danisnotfashionable

      Кутюрный пиджак Фила потерян где-то на тротуарах Пятой авеню, а разговор – в третьем поцелуе.       Дэн хватается пальцами за его шею, оставляя на скулах влажные следы своих губ. Оставляя кучу папарацци позади себя и выходя из Метрополитен-музея незамеченными (спасибо прошлому году работы, во время которого Дэн узнал парочку запасных выходов, которые не облюбовывают фотографы). Дэн не имел ни малейшего понятия касательно двух вещей: того, как сильно он, оказывается, хочет Фила и того, как ахуенно Фил целуется.       – Я весь вечер не мог отвести от тебя взгляд, – шепчет Фил и сжимает давно вытащенный угол рубашки Дэна, когда они все же ловят такси и падают на заднее сидение.       От музея до отеля и в обычном состоянии пешком идти около часа, а если прибавить к этому шампанское и постоянное желание целоваться, маршрут и вовсе покажется непреодолимым. Дэн и Фил попробовали, но сдались на втором же повороте, припадая спиной к любой плоской поверхности и смущая хоть и редких в столь позднее время, но все же прохожих.       – Это то, о чем ты хотел со мной поговорить? – пытаясь не застонать и не отвлекать и без того отвлеченного водителя, негромко смеется Дэн.       – Это то, что я не мог не сказать. – Фил к чертям ломает укладку Дэна, своими пальцами притягивая его ближе к себе, и сильно прикусывает его нижнюю губу.       Дэн чувствует себя где-то за пределами этой вселенной и все же приводит в смятение водителя, когда выходит из машины и громко ахает, ощущая руку выходящего след за ним Фила на голой полоске спины. Благо, за такси они заплатили, и встречаться взглядом с водителем больше не надо, зато пережить тщательно скрываемую вежливым приветствием реакцию администратора – та еще задача. Дэн не боится возможных папарацци у отеля, их фотографии окупаются только перед Met Gala, кадры после ни одно издание или блог совершенно не волнуют. Если ты не известный критик, выходящий в неподобающем виде из одной машины с известным фотографом в таком же состоянии, конечно, но кто мог предположить? Ни одной вспышки или щелчка затвора камеры, пока Дэн и Фил входят в отель, чуть ли не держась за руки.       – Мистер Хауэлл, мистер Лестер, – профессионально улыбается администратор, а Дэн умирает внутри, пытаясь пригладить рубашку. – С возвращением.       Дэн и Фил нестройно кивают, опускают взгляд в пол и плетутся к лифту. Дэн успевает поблагодарить небеса за то, что сотрудникам отеля во время бала платят в пару раз больше.       – Мне кажется, она нас продаст какому-нибудь Перцу Хилтону, – стонет Дэн и нажимает на номер своего этажа на панели, прикладываясь головой о стенку лифта.       – И ему, как всегда, никто не поверит, – фыркает Фил и притаскивает к себе Дэна за шлевки на брюках. – Не паникуй, мы не Рианна и Дрэйк, нас продавать неинтересно и невыгодно.       – Ты только что оскорбил меня и мою работу, – фальшиво восклицает Дэн, прогибаясь под руками Фила.       – Я только что был реалистичным. – Последнее слово Фил шепчет на ухо Дэну, не забыв прикусить его мочку.       Дэн издает нечленораздельный звук, который должен значить согласие, отрицание, возбуждение и просьбу о большем одновременно. Судя по самодовольной ухмылке Фила, он его более чем понимает.       – Мой номер больше.       – Заткнись, – снова смеется Дэн, но тут же сбивается на стон, потому что Фил слишком резко толкает его к стене слишком-маленького-номера. – Зато он ближе по холлу.       – Правильно, – выдыхает Фил.       А Дэн задыхается. Язык Фила скользит по его чересчур чувствительной шее, поэтому Дэн на автомате вскидывает руки.       – Что? – испуганно спрашивает Фил, немного отойдя от Дэна. – Я сделал что-то не то?       – Нет-нет-нет, – тут же отвечает Дэн и тащит Фила к себе. – Просто попал по гребаной эрогенной зоне.       В этот раз Дэн понимает причину потемнения глаз Фила. Тот стягивает с него расстегнутый жакет, бросает на пол некрасивой парой тысяч фунтов и целует в губы, намеренно избегая шеи. Дэн почти хныкает, пытается расстегнуть его рубашку, но почему-то никак не может попасть по пуговицам: пальцы скользят и постоянно возвращаются к паху Фила. Он шипит и, оттащив Дэна от себя, ведет его за собой в спальню. Дэн не противится, просто отвечает на поцелуи и пытается не растаять по дороге.       – Твою ж… – Дэн в одно мгновение оказывается вжатым в стол лицом.       – Зато в моем номере нет такого привлекательного стола, – говорит Фил куда-то в шею Дэна и проезжается бедрами по отставленной заднице. – Он идеально подходит для того, чтобы любоваться с ума сводившей меня весь вечер задницей. Тебе противопоказано возмущаться спонсированием H&M, Дэн, хотя бы из-за того, как эти брюки на тебе смотрятся.       В ответ Дэн может лишь выдохнуть, потому что ебаный в рот, у него не было секса с Рождества. Не то чтобы Дэн считает себя человеком, нуждающимся в нем на постоянной основе, но он явно нуждается в Филе. В члене Фила. В члене Фила в его заднице. Прямо сейчас.       – Прелюдия – это, конечно, очень классно, – делится своими переживаниями Дэн, потираясь задницей о пах Фила, – но не тогда, когда ты хочешь партнера до поджатых пальцев.       Фил тяжело выдыхает, а его пальцы ложатся на заднюю часть шеи Дэна. Дэн жадно хватает воздух ртом и цепляется пальцами за стол.       – А как же разговор, Дэн? – Фил царапает чувствительную шею короткими ногтями, и Дэна выгибает на гребаном столе так, что становится больно дышать.       «К хуям», – во второй раз за сегодняшний вечер думает Дэн. Он сбрасывает с себя ладонь Фила и, перевернувшись на столе, опирается о него локтями, расставляет ноги по обе стороны от бедер Фила и смотрит на него снизу-вверх. Дэн знает, как на людей действует этот взгляд, поэтому пользуется им только в крайних случаях. Сейчас – один из них.       – Ты правда думаешь, что я сейчас настроен на разговоры? – совершенно ровным голосом спрашивает он, кротко улыбается и принимается за расстегивание пуговиц на своей рубашке.       Глаза Фила темнеют еще больше, а Дэн не сдерживает самодовольной улыбки. Наблюдать за тем, как чистый аквамарин омрачается похотью – то еще развлечение.       Фил не двигается, он наблюдает за медленно раздевающимся Дэном и, кажется, даже дышит иначе. Дэн спускает рубашку с плеч, оставляя очередной кутюрный кусок ткани за хуй знает сколько фунтов висеть на его предплечьях. Облизнув губы, Дэн, все так же глядя на Фила из-под опущенных ресниц, тянется к своим брюкам. Медленно расстегнуть пуговицу, еще более медленно пустить молнию вниз, провести пальцами по животу…       – Или ты поднимаешься и идешь в кровать, – ровным голосом без доли угрозы предупреждает Фил, но у Дэна во рту пересыхает от приятного страха, – или ты готовишься завтра утром не иметь возможности подняться – я выебу тебя на этом столе до синяков и ссадин.       Сглотнув, Дэн неуверенно кивает и, приподнявшись, спускает рубашку на пол. Идея быть выебанным до синяков и ссадин его привлекает, но не в это время и не в этом месте – завтра долгий перелет и очередной тяжелый день. Проследив нечитаемым взглядом за тем, как медленно ткань оседает на пол, Фил тут же хватает Дэна за талию и тянет на себя.       – Хорошее решение, Дэниел.       – Оставим это на следующий раз. – Дэн нежно оттягивает губу Фила своими зубами и, хватая его за ремень брюк, тянет за собой в спальню.       – О, ты так уверен в следующем разе? – с тихим смехом интересуется Фил, не в состоянии оторвать взгляда от голой спины Дэна.       Стащив монки с ног, Дэн падает в белоснежную постель и, лукаво улыбнувшись, отвечает:       – Зависит от того, как хорош будет этот.       Аквамарин послан нахуй, теперь в глазах Фила правит прекраснейший мрак. Быстро расстегнув остаток нетронутых Дэном пуговиц на своей рубашке, он оставляет ее висеть на кресле. Дэн оценивающе скользит взглядом по его бледной груди и борется с желанием провести по ней кончиками пальцев. Позже, все позже, сейчас – избавиться от своих брюк. Дэн, путаясь в ногах и пальцах, избавляется от носков и брюк (очередная куча на полу), но с легкой ухмылкой оставляет нижнее белье для Фила. Тот проделывает то же самое со своими штанами и присоединяется к Дэну в кровати.       – Смазка, – говорит Фил, пальцами скользя от груди Дэна до резинки трусов. – В моем номере нет, я не ехал на бал с целью заняться сексом.       – Я тоже, – фыркает Дэн и дергает бедрами, пытаясь попасть под руку Фила. – Я тебе что, шестнадцатилетний подросток, который всегда таскает с собой смазку и презервативы в надежде, что ему когда-нибудь перепадет?       – Дэн… – склонив голову к плечу, тянет Фил. – Я не пойду на ресепшен просить защиту и любрикант, администратор и так нас судит, я не переживу такого позора. Или ты признаешь, что ты шестнадцатилетний подросток, или мы ограничиваемся минетом и дрочкой.       – Ладно! – звонко восклицает Дэн и, поджав губы, поднимается с кровати. – Нулевая. Зона. Шейминга.       Отсос и дрочка вместо полноценного секса с Филом Лестером звучит для него как чертово наказание – настолько, что он готов признать, что носит в своем чемодане презервативы и смазку даже тогда, когда секса не планируется (он винит во всем долгое отсутствие парня и ничего больше).       – Ты их, случайно, не с шестнадцати лет таскаешь, так и не использовав ни разу? – смеется Фил, когда смущенный Дэн возвращается в постель.       Дэн мечтает запустить флакон любриканта ему в лоб. Вместо этого он облизывает губы и выставляет руку вперед, когда Фил подползает к нему ближе. Слова Фила его не обидели, но заплатить он за них все равно должен.       – Я сам, – слишком мило улыбается Дэн, не позволяя Филу коснуться. – Не хочу, чтобы ты растягивал такого неопытного.       – Я не это имел в ви… – начинает Фил и тут же затыкается, потому что Дэн снимает с себя белье.       Прикусив губу, Дэн подкладывает под спину подушку, широко расставляет ноги и с улыбкой ловит стон Фила. Он открывает смазку и, выдавив немного себе на пальцы, размазывает ее возле входа. Дэн не отрывает взгляда от таких темных глаз Фила и ярких искусанных губ, Дэн удобнее опирается об изголовье кровати и входит одним пальцем внутрь. Дэн и Фил одновременно стонут, а Дэн лишь продолжает медленно себя растягивать. После одного пальца идет второй, но Дэн специально не касается простаты, он просто готовит себя. Готовит себя для Фила. И от осознание этого настолько кроет, что Дэн не удерживается и входит третьим пальцем, наслаждаясь ощущением тянущей болезненной заполненности и взглядом Фила, которым тот не перестает его ласкать. Он рвано дышит, изредка срываясь на долгие тихие стоны, и возбужденно-насмешливо смотрит на Лестера.       Дэн не знает, кто срывается первым. В какое-то мгновение он оказывается под Филом, а обе его руки – прижатыми к изголовью.       – Ты невозможный, – жарко шепчет Фил и наконец-то зализывает шею Дэна, пока свободной рукой снимает с себя белье. – Ты невозможный, ты знаешь об этом?       Дэн чуть ли не кричит, потому что ебаный нахуй, ебаная чувствительная шея и ебаные сухие пальцы Фила в его ебаной заднице!       – Слышал… нечто… подобное, – хрипит Дэн и дергает бедрами в надежде глубже насадиться на его пальцы.       – Не-а, – мурлычет Фил и одергивает ладонь так резко, что Дэн шипит от боли. – Достаточно самодеятельности на сегодня.       Дэн не успевает даже обидеться, потому что Фил снова целует его шею и мягко втягивает кожу в рот. Дэн не может вспомнить последний раз, когда разрешал кому-либо оставлять засосы на своей шее. Дэн не может вспомнить последний раз, когда подобное решение казалось настолько правильным и нужным.       – У меня хуй знает сколько не было секса, Фил, я не выдержу, – ноет Дэн, но все равно подставляется под его прикосновения.       – Потерпишь, – просто говорит Фил и оставляет второй засос.       Дэн плавится под его языком и губами и теряет счет времени так, как терял его пару часов назад под вспышками фотокамер. Но это намного, намного приятнее. Пальцы Фила сжимают его бедра, а язык спускается ниже, вылизывает слишком выпирающие ключицы и аккуратно прикусывает сосок. Дэну хочется выть.       В один момент Дэн лишается чужих пальцев и губ и хватает ртом воздух от неожиданности, но тут же кусает губы, когда слышит звук рвущегося пакетика презерватива. Снова открытый флакон, снова прохладная смазка у задницы, снова теплые смазанные руки внутри него. Снова ни одного прикосновения к простате и сильно сжатые свободной рукой бедра, чтобы Дэн не мог насаживаться самостоятельно.       – Ох ты ж блядь! – захлебывается собственным ором Дэн, когда пальцы чересчур резко заменяет член.       Толстый, длинный, господи-храни-природу-и-генетику-Лестеров член. Никакой долгой подготовки, Фил просто и резко входит, а Дэн просто и резко ахуевает от наслаждения. Он терпеть не может, когда над ним возятся, а Фил не задает этих гребаных «ты в порядке-тебе не больно» вопросов, хотя Дэну, блядь, больно, и это, блядь, ахуенно. У Дэна уши закладывает от собственных криков и стонов Фила, но он лишь еще шире расставляет подхваченные Филом под коленями ноги. Член идеально проезжается по простате и Дэна ведет, ведет, ведет, но он не может сказать ни слова о том, как ему ахуенно, лишь кричать, кричать, кричать.       Он резко открывает глаза и слепо ищет взгляд Фила своим. Фил смотрит на него в ответ и Дэн, хныча, тянется за поцелуем. Не прекращая быстро и глубоко двигаться, Фил чуть наклоняется к Дэну и влажно целует его губы. Дэн стонет в поцелуй и случайно прокусывает губу Фила до крови, но тот лишь стонет в ответ.       Отсутствие секса дает о себе знать, поэтому еще через десяток толчков Дэна накрывает осознанием, что он скоро кончит.       – Фил… – со стоном тянет он и выгибается в спине. – Я не продержусь дольше.       Еще крепче сжав и без того онемевшие ноги Дэна, Фил смазанно кивает и говорит:       – Давай. Без рук.       Дэн в который раз стонет-хнычет, но послушно заводит руки назад и пальцами хватается за изголовье. Этот покровительственный тон сносит все оставшиеся ограничения. Дэн закрывает глаза и полностью отдается ощущениям, слыша только хлопки кожи о кожи, хлюпающий звук разъебанной дырки и свой собственный оргазменный стон.

***

      – Благодарю вас, – улыбается Фил подошедшей официантке и отпивает принесенный мокко.       Доброжелательно кивнув принесенному эспрессо, Дэн возвращается взглядом к Филу. Тяжело найти настолько уютную и малопосещаемую кофейню утром в центре Нью-Йорка, но они прекрасно справились с этой задачей (если считать прекрасным час брожения по улицам и десяток попавшихся кафе и кофеен). Они сидят на уличной площадке, ветер развевает волосы Фила, из-за редко открывающихся дверей доносится аромат свежих панкейков... Если жизнь сейчас не прекрасна, то что есть жизнь?       – Насчет обещанного разговора… – мягко начинает Фил, а Дэн не удерживается от смешка.       – Вчера как-то не до них было, не находишь? – нагло улыбается Дэн и скользит носком конверса по ноге Фила.       Фил закатывает глаза, но ногу Дэна не одергивает.       – Сейчас обижусь и пойду делиться тайнами моего темного прошлого с кем-то другим.       – Оно было настолько темным и таинственным? И поверь мне, ты никогда не найдешь настолько заинтересованного в неразглашении твоих тайн журналиста и блоггера, как я.       – Только если хорошенько его не трахну, – очаровательно улыбается Фил.       Дэн закусывает щеку, задумчиво прикладывает палец ко рту и отвечает:       – Нет. Даже тогда.       – Секс не настолько хорош?       – Никто больше настолько не очарован и не… заинтересован, – фыркает Дэн.       – Звучит как признание в любви.       – Мечтай. Выкладывай уже свои грязные тайны.       – Они не настолько грязны, как твоей блоггерской душонке хотелось бы, – смеется Фил в чашку кофе. – Это все пошло с того таинственного, как его прозвали медиа, увольнения-ухода из Allure. В W Magazine работа была хорошей, но достаточно скучной для амбициозного на тот момент меня. Как только я дорвался до индустрии, мне хотелось всего и сразу, безо всяких важных и нужных знакомств, поиска правильных людей, налаживания связей… Я хотел скорее достичь того, что есть у меня сейчас – собственная студия и никаких ограничений.       – Ошибка всех юных дарований, – драматично вздыхает Дэн, прикладывая руки к груди.       Фил запускает в него скомканную салфетку и продолжает:       – Я был очень открытым в то время. Относился к людям так, будто они самые чистые и невинные создания на свете, и сам был таким же. Да, я понимаю, как это сюрреалистично звучит – в нашей-то индустрии. Но с таким подходом к людям и к жизни я все же смог снять обложку для Vogue и подписать контракт с известным журналом, так что…       Фил делает долгий глоток кофе. Дэн молча ждет и никак не комментирует.       – Спустя некоторое время я получил письмо от одного из представителей Allure. Этот парень имел не последнее место в редакции, а предлагал работу куда интереснее и разнообразнее, чем W Magazine, поэтому я особо и не думал. Мы встретились и… Черт, мне двадцать два, мне только открылся большой мегаполис, куча возможностей, я молод и глуп, а он был таким взрослым, уверенным в себе и… таким, Дэн. Наобещал мне кучу всего, наделал комплиментов, расхвалил работы… – Фил снимает очки и трет глаза, а Дэн смотрит на внезапно потерявшего всю свою силу Лестера и нервно кусает губы. – Он помог разорвать мне контракт с моим прошлым местом работы, а на следующий день я подписал контракт с Allure. У нас был регулярный секс, но никаких отношений, я по-настоящему жил с ним, с большой радостью снимал для журнала, впервые был искренне доволен собой и своей работой. Меньше чем через месяц мне достался очень крупный проект, в котором я снимал рекламную кампанию для Дианы фон Фюрстенберг и… Блядь, я не знал, что говорить об этом с кем-то, кто не мой психолог, так тяжело.       Фил нервно смеется, потирает переносицу, отводит взгляд в сторону и быстро заканчивает:       – Кампания так и не вышла в свет под моим именем и в этом журнале, потому что меня обвинили в изнасиловании человека, который предложил мне эту работу. Я думал, что этот… мужчина передавал мои исходники в издательство, и не особо обращал внимание на то, что большинство снятого мною материала Allure так и не увидел – я отснял десятки лукбуков, интервью и просто сетов для звезд и все исходники отдавал ему, потому что он говорил, что он мой непосредственный начальник. Уже потом, перечитывая копию контракта, я увидел, что он нигде там не значился, но… Но меня с позором и грязью уволили, решив не подавать заявление в полицию только из-за молчания со стороны того человека. Этот святой самаритянин получил от Allure крупную сумму за молчание, они тянули деньги с меня. Все исходники и та кампания для дома Дианы вышли под другим именем – под именем настоящего парня того человека, с которым я спал и которого любил.       Фил снова замолкает. Повернувшись к Дэну, он добавляет:       – Информация не попала в сеть и прессу, потому что я тогда не был особо известен, да и для Allure это было бы очень плохим и ненужным пиаром. Сеть журналов Нью-Йорка не хотела видеть меня долгое время, а Диана только спустя годы узнала правду. Нью-Йорк и она простили меня только тогда, когда того человека посадили за мошенничество, воровство и ложные обвинения. Allure вернул мне деньги, я вернул себе имя в Нью-Йорке и открыл студию в Лондоне. Но больше с журналами НЙ я стараюсь не связываться, потому что… да.       Дэн не знает, что ответить и что сделать. Дэн не знает, можно ли приблизиться к Филу или лучше его не трогать. Дэн, знающий всю подноготную фэшн-индустрии, получает от нее очередной болезненный удар, когда вся ее гниль и предательства касаются дорогого ему человека.       Дэн тянет руку и натыкается на приоткрытую дрожащую ладонь.