногда выпрыгивая на серьёзные лица парней, а иногда прячась за качающиеся под один ритм деревья.       — Я не знаю, — несмотря на былую нервозность, более спокойно ответил гард. — Можешь не отвечать. Это глупо. Я идиот.       Несколько секунд они сидели в полной тишине, и Пак уже успел пожалеть о том, что начал такой разговор. Ему казалось, он сходит с ума. Медленно, но верно он теряет самообладание, будто теряет смысл своей жизни. Он просто запутался, и это нормально. Чанёль держал себя в руках, но чем дольше он оставался в мире людей, тем странней казалось ему своя жизнь. Да, он привык. Чертовски привык к Бэкхёну — такому красивому, своенравному и дорогому для него человеку. Привык к погоде в мире людей, привык к еде, где преобладают невкусные овощи, привык к воздуху, привык к людям, в конце концов. Но для Пака это всё равно было странно. Да, он не так сильно теперь и гнался домой, но всё же, как ни крути, гард чувствовал себя запертым в клетке. Будто он животное в цирке, которое иногда приходят гладить и кормить. Больше нет той свободы, которая у него когда-то была. Сеул отвернулся от него. И, возможно, ему стоило сдаться полиции. В тюрьме он сможет выжить, но… Но Бэкхён. Как же его Бэкхён?       — Бывало, — понуро опустив голову и кусая нижнюю губу, с хрипотцой в голосе прошептал господин. Слово вылетело из его уст, как что-то запретное и недосягаемое, и гард был уверен, был бы у Бэкхёна шанс, он бы забрал это слово обратно, но было уже слишком поздно.       Гард тут же выпрямился, отчего диван сильнее прогнулся под его весом и издал характерный скрип. Пак заметно тяжелее задышал, чувствуя какую-то непонятную панику в сердце. Одно дело хотеть услышать положительный ответ, другое — действительно услышать. Бэкхён убивал. Но одно «бывало» не могло до конца раскрыть всей картины. Этого было катастрофически мало.       — Ты сделал это, потому что хотел или потому что не было выбора? — наверное, стоило бы прекратить этот разговор, но Чанёль не желал останавливаться. Казалось, впервые в жизни он докопался до истины — почему Бэкхён такой. Казалось, гард ухватился за хвост правды, но он боялся, что этот самый хвост ускользнёт снова. Всё-таки за то время, что они провели вдвоём, Чанёль не знал Бёна таким, каким его знал весь мир. Пак знал того Бэкхёна из две тысячи восемнадцатого года, Бэкхёна, который провёл с ним почти всю осень, и который большую часть времени смотрел в окно автомобиля. Парня со светло русыми волосами, что блестят на солнце будто жёлтые сапфиры, которые Чанёль видел в одном из ювелирных магазинов в Сеуле. Парня, который любил чай с лимоном и одной ложкой сахара. Парня, который прекрасно поёт и играет на рояле, как настоящий виртуоз. Парня, который мог без стеснения послать куда подальше, но в то же время нервно и испуганно, как маленький забитый в угол щенок, теребить выпирающие нитки на своих светлых джинсах. Парня, который был крикливым и строгим, и одновременно очаровательным и цветущим. И Чанёль чертовски привязался к такому Бэкхёну, но каким господин был до две тысячи восемнадцатого года, у Пака только ходили смутные догадки.       — Я думаю, выбор есть всегда, — тихо промолвил Бён, не смотря в потемневшие глаза телохранителя. — И тогда у меня тоже был выбор. Но я всё равно сделал это. Как бы тебе объяснить? На тот момент я думал, что делаю правильно. Я был совсем сопляком и не осознавал до конца весь ужас случившегося. Мне казалось, я совершаю благое дело. Но…       Голос Бэкхёна стих, парень стал тяжелее дышать. Ему было нелегко даже элементарно говорить, а вспоминать подавно. Но то, что Бён заговорил с Паком о чём-то своём, было лишь очередным подтверждением, что Бэк доверяет Чанёлю. Либо хочет быть ближе, чем сейчас. Бэкхён, сам того не понимая, тянулся к Паку. Тянулся, как цветок к солнцу. Ему была жизненно необходима эта помощь, это тихая поддержка, которую давал ему гард. От своего телохранителя Бэкхён получал энергию, Чанёль, словно какая-то мощная батарейка, заряжал господина. И когда они распрощались на какой-то жалкий час во время погони полицейских, Бэкхён осознал, насколько сильно внутри него желание быть рядом с Паком.       Поймав на себе взгляд полного понимания и одобрения, Бэкхён продолжил:       — Знаешь, я просто стоял и смотрел, стоял и слушал их крики о помощи. Стоял и смеялся. Это было ужасно, — Бэкхён сорвался и закрыл лицо ладонями. Чанёль понимал, что Бён чувствует. Когда-то и он получал удовольствие от боёв. А теперь он вспоминает это с грузом на сердце, не веря в то, что он был таким. Чанёль понимал Бэкхёна и знал, почему тот пытался отгородиться ото всех.       — Единственный настоящий зверь из нас, Чанёль, это я, — Бэкхён осилил себя и повернул голову в сторону Пака, выжидающе смотря на телохранителя. Возможно, он искал осуждение, но телохранитель не излучал ничего негативного, но и положительного, к сожалению, тоже. Но Пак был готов выслушать, готов понять. Готов быть рядом, пусть это и неправильно.       — В тот день отец сказал мне только две фразы, которые я запомнил на всю жизнь.       Чанёль несмело кивнул, чтобы Бэкхён продолжал.       — «Бог всё видит», а вторая «смерть — слишком добрая кончина для тебя». Он смотрел на меня так… — господин сморщился, пытаясь показать выражение полного отвращения. Но оно, вероятно, не смогло передать и десяти процентов от реальности.       — После, конечно, это посчитали за несчастный случай. Мол, не мог же десятилетний мальчишка поджечь своих родных. Но отец всегда знал, что это я сделал.       — Ты убил своих родных? — тихо переспросил Чанёль, надеясь, что ему всё-таки послышалось. Для него семья была всегда на первом месте. И, если быть честным, он не ожидал такого от Бэкхёна. Гард был в смятении, он должен знать больше. Бэкхён поймал этот непонятный со стороны Чанёля взгляд и стушевался. Но парень думал, что так ему и надо. Взгляд — меньшее, что он может получить от других. Он заслуживал большего наказания. Ему хотелось его получить.       — Мачеху и единокровного брата. К слову, пацану было всего шесть, — господин откинулся на спинку дивана, разглядывая одинокий рояль. Его боль и ужас перешли на принятие и уничтожение себя. По нему было видно. Бэкхён сидел и пялился в одну точку спокойным взглядом, но внутри он грыз стенки своих органов. Грыз свои кости, своё сердце. Время от времени глаза господина становились стеклянными, будто кукольными. Он вовсе потерял желание говорить, но продолжал, потому что его язык развязало, и Бэкхён вовсе не мог остановиться.       — Я их ненавидел. Они тогда только переехали к нам, когда я узнал, что мама умерла. И, — Бэкхён прошёлся взглядом по клавишам своего рояля, а потом окоченел, словно вспомнил что-то ужасное. — Я долго репетировал, знаешь, брал коробок спичек и… Даже несмотря на свой возраст, на подсознательном уровне я откуда-то знал, что и как делать. До сих пор снятся кошмары. Даже спустя почти десять лет мне иногда кажется, что я слышу, как плачет этот мальчик.       Пак сидел и не двигался, боясь спугнуть Бэкхёна. Но сам он чувствовал тревогу не меньше Бёна. Он пытался представить всё, что сказал Бэкхён. Пытался, но у него не получалось. В голове было ещё столько вопросов: как он это сделал, почему, что он чувствовал, как складывалась его жизнь дальше. Гард не мог представить у себя в голове маленького Бэкхёна, который думает о убийстве на почве ненависти. Всё вообще смешалось в подсознании мужчины, и он уже не мог нормально соображать.       Всё-таки лучше бы он не спрашивал. Ведь что делать теперь, когда Бэкхён рассказал? Что делать с той информацией, которую ему доверил парень? Как поступить? Нужна ли поддержка? Дружески хлопнуть по плечу и сказать «не парься, с кем не бывает» будет ужасно тупо. Просто промолчать тоже не выход. Бэкхён может почувствовать себя неуютно и сразу пожалеет о сказанном. Слова «всё будет хорошо» также могут усугубить ситуацию. Что тогда? Что? Но Бён как будто увидел затруднения Чанёля и первый начал говорить после минуты тишины.       — Моё место только в психбольнице, — наигранно усмехнулся Бэкхён и махнул рукой. — Ты же это хотел сказать, да?       Бэкхён убрал чёлку, проведя пальцами назад по волосам. Несколько непослушных прядей снова легли на лоб, но уже не мешались так сильно. После такого длинного монолога Бэкхён просто сделал вид, что ничего не говорил. Он устало потянулся на диване и достаточно громко зевнул, привлекая внимание телохранителя к себе. К сожалению, пока что господину легче не стало. В его голове был настоящий хаос. То, что он так долго скрывал, вырвалось, и это получилось само по себе.       — Что ты такое говоришь? — разозлился Пак, стрельнув негодованием в господина.       — Говорю, как есть, — хохотнул Бён, кладя ладони себе на затылок, пытаясь тем самым расслабиться.       — Не неси ерунды. Твоё место здесь, со мной.       — И вот они — два изгоя общества — сидят на диване посреди ночи. Круто.       Так и есть. Они изгои. Никому не нужные в этом мире людской суеты. В какой-то момент истратили свою силу и потухли. И лишь маленькие огоньки горели в их сердцах, когда они смотрели друг на друга и понимали, что ещё живы благодаря их связи. Живы и здоровы, слава Богу. Не это ли нужно ценить?       — И всё-таки я рад, что ты рассказал мне, — воодушевлённо поблагодарил Пак. Бэкхён на одну секунду затаил дыхание, глядя в тёмные расширенные зрачки напротив.       — Когда ты стал таким сентиментальным? — прыснул Бён и мягко ударил собеседника кулаком по плечу. Чанёль сразу же схватился за больное место и ядовито зыркнул на смеющегося парня.       Такой красивый.       Ночь была их спасением. И уже не первый раз они разговаривали именно ночью, когда остальной мир дремлет, укрывшись объёмными пуховыми одеялами. Не это ли искал Чанёль всю жизнь? Не об этом ли грезил засыпая? Жадно смотреть на того, чей голос в ночи становится самым красивым, самым ласковым и убаюкивающим. Смотреть и наслаждаться лишь только гладкой, фарфоровой кожей. Мурлыкать, как большой довольный кот, когда его пальцы прикасаются к телу. Испытывать экстаз только от одного неловкого соприкосновения плечами. Чувствовать уже ставший родным запах.       Бэкхён менял очередной пластырь на теле телохранителя, потому что тот только болезненно вздыхал и хмурил лоб, хотя на самом деле был в состоянии сделать всё сам. Но когда Бэкхён заботился о гарде, для Чанёля парень открывался с новой стороны. Паку льстило то, что только с ним Бэкхён так обращался. Только ему рассказывал самое страшное и заветное. Только с ним был таким, каким был на самом деле.       — Вот надо было тебе так пораниться? Обязательно было драться? Почему… — в определённый момент Чанёль просто выключил свой слух, пытаясь как можно дальше отгородиться от вечного бормотания недовольного Бэкхёна. Если раньше господин предпочитал молчать, то теперь его несло и он уже даже не слышал то, что говорил. Но несмотря на это, Чанёль был без ума от такого Бэка.       Бэкхён сидел почти впритык, высунув краешек язычка, он пытался нежно отклеить почерневший от крови пластырь с лица Чанёля. Гард перевёл взгляд на свободную, висящую в воздухе ладонь господина. Схватив её, Чанёль поднёс желанную руку к лицу и любовно уткнулся в неё холодным кончиком носа. Бэкхён распахнул глаза шире и замер.       — Ты так вкусно пахнешь, — блаженно простонал лев, вдыхая приятный запах и сильнее прижимая чужую ладонь. И это было правдой. Он уже на протяжении очень долгого времени испытывал возбуждение, когда улавливал нотки запаха Бэкхёна. Запах господина — услада для тонкого обоняния гарда. Если бы он мог только дышать вечно этим запахом.       Смутившийся Бэкхён резко дёрнул пластырь и сильно сорвал его с лица мужчины. Щёки господина вспыхнули багровым румянцем, и парень сконфуженно опустил взгляд вниз. Чанёль не причинял ему боль, не делал чего-то запретного, просто дышал Бэкхёном. И Бён, как ни странно, не сопротивлялся. Юноша чувствовал, как горячие губы касались его костлявых пальцев, и ему было почему-то чертовски стыдно. Постепенно глубокое дыхание сменилось медленными, влажными и чрезвычайно пылкими поцелуями. Чанёль не мог желать большего. Он просто выцеловывал каждый сантиметр кожи, который после мокрого поцелуя моментально покрывался мурашками.       Каждое движение Чанёля, каждое слово — были олицетворением той нежности и заботы, которая появилась у него по отношению к господину за всё время их общения. Никакой ярости, никакого напора не было со стороны Чанёля. Он просто хотел быть рядом.       Бэкхён был околдован таким поведением телохранителя. Неосознанно он поддался вперёд, когда из-под упавшей на лицо тёмной чёлки увидел затуманенный горячий взор мужчины. Это и приворожило Бёна, когда он, несмотря на всю свою гордую сущность, залез на мягкий диван и перекинул загипсованную ногу через Чанёля, усевшись тому на крепкие бёдра. Как только чужое тело прильнуло к Паку, тот удивлённо поднял взгляд и посмотрел на своего Бэкхёна.       Господин давал разрешение. Неловкое, скромное и совсем тихое, но разрешение.       Почувствовав некую власть, Пак ласково положил свободную руку на бедро юноши и несмело, но чувствительно повёл её вверх по идеальному изгибу талии, и в этот момент просто сошёл с ума. Горячее дыхание заплеснуло его, и он потерял дар речи. Гард твердил самому себе, что не может позволить себе большего, чем просто коснуться чужих пальцев или губ, но стоило ему почувствовать, как участилось сердцебиение Бэкхёна, то понял, что не только он один боится. Для Бёна такое отношение тоже было в новинку.       — Я… — шёпотом произнёс парень, неловко поёрзав на бёдрах мужчины, устраиваясь поудобнее. Но он тут же замер, почувствовав возбуждённый набухший орган под чужой тканью домашних штанов.       — Прости, — поняв, что смутило Бэкхёна, гард неловко извинился, коря себя за столь быструю возбудимость. Ну, а что поделать? Он уже давно не касался себя, а о каком-то сексе и речи не могло быть. Поэтому, когда он почувствовал близость, тело среагировало само. И несмотря на всю усталость и боль, Чанёль почувствовал прилив сил.       — Я должен наклеить новый пластырь, — тихо промычал Бэкхён и потянулся за подготовленным рядом лейкопластырем. Потеряв руку Бёна, которую целовал Пак, гард почувствовал, как тепло отдаляется от него, и это приносило ему невыносимую боль.       Но он продолжил мирно и спокойно смотреть на дрожащего от чужого прикосновения Бэкхёна, его рука всё ещё покоилась на талии юноши и не отпускала. Убрав лишние бумажки и прицелившись, парень немного наклонился и приклеил новый пластырь на ещё не зажившую царапину. В этот момент Чанёль провёл горячей ладонью почти до низу впалого живота, задерживаясь между пупком и резинкой домашний шорт господина. От неожиданности Бэкхён слегка дёрнулся и поддался вперёд, соприкасаясь своим юным телом с торсом телохранителя. Воздух в комнате предательски накалился, оба заметили, что стало намного жарче. Молодой парень едва не забыл, как дышать, когда сильная рука Чанёля медленно, но верно начала опускаться всё ниже и ниже. Бэкхён нервно закусил губу и, закинув обе руки на широкие плечи, обнял тем самым Пака, уткнувшись носом тому в смешно оттопыренное ухо.       — Останови меня сейчас, — на выдохе прохрипел Чанёль, чувствуя, как запах Бэкхёна окутывает его тело с ног до головы. Его блуждающая по внутреннему бедру Бёна ладонь желала большего. Кровь постепенно переливалась туда, где ей не место. В голове предательски плыл туман.       — Сейчас, — настойчивее потребовал Чанёль, вдыхая родной запах и почти теряя самообладание. Исполосованные руки уже не причиняли боль, гард аккуратно положил их на немного выпуклые бёдра господина, чувствуя жар необузданного тела. Жадно сжав пальцы едва ли не на ягодицах парня, Чанёль испытал дикий восторг. Бён, который до этого не издавал ни малейшего звука, охнул от удовольствия, в тот же миг сильнее прижимаясь к телохранителю. И Пак мог с уверенностью заявить, что в тот момент, когда он почувствовал эрекцию своего Бэкхёна, Чанёль уже тогда испытал неповторимый оргазм.       Сам же член Чанёля неприятно жали резинки трусов и штанов. Хотелось содрать с себя всю одежду, чтобы не испытывать дискомфорт. Пак рвано задышал, Бэкхён тут же отпрянул и посмотрел на свой затвердевший и просящий ласки орган под одеждой.       Как они умудрились докатиться до такого? Почему не останавливались? Как сказало бы общество: «Ужас! Так нельзя! Это неправильно!»       А гард бы только возразил, ответив, что это самое правильное в его жизни. А Бэкхён — самое ценное и дорогое.       — И не подумаю, — наконец приглушённо произнёс Бэкхён. Набравшись храбрости, Бён уже не отводил взгляд в сторону, как тринадцатилетняя девочка, наоборот, он желал, чтобы на него смотрели. Но не кто-либо, а только Чанёль.       — И не подумаю, — более уверенно проворковал Бэкхён, чувствуя переизбыток чувств. Отсутствие секса, конечно, сказалось на обоих. Бросив последний возбуждённый взгляд на телохранителя, Бэкхён мягко коснулся большим пальцем нижней губы мужчины, провёл по ней и немного оттопырил вперёд, видя влажную, сверкающую в свете луны полоску. Перед тем, как слиться в новом для них поцелуе — страстном, горячем и чересчур влажном, — Бён слегка улыбнулся. Да, он был счастлив. До безумия. И не мог это скрывать и дальше под маской вечно сердитого подростка.       Что бы он делал без этого сильного и заботливого мужчины?       И если отвечать без всякой романтической чуши, ответ очевиден. Бэкхён был бы уже давно мёртв.       И чем яростнее, чем горячее и чем глубже был их поцелуй, тем громче было причмокивание, с которым они отстранялись друг от друга, в надежде вздохнуть. Оба будто вмиг забыли, что могли дышать носом. Всё внимание было сосредоточено на чувствах и эмоциях друг друга. Впервые за долгое время Бэкхён позволил себе больше, чем просто касания. Это было гораздо приятнее, гораздо важнее. Подрагивающие, онемевшие от переизбытка чувств пальцы проворно окунулись в омут шелковистых чёрных волос и подсознания Чанёля. Стоило гарду представить, на что способны эти хрупкие на вид пальчики, у зверя просто сносило крышу.       Никто не хотел уступать. Но если Пак делал всё как можно аккуратнее, нежнее и трепетнее, то Бэкхён всем своим видом просил не отпускать его, не уходить и быть рядом как можно дольше. Всё, что с ними случилось за эти несколько месяцев вылилось в то, что происходило сейчас. Каждое запрятанное глубоко в душе чувство выныривало и требовало воздуха. Каждое не проронившее за эти несколько месяцев слово, сейчас имело бы место. Потому что сейчас — их время. И никто не имел право им помешать.       Для Чанёля, который очень долго умудрялся только смотреть на Бэкхёна, в данный момент времени всё казалось каким-то странным сном. К слову, странным и мокрым. Потому что постепенно выделяющаяся смазка уже просочилась через не только боксёры, но и ткань штанов. А ритм движений, который успел создать Бэкхён, возбуждал гарда не на шутку.       Они сплелись в очередном глубоком поцелуе, когда Бэкхён успел прошмыгнуть рукой вниз, прямо к выпирающему достоинству телохранителя. И едва парень провёл кончиком пальца по заметной горке, Пак несдержанно простонал в рот любовника, прося большего. И Бэк был не против доставить мужчине поистине настоящее удовольствие. Немного отодвинувшись, но не расцепляя жадно впивающиеся друг в друга губы, русоволосый парень умело оттянул резинки трусов и штанов, и с диким удовольствием наблюдал сумасшедшие эмоции, которые выпорхнули из Чанёля в тот момент, когда Бён сжал свои хрупкие пальчики на мокрой набухшей головке.       Пак с рыком остановил смазанный поцелуй и откинул голову на спинку дивана, одновременно в очередном стоне открывая рот и пленительно закрывая глаза.       Бэкхён не просто мастурбировал своему телохранителю, нет, он был чёртовым волшебником, которому удалось заставить Чанёля задыхаться от своих же хриплых стонов и давиться слюной.       — О Боже, — чувственно заскулил гард, когда Бэкхён одной рукой слегка стянул крайнюю плоть члена вниз, оголяя самое чувствительное место — головку, а другой рукой, заранее смоченной собственной слюной, начал медленно ласкать круговыми движениями, с каждым разом выбивая из мужчины новые ругательства. И сам Бён порядком возбудился, и всякие влажные прелюдии ему уже очень сильно хотелось перешагнуть, перейдя, соответственно, к самому интересному и желанному. А что? Никто не говорил, что Бэкхён белый пушистый зайка. В определённые моменты, например как этот, Бён Бэкхён был олицетворением похоти. Он определённо был слишком хорош для этого мира.       И теперь, когда запреты и маска тихони были сняты, парни устремились куда дальше, чем просто поцелуи и мастурбация. Теперь, когда они стали собой, они могли наслаждаться и возбуждать друг друга без всяких стереотипов и домыслов. И, если быть до конца честными, они слишком долго к этому шли. Слишком много пережили и испробовали.       Чанёль боялся, что концовка скоро настигнет его, поэтому он упрямо сжал кисть Бёна и скинул со своего члена, ужасаясь той прохладе, которая сразу обхватила его тело. Поймав недоуменный, да и вообще не соображающий нормально взгляд тёмно-карих глаз, гард схватился за края чужой бесформенной футболки и потянул их вверх.       Одежда слетела и осталась забытой, потому что Чанёль застыл, не в силах сделать что-либо ещё. Бэкхён был настолько красивым, что простых человеческих слов описать его великолепие и миловидность было недостаточно. Слегка накаченные руки с рельефными сухими мышцами, острые выпирающие ключицы, довольно женственная талия с чёткой линией изгиба, и всё это покрывала сияющая при свете луны гладкая кожа без каких-либо изъянов. А разлохмаченные светлые волосы завершали идеальный портрет юноши.       — Ты очень красивый, — выдохнул Чанёль и сильно закусил нижнюю губу, пытаясь протрезветь. В какой-то момент Пак почувствовал злость оттого, что Бэк не родился в его мире. Разозлился, что Бён не был гардом, как и он. Ведь это несправедливо. Сам факт существования двух миров навевает ужас и неразбериху. Если бы Чанёль только мог соединить два этих непохожих друг на друга мира. Если бы Чанёль только мог подарить Бэкхёну жизнь — иную, где нет борьбы за выживание, где нет страха и слёз. Где каждый день будет лучше предыдущего. Где можно обратить пугающие воспоминания в пыль и открыться новому — чему-то идеальному. Ведь Бэкхён идеальный, и хоть судьба сыграла с ним злую шутку, а смерть прекратила его долгий, полный тяжести и боли путь, Чанёль спас его. Пак верил, что появился в этом мире не просто так. Возможно, самой судьбе стало стыдно за свои поступки и она решила дать Бэкхёну шанс, подарив высокомерному юноше телохранителя в лице сильнейшего наследника прайда. Но разве судьба знала, что всё сложится так? Два брошенных сердца, которые до недавнего времени не подпускали никого близко к себе, нашли наконец то, что действительно им дорого.       Нашли друг друга.       И Чанёль знал, что пока он может гладить этого парня по щеке и утыкаться носом в светлую макушку, он будет держаться рядом несмотря ни на что. Конечно, он скучал по своему миру, где светит вечное Солнце, но сердцем Пак уже давно понял истину. Его мир там, где Бэкхён. И не важно, будет это шикарный дом среди песков или крохотная картонная коробка под людским мостом, главное — быть рядом с Бэкхёном.       Бён едва замер, услышав неожиданный комплимент. Действительно, он чертовски красивый парень, Бэкхён знал, что природа не обделила его красотой, но когда ему говорил это Чанёль, Бэкхён наполнялся чем-то эйфорическим, чем-то, что делало его жизнь в разы лучше. Он верил в эти слова.       Они снова поцеловались, но уже мягче и медленнее. А после губы мужчины стали исследовать каждый сантиметр кожи молодого парня. Он едва надкусывал покрасневшие места на фарфоровом теле и улыбался самому себе, видя, как пылали чужие уши и щёки.       Они оба знали, к чему идут. Физически они были уже практически на пределе, но вот морально каждый испытывал волнение. Возможно, они не знали, что из этого получится и получится ли вообще что-то. Но в конце концов, они пошли на поводу у своих чувств. Каждый делал то, чего так давно желал. Взъерошенный и опьяневший Чанёль целовал едва подрагивающие ключицы, прикасаясь кончиками пальцев к слегка взмокшей от напряжения спине. А Бэкхён наслаждался этим, прильнув ближе к любовнику и чувствуя тепло, которое не хотелось терять ни на секунду. Юноша уткнулся носом в густые чёрные волосы, держась двумя руками за крупные мускулистые плечи.       Всё казалось нереальным до тех пор, пока возбуждённый Бэкхён, взяв всё в свои руки, не вскочил с Чанёля так быстро, как только позволил ему это отвратительный гипс на ноге. Призрачный лазурный свет убаюкивал и будоражил одновременно. А тишина комнаты гармонично смешалась со сбитым дыханием двух парней. Гард неотрывно смотрел на своего любовника, следя за каждой его эмоцией, за каждым движением юного, непорочного тела. И это было действительно прекрасно. Бён, едва отдышавшись, стянул с себя штаны вместе с трусами, оставаясь перед Чанёлем в чём мать родила. Намекнув быстрым взглядом на всё ещё не до конца спущенные домашние штаны телохранителя, Бён отвёл взгляд от смущающе большого члена мужчины, продолжая копошиться с одеждой. Чанёль, завороженный открывшейся картиной, напрочь забыл о своей одежде.       Да, возможно, они были не слишком опытны в таких делах, не слишком романтичны и не до конца осведомлены о том, как должны это сделать. Но как ни крути, они решились.       Чанёль чувствовал, что его трясло, как внутри, так и снаружи, но он не показывал виду.       Они опустились на холодный диван, когда их губы вновь сплелись в гармоничном поцелуе. Лёгкие Пака напряжённо сжались, когда он увидел Бэкхёна под собой готового на всё и сразу. Да, они делали это впервые. Да, в их душах был определённый страх. Да, они не собирались останавливаться. С самого начала они знали, что будет, когда их отношения перейдут на новый уровень.       Пак уверенно и похотливо провёл пальцем по впалому животу, по стоячему члену парня и спустился ещё ниже, не до конца уверенный, стоит ли это делать сейчас. Готов ли Бэкхён? Готов ли Чанёль?       — Мы можем повременить, если ты не готов, — невпопад буркнул телохранитель, удивляясь своему хриплому голосу. В тени ночи ярко заблестели чужие глаза. Широкие зрачки Бэкхёна в какой-то момент заставили гарда одуматься. Нутром Чанёль понял, что Бён не готов сейчас отступать. Для парня это было важно.       Пак не был чёртовым романтиком, не знал всех тонкостей, но знал то, что перед сексом нужно хорошо подготовить партнёра, чтобы уже в процессе не возникло каких-либо трудностей, либо непредвиденных остановок. Впервые в жизни Чанёль хотел всё сделать идеально, хотел, потому что считал, что Бэк достоин этого. Нет, достоин гораздо больше, чем просто идеально. И Пак готов постараться ради этого.       Ведь, что не вспомни, несмотря на серьёзный и внушающий вид Чанёля, для него на первом месте всегда были чувства и предпочтения господина.       Бэкхён сглотнул накопившуюся во рту слюну, и его кадык дёрнулся в темноте. Пак видел всё. Когда Бён немного раздвинул ноги, давая телохранителю понять, что он действительно готов, Пак не упустил свой шанс. Чанёль немного приподнял бёдра господина, быстро схватив рядом лежащую декоративную подушку, положил её под копчик Бэкхёна, чтобы тот был немного выше.       Гард на мгновение остановился, но обуздав своего внутреннего зверя, всё-таки смочил средний палец слюной и коснулся им чужого отверстия. Бэкхён сразу же неловко сжался, чувствуя холод, но успокаивающие поглаживания Чанёля рукой по животу помогли, Бэк попытался выдохнуть и расслабиться вновь. Бэкхён замер, после чего почувствовал, как в него скользнул влажный палец.       И Пак задался глупым вопросом у себя в голове, потому что палец зашёл легко и свободно словно по маслу. Это немного смутило мужчину, он не был до конца уверен, правильно ли всё делает, особенно теперь. Безмолвный вопрос затаился в горячем воздухе, когда Пак поднял на Бэкхёна ошарашенный взгляд.       Ранее наблюдавший за всем происходящим Бён, теперь стыдливо закрывал половину своего лица изящными пальцами, прикрывая тем самым и румянец на щеках.       — Бэкхён, ты…       — Ничего не спрашивай, — остановил его господин, говоря прямо в ладонь.       Чанёль всё понял и не знал, радоваться ему или печалиться, что Бэкхён готовил себя в этом плане заранее.       — Я не знал, что ты.       — Просто заткнись, прошу!       — Прости, — улыбнулся Чанёль, впервые за долгое время расслабляясь. О да, это в духе Бэкхёна. Отчего-то стало так спокойно и хорошо, что когда гард, немного растянув парня, придвинулся ближе, он уже не испытывал столько потерянности и нервозности. Чанёль стал чувствовать себя более уверенно.       Бён почувствовал, что прежде, чем войти, мужчина оставил свой последний чувственный поцелуй на коленке Бэкхёна, и это ещё больше смутило юношу.       Но когда это действительно случилось, Бён сразу забыл обо всём, что было до этого. Он осознал, что, сколько бы себя не растягивал, этого всё же было недостаточно для Чанёля. В определённый момент Бэкхёна охватила странная паника, когда он почувствовал резкую жгучую боль внутри себя. Он сильно сжал зубы и вцепился ногтями в грубую обивку дивана. И только непрекращающееся ласковое воркование мужчины смогло успокоить его бушующее сердце. Боль, к сожалению, не утихла, но теперь не была настолько явной и сильной. Несмотря на всё то, что творилось внутри молодого тела, Бён хотел продолжить. Он знал, что это случится, и только он считал себя виноватым в том, что не подготовил себя на все сто процентов.       Казалось, они замерли на целую вечность, пусть это и были какие-то минуты две. Как только Чанёль увидел, что Бён разжал пальцы на ногах, посчитал это за знак, что можно продолжать.       В конце концов им потребовалось время, чтобы понять, что всё это реально. Они пришли к тому, к чему и шли всё это время. И даже несмотря на то, что оба испытывали небольшой дискомфорт, они осознавали, что действительно счастливы.       Чанёль смотрел на Бэкхёна, а Бён — на Пака. И было в их страстных, но одновременно добрых взглядах что-то особенное, что-то поистине родное. Пускай это лишь тактильный контакт, пускай лишь прикосновение телами, но оба ощущали ту эйфорию, что разливалась внутри их сердец.       Со временем ритм ускорился, и оба потеряли счёт времени. И когда это случилось, Чанёль не мог даже вздохнуть, потому что один вид возбуждённого, взъерошенного и раскрасневшегося парня под ним до безумия сводил с ума. Чанёль впервые имел полное право купаться в повисшем над ним запахе господина. И гард мог поклясться, что ничего более совершенного ещё не было в его жизни.       Закинув обе ноги парня на свои плечи, Чанёль, закусив губу, необдуманно резко толкнулся вперёд и, слегка испугавшись, замер, когда Бэкхён громко и пошло застонал под натиском более сильных движений. Парня словно охватил мимолётный оргазм, и этот незабываемый стон застрял в ушах гарда. Теперь, когда Бён почувствовал это, ему лишь хотелось продолжать. Не останавливаться, ни в коем случае не останавливаться. Теперь гордый и высокомерный господин словно сам просил быть с ним жёстче, наказать его, он хотел ещё, ещё и ещё. Чанёль понял, что где-то в недрах Бёна он коснулся именно той самой точки, и теперь в глазах льва горело необъятное желание принести Бэку удовольствие. Но у самого от возбуждения и усталости онемели конечности, и он практически не чувствовал, как игриво проводил кончиками пальцев по гладкой коже Бэкхёна. Парень же не находил себе места, с каждым толчком он испытывал всё больше и больше наслаждения. Он прикрыл глаза и позволил своему телу двигаться так, как ему хотелось.       У Чанёля на лбу выступил пот, да и сам мужчина не чувствовал боли, не чувствовал, как бинты вновь почернели и как жгло всё тело. Силы покидали его с каждым толчком, а возбуждение только росло.       В очередном горячем стоне Бён обхватил свой член, больше не имея сил терпеть. Он начал дрочить, смотря в чёрные, затуманенные глаза и на полуоткрытый рот, из которого также выбивались стоны. Оба были совершенно на пределе.       Как и в тот раз, когда Чанёль некрасиво подслушивал за Бёном, стоя за дверью, Бэкхён протяжно ахнул и чертовски горячо выругался, ускоряя движения руки и чувствуя пульсацию не только у себя в ладони, но и внутри тела. Немного согнувшись, парень испытал оргазм, кончая себе на живот.       Слыша надломленный стон Бэкхёна, Чанёля хватило ненадолго. Стук волн крови всё ещё отдавался внутри тела гарда. Пак вышел из парня и резко провёл пару раз рукой по возбуждённому члену, кончая туда же, куда и Бён.       В то же мгновение в глазах телохранителя потемнело. Сил больше не было даже элементарно сидеть. Пытаясь отдышаться, Чанёль убрал трясущиеся бледные ноги господина и рухнул на диван, пачкая кровью всю светлую поверхность. И ему было плевать. Ему нужны силы, чтобы хотя бы открыть глаза.       В тот момент, когда лев уже ничего не соображал, звериный слух ещё улавливал сумасшедшее сердцебиение другого человека в комнате. И Чанёль знал, о чём думал парень. Конечно же, просто не верил в то, что случилось. Никакого сожаления, никакого разочарования. Просто потрясение и небывалый оргазм вперемешку с горячими чувствами.       — Чанёль, ты в порядке? — слышалось сбоку, но практически не долетало до потухшего сознания брюнета. Рассудок словно закрывался, а тело уже было в объятиях Морфея.       Вероятно, то был уже сон или просто иллюзия, но слова любви почему-то касались мочек ушей гарда. Но сам Чанёль уже не соображал и не слышал. Когда он проснётся, он не вспомнит это и, возможно, никогда уже не узнает, что прошептал ему Бэкхён.       Потому что это был их последний день вместе.