В тихом омуте

— Почему ты так задержался? — напротив входа, на том же месте, где обычно Оливера вылавливала бабушка, обнаружилась его мать. Кэтрин явно чувствовала себя не в своей тарелке, переминалась с ноги на ногу, отчего-то избегала прямого взгляда, но при этом упрямо поджимала губы и ждала ответа, скрестив руки на груди. — В смысле? — опешил Вуд. Так уж вышло, что он мог бы ожидать такого вопроса от бабушки — пусть та и присмирела на данный момент, от отца, потому что их отношения наконец стали хоть отдаленно напоминать нормальные, но никак не от матери, которая все это время предпочитала сохранять позицию стороннего наблюдателя. — Время позднее, — отчеканила Кэтрин и посмотрела куда-то поверх его плеча, и тут Вуда осенило. Видя их с отцом сближение, она поняла неверность своей позиции и сейчас пыталась исправить ситуацию, то есть, выказать свое беспокойство, правда, при отсутствии опыта это вызывало лишь неловкость. Между тем, она продолжила обвиняющим тоном: — И ты обещал позвонить. — Если ты волновалась, то могла и сама позвонить мне. Хотя не удивлюсь, если у тебя просто не нашлось моего номера, — фыркнул Оливер, не удержавшись от язвительности. — К тому же я взрослый парень, который вполне может постоять за себя. — Ну, конечно, милый. Во взгляде, которым Кэтрин окинула его, Вуду почудилась какая-то жалость и снисхождение. В горле тут же пересохло, и Оливер почти физически почувствовал, как настроение стремительно скатилось до нулевой отметки. — У меня есть твой номер, просто ты пообещал… — Кэтрин, — окликнул с лестницы Даррен, не дав ей договорить, и поспешил спуститься вниз, — он звонил мне. Так что, все в порядке. — Ах, тебе звонил, — фыркнула Кэтрин. — Ну, конечно! — Не понимаю, чем ты не довольна, — встрял Оливер, чувствуя легкую досаду от всего происходящего. — Тем, что ты и мой сын! — воскликнула мать и вдруг всхлипнула, прижав руку к губам. — Я понимаю твои чувства, но такие методы не приведут ни к чему хорошему, — смутившись от вида ее слез, медленно проговорил Даррен. Ему было неловко, Оливер видел это и ощущал в точности то же самое. — Мам, ты в порядке? — он переступил с ноги на ногу. Однако Кэтрин проигнорировала его вопрос. — А ты у нас вдруг стал специалистом в области воспитания детей, да? — презрительно поджав губы, спросила она, а потом буквально прошипела: — Он тебе шестнадцать лет не был нужен! — Это не правда. И тебе не кажется, что сейчас не время и не место для выяснения отношений, — нахмурился Даррен и, украдкой глянув на сына, попросил: — Оливер, иди в свою комнату. Но тот упрямо скрестил руки на груди, давая понять, что не собирается двигаться с места. Несмотря на улучшившиеся взаимоотношения с отцом в последнее время, его обида на родителей никуда не делась, и такие заявления матери он не мог оставить без внимания. — Не надо затыкать меня! — окончательно вспылила Кэтрин. — Пусть он знает, что его папаша — слабохарактерный ублюдок! Лицо Даррена пошло пятнами, и Оливер тут же узнал себя — все-таки как удивительно они были похожи с отцом. — Что на тебя нашло? — все еще не повышая голоса, спросил тот. — Кэтрин, успокойся, прошу тебя, — мягко попросил Даррен, протягивая к ней руку, но Кэтрин вывернулась и снова воинственно посмотрела на него. — Не нужно этого! Хватит! Успокойся, Кэтрин! Мы будем семьей, Кэтрин! Я очень уважаю тебя! — явно передразнивая, отозвалась она. — Сдалось мне твое уважение! Я все время старалась быть мудрой, поддерживала тебя во всем, и что происходит? Сейчас, когда у нас одна проблема на двоих, ты втираешься к сыну в доверие, даешь ему ключи от вашего «любовного гнездышка»… Может, сразу и познакомишь его с Флинтом?! А я по-прежнему останусь для него чужой и ненужной, хотя когда я хотела забрать ребенка и уйти, ты остановил меня! Разве это честно? Она кричала еще что-то, но Оливер уже не слышал. В мозг въелась только эта фраза — "Познакомишь его с Флинтом", вызывающая недоумение и ступор. Вуд при всем своем интеллекте не мог взять в толк, при чем здесь Маркус. И как мама узнала? Его тут же накрыла иррациональная волна страха и непонимания. — Флинт? — выдавил было он, но, то ли произнес это очень тихо, то ли Даррен и Кэтрин оказались слишком заняты тем, что буравили друг друга злыми взглядами, его вопрос остался без ответа. — Ты слишком все усложняешь, — бросил Даррен. — Я предупреждал, что так и будет, ты была со всем согласна. Чего ты требуешь от меня теперь? — О, я ничего не требую, — Кэтрин зло усмехнулась. — Я просто хочу, чтобы наш сын знал, что его отец грязный педик. Раздался звук пощечины, и резко наступила тишина. Кэтрин прижала руку к щеке, неверяще глядя на Даррена, ее глаза наполнились слезами, и тот сжал кулаки, сделав шаг назад. — Ты должна успокоиться, — произнес он, отводя взгляд. Оливеру стоило бы ужаснуться, что отец ударил мать, но единственное, за что зацепилась его эгоистичная натура, сочетание "грязный педик". Как бы он не хорохорился, Вуд понял, что готов скрывать правду от родных хоть целую вечность, если признание значило такое. — И что дальше? — снова зашипела Кэтрин. — Ты поднял на меня руку, но ты ведь знаешь, что я права. Все из-за этого. Из-за этого мы не были нормальной семьей! Оливеру резко стало дурно. Вся эта семейная драма напоминала плохо отрепетированный спектакль, где актеры нещадно переигрывали, но при этом ждали искренних аплодисментов от зрителей. Но у него все еще оставался собственный интерес к происходящему, так что, дождавшись паузы, Оливер поспешил спросить: — При чем здесь Флинт? — Это не твое дело, Оливер, — довольно резко отозвался отец, видимо, слишком взвинченный, чтобы успеть взять себя в руки, но, сделав паузу и шумно вздохнув, он добавил гораздо мягче: — Иди в свою комнату. Мы поговорим с тобой позже. Оливеру не нравилось, что отец говорил с ним, как с ребенком, но такая позиция показалась ему разумной. Поэтому, несмотря на раздирающее его любопытство, он проскользнул мимо матери, избегая ее взгляда, и поднялся к себе. Там он пару раз прошелся по комнате, напряженно раздумывая, и вдруг его осенила сюрреалистичная, но не лишенная оснований мысль. Он бросился к телефону и настрочил Маркусу сообщение: "Как твоего отца зовут? Настоящего". Прикинув, что такой вопрос выглядел как минимум странно, даже если не брать в расчет, что эта тема скорее всего была вообще не особо приятна Флинту, Оливер поспешил добавить: "Я тебе потом объясню, к чему этот интерес, но это очень важно". Пока Вуд ждал ответа, он отчаянно пытался припомнить второе имя Маркуса. Казалось бы, он знал о нем все, но эта деталь совершенно скрылась из виду. Вероятно, Флинт просто скрывал это ото всех. Впрочем, в школе бы все равно узнали. Маркус спортсмен, они часто получают различные награды на соревнованиях. Где еще, как не на кубке писать второе имя? Оливер помнил, что в прошлом году Флинта признали лучшим капитаном команды, нужно было только найти фото с церемонии награждения. Когда-то это фото хранилось у Вуда на компьютере в личной папке, которая для надежности была названа «Трансценденция» и скрыта, но оно было уничтожено — вместе со всеми остальными, бережно утащенными у одноклассников с фэйсбука — в какой-то из дней, когда Оливер злился на Маркуса. Такое случалось с ним довольно часто, так что нечего было и удивляться. Поэтому Вуду пришлось вспомнить пароль от фэйковой странички Шона и пуститься в беспорядочный серфинг по страницам одноклассников. Большинство из них оказались закрыты, либо не имели никакой ценности относительно фотографий Флинта. Оливер послал мысленный фак Цукербергу: кажется, то время, когда можно было тырить фотографии и оставаться при этом совершенно незамеченным, бесследно кануло. Даже тупица Пьюси скрыл все свои альбомы. Оливер с минуту бездумно пялился на его фотографию на аватарке — с Флинтом, конечно, который, к слову, привычки выкладывать фотки не имел, — пока его не осенило. Кликнув на ссылку «Друзья Эдриана», Вуд быстро нашел страницу Кребба. Вот у кого точно были все фотографии, ведь именно он всюду таскал с собой фотоаппарат. Винсент оказался он-лайн, и Оливер, движимый лишь желанием докопаться до правды и не задумываясь о последствиях, отправил ему запрос в друзья. «Мы знакомы?» — тут же пришло личное сообщение. «Да. Это Оливер». Через пару секунд пришло оповещение, Кребб без лишних вопросов добавил его в друзья, и Оливер, не тратя время зря, приступил к поиску фотографии. Та действительно нашлась в одном из многочисленных альбоме. Сохранив ее на компьютер и приблизив, Вуд прочитал на кубке расплывчатые, но все равно понятные слова: «Маркус Джошуа Флинт». В тот же момент на телефон пришла смс с ответом от Маркуса: «Джош». Вуд потрясенно осел на пол. — Какого черта? — спросил он в пустоту, но ответа, конечно, никто давать ему не спешил. Оливер нервно хихикнул и тут же прижал ладонь ко рту, чтобы скрыть этот отдающий истерикой смех. Его затрясло. Вуд всегда скептически относился к неожиданным поворотам в книгах, искренне считая, что некоторые совпадения абсолютно нереальны, но жизнь, оказывается, умела удивлять. Вариант с близким родственником изначально был обречен на провал, разве что в семье Флинтов не было традиции называть всех мальчиков одним именем. Так что Джош Флинт был ни кем иным, как отцом Маркуса, и он встречался с отцом Оливера. А вместе у них получалась очаровательная гейская семейка, полная проблем. Одно успокаивало, очевидно, Маркус был не настолько похож на Джоша, как сам Оливер на Даррена, иначе та сцена в полицейском участке, когда они попали за решетку, могла перерасти в очередную серию их личной Санта-Барбары. — Оливер, — Даррен, судя по звуку, постучал в дверь костяшками пальцев. Очень тихо, словно рассчитывая, что тот не услышит и с чистой совестью можно будет отложить разговор. Оливер, во всяком случае, поступил бы именно так. — Входи, — напряженно отозвался он, заученным жестом выпрямил спину, поерзал, но с пола не поднялся. Даррен прошел в комнату, огляделся и сел рядом, вытянув ноги. Какое-то время они сидели в молчании. — Так что на счёт Флинта? — не выдержав, воинственно начал Оливер. Даррен рефлекторно дернулся к карману в поисках сигарет, но, спохватившись, махнул рукой и ответил, пряча неуверенность за заискивающей улыбкой: — Это мой бойфренд, — прозвучало довольно комично, особенно учитывая, что озвучил эту фразу его собственный отец, и Оливер прыснул, но его смех отдавал нервозностью. — Ты не поверишь, но Флинт и мой парень тоже. Только тот, что младше. Даррен вытаращился на него, губы его затряслись, как и пальцы, снова потянувшиеся за сигаретами. — Черт, что? — переспросил он, быстро закуривая и делая несколько нервных затяжек. — Я так полагаю, — с мстительным удовлетворением продолжил Оливер, — что твой Флинт поучаствовал в создании моего. Вернее, даже не полагаю. Так оно и было. Даррен подавился дымом. — Ладно, — просипел он и прижал тыльную сторону ладони ко рту. У него на глазах выступили слезы, и он шумно задышал, пытаясь выровнять дыхание. Они оба неловко замолчали. — Что? — наконец Оливер не выдержал. — Что ладно? — Маркус, да? — невпопад заметил Даррен. — Теперь, когда ты это сказал, я припоминаю, что между ними действительно есть что-то общее. Он говорил отстранено, словно его эта новость и не касалась вовсе, так что Оливер безошибочно определил, Даррен все еще находился в шоке, не в силах до конца осмыслить ситуацию. — Не могу подтвердить или опровергнуть, — буркнул Оливер. — Джоша твоего я не видел. Снова повисла пауза. — Если бы он только знал, — неверяще протянул Даррен, но потом яростно мотнул головой и, смерив Оливера неожиданно суровым взглядом, сказал: — Ты же понимаешь, что никто не должен узнать об этом. Особенно Маркус. Оливер фыркнул. Отец что, держал его за идиота? — Мне бы хотелось, чтобы мы все ещё встречались, знаешь ли. И я не хочу, чтобы он связывал все свои беды с тем, что мой отец увел его отца из семьи, — он задумчиво осмотрел свои ладони, припоминая, как Маркус отзывался о родном отце. Там определённо было что-то вроде "Мечтаю разбить морду этому уроду", поэтому скрыть подобную новость казалось очень разумным. — Никто никого не уводил, — с горечью отозвался Даррен. — Скорее женитьба была вынужденной. Ты как никто другой очень хорошо знаком с моей матерью, — он понимающе улыбнулся, а Оливер возмущенно сдвинул брови. — Ну, спасибо, папочка, что и мне предоставил это удовольствие, — прозвучало слишком язвительно и без тени уважения, но отец, кажется, сейчас слишком чувствовал себя виноватым, чтобы заметить это. — Она не такая уж плохая, — серьёзно заявил Даррен. — Во всяком случае, я мог быть уверен, что ты получишь достойное образование и не свернешь на кривую дорожку. Хотя за вторым она снова не уследила. — Упс, — фыркнул Оливер и развел руками. — Гены — такая штука, ничем не вытравишь. Даррен тоже усмехнулся, но как-то криво. — Не буду врать, мне всегда нравилось, как ты похож на меня. Но есть кое-что, чего я тебе не желал. И такого рода отношения... Оливер перебил его: — То есть ты против? — спросил он, не дожидаясь, пока отец обличит слова в какую-нибудь более обтекаемую форму. — Имею ли я право быть против? — тихо переспросил Даррен. — И все же? — после непродолжительного молчания подтолкнул его Оливер. — Я не буду вставлять вам палки в колеса, — выдохнул тот и нервно вскинул руку, чтобы потереть лоб. — Но я и не могу поддерживать ваши отношения. — Это как-то... двулично, что ли? — Оливер почесал запястье. Неожиданно он почувствовал неприятный зуд. — Поэтому это останется между нами, — Даррен отвел взгляд, и все же упрямо продолжил. — Я никогда не хотел, чтобы ты повторил мой путь. Таиться, скрываться, врать, лицемерить. Нет, я не этого для тебя желал. — С чего ты взял, что я собираюсь поступать как ты? — вскинулся Оливер. — У меня уже есть яркий пример перед глазами, как поступать не стоит. Они оба шумно выдохнули после этого вопроса: Даррен замер, а Оливер отчего-то почувствовал себя виноватым. — Впрочем, ты хотя бы пытаешься быть отцом, — смягчил свою резкость он. — А твой Джош, видимо, решил оставаться ублюдком до конца. — Сын! — обескураженно воскликнул Даррен и смерил Оливера таким неодобрительным взглядом, что тот тут же стушевался, правда, этого не хватило для того, чтобы придержать язык за зубами, и Вуд снова зачастил: — Ну, а что? Разве это не так? Маркус не раз упоминал его и, поверь, отнюдь не в положительном ключе. На экспрессивные выражения в адрес своего папаши он никогда не скупится. Даррен снова тяжело вздохнул и, подумав, резонно заметил: — А как на счёт того, что нельзя делать однозначные выводы до того, как не изучишь все факты? Оливер нахмурился. — Что ты хочешь этим сказать? — а потом разочарованно фыркнул. — Ну, конечно, ты будешь оправдывать его. — Вовсе нет, — пожал Даррен плечами. — Просто указал на то, что ты знаешь далеко не все. Отец знал, чем приструнить его, и Оливер выжидательно замолчал, упрямо уставившись в пол. Выдержав паузу, Даррен заговорил: — Одри, бывшая жена Джоша, добилась через суд того, чтобы его лишили родительских прав, когда узнала про наши отношения, — чувствовалось, что отцу некомфортно говорить об этом, но он говорил, и Оливер замер, удерживая себя от встречных вопросов, чтобы не спугнуть это откровение. — Вдобавок к этому она добилась официального запрета, чтобы он не мог приближаться к ней и ребёнку. Оливер передернул плечами, пытаясь этим нехитрым жестом показать, что он не особо впечатлен тяготами Флинта-старшего. — Маркус уже достаточно взрослый, чтобы не прятаться за юбку своей матери и самостоятельно решать, хочет ли он видеть своего настоящего отца. Но я почему-то уверен, мистер Флинт и сам не стремится к этому. — И что ты предлагаешь? — Даррен, очевидно, полностью был на стороне своего любовника, а вот Оливер, который всецело рассматривал всю ситуацию с позиции Маркуса, не был настроен прощать Джоша. Хоть от него этого и не просили. — Я ничего не предлагаю, но смешно говорить о желании увидеться с собственным сыном и вставляющей палки в колеса бывшей жене-невростиничке, когда на улице — подождите-ка — двадцать первый век, и возможностей связаться миллион. Даррен поджал губы, очевидно, восприняв это как ментальную затрещину и самому себе, хоть впервые Оливер и не имел в виду ничего такого. Вуд же, довольно долго наблюдавший, как Маркуса выводит из себя удушающая забота миссис Флинт, изрядно воодушевился — кто-то более-менее адекватный оказался бы для того очень кстати. — В любом случае, это их дело, — отрезал Даррен и резко поднялся. — А тебе стоит быть немного снисходительнее к своей матери. Она просто хочет стать ближе. Дай ей шанс, — попросил он. Оливер хотел было огрызнуться, но, подумав, лишь сдержанно кивнул. Даррену этого было достаточно. Он разгладил брюки, нервно повёл плечами и вышел из комнаты. * * * — Обязательно позвони, как доберетесь в Рочестер, — в который раз попросила Одри, пока он возился с вещами. — Обязательно, — машинально отозвался Флинт. Он находился в слишком приподнятом для перепалок настроении, к тому же сам факт, что мама отпустила его от себя на неделю, заставлял его быть максимально сдержанным. — И звони мне каждый день, — плаксиво попросила она, а Маркус кивнул. — И не забывай молиться перед едой, — она потерла виски и удрученно посетовала. — Как жаль, что ты пропустишь праздничную службу. Надеюсь, вас сводят в церковь. — Мам, мне пора, — оборвал её на полуслове Маркус, пока той не пришло в голову что-нибудь ещё, и запрыгнул на мотоцикл. Из дома вышел отчим, и это дало Флинту возможность резко сорваться с места. Прибавив газу, он пролетел пару кварталов, когда наконец-то смог безбоязненно остановиться и достать телефон, чтобы позвонить Вуду. Оливер долго не отвечал, и Маркус уже успел занервничать. Не кстати вспомнился их неудавшийся побег, и Флинт забеспокоился, что Оливер по каким-то причинам решил остаться дома. К счастью, Вуд все-таки ответил. — Маркус, — воскликнул он, и его полный радостного возбуждения голос тут же успокоил Флинта. — Ты где? — вместо приветствия спросил он и нервно оглянулся. Он не понимал, стоит ли уже начинать прятаться на случай встречи кого-то из знакомых, или можно вести себя, как ни в чем не бывало. Вуд этим явно не заморачивался. — Через пару минут буду на месте, как мы и договаривались, — отозвался Оливер и внезапно чертыхнулся в трубку. Раздался какой-то возмущенный гул, и, хотя слов разобрать было невозможно, Маркус все равно напрягся. — Ты где? — повторил он. — Ну, и жесть, — выдохнул Оливер. — Я в метро. Перси отвез меня до автовокзала, а уже оттуда я рванул. Никто не предупреждал меня, что в это время такая давка. А еще, кажется, я кому-то отдавил ноги, — счастливо возвестил он, так что не оставалось сомнений, что он тоже находится в приподнятом настроении от их приключения. — Круто! — только и смог сказать Маркус, чувствуя, что его довольная улыбка начинает выглядеть все более неприлично. — Тогда скоро увидимся. Аккуратней с чужими ногами, — хмыкнул он и сбросил вызов. Настроение из предвкушающе-осторожного стало беззаботно-счастливым, и, вдохнув полной грудью, Флинт снова завёл мотоцикл. Достигнув места встречи, он вдруг заволновался, думая, как лучше преподнести себя, чтобы произвести впечатление. Маркус соскочил с сиденья, потом снова сел, опершись ладонями в руль; встал, примостившись сбоку и скрестив руки на груди, обошел пару раз кругом, опять сел, чуть шире раздвинув ноги и чуть откинувшись назад. Эта поза ему наконец-то понравилась — в меру самоуверенно и, предположительно, сексуально. Но едва он сел, как заметил, что шнурок развязался: Флинт нагнулся, чуть привстал и, оттопырив задницу, потянулся к ботинку. И только он, закончив со шнурком, захотел было снова выбрать более выгодный ракурс, как раздался похабный, совершенно несвойственный Вуду, издевательский смешок, а на правую ягодицу приземлилась тощая, явно мешающая своему владельцу, ладошка. Маркус медленно словно заторможено повернул голову, чтобы исподлобья уставиться на ухмыляющегося Вуда. Оливер поспешно одернул руку, но улыбаться не перестал, более того — его реакция Флинта, кажется, лишь больше насмешила. — Красивый тыл, прекрасные изгибы, ты — идеал, коль надо подрочить, ты, как предел изысканной мечты, ты идол красоты и сладострастья, — почти пропел Вуд и выставил ладони в защитном жесте, когда Маркус набычился, не оценив его романтичные потуги. — Что? У нас литературная поездка, надо хоть как-то соответствовать. — Сомневаюсь, что кто-то воспевал чужой зад, — огрызнулся Флинт, и Оливер вдруг немного смутился. — Я чуть перефразировал, — признался он, а потом виновато улыбнулся Маркусу. — Перегнул, да? Тот ещё какое-то мгновенье испепелял Вуда взглядом, но потом его черты лица смягчились, и он пообещал: — Я отомщу. Оливер фыркнул и безмятежно качнул головой, делая вид, что его такие угрозы нисколько не трогают, но на деле — его слегка передернуло от волны предвкушения, пробежавшей по телу. Он без приглашения плюхнулся на сиденье мотоцикла позади Маркуса и придвинулся ближе, обвивая Флинта руками за талию. — Ну, и чего мы ждём? — нетерпеливо буркнул он, когда понял, что Маркус не собирается двигаться с места. — Очередного приступа поэтического поноса, — язвительно отозвался тот и оглянулся на Вуда через плечо. Правда, глаза его выражали скорее ехидство, чем злость, и Оливер, вдруг растеряв всю осторожность, потянулся к его губам — коснулся почти мимолетно и, испугавшись своей забывчивости, резко отпрянул. Глоток свободы пьянил похлеще алкоголя, и Оливер, чувствуя себя внезапно поглупевшим, уткнулся носом в шею Маркуса, смутившись своей раскрепощенности. Тот вздрогнул, но комментировать не стал, зато так резко сорвался с места, что Вуд зажмурился и, чтобы хоть немного отвлечься от наводивших голову фантазий, снова попытался прикинуть, чем они займутся. Кроме явного, конечно. Приходилось учитывать, что в городе они якобы отсутствуют, так что требовалось быть крайне осторожными. Когда они остановились, Оливер, пытаясь выглядеть серьезным, чтобы несколько реабилитировать свое дурашливое поведение, деловито сообщил: — Нам надо распланировать эти дни и тщательно обговорить, чем мы занимаемся в Рочестере, чтобы при расспросах родителей не попасть впросак, — но под взглядом Маркуса он осекся. — Этим можно заняться позже, ты прав. Они синхронно прыснули, и долго еще не могли успокоиться, пока Вуд чуть было не скатился с мотоцикла и не растянулся на асфальте в своем костюме с иголочки. К счастью, Маркус успел вывернуться и ухватить его за пиджак, так, что сам едва не потерял равновесие. Всю их смешливость разом сняло, когда рядом раздался возмущенное старческое бурчание: — Безобразие. В мои годы юные джентльмены не вели себя так. Флинт проводил старикашку нечитаемым взглядом, а Оливер фыркнул и прокомментировал: — Очередной лондонский сторожила вроде моей бабули. Идем пока еще на кого-нибудь не нарвались, — предложил он, и Маркус кивнул. Они поставили мотоцикл на стоянку и быстро добрались до квартиры. Возбужденно перешептываясь и повиснув друг на друге от нетерпения, они буквально вывалились из лифта и налетели на какого-то мужчину. — Эй, поаккуратней можно?! — раздался его возмущенный возглас, Оливер поднял глаза и обмер. Он не был знаком с тем, кто стоял перед ними, но определенно знал, кто это. — Маркус? — тут же подтверждая догадки Вуда, ошеломленно протянул мужчина, и только тогда Оливер решился глянуть на Флинта-младшего. Тот, казалось, не сразу понял, что произошло. Он нахмурился, внимательно оглядывая Джоша — а в том, что это был он у Оливера теперь не было никаких сомнений, и сжал кулаки. — Мистер Флинт, я полагаю, — решил вставить слово Вуд, когда немая сцена слишком уж затянулась, и тут же пожалел об этом, потому что Маркус словно ждал этого, чтобы обличительно рыкнуть: — Ты!