Viva La Vida

Лили оглядела свою комнату и вздохнула. Она обозлилась на все вокруг еще на поступлении, когда старая наполовину сгоревшая Шляпа, решившая, что она знает больше всех, уверенно заявила, что ее место на Слизерине. Не сказать, что ее бы это волновало, но в голове тотчас шумом раздавались наставления мамы и рассказы отца о славе выпускников-слизеринцев. Да и зеленый она ненавидит. Змеиный факультет дочку знаменитого Поттера не принял, и Лили на первом курсе не понаслышке знала о значении слова «ненависть». Ее терпеть не могли, постоянно ища повод повздорить или наслать заклятие, и тогда она решила, что так больше не пойдет. После сломанной ею руки одному особенно язвительному мальчишке на третьем курсе все вдруг решили просто забыть про существование этой «рыжей бестии», перешептываясь за спиной и презрительно кривясь, когда она проходила мимо. Лили это чертовски нравилось. Выпады и проступки становились все яростнее, и к четвертому курсу учителя уже не знали, что с ней делать. Лили только усмехалась, получая сов с расписанием отработок и несколькими строками от отца о том, что он недоволен ее поведением. В каждом втором письме недоволен, через каждую строчку, в каждой точеной размашистой букве. Лили Поттер смеялась, Лили Поттер вовсе не хотела становиться пай-девочкой и оправдывать надежды учителей. Ее любимым занятием были прогулки после отбоя, когда на пути так и грозились встретиться завхоз и его сумасшедшая кошка. Лили терпеть не могла Миссис Норрис, и поэтому часто выбирала объектом своих шуток именно ее. Часто животное убегало от нее с разноцветной шерстью, а Филч по утрам проклинал весь род Поттеров до десятого колена. Блуждая по ночам в темных коридорах, она куталась в мантию, сворованную у Джеймса, и целиком оправдывала свой факультет. МакГоннагал оставалось лишь устало вздыхать и сердито коситься на дремлющую на полке Шляпу. Никто из ее соседок по комнате не общался с ней, ограничиваясь сухими и дежурными вопросами без ответов. Они щебетали и хохотали, все больше раздражая Лили, и она часто уходила на поле, хватая метлу и взмывая ввысь. При всей открытой недружелюбности к рыжеволосой, слизеринцы не спешили прогонять с команды столь потрясающего загонщика, который вырывал победы почти в каждой игре. Возможно, квиддич был еще одной причиной, по которой Лили возненавидела проходивший на пятом курсе Турнир Трех Волшебников, — из-за соревнований и приехавших в Хогвартс гостей отменили все матчи, и у нее совсем не было занятий в школе. Она совершала вылазки в Запретный Лес, слушала пустую болтовню пустоголовой кузины Молли и устраивала все больше проказ, из-за которых с ней не хотели общаться даже родные. Исключением всегда был Альбус, которому отчаянно хотелось видеть за маской сорванца маленькую девочку и свою любимую сестренку. Лили усмехалась, но от его общения уходить не спешила. Все равно на досуге заняться нечем. Ближе к окончанию шестого курса Лили надоело быть сорванцом, и она сдалась. Начала носить юбки, стала все больше пропадать в библиотеке и зарабатывала баллы своими блестящими ответами на уроках. Слизеринцы недоумевали, хаффлпавцы облегченно вздыхали, а учителя готовились к самому худшему. Но этого не происходило, и писем от отца становилось меньше, отработки не назначались и соседки прекратили коситься в ее сторону. Кто-то в школе поговаривал, что она влюбилась, кто-то, что испугалась чего-то настолько сильно, что прекратила себя так вести, Альбус же думал, что она повзрослела. Родные начали к ней тянуться и все чаще спрашивали совет по тому или иному поводу, разговаривали и звали с собой. К седьмому курсу она даже полюбила зеленый цвет. Никто так и не смог объяснить эту необычную метаморфозу Лили Поттер, и только старая Шляпа, лежащая на полке в кабинете директора, спала и загадочно улыбалась.