В тихом омуте

— Извини еще раз, что забыл предупредить, — выпалил Оливер вместо приветствия, забираясь в машину. — Все нормально, — Даррен кивнул, внимательно смотря на дорогу, так что Оливер смог перевести дыхание. — Как дела дома? — жизнерадостно спросил он и, когда отец перевел на него недоуменный взгляд, понял, что выдал себя. — Что-то случилось? — подозрительно протянул Даррен. — С чего ты взял? — Ты ведешь себя странно, — отец окинул его внимательным взглядом, и Оливер с трудом сдержал желание съежиться. Потом вскинул руку и предусмотрительно прикрыл ладонью красноречивый засос, оставленный ему Маркусом. — Библиотека, говоришь, — задумчиво протянул Даррен. — И что за тема? Может, я что подскажу. Все-таки я тоже был первым учеником в классе. Оливер стушевался было, проклиная себя за то, что совсем забыл об этой детали, но природная язвительность тут же взяла верх, и он, прищурившись, отозвался в тон Даррену: — Не сомневаюсь, что подскажешь, но не уверен, что хочу обсуждать это с тобой. А на счет темы... Такой деликатный предмет, сам понимаешь. Практика-практикой, но я решил подтянуть теорию. Даррен нажал на педаль тормоза так резко, что Оливер едва не впечатался носом в приборную панель, благо не забыл пристегнуться перед тем, как они тронулись с места. — И давно у тебя практика такого рода? — выдохнул Даррен напряженно, а Оливер заботливо подал ему пачку Мальборо, оставленную в "кармане" на двери с его стороны. Оливер всегда был внимательным и помнил, что отец курил другие — пачка точно была другого цвета, поэтому ответил вопросом на вопрос, стараясь справится с волнением и говорить уверенно: — И давно ты изменяешь маме? Даррен успел прикурить и затянуться, потому, когда этот вопрос дошел до его сознания, подавился дымом и закашлялся. — Боже, я вырастил чудовище, — просипел он чуть позже. — Поправочка, бабушка меня вырастила, — Оливер холодно улыбнулся, при воспоминании об этом теряя к отцу всякое сострадание. — Мне стоило догадаться, — сухо прокомментировал отец, — что в ее воспитании обязательно найдутся белые пятна. Оливер осклабился и повторил: — Не надо переводить тему. Как давно ты изменяешь матери? — С чего вдруг тебя это волнует? — огрызнулся Даррен, отчего со стороны могло показаться, что они внезапно поменялись местами, но потом он взял себя в руки. — Не так я хотел завести этот разговор, — сообщил он, выкурив половину сигареты. — А ты хотел? — Оливер отрицательно мотнул головой, показывая, что он и сам знает ответ на этот вопрос. — Хотел, — Даррен сжал рукой руль и упрямо уставился вперед, — потому что то, что происходит у нас с твоей матерью, трудно назвать семейными отношениями. Мы стали неплохими друзьями, и я действительно ценю ее, но мои "измены", как ты сказал, не являются для нее секретом. — Ты так говоришь, словно сам ты назвал бы это по-другому, — тихо сказал Оливер, обдумывая сказанное отцом. — Да, — кивнул Даррен, докуривая сигарету, и ответил, явно смущаясь того, что им приходится обсуждать, потому что Оливер продолжал вопросительно смотреть на него: — Я бы это назвал любовью, сын. И эта фраза, сказанная взвешенно и решительно, заставила Оливера застыть, изучая отца взглядом. Было странно ощущать несколько эмоций разом: и злость, и сочувствие, и сожаление, и грусть. Стало вдруг так горько от того, что они все еще так мало знают друг о друге, но тот шаг, который Даррен делал на встречу, значил для них обоих очень много. Только сейчас Оливер осознал в полной мере, что сознаться в чем-то подобном для взрослого человека, который всю жизнь привык прятаться, перед своим несовершеннолетним сыном было очень трудно. Но он сделал это, а, значит, заслуживал если не прощения, то — уважения. Повисшую тишину нарушил звонок мобильного. Даррен вздрогнул и, глянув на экран, поспешно сбросил вызов. Но не успел он отложить телефон, как тот снова зазвонил. Даррен страдальчески поморщился и, коротко глянув на Оливера, все-таки поднял трубку. — Джош, я сейчас не могу говорить, — тон голоса отца изменился, враз став чуть более мягким. — Да, я с сыном. Нет, еще не сказал. Не дави на меня. Хорошо. Перезвоню. И я, — Оливер пытался прислушаться к репликам на той стороне, но улавливал лишь тембр, и было во всем этом всем что-то сюрреалистичное. — Так, значит, его зовут Джош, — протянул Оливер, когда Даррен положил трубку. — А того, кто оставил тебе всю эту красоту? Маркус? — передразнил тот, и Оливер, не сдержавшись, прыснул. Их диалог напоминал противостояние, но противостояние двух совершенно одинаково мыслящих людей. Больше ничего они обсудить не успели. Даррен свернул к дому, и Оливер сразу посерьезнел. Он, вытянув шею, попытался сначала посмотреть в зеркало заднего вида, потом поняв, что это крайне неудобно, повернулся к боковому. Заценив еще раз засос на шее, Оливер мысленно наградил Флинта парой-тройкой эмоциональных эпитетов. Он поднял воротник рубашки, но тот норовил вернуться на место. Спустя десяток попыток Оливер начал нервничать. Даррен, припарковав машину, с интересом наблюдал за ним, пока не решил сжалиться. — Я зайду первым, ты — сразу за мной. Попробую отвлечь ее, пока ты поднимешься в свою комнату. Оливер кивнул, сдаваясь, и не произнес ни слова. Добавить к этому было нечего. Уже оказавшись в комнате, Вуд первым делом достал телефон и написал сообщение Маркусу: "Отец требует капельку твоей венозной крови и показательную казнь за засос на моей шее". Он специально выбрал такую формулировку, зная, что Маркус разнервничается, а Оливер не собирался облегчать ему жизнь. В конце концов, свои собственнические замашки можно было сделать и чуть менее собственническими. Что, например, мешало оставить засос на менее заметном месте? * * * — Ты никогда меня не слушаешь! — проорал Маркус и резко отшвырнул от себя тарелку с едой. Та с грохотом прокатилась по столу, упала на пол и разбилась. Это немного остудило пыл Флинта, и он, шумно засопев, уткнулся взглядом в кружку. — Разбилась, — потерянно сообщила мама, подбирая осколки. — Не лезь руками, — рыкнул Маркус, порывисто поднимаясь со стула. Он достал метелку и, отсранив мать, стал убирать сам. Та, переминаясь с ноги на ногу, причитала рядом: — Я тебя слушаю, сынок, слушаю. Ты же знаешь, как я тебя люблю. И переживаю за тебя. Я не хочу, чтобы ты пошел по стопам твоего отца. Я просто забочусь о тебе. Разве это так ужасно? Маркус рыкнул, борясь с желанием снова что-нибудь разломать. С матерью всегда было сложно разговаривать по существу, а против ее слез у него не было оружия. — Но ты душишь меня своей заботой, мама, — максимально мягко отозвался он. — Когда ты уже начнешь доверять мне? Чтобы без этого вечного контроля и обыска моих вещей. Одри явно ужаснулась такой перспективе. Она поджала губы и тихо всхлипнула. — Ты еще слишком юн, чтобы принимать правильные решения, — категорично заметила она, а Маркус шумно вздохнул. Кажется, ему тоже стоило всерьез задуматься об эмансипации. — Ты и так контролируешь каждый мой шаг! Неужели необходимо совать свой нос везде и всюду?! — снова сорвался на крик он и сжал пальцы в кулаки. — Нет ничего страшного, что я взяла твой телефон, Маркус. Я просто хотела узнать, не ввязался ли ты в какие-то неприятности! — почти взвизгнула она в ответ, обвинительно ткнув пальцем ему в грудь. Маркус еще раз с облегчением подумал о том, что успел вырвать телефон из ее рук прежде, чем мама успела добраться до чего-то существенного, вроде последнего сообщения Оливера. — Я не хочу с тобой больше разговаривать, — заявил Маркус, зло прищурившись, и решительно направился в свою комнату. Он упал на кровать и уставился в потолок. Жизнь дома становилась все невыносимее. "Твой отец может присоединиться к моей матери, если к тому моменту я еще буду дышать", — настрочил Маркус в ответ. Оливер мимолетно почувствовал нечто, напоминающее стыд, но, впрочем, он тут же рассудил, что не мог знать, какая напряженная обстановка у Флинта дома (по сравнению с уже привычной для того, конечно). "Ты обязан выжить, — написал он, пытаясь вновь перевести все в шутку. — Кто же будет отгонять от меня Кребба и учить плохому?" Внезапно, с учетом последних событий, его собственные проблемы дома показались надуманными. Подумать только, Оливера возмущало отсутствие внимания, когда кому-то оно доставалось в таких количествах, что впору в петлю лезть. Вуд представил себе бабушку, не останавливающуюся на вечерних нотациях, а ходящую за ним по пятам с расспросами, и его передернуло. "Если я могу как-то помочь, только дай знать, — отправил он. — Может, твою мать успокоит, если я нарисуюсь на пороге с учебниками и печатью раздумий на лице? Кажется, она мне доверяет". "Все могло измениться, прочитай она таки твою смс-ку", — ответил Маркус и, воодушевившись предложением Оливера, приписал: "Было бы неплохо, если бы ты пришёл. Точнее, охуеть как хорошо". За дверью послышались шаги, а потом все стихло. Маркусу казалось, что он видит, как мама прижалась ухом к двери, прислушиваясь к тому, что он делает, и он нарочно притих. Когда она отошла, Флинт отправил следом: "И чем раньше, тем лучше". * * * Оливер тут же подскочил и засобирался. Он надел водолазку и критично оглядел себя в зеркале — следы разврата оказались надежно скрыты, так что можно было не беспокоиться. Понимая, что вряд ли они в действительности будут хоть минуту заниматься, он все-таки сгреб в рюкзак несколько книг и тетрадь, даже не посмотрев, какие именно. Вуд хотел было выскользнуть из дома незамеченным, но на первом этаже столкнулся с матерью. И если с Дарреном он более-менее начал находить общий язык, то Кэтрин, особенно с учетом последних признаний отца, казалась ему все более чужой. — Куда ты? — нахмурилась та, и Оливер беспристрастно выдал продуманную заранее ложь. — У меня совместный проект, и именно сейчас у моего напарника есть время, чтобы позаниматься, — он нарочито глянул на часы. — О, — Кэтрин кивнула и накрутила на палец локон, — я сейчас позову Даррена, чтобы он отвез тебя. — Не стоит, — перебил ее Оливер, — мы только приехали, да и ничего страшного не случиться, если я поеду на автобусе. — Мне не нравится эта идея, — Кэтрин мотнула головой, и, хотя за всю свою сознательную жизнь Оливер лишь пару раз ездил на автобусе, а в метро спускался и того меньше, его такая реакция разозлила. — Я позвоню, когда буду на месте, — чуть раздраженно отозвался он. Кэтрин удивленно подняла брови и явно хотела что-то сказать, как послышались чьи-то приближающиеся шаги, и она развернулась, чтобы посмотреть, кто это. Оливер, воспользовавшись ситуацией, выскочил за дверь. * * * — Миссис Флинт, — Оливер вежливо улыбнулся, застыв на пороге, — добрый вечер. — Оливер? — удивилась мать Маркуса. Она внимательно посмотрела не него, наверняка не упустив из виду тяжелый рюкзак. — Разве вы занимаетесь сегодня? — Да, конечно! Маркус вас не предупредил? — вполне искренне нахмурился Вуд, раздумывая, что еще стоит сказать, чтобы его перестали держать в дверях и позволили пройти. — Нет, — кажется, Одри была растеряна, потому что ещё секунд двадцать молча смотрела на него, о чем-то напряженно раздумывая. — Проходи, — спохватилась она и сделала приглашающий жест. — Маркус в своей комнате. Думаю, ты уже запомнил туда дорогу, — миссис Флинт улыбнулась, но улыбка ее выглядела слегка натянутой. Оливер решил не стал заострять на этом внимания. Он быстро поднялся и, остановившись перед комнатой Маркуса, постучал. — Заходи, — раздался его голос. — И дверь закрой за собой. Флинт в одних домашних брюках растянулся на кровати и приглашающе похлопал по месту рядом с собой, но Оливер фыркнул и вместо того, чтобы идти к нему, открыл рюкзак и достал книгу. — Алиби, — пояснил он еле слышно, покосившись на дверь. Словно в подтверждение его слов та резко распахнулась. Одри замерла на пороге. Заметив книгу в руках Вуда, она любезно предложила: — Может, принести вам чаю? — Нет, спасибо за предложение, — сдержанно попросил Оливер и показательно выудил из рюкзака толстую тетрадь. — Маркус, набросай, пожалуйста, свои мысли по поводу того, что мы успели обсудить в библиотеке. У тебя было много отличных идей, которые можно использовать для презентации проекта. Не успел Маркус ничего ответить на это, Одри вскинула брови и сказала вкрадчиво: — Ты не сказал мне, что вы ходили в библиотеку вдвоём. — Да, мы ходили вдвоём, — резко отозвался Флинт, садясь на кровати. — Не понимаю, почему тебя беспокоит это? Я ходил в библиотеку, мама, а не курил в подворотне! — Меня беспокоит, что ты постоянно что-то скрываешь, — обвинительно продолжила она, проигнорировал упрек Маркуса, но попыталась смягчить реплику улыбкой. — Это я попросил Маркуса не говорить, — вдруг встрял Оливер. Две пары глаз уставились на него с одинаковым выражением недоумения. — Мне не хотелось бы, чтобы мои родители узнали об этом, — пояснил он. — О том, что ты ходишь в библиотеку? — непонимающе переспросила Одри, а Флинт подумал, что Вуду хотя бы удалось сбить её с толку. — О том, что я ходил туда не один, — Оливер даже не врал, от того его слова звучали очень убедительно. — Им не нравится, что ты общаешься с моим сыном? — воинственно отозвалась миссис Флинт, и Вуд мотнул головой. — Им в принципе не нравится, что я с кем-то общаюсь. Они хотели бы, чтобы у меня совсем не было друзей. Провокация на удивление сработала. Миссис Флинт неодобрительно покачала головой. — Занимайтесь, — сказала она, прежде чем закрыть дверь. Маркус дождался, пока её шаги стихнут, подлетел к двери и повернул неизвестно откуда у него взявшийся ключ в замке. — Это не будет выглядеть подозрительно? — прошептал Оливер, когда Флинт подошёл к нему и обвил руки вокруг талии. — Если она снова ворвется сюда и увидит что-то подобное, лучше не будет, — Маркус наклонился за поцелуем, а когда отстранился, протянул с лёгкой насмешкой: — Ты меня всегда так очаровательно защищаешь. Оливер тут же почувствовал, что краснеет. — Ей просто надо говорить, что она хочет услышать, — отмахнулся он и вдруг почувствовал неловкость. Чтобы ненароком не ляпнуть что-нибудь не то, Оливер оглянулся, надеясь зацепиться за что-то интересное взглядом, чтобы поддержать беседу. Маркус продолжал пялиться на него с немым вопросом на лице, и Оливер шепнул: — Что? — Покажи, — попросил Флинт, и, хотя просьба его звучала довольно размыто, Оливер сразу понял, о чем он. Вуд потянул ворот водолазки, которая по ощущениям тут же сдавила шею. Судорожный выдох Маркуса заставил Оливера улыбнуться. — Падение нравов в библиотеке, — прокомментировал он. — Прости, — Маркус погладил пальцами след и самодовольно улыбнулся. — Хотя мне нравится, как это выглядит, — сообщил он горячо Вуду в ухо, потом отстранился и прислушался. Убедившись, что все тихо, он спросил: — Так что сказал отец? Оливер неопределенно пожал плечами: — Возможно, я чуть перегнул палку с сарказмом, но зато вовремя перевёл тему на него. Правда, он все равно догадался, что я был с тобой. Оливер ещё не определился, как ему относиться к признанию Даррена, поэтому Маркусу об этом говорить не стал. В конце концов, это тайна была не его вовсе, хоть Флинт и оказался первым, кто высказал правильное предположение. Маркус неопределенно хмыкнул. — И что, никаких нотаций и требований, что больше никогда? — Оливер пожал плечами, а Маркус восхищенно присвистнул. — Если моя мама узнает, что я — гей, она меня по врачам затаскает, — с нескрываемым сожалением сказал Флинт, забираясь с ногами на кровать. — Расслабься, если бы на месте отца была бабушка, она бы на мою голову вызвала священника, чтобы изгнать бесов. А папочка, очевидно, и сам не безгрешен. Оливер сказал это, замялся на пару мгновений, покосившись на запертую дверь, и присоединился к Маркусу. Тот сразу обхватил его руками, и они замерли, прислушиваясь. Это добавляло ситуации определённой волнительности, но почувствовать возбуждение в то же время казалось фактически нереальным, так что Оливер лишь довольно вздохнул, когда понял, что их уединение не собираются нарушать. — Я, кстати, вычислил того урода, что меня сдал, — поделился Маркус. — Это Кребб, — он прищурился, прокручивая в голове полюбившийся сюжет о башке Винсента, слетающей с шеи, и море крови. — Он просил твой номер телефона. — А ты что? — осторожно поинтересовался Вуд. — А я идиот! — воскликнул Маркус. — Надо было сразу ему зубы выбить, чтобы не тянуло спизднуть лишнего, — он мстительно улыбнулся. — И как бы ты объяснил такую реакцию на эту невинную просьбу? — справедливо заметил Оливер. — Вряд ли станет проще, если поползут какие-то слухи. Он вздохнул, на мгновение представив, во что превратилось бы их пребывание в школе в подобном случае. Однозначно требовалось быть аккуратными, но в то же самое время Оливера не могли не воодушевлять собственнические замашки Флинта. — Ну, тут ты прав. Надо думать головой, — нехотя заметил Маркус. — Хотя когда дело касается тебя, мне сложно рассуждать трезво. Увидел его рядом с тобой, и красная пелена перед глазами, — он, потянув Вуда за собой, откинулся на спину и запустил руки под водолазку. Оливер ощутимо напрягся, бросив короткий взгляд на дверь, но сопротивляться не стал и вытянулся сверху, утыкаясь носом Флинту в шею. Так они лежали какое-то время, пока возбуждение Маркуса не стало слишком явным. Он опрокинул Оливера на спину и прижался губами через ткань к соску. Вуд задохнулся и возмущённо пихнул Маркуса. — Не думаю, что твоя мама оставит без внимания мои стоны, — шикнул он, а Флинт, оторвавшись от своего занятия и хитро глянув на Вуда, предложил: — А ты говори что-нибудь умное. Желательно погромче. Глядишь, она ничего не заподозрит. Оливер затрясся от беззвучного смеха, представив себе эту картину. — То есть, это должно выглядеть как-то так, — он задумался, а потом провокационно усмехнулся и театрально проговорил: — В этой книге рассматриваются действительно сложные и крайне важные проблемы, актуальные на сегодняшний день. Такие важные, что... — Оливер прижался губами к уху Маркуса и еле слышно простонал. — Полагаю, для каждого человека, вращающего в социуме, будет полезно зна-а-ать, — продолжил он, намеренно протянув последнее слово для пущей сексуальности, но потом все же не выдержал и рассмеялся, придав ладонь ко рту, чтобы его не было слышно. — Ты переигрываешь, — фыркнул Маркус. Ему наоборот, стало не до смеха. Вуд своими театральными вздохами лишь сильнее раздразнил его. Оглянувшись в поисках тетради, что принёс Оливер, Маркус сунул её Вуду в руки и приказал: — Читай. Сам он планировал заняться кое-чем поинтереснее: соскользнул ниже и, зубами отодвинув край водолазки, провёл языком по оголившейся коже. Вуд испуганно ойкнул. — Ты чего? — громким шепотом спросил он и дернулся, чтобы уйти от прикосновений, но при взгляде на Маркуса и от мысли, что может последовать дальше, распластался по кровати, послушно сжимая тетрадь в руках. — Читай, — повторил Маркус, и Оливер кивнул. Сконцентрироваться на чтении сейчас было крайне сложно, так что этот приказ отдавал, по мнению Вуда, каким-то эротическим садизмом. — ...накладываются психологические проблемы подрастающего ребенка, — отчего-то начал он прямо с середины строки, — девочки, которая понимает, что мир вокруг не столь благополучен, как ей представлялось раннее. Маркус — вот засранец — согласно угукнул и снова прижался губами к животу Оливера. Тот зашипел и потерял, где читал. — На этот сюжет накладываются психологические проблемы, — снова начал он, потом запнулся, понимая, что произносил это буквально мгновение назад и тут же перепрыгнул через строчку. — Соседи и друзья не укладываются в привычные схемы... — Позы, — спошлил Флинт и растянул губы в довольной улыбке, оторвавшись от своего занятия и уставившись на покрасневшее лицо Вуда. Тот с порицанием посмотрел на него и поправил: — Схемы, навязываемые южным обществом, — Маркус закатил глаза и резко потянул штаны Оливера вниз. Тот приподнял бедра и приблизил тетрадь к лицу, скрываясь за ней. — Ей приходится узнать, что такое компромисс. Маркус в это время прикусил выступающую косточку, и Оливер чуть не подскочил на кровати, чтобы потом зачастить: — Также для нее становится открытием, что Рэдли, их сосед, которого они в своих играх изображали злобным уродом, добрейший человек с искалеченной, — Оливер всхлипнул и последнее слово произнес совсем уж невнятно, — судьбой. Сама ситуация очень сильно заводила Маркуса. Происходящее было запретным и тайным, и Флинту хотелось усилить это ощущение и насладиться томящим щекочущим чувством. Он не стал долго возиться и, убедившись, что Оливер возбуждён, быстро насадился на член, заставляя Вуда прерывисто вздохнуть и скомкать пальцами одеяло. Голос у Оливера задрожал слишком явно, но Флинт не мог попросить его остановиться — так горячо это было. Он вылизал член по всей длине, взял глубоко, до самого горла, а потом, почти выпустив изо рта, пососал головку. Тут за дверью послышался шорох и легкий стук, какой обычно бывает, если человек не уверен, что попал по адресу. Что удивительно, миссис Флинт не попыталась открыть дверь. — Мальчики, вам принести чаю? — задала она свой неизменный вопрос. Оливер закусил губу, пытаясь сдержать стон, Маркус тоже замер, и, поняв, что тот отзываться не собирается, Вуд ответил, стараясь говорить так, чтобы не было заметно, что его голос дрожит: — Нет, спасибо. Маркус намекающе похлопал по тетради, и Оливер, спохватившись, снова начал чтение. Шуршание за дверью прекратилось, хлопнула дверь маминой комнаты, Маркус продолжал вылизывать Вуда. Сосал Флинт так же, как и делал все остальное, резко, чуть грубо, но с каким-то своим шармом, и, хотя такое слово абсолютно не подходило Маркусу, Оливеру нравился этот некий образный оксюморон. От появления матери Флинта под дверью Оливер слишком напрягся, поэтому, хоть оргазм и накатывал, окончательно расслабиться и кончить у него получилось не сразу, хотя от самой картины и от понимания того, что Флинт вытворяет, возбуждение стало почти болезненным. Наконец Вуд почувствовал, как его знакомо скрутило, и, чуть ли не оттолкнув Маркуса, отвернулся и сжал ладонь на собственном члене. Оливер был так напряжен, что ему казалось, вот-вот и сосуды в голове полопаются. Он прижал кулак ко рту, чтобы сдержать звук, и наконец кончил. Тетрадь, отброшенная в порыве, помятая и уже не нужная оказалась на полу, а Оливер почувствовал, что должен что-то сказать. В голову ничего не шло. — Чёрт, — прошелестел он, — иди сюда. Маркус, за это время нашедший в тумбочке салфетки, сунул их Вуду и послушно вытянулся рядом. Оливер быстро привел себя в порядок, после чего дёрнул Флинта на себя, и ещё пару бесконечных минут они целовались, забыв обо всем, пока дверь вдруг не дернулась. Они застыли, ожидая возмущенного крика матери, но кто-то за дверью хмыкнул и без всяких вопросов отошёл. — Отчим, — шепнул Маркус. Он вскочил, поправил одеяло, пригладил Вуду волосы и снова вручил мятую тетрадь, а потом быстро повернул ключ, открывая дверь. Как раз вовремя: едва он успел раскидать по кровати учебники и сесть на противоположную от Оливера сторону, дверь резко распахнулась. Одри ворвалась в комнату подобно урагану. Оливер понимал, что это речевой штамп, но трудно было подобрать более близкое словосочетание к ее появлению: резко распахнулась дверь, грохнув о стену, следом в комнату ворвалась миссис Флинт... И потрясенно замерла прямо посреди комнаты, с подозрением глядя то на Маркуса, то на самого Оливера. — Простите? — Вуд, мысленно обмирая, изобразил на лице недоумение и специально потянулся, чтобы взять листок и заложить им книгу, якобы отмечая то место, где закончил. В голосе Маркуса было скорее беспокойство, хоть Оливер и слышал там издевательство: — Что-то случилось? Миссис Флинт обернулась назад, смерила дверь взглядом и обвиняюще посмотрела на Маркуса: — Зачем ты запер дверь? — Она была открыта, — Маркус изобразил такое удивление, что Оливер и сам бы поверил ему, не знай он правды. — Ты же знаешь, что замок иногда заедает. — Да? — этого мама Маркуса, похоже, не знала, но Флинта это не смутило. Он закатил глаза и возмущенно посмотрел на нее. — Я тебя сто раз предупреждал! — воскликнул он. — Говорю же, ты никогда меня не слушаешь, — обвинительно припечатал он. Миссис Флинт непонимающе захлопала глазами, а потом постаралась придать лицу невозмутимое выражение. — Точно, — она активно закивала. — Я вспомнила, ты говорил мне об этом, да. Надо сказать твоему отцу, чтобы он смазал его, — буркнула Одри себе под нос, а Маркус привычно огрызнулся: — Он мне не отец. Решив, что разжигать ссору при посторонних все-таки не стоит, миссис Флинт примиряюще улыбнулась. — Обсудим это позже, когда вы закончите. Кстати, Оливер, тебя не потеряют родители. Уже почти восемь, — прозвучало слишком намекающе, и это заставило Маркуса припечатать ее злым взглядом. — Занимайтесь, — дверь снова захлопнулась, Оливер облегченно вздохнул, а Флинт, искоса глянув на Вуда, кисло улыбнулся. — Думаю, мне действительно пора, — с сожалением вздохнул Оливер и, не спеша подтянув к себе книгу, раскрыл ее и невидяще уставился внутрь. Он что-то напряженно обдумывал долгую пару минут, а потом неуверенно протянул. — Скоро конец четвертого семестра, и у нас будет две недели каникул. — Я в курсе, — Маркус кивнул. — Пасхальные каникулы пользуются особым почетом в этой семье. Он скривился, так что стало понятно, что его самого это не касается. И Оливер догадывался, почему. Миссис Флинт была набожной, а проявлялось это не только частым посещением церкви, но и попытками приучить к этому Маркуса. — Догадываюсь, но я о другом, — Оливер захлопнул книгу и постучал пальцами по обложке. — Сейчас набираются желающие для недельной экскурсии в Рочестер. Там собираются рассказывать о Чарльзе Диккенсе, жить в четырехместных номерах, делиться по ночам страшными историями… Но это нам не очень-то интересно. — А что нам интересно? — спросил Маркус, кажется, начиная догадываться, к чему Вуд клонит. — Ты мог бы сказать своей матери, что едешь. Со списками постоянно какая-то ерунда, из твоих друзей никто туда не собирается. А вместо поездки мы зависнем у меня на квартире. — Это звучит слишком заманчиво, — протянул Флинт, широко улыбаясь. — Думаешь, нам действительно удастся провернуть это? Представить, что все каникулы он проведет с Вудом, делая то, что захочется, было почти нереально. — В этой голове рождаются гениальные идеи, я всегда знал, — Флинт протянул руку через всю кровать и шутливо постучал пальцем по лбу Оливера. Он возбужденно поерзал, уже во всю представляя эти наполненные романтикой и сексом дни, подумал, что можно будет научить Вуда рубиться в приставку или добраться на мотоцикле до океана — хоть до пляжного сезона было еще далеко, можно было прогуляться по пирсу, не боясь, что кто-то знакомый их увидит. — Удастся, но, полагаю, твою маму смогут убедить лишь приличные отметки в табеле. До каникул осталась всего неделя, так что было бы неплохо, если бы она оценила твою тягу к знаниям, а не решила, что ты просто хочешь свалить из дома. Что вообще-то является правдой. Маркус красноречиво простонал: — Я про секс, а ты про уроки, — недовольно буркнул он, хотя недовольства на самом деле не было никакого. Оливер это знал, поэтому широко улыбнулся. — Какая связь, не находишь? — пошутил он. — Не будешь учиться, не будет секса. — Лучшего стимула ты и придумать не мог, — не удержался, чтобы не поддеть его, Маркус. — Мне пора идти, — Оливер с сожалением поднялся, быстро поцеловал Маркуса и прошептал тому почти на ухо: — Если бы нам не приходилось прятаться, я бы тоже рискнул сделать кое-что, — провокационно заметил он. — Напиши мне в подробностях, что именно, — попросил Маркус и открыл дверь, пропуская Оливера вперед. — Отлично позанимались. Думаю, миссис МакГонагалл будет довольна получившимся результатом, — нарочито громко возвестил он, едва они оказались в коридоре. — Ну, и еще одна "А" по предмету лишней не будет, — в тон ему отозвался Вуд. Миссис Флинт выловила Оливера уже у самой двери, отчего-то вдруг схватила его за руку и благодарно ее сжала. — Спасибо, милый, что тратишь свое время на моего оболтуса, — тепло улыбнулась она. Вуд выдавил улыбку в ответ, правда, мысль в его голове крутилась совершенно неподходящая к его доброжелательному лицу — он панически думал лишь о том, что именно эту руку всю перепачкал в сперме, что еще даже не мыл ее, а лишь вытер салфетками насухо. Это заставило его покраснеть и неловко застыть, ища взглядом поддержки у Маркуса. — Мама, отпусти его уже домой, — шикнул тот, потянув ее за рукав. — Все, Вуд, дуй давай. Увидимся в школе. Оливер благодарно кивнул и, выйдя за порог, быстро зашагал по подъездной дорожке. Из-за двери раздавались уже привычные переругивания, но жизнь все равно казалась ему безмятежной и замечательной.