В тихом омуте

— Кажется, — чуть отдышавшись, пошутил Оливер, — я сейчас скончался не только как ботаник, но и как личность. На него навалилась удивительная слабость и приятная усталость, словно он сейчас пробежал кросс, не меньше. Когда возбуждение схлынуло, стали ощутимы не совсем приятные последствия. Например, при неосторожном движении напоминал о себе некий дискомфорт, а также Оливер чувствовал, что ему надо в душ — даже волосы казались влажными, а кожа липкой. — Нет, ты скончался только, как девственник, — фыркнул Маркус, вытирая каплю пота с виска Оливера кончиком носа. — И я тоже. Он осторожно поднялся, искоса глянул на свой перемазанный в сперме живот, заляпанную обивку дивана и поморщился, как всегда, когда смущался. — Надеюсь, твой отец не заглянет сюда с ультрафиолетовой лампой, — протянул он, оглядываясь в поисках ванны. — Пошли в душ, — он потянул Оливера с кровати, но тот сел и сконфуженно поерзал. — Давай ты первый, — предложил он, и Маркус нахмурился. — А почему не вместе? — по-детски прямолинейно спросил он. — Потому что, — Оливер скривился, прислушиваясь к своим ощущениям, — мне надо время, чтобы встать, потому что от меня несет потом и потому что, как бы странно это ни казалось, я смущен. Я тебя, конечно, люблю, но мне все еще требуется свободное пространство, чтобы прийти в себя и все осознать. Осознав, что ляпнул, Оливер тут же прикусил язык, а потом и вовсе состроил непроницаемое выражение лица, надеясь, что Маркус не обратит внимания. — О, — Флинт, конечно, не мог пропустить такое заявление, но понимая, что Вуд наверняка имел в виду не совсем то, что в себе заключала подобная фраза, сделал вид, что не заметил. — Да, забей. Что естественно, то не безобразно, — он хотел было снова потянуть Вуда за руку, но, оценив сосредоточенный вид и поджатые губы, все-таки решил не настаивать, только наклонился за очередным поцелуем, дающим понять, что он думает о таком неуместном смущении Оливера. — Ладно, я быстро. Захочешь присоединиться, лучше поторопись, — сказал Маркус и прошлепал в ванную. — Что естественно, то не без оргазма, — перефразировал Оливер, адресуя реплику в сторону, где скрылся Маркус. Оставшись наедине с собой, Вуд попытался проанализировать свои ощущения. Потеря девственности не заставила его иначе посмотреть на мир, у него не отросли лишние конечности, а в голове не остались лишь мысли о сексе. Не то, чтобы Оливер ожидал каких-то явных изменений. В ванной зашумела вода, и Вуд сполз с дивана, чтобы подойти к зеркалу. И таким его видел Маркус? Оливер нахмурился и чуть склонил голову набок. Худой, встрепанный... и голый. Он сдернул с дивана покрывало и укутался в него на пример римской тоги. Сразу стало чуть лучше. Вуд нахмурился, припоминая свое поспешное признание. Хорошо, что Маркус не стал заострять на этом внимание, потому что, Оливер был уверен, для таких слов было слишком рано. — Тут нет горячей воды, так и задумано? — крикнул Флинт из ванной. Самого его это не напрягало — холодный душ освежал и бодрил, хотя долго под ним находиться было невозможно, но вот Оливеру такие спартанские условия могли не понравиться. Маркус выключил воду и попытался найти полотенце, но того не нашлось, так что ему пришлось выскочить из ванной, поскальзываясь на кафеле, все таким же голым, только теперь замерзшим и мокрым. Он подскочил к Оливеру и прижался к нему, разбрызгивая капли воды. Оливер вздрогнул и попытался было отскочить от Флинта, но тот, смеясь, обхватил его руками и прижался только крепче, очевидно, согреваясь. Через минуту шуточной возни Вуд сдался. Все равно покрывало успело промокнуть, так что в борьбе не оставалось смысла. Разве что Оливер все еще отчаянно нуждался в ванной, правда, сообщение о холодной воде несколько умерило его пыл. Впутавшись из хватки Флинта, Вуд отскочил в сторону и еле сдержался, чтобы не показать язык. — Я пошел мерзнуть, — возвестил он, сгребая свое "одеяние" с пола. — Ну, удачи, — довольный своей выходкой, Маркус растянулся на диване. — А я пока закажу пиццу. Жрать хочу, — сообщил он и прикрыл глаза. Пару минут Маркус так и лежал, пытаясь побороть лень, потом всё-таки дотянулся до телефона, но тут вдруг понял, что совершенно не знает, какую пиццу Оливер любит и любит ли вообще. В школе он всегда отдавал предпочтение какой-то "здоровой" дряни, вроде брокколи или бульонов, поэтому Флинт засомневался. Он подошёл к ванной и, прислушавшись к подозрительной тишине, позвал: — Ботаник, ты какую пиццу будешь? Дверь неожиданно резко распахнулась, Оливер блестящими от неподдельного ужаса глазами уставился на Маркуса. — Нет горячей воды, мыла тоже нет, — выпалил он, почему-то обвиняюще глядя на Флинта, которого эти бытовые неудобства впечатлили куда меньше, — а в правом верхнем углу паутина! Почему ты мне не сказал? Маркус отчего-то развеселился. Смерив его негодующим взглядом, Оливер снова скрылся в ванной. Выбора все равно не было, но стоило в ближайшее же время выяснить, что необходимо доделать здесь для комфортного существования. * * * За то время пока Оливер мылся, Флинт натянул джинсы на голое тело и прошелся по квартире. В спальне в комоде нашлась пара полотенец. И ещё много всего, рассчитанного на двоих: пара тапочек, пара халатов, пара зубных щеток — новых, ещё не распакованных. Нашлась даже пачка презервативов, что Флинт отказался бы комментировать, но мысль, что квартирка не готовилась для Вуда, а использовалась до этого «по назначению» не один раз, в голове появилась. Прихватив полотенце и халат, Маркус вернулся в гостиную и, когда голожопый Вуд, клацая зубами, вылетел из ванной, очень эффектно набросил полотенце ему на плечи. — Я тут разведал территорию, — поделился он, без спроса помогая Оливеру вытираться. — Отлично, — Оливер благодарно улыбнулся Маркусу и чихнул, прижав длинный рукав халата к носу. Внезапно он нахмурился и недоуменно протянул. — Такой знакомый одеколон. Оливер нахмурился и. повернув голову, уткнулся носом в ворот, вдыхая и прикрыв глаза. Какая-то мысль крутилась у него в голове, но он никак не мог поймать ее за хвост. Наличие халата в нежилой квартире само собой заставляло задуматься, а уж то, что его, как минимум, использовали по назначению, и вовсе вызывало миллион вопросов. Звонок в дверь заставил Оливера замереть. Кто бы это мог быть? Вдруг отец узнал, что он прогулял и приехал сюда? Вуда тут же захлестнул страх, и, должно быть, его так перекосило, что Маркус поспешил сознаться: — Я пиццу заказал. Флинт достал из куртки кошелёк и пошёл открывать. Курьер был его едва старше, но вот гонор пер из него через край, и, пока Маркус рассчитывался, они чуть не сцепились. Когда Флинт всё-таки закрыл дверь и поставил коробку с пиццей перед Оливером, тот, тоже успев внимательно осмотреть квартиру, теперь о чем-то сосредоточенно думал. — Эй, ботаник, — пощелкал Маркус пальцами перед глазами Вуда, когда тот не обратил внимания на его добычу. — О чем задумался? — он провёл рукой по выглядывающему из-под полы халата бедру, заставляя Оливера посмотреть на себя и невольно снова чувствуя возбуждение. Оливер настолько увлекся решением загадки, что не расслышал вопроса. Он сбросил руку Флинта и еще раз прошелся по комнате, выискивая какие-то мелкие, но значительные детали, которые упускал раньше. От его халата пахло одеколоном отца — Вуд наконец-то вспомнил, почему ему был так знаком этот запах. При ближайшем рассматривании квартира не выглядела совсем уж нежилой, а ведь ее якобы не планировали использовать до его совершеннолетия (постельное белье, халаты, чай, кое-какая посуда намекали на нечто другое), а, самое главное, презервативы. И вот последнее яснее ясного намекало на то, что отец водил сюда кого-то для вполне определенных целей. — Отец изменяет матери, — наконец вернувшись на диван рядом с Маркусом, озвучил он свои догадки. — Но они совсем не похожи на людей, находящихся на грани развода, — Оливер вспомнил тот почти судьбоносный для него ужин в кругу семьи. — Он обращается к ней за поддержкой без слов, видно, что они понимают друг друга. Похоже на идиллию, но это, — он махнул рукой куда-то вглубь квартиры, — говорит о другом. Маркус пожал плечами, не зная, что говорят в таких случаях. Он тоже пару лет назад узнал, что Томас, его отчим, изменяет матери, и сильно бесился, ненавидя его ещё больше, но это не мешало родителям относиться друг к другу с уважением, да и зная, какой невыносимой могла быть его мама, Флинт, в конце концов, перестал переживать по этому поводу. Так что, это оставалось маленьким грязным секретом между ним и отчимом, в некотором роде ниточка воздействия на Томаса — чем Маркус иногда пользовался. Хотя у него были подозрения, что его мнительная мать догадывалась о происходящем, просто делала вид, что остаётся в неведении, чтобы не разрушать семью. — Иногда такое случается, — предпринял он попытку успокоить Оливера. — Ты ведь, уверен, о родителях знаешь не больше, чем они о тебе. Но я понимаю, что подобное не особо приятно, — Маркус поерзал и переложил коробку с пиццей себе на колени. — Может, у них и правда все хорошо. — Мама очень внимательная, — возразил Оливер, — так что она не может не догадываться, как минимум. Я мог бы спросить отца напрямую, наверное, — неуверенно начал он, а потом отрицательно покачал головой. — Нет, не мог бы. Еще минуту они молчали, Маркус разделывал пиццу, Оливер продолжал думать, пока наконец не выдохнул: — Ладно, хватит этого. У нас есть еще как минимум несколько часов до того, как уроки закончатся, и я не хотел бы тратить их на игры в Шерлока Холмса. — Это элементарно, Ватсон. У твоего отца роман с мужчиной, — выдал вдруг Маркус. — Аргументы? — протянул Оливер ошарашенно, первым стащив из коробки кусок пиццы. — Ну, мама говорила, что всегда чувствуется в доме присутствие женщины, — охотно пояснил Флинт. — Здесь не чувствуется, — он пожал плечами, но, заметив растерянность Оливера, ободряюще похлопал его по плечу. — Да, ладно, тебе. Если он пустил тебя сюда, значит, доверяет. И наверняка был готов к тому, что ты обо всем догадаешься. Оливер какое-то время раздумывал, рассеянно продолжая жевать, а потом произнес: — Кое-что, что он говорил мне, начинает приобретать новый смысл. Он, например, не поверил, что мы с тобой друзья. Вуд снова оглушительно чихнул, уже привычно потер нос рукавом и потянулся за следующим куском пиццы. — А что твои родители? Какие у них отношения? Я знаю, что ты не очень близок со своей матерью, и понимаю, почему, хотя она в целом кажется неплохой. Во всяком случае, Шона она спалила сходу. Оливер чувствовал, что очень резко перепрыгивает с темы на тему, но ему очень многое хотелось узнать о Маркусе. — Ну, мама отличается подозрительностью, мнительностью и склонностью к маниакальным состояниям, — почти равнодушно отозвался Маркус. — И каким-то сверхчутьем. Так что скрыть от неё что-то очень сложно. Не знаю, как отчим выдерживает все это, но мне их отношения представляются вполне стабильными. Но то, что мой отец сбежал от неё в своё время, меня не удивляет. Меня эта мысль не оставляет уже несколько лет, — он безрадостно улыбнулся и преувеличенно увлеченно принялся за еду. Жаловаться не хотелось, но Маркус понимал, что Оливер в ответ на откровенность ждёт того же, поэтому приходилось переступать через своё нежелание обсуждать эту тему. — Понятно, — Оливер нахмурился и уставился на скатерть. На белоснежной поверхности выделялось небольшое пятно. Вуд поковырял его пальцем, все более убеждаясь, что квартира была любовным гнездышком для его отца и еще кого-то. — Я бы никогда не хотел жить на два фронта. С кем-то для вида, с кем-то, потому что тянет, — невпопад сообщил он. — Это, как минимум, нечестно. А вот от Даррена вполне можно было ожидать такого. В его духе было наступить на горло собственным желаниям, чтобы сделать так, как от него ожидалось. Его часто ставили в пример самому Оливеру, но был ли он счастлив. Даже если у него и были тайные встречи с кем-то здесь, то, судя по нежилой обстановке, они явно не занимали слишком много времени. Вуд представил себе такую ситуацию между ним и Маркусом и протестующе мотнул головой. Он бы ни за что не согласился на подобное. Похоже на кошмар. Делить его с кем-то еще? Умирать от ревности и собственной мнительности? Видеться лишь по предварительной договоренности или, зная собственного отца, и того хлеще — по графику. Может быть, в нем говорил юношеский максимализм, но Оливер был уверен, что готов послать весь мир с его мнением куда подальше, чтобы иметь возможность жить с Маркусом, не изображая тесную семейную связь с кем-то еще. — Я бы тоже не хотел! — в такт его мыслям воскликнул Маркус. — Такое дерьмо не для меня. Я собственник, и делить любимого человека ещё с кем-то не смог бы, — Флинт намеренно выбрал именно это определение — "любимого", словно негласно отвечая на ту фразу, что брякнул Вуд, про любовь к нему. Маркус сейчас не решился бы сказать что-то такое на полном серьезе, но они как будто маленькими шажками прокладывали себе дорогу к полноценному признанию. Оливер кивнул, заторможенно отметив, какую формулировку выбрал Маркус, но не рискуя сейчас привязывать это определение к себе. Вуд надеялся, что его лицо осталось непроницаемым, и он не выглядит слишком уж глупо, обнадежившись неосторожно брошенным словом. Кашлянув, он прочистил горло и пожалел, что чихать больше не тянуло, потому что это отлично объяснило бы повисшую паузу. Вместо этого он почувствовал, что краснеет и тут же схватил кружку, выпил почти половину находящегося там чая и просипел: — Горячий, — хотя тот уже давно остыл. Маркус понял это по-своему. Он отобрал у Оливера кружку, скинул коробку с пиццей на пол, наклонился и втянул его в поцелуй. Хотелось потратить предоставленное им время в максимальной близости — то, чего они не могли позволить себе, когда не были только вдвоём. Кажется, Маркус слишком увлекся: он залез Вуду под халат и почти опрокинул его на подушки. Вдруг тишину нарушил звонок телефона. Флинт нехотя оторвался от Оливера и достал телефон их кармана куртки. Нахмурившись, он с беспокойством глянул на Вуда, и поднял трубку. — Да, мам, — максимально непринужденно сказал он, холодея от предчувствия чего-то нехорошего. — Где ты? — сразу спросила его та, не став размениваться на приветствия. Впрочем, ответа Флинта она, кажется, тоже не очень-то ждала, потому что тут же зачастила. — Звонил твой одноклассник, выразил надежду, что завтра ты придешь на тренировку, которую пропускаешь сегодня. Так что вопрос открыт. Где ты сейчас? Оливер приподнялся на локтях и напряженно прислушался. Мать Маркуса говорила очень громко, так что отдельные слова долетали до него, пусть и не очень разборчиво, но смысл их понять было можно. — Я... — Флинт замялся и снова посмотрел на Вуда в поисках поддержки. Тот одними губами произнёс поистине волшебное слово, которое разом остудило весь мамин пыл, когда Маркус повторил: — Я в библиотеке. Решил, что доклад по истории важнее тренировки, — добавил он увереннее, прикидывая, знает ли его мама то, что он вообще, считай, не был в школе. — А кто тебе позвонил? Эд? — Боже, прекрати называть его так, Маркус. Что за манера превращать имена в клички? — судя по тому, как она перескочила на другую тему, про школу доложить ей не успели. — Мальчик не представился. А я так распереживалась, не успела спросить, как он уже попрощался. Когда Маркус повесил трубку, Оливер протянул: — И кто это вдруг испытывает к тебе такие сильные чувства, что не постеснялся заложить матери? Довольно низкий ход, я полагаю. Как бы Вуду не хотелось свалить все на Пьюси, он знал, что тот вряд ли бы так поступил. Во-первых, у Эдриана были кое-какие понятия, согласно которым «братану» можно было начистить морду за углом, не вовлекая в разборки предков. Не говоря уже о том, что он всячески избегал общения с чьими-то родителями в принципе, что было не очень удивительно — располагать тот к себе не умел. Во-вторых, Нотт казался по-настоящему преданным Маркусу. А то, как он постоянно смотрел на Флинта чуть ли не влюбленными глазами? Оливер честное слово заподозрил бы его в чем-то гейском, но тот явно восхищался не сексуальностью Маркуса, а тем, как непринужденно и круто тот ведет себя, как парой слов умеет поддержать авторитет в команде и как отгребает на уроках с непроницаемым выражением лица. Остальных членов команды, как думалось Оливеру, вообще не волновало, где носит Флинта, когда он вдруг решал прогулять школу. В конце концов, делал он это регулярно. На ум приходил только Кребб, но Вуд не стал озвучивать свою догадку Маркусу, решив, что тот сгоряча и накостылять может, не разобравшись, верно ли это предположение. — Убью этого мудака, — подтвердил его опасения Флинт, продолжая гипнотизировать экран телефона взглядом. Он представить себе не мог, кто из команды мог сделать такое, особенно если учитывать тот факт, что тренировки сегодня на самом деле не было. И ведь этот кто-то явно хотел лишь припугнуть, а не идти на открытую конфронтацию с Маркусом, иначе не стал бы скрывать имя и действовать осторожно. Новый неприятель словно прощупывал почву, не обличая Флинта настолько, чтобы тому было не отовраться, но давая понять, что в следующий раз мама может узнать и о том, что его не было в школе. — Ладно, мне, видимо, пора сваливать, — нехотя сообщил Маркус и потянулся за футболкой. Надел её и хмуро посмотрел на Оливера, словно это он был виноват в том, что Флинту совсем не хотелось уходить. Впрочем, так и было. — Я думал, мы трахнемся, и станет чуть проще, — признался Маркус, обуваясь. — Но теперь я в полной мере знаю, от чего отказываюсь, и это не самое приятное ощущение, — он пожал плечами и натянул на себя куртку, нарочито медленно, оттягивая момент, когда надо будет закрыть за собой дверь. Оливер с трудом подавил смешок на эту фразу, но Маркус выглядел таким смурным, что он предпочел сохранить выражение лица серьезным. — «У тебя есть враги? Хорошо. Значит, в своей жизни ты что-то когда-то отстаивал», — протянул Оливер, и когда Маркус непонимающе посмотрел на него, он пояснил. — Уинстон Черчилль. Я использую эту фразу для медитации, когда вокруг выявляется еще какой-нибудь мудак. Для самоуспокоения. Флинт ошарашенно кивнул, решив оставить это без комментария, и Оливер наконец встал с кровати. — Чувствую себя так, словно выпроваживаю любовника, — пошутил он, — или мужа на работу отправляю. Был бы галстук, я бы поправил для полного соответствия. — Второй вариант мне нравится больше, — довольно улыбнулся Маркус, ухватив Вуда за пояс халата и потянув на себя. Он поцеловал Оливера горячо и страстно, так, словно обещался вернуться через минуту, чтобы снова уложить его на диван. Хотелось все делать правильно, казаться самостоятельным, крутым и сильным, чувствовать себя свободным и взрослым, но приходилось прогибаться под обстоятельства, напоминать себе о благодарности к родителям и делать все, лишь бы они ничего не узнали. — Теперь ты всецело мой, — выдохнул Маркус Вуду в губы и предупреждающе укусил за нижнюю губу. — И я не хочу никого даже близко видеть рядом. Особенно Кребба. Так что не стоит подпускать его к себе. Иначе убью его, падлу. Он чуть ли слюни на твое плечо не ронял, — вспомнив, возмутился Флинт и снова разозлился, припоминая уведенную с утра картину. Казалось, это было так давно. — У него в любом случае нет шансов, — улыбнулся Оливер примирительно. Кребб его сейчас вовсе не напрягал, словно это даже его не касалось. — А теперь иди, пока на твои поиски собак не снарядили. И не забудь мне позвонить или отписаться, как все прошло. Быстро поцеловав Маркуса напоследок еще раз, Оливер все-таки застыл в дверях и стоял там, пока лифт, судя по звуку, не остановился на первом этаже, а его ноги не начали замерзать. Потерев ступню о лодыжку, он поспешил вернуться в комнату. Вообще-то ему тоже пора было возвращаться домой, но Вуду не хотелось делать это прямо сейчас. Надо же, сам того не зная, его отец умудрился влезть в его первый сексуальный опыт. И вместо того, чтобы переживать на тему, был ли он достаточно хорош, Оливер загонялся на тему отношений Даррена с каким-то мистическим мужиком. Словно почувствовав, что сейчас думают о нем, отец поспешил напомнить о себе. Оливер смерил недовольным взглядом звонящий телефон и, выждав для верности минуту, все-таки поднял трубку. — Да, — внезапно Оливер понадеялся, что хотя бы его родителям не спешили донести о его прогуле. И мысль эта показалась бы странной, если бы он обратил на нее чуть больше внимания: в погоне за самостоятельностью, Вуду стоило бы забить на мнение родителей относительно посещаемости им уроков, но внезапно он боялся разочаровать отца. — Оливер, — отец говорил мягко, но Оливер все равно почувствовал его раздражение, — ты скоро? Я жду уже двадцать минут. Мне кажется, из школы вышли уже все, включая уборщиц и директора. И только сейчас Оливер вспомнил, что отец не только отпустил Перси, он пообещал лично забрать его из школы. Как теперь выкрутиться, Вуд не знал. До школы добираться было больше получаса, так что этот вариант отпал сразу. Признаваться отцу, что весь день провел в новоприобретенной квартире? Это хоть и было честно, отдавало безответственностью и ребячеством, так что Оливер мгновенно рассудил, что отмазка может сработать дважды. — Я в библиотеке. Прости, забыл предупредить, что нас раньше отпустили, — Оливер начал судорожно одеваться, прикидывая, как добраться до библиотеки быстрее отца. Благо, отсюда было недалеко.