Спустя 3 дня. Дворец Топ Капы. Покои управляющей.
В это утро на Стамбул опустились черные грозовые тучи, так и норовившие расступиться, чтобы обрушить поток ливня на город. Всю ночь пронизывающий насквозь ветер не давал жителям Топ Капы спокойно уснуть, а под утро еще и эта несуразная погода, которая оставляла желать лучшего. По приказу Мерьем Султан в её покоях растопили камин, который только и спасал султаншу от холода и придавал некий уют, заставляя забывать о грохотаниях за окном. — Гюльнихаль, принеси ромашкового отвара, голова очень болит, — помассировав виски, произнесла султанша. — И посмотри, как там Ахмед и Осман. — Слушаюсь, султанша. Тряхнув головой, так что черные волосы рассыпались в хаотичном беспорядке, Мерьем Султан продолжила лицезреть, как огонь плавно играет в камине. Подобная картина уже начала действовать с полным спокойствием, как вдруг крики и возмущенные голоса послышались за дверьми. Когда двери распахнулись, то в покои буквально влетела Неслихан Султан, с трудом удерживаемая Каримом-агой, который тут же виновато поклонился султанше, отпуская наложницу. Хасеки недовольно цокнула, увидев злость на лице фаворитки своего сына, а Карим-ага осторожно подошел к Хасеки Султан, вставая на её сторону. — Султанша, я говорил, что вы никого не желаете видеть сегодня, но Неслихан Султан настаивала на встрече с вами. Я не мог ничего… — Хорошо, пусть останется, раз хотела встречи, — переведя взгляд на наложницу, Мерьем жестом руки приказала оставить их наедине, после чего Карим-ага и служанки покинула главные покои. Неслихан явно довольная результатом своих действий тут же подобрала подол своего синего платья и сделала пару шагов вперед к Мерьем Султан, пытаясь показать всю доброжелательность своих намерений. Хасеки же не сводила глаз с наложницы, наблюдая за каждым её движением. — Султанша, вы знаете, что я уважаю вас и ваши решения. Вы в этом дворце — управляющая, вы мать моего любимого шехзаде Мустафы, однако… — Однако…? — непонимающе воскликнула Мерьем Султан. Долгий зрительный контакт между женщинами прервался, когда Неслихан все же смутилась и опустила голову вниз, а Мерьем победно ухмыльнулась. — К Шехзаде Мустафе уже третью ночь ходит другая девушка, а я узнаю об этом только сейчас. Да и от кого? От простых рабынь из гарема, которые стали еще и надсмехаться надо мной. Я знаю, что кроме вас никто не может отдать подобный приказ. — Тебя не устраивают мои решения? — уточняющее спросила султанша. — Знай, что уж с тобой я не намерена их обсуждать. Шехзаде имеет огромный гарем, где каждая девушка может в любой момент попасть в его покои. Тебе уже выпала такая возможность, гордись тем, что родила нам наследника, Неслихан. — Но вы решили сделать это специально, верно? Резко встав с тахты, Мерьем поджала губы, чувствуя, как нарастает злость в её душе. Неслихан же испуганно сделала пару шагов назад, осознавая, что совершила ошибку. — Вы послали к шехзаде не кого-нибудь, а свою служанку. Севжи-хатун. Мерьем Султан пораженно вздохнула, впервые слыша об этом. Она была уверена, что к её сыну ходит девушка, выбранная ею из числа предложенных Каримом-агой, но она и понятия не имела, что Севжи может стать теперь уже фавориткой Мустафы. — Сказать по правде, я впервые слышу это от тебя, Неслихан. И будь уверена, что непременно выясню, почему именно Севжи оказалась в покоях моего льва. Но ты совершила ошибку, ворвавшись ко мне и начиная обвинять меня в моих прямых обязанностях. — Султанша, я…. — Достаточно, — взмахнув рукой, произнесла госпожа. — Ты много лишнего произнесла в стенах этой комнаты. Я видеть не желаю тебя, Неслихан. Уходи. Ей ничего не оставалось делать кроме как уйти, чувствуя боль и обиду за собственную участь, которая была предписана каждой фаворитке наследника. Неслихан знала, что когда-нибудь Мустафа встретит другую, но султанша и поверить не могла, что это случится так скоро, что это будет так болезненно отражаться на её душе. Проводив наложницу уставшим взглядом, Мерьем Султан дождалась, пока Гюльнихаль принесет её отвара. — Найди мне Севжи и немедленно, — приказным тоном отчеканила султанша, и служанка покорно удалилась из комнаты вновь.Гарем.
Впервые за столько дней на лице светловолосой Севжи царила счастливая улыбка. Вернувшись утром из покоев шехзаде, она уединилась на тахте за вышивкой, хотя все её мысли были далеко от реальности. Вспоминая их с шехзаде разговоры, его взгляд, который излучал лишь любовь и теплоту, Севжи все больше и больше проникалась к нему светлой и чистой любовью, которую готова была дарить ему вечно. Она столько лет считала себя ущербной, не могла подарить кому-то ответную любовь и ласку, что так долго копились в силу её мягкого характера. По отношению к Мерьем Султан она себе этого не позволяла, соблюдая субординацию, а по отношению к другим просто не хотела, так как получить в ответ насмешку или презрение совсем не хотелось. За собственными раздумьями, Севжи не заметила, как в гарем буквально влетела Неслихан Султан, осматривая тахты в поисках кого-то. Наложницы столпились вокруг нее, а затем расступились, и Неслихан жестко ухмыльнулась, увидев Севжи. Девушка отложила вышивку и поклонилась, чувствуя нарастающую бурю в душе султанши, которая никак не желала делить шехзаде Мустафу с кем-то. Оценивающе пробежавшись по Севжи, Неслихан открыто рассмеялась, что вызвало непонимание со стороны девушки. — И этим Мерьем Султан захотела разбить меня? — пренебрежительно кивнув в сторону Севжи-хатун, сказала Неслихан, обращаясь к рабыням. — Зря я недооценила тебя, хатун. В тот первый день мне не составило труда догадаться, что ты влюблена в шехзаде Мустафу. Но я и подумать не могла, что такая простушка как ты может быть ему интересна. — Вы пришли, чтобы сказать мне это? Я не нуждаюсь в ваших комментариях, султанша. Я просто не обращаю внимания на это. — Не смей дерзить! — вскрикнула Неслихан, тряхнув головой, отчего её каштановые волосы едва не взметнулись вверх. — Ты мне не ровня, и никогда не будешь наравне со мной. Я необычная наложница. Севжи лишь стушевалась под её дерзким взглядом, не смея дать нужный отпор, хотя бы потому, что её непременно накажут за это, ведь она действительно была слабее, чем единственная фаворитка наследника и мать шехзаде. — И что же такого необычного в тебе? — послышался другой женский голос. Все обернулись к дверям гарема, в которых стояла Нергис Султан, облаченная в дорогое парчовое платье, украшенное драгоценными камнями. Неслихан и Севжи тут же незамедлительно поклонились. Весь дворец был наслышан о найденной дочери султана Баязида, и теперь каждый желал посмотреть на новоиспеченную султаншу своими глазами. И вправду все заметили поразительное сходство Нергис и Повелителя, а потому все тут же признали Нергис Султан, помогая ей освоиться в гареме. — Султанша, — не пряча своего уверенного тона, произнесла Неслихан Султан. — Чем ты лучше, раз можешь обижать её? — спросила Нергис, подходя ближе к наложницам. — Я может и не лучше, султанша. Признаюсь, что я вовсе не подарок. Но я мать шехзаде Сулеймана, я женщина, подарившая династии сына, и я имею право на уважение к моей персоне от простых рабынь. — Имеешь, безусловно, — согласилась госпожа, а затем обратилась к девушкам, окружившим их с любопытными взглядами: — Эта хатун позволяла себе дерзость по отношению к Неслихан Султан? — Нет, — испуганно зашептались наложницы. — Видишь, — ухмыльнулась Нергис, — тебя никто не оскорблял, не принижал твоего достоинства. Не надо разводить скандала из-за пустяка. Натужно сглотнув, Неслихан Султан не смогла более находиться под давлением, оказываемым со стороны Нергис, а потому спешно покинула гарем, чувствуя все же свою никчемность в данной ситуации. Её действительно унизили, и она ничего не могла сделать с этим. Нергис подошла к смутившейся Севжи, которая еще раз поклонилась. — Благодарю, Нергис Султан. — Если будешь так красноречиво молчать, то тебя загрызут здесь. Тебе еще повезло, что в гареме живешь, а за пределами дворца могут и похуже издеваться. Уж, я видела той жизни. Вошедшая в гарем Гюльнихаль-хатун осмотрелась, а затем её взгляд задержался на Севжи. Служанка подошла к ней, не забыв при этом поклониться Нергис. — Севжи, тебя наша султанша зовет срочно, — сказала Гюльнихаль. — Случилось что-то? — тревожно спросила девушка. — Уж, не знаю, что ты натворила, но Мерьем Султан была строга, когда отдавала этот приказ. Тебе лучше поспешить. — В таком случае, мы с Севжи сейчас придем, — вмешалась Нергис, но Гюльнихаль отрицательно покачала головой. — Нельзя. Султанша зовет одну Севжи. — А я хочу увидеть главные покои, — бесцеремонно произнесла султанша. — И я не люблю, когда мне перечат. Пошли, Севжи. Нергис Султан, шелестя подолом платья, покинула гарем, вслед за ней шла Севжи-хатун, которая уже начала догадываться о причине разговора Мерьем Султан. Отчего-то девушке становилось очень страшно. Что подумает Хасеки? Вдруг решит, что она предала её? Вдруг сошлет в Старый дворец за неповиновение?Покои Шафак Султан.
— Ты хочешь отказаться от встречи? — испуганно завопила Мейлишах Султан, выслушав сестру, которая утром позвала её в свои покои, чтобы спросить совета по поводу случившегося. Прошлым вечером Мерьем Султан порекомендовала Шафак встретиться с будущим супругом — Ферхатом-пашой, чтобы поближе узнать друг друга. И словно по волшебству или же по приказу султанши рано утром Шафак Султан сообщили, что Ферхат-паша до полудня будет в дворцовой конюшне. Султанша знала, что это не совпадение, но идти и впервые увидеть своего будущего супруга, разговаривать с ним и чувствовать на себе его взгляд, Шафак не хотела, она боялась, а потому решила спросить Мейлишах, которая уж точно не боится общения с мужчинами. — Скорее, я хотела бы перенести её, — уклончиво ответила рыжеволосая госпожа. — Конечно, переноси встречу до первой вашей ночи. Уж, там вы точно встретитесь, — ехидно ответила Мейлишах, передразнивая тон старшей сестры. — Всю жизнь будешь бегать от правды? Сама же согласилась на брак. — Я не жалею об этом. Но сейчас я не готова к такому повороту событий. Мне нужно время, понимаешь? Устало вздохнув, Мейлишах отвела взгляд от сестры и устремила его в дворцовый сад. Подобная реакция на очевидные вещи уже злила Мейлишах Султан, которая давно бы приняла какое-то решение. Беспомощность и нерешительно Шафак заставляли черноволосую госпожу постоянно подталкивать её к нужным решениям, чаще всего, конечно, неправильным. Но Мейлишах делала это не из-за злости к сестре, она судила по себе. Как поступила бы она в данной ситуации? Шафак и Мейлишах можно было с уверенностью назвать единым целом. Старшая султанша — спокойная и нерешительная, а младшая — игривая противоположность. И обе дополняли друг друга. В их гармоничную связь ворвалась Нергис Султан, объявленная их новой сестрой. Она ничего не знала о гареме, о манерах поведения, а потому Мейлишах лишь фыркала на все действия сестры, а Шафак пыталась как-то помочь Нергис. Но султанша сама отказывалась от любой помощи, предпочитая быть одиночкой в этом дворце. Она еще никому не доверяла, даже не могла представить, что у неё есть сестры. Собственно, Нергис и не желала находить с ними общий язык. — Тогда я пойду, раз ты не знаешь, как поступить, — Мейлишах уже встала с тахты, но Шафак схватила её за рукав платья и посмотрела в её глаза. — Я же позвала тебя, чтобы ты дала мне совет. Вдруг Ферхат-паша ждет меня. — Тогда нужно идти, — заверила её султанша. — Не знаю, — обессилено отпустив платье сестры, Шафак опустила голову. — Ты боишься, что он прождет тебя в конюшне просто так, но сама же не хочешь идти на встречу, потому что тебе требуется время? Шафак, ты очень много думаешь. Столько мыслей сразу. — Что бы ты сделала на моем месте? — Согласилась бы на встречу, — не раздумывая, ответила Мейлишах. — И если тебе так страшно, я могу пойти с тобой, — султанша положила руку поверх рук сестры. — Заодно посмотрю, как ты разговариваешь с людьми. — Ты точно неисправима, — благодарно улыбнувшись, ответила Шафак. Поддержку сестры она чувствовала редко, но когда эти моменты наступали, султанша желала бы продлить их. Девушка одновременно встали с тахты и, подхватив свои накидки, вышли из покоев, а служанки покорно, словно тени, последовали за ними.Покои управляющей.
Когда в двери постучали, Мерьем отложила зеркало и, сложив руки на коленях, внимательно проследила за вошедшими. Первое, что привело её в удивление, было появление Нергис, за которой неспешно шла Севжи, понуро опустив голову. Султанша переглянулась с Гюльнихаль, которая виновато пожала плечами. — Нергис. У тебя что-то случилось? — вежливо поинтересовалась Мерьем. — Если так, то говори. — Я здесь вместе с этой девушкой, — заявила султанша. — Я стала свидетелем того, как Неслихан унижала Севжи-хатун при всех, и я заступилась за неё. Нахмурив брови от того, что Нергис лезет не в свои дела, Мерьем все же смолчала, продолжая внимательно слушать. — Мерьем Султан, почему в гареме такое безобразие? Разве здесь должны быть склоки и ссоры? Никто не имеет права унижать кого-то. — Это так, — спокойно начала султанша. — Но в гареме никто не подчиняется этому правилу, как бы я ни старалась соблюсти в нем порядок. Таковы устои, из года в год повторяется одно и тоже. — Нет, не нужно говорить об устоях. Если в гареме беспорядок, то значит, вы не следите за ним должным образом. Взгляд Хасеки тут же изменился. Она совладала со своими эмоциями, продолжая сидеть на тахте, но наглый и дерзкий взгляд Нергис почему-то вывел её из себя. Еще никто не разговаривал с ней так. Мерьем подумала о том, что появление этой девушки просто выбило из рамок все законы гарема, все правила. Нергис всегда лезла не в свои дела, кроме того, Мерьем сразу почувствовала, что султанша невзлюбила её, сторонится её и при каждой встрече старается общаться сдержанно и холодно. Хасеки хотела бы наладить отношения с Нергис Султан, но та сама просто не подпускала к себе никого. — Всех устраивает то, как я руковожу гаремом. Никто не жалуется, Нергис. А главное, что наш Повелитель доволен мною. Если же какие-то неудобства возникли лично у тебя, то сообщи мне. Не нужно молчать. — Единственное неудобство, возникшее сразу же после моего приезда, это то, что я чувствую себя здесь чужой, султанша. Возможно, так и есть. Не поклонившись, Нергис Султан поспешила выйти из покоев. Когда двери за ней закрылись, Мерьем жестом приказала всем освободить комнату, оставляя их с Севжи наедине. Девушка испуганно вздрогнула, предчувствуя серьезный разговор. Севжи почему-то чувствовала себя предательницей, которая забыла о той доброте, которую госпожа проявила к ней несколько лет назад, оставив подле себя во дворце. Но с другой стороны, Севжи ведь имела право на любовь, на чувства, на собственное счастье. И просиживать всю жизнь подле Мерьем Султан девушка не хотела, веря, что когда-нибудь и её час придет. — Я… — Хасеки слегка замялась, подбирая нужные слова, чтобы не обидеть девушку, хотя в её душе полыхал настоящий огонь, — расстроена, Севжи. — Расстроены? — со слезами на глазах спросила девушка, осмелившись, наконец, поднять голову. — Да. От того, что вы все скрыли от меня. Ты три ночи была в покоях моего сына, а я продолжала верить, что там другая девушка. И правду я узнаю от Неслихан. Как думаешь, что мне следовало подумать после такого? Рассеяно покачав головой, Севжи пожала плечами, а Мерьем откинулась на спинку тахты. — Я могла бы подумать, что ты решила утаить от меня это. Но зачем? — Просто я не думала, чтобы рассказать вам… — Ты решила, что всю жизнь я смогу оставаться в неведении? — султанша перешла на крик, но затем вновь смягчилась, мысленно пытаясь усмирить свой пыл. — Я всегда знаю, что делает мой сын, с кем он и где. И поверь, что рано или поздно я узнала бы это. Благодари Аллаха, что не зашло так далеко, Севжи. Иначе я с легкостью бы подумала, что ты решила предать меня. — Разве любовь это предательство, султанша? Тем более, если я люблю вашего сына. — Девушка испуганно посмотрела на свои руки, а затем подняла голову. В её глазах читалась боль, печаль плескалась, словно волны бушующего Босфора. — Я никогда бы вас не предала. Наоборот я даже подумала, что если… если я и шехзаде Мустафа… Я думала, вы будете только рады. — Я рада, что ты обрела счастье, Севжи. Но я одновременно боюсь за тебя. Так как все, кто становятся пленницами любви, меняются, их характер уже не похож на прежний. Этим примером могу послужить я. Неожиданно двери распахнулись, и в покои вошел шехзаде Мустафа. Мерьем тут же поднялась с тахты, а Севжи поспешила утереть слезы и поклониться. Шехзаде непонимающим взглядом окинул присутствующих и, заметив на лице наложницы блестящие слезы, нахмурился, а затем перевел взгляд на мать. — Добро пожаловать, сынок. — Что здесь происходит? Валиде? — заложив руки за спину, спросил Мустафа. — А разве что-то происходит? Мы разговариваем с Севжи-хатун, кстати, тебе бы тоже не помешало поговорить со мной, сынок. — Я шел к вам, чтобы сообщить новость, валиде. Севжи-хатун отныне не ваша служанка, а моя фаворитка. И вместе со мной она уедет в Манису очень скоро. — Я знаю, — сдержанно ответила Хасеки Султан, а затем подошла ближе к сыну. — Я надеюсь, ты правильно поступаешь, сын. — Не сомневайтесь. Севжи, можешь идти. Девушка благодарно улыбнулась и поспешила уйти. Мустафа проводил её долгим взглядом, полным искреннего обожания, что не укрылось от Мерьем Султан. — Что вас так смутило, валиде? — спросил наследник, наконец, обернувшись к матери. — Ничего не смутило, Мустафа. Просто запомни, что дела в этом гареме и в твоем гареме не могут вершиться без моего ведома. То, что вы скрывали около трех дней, и стало для меня неожиданностью. Ты отсылаешь наложниц, которых я тебе посылаю. — Не нужно было делать этого без моего на то позволения, валиде, — повысив строгость в тоне, ответил Мустафа. — Я забочусь о тебе, о твоих братьях и сестрах. Все, что я делаю, лишь вам во благо. Но, похоже, что ни ты, ни в особенности Мейлишах не понимаете этого. Мне жаль это слышать, сынок. Мерьем развернулась и присела на свою тахту, сложив руки на коленях и устремив взгляд в одну точку, игнорируя сына. — Вам надо успокоиться, валиде. Я зайду позже, — с напускной строгостью произнес шехзаде, а после удалился из покоев, хлопнув дверьми.Покои Джихан Султан.
— Ну, что подлила яд? — спросила Джихан Султан, стараясь говорить как можно тише, чтобы играющий на тахте Селим ничего не услышал. Мирана-хатун виновато опустила голову, стыдясь и страшась своей госпожи, которая буквально взревела от такого ответа. — Мирана, прошло три дня, и ты не смогла найти повода, чтобы подлить яд? — истерично крикнула султанша. — Мое терпение уже на исходе. Пока яда в её тарелке не будет, я не успокоюсь. — Султанша, у меня не было возможности пока. Но сегодня я вызвалась отнести еду в покои султанши для ужина. На кухне мало девушек работает, я решила попроситься. Клянусь вам, что сделаю это сегодня. — Помни, что нужно еще раз сделать это на этой неделе. Два раза в неделю. Если кончится, то скажи, я еще дам. — Волнительно вздохнув, Джихан Султан бегло пробежалась глазами по комнате, желая вернуть былое спокойствие. — Вы уверены в правильности своих намерений? — Это уж не твое дело, — огрызнулась Джихан. — Как я приказала, так и делай, а не то, вышвырну тебя из дворца без золота и жилья. Иди, не возвращайся, пока не сделаешь нужного. Мирана рассеянно поклонилась и поспешила к выходу, столкнувшись в дверях с Фахрие-калфой. Та вошла в покои и намеренно вежливо поклонилась, Джихан удостоила её коротким взглядом, а затем села на тахту рядом с шехзаде. — Султанша. — Говори, — позволительно кивнула Джихан. — Мерьем Султан приглашает вас сегодня вечером на ужин в её покоях по случаю помолвки Шафак Султан и Ферхата-паши. — Мне не нужно её приглашение, — хмыкнула госпожа. — Я и так собиралась прийти. Усмехнувшись, но все же внутренне, Фахрие-калфа поспешила скорее покинуть покои. Проводив её долгим взглядом серых глаз, Джихан Султан крепче прижала шехзаде Селима к себе, поцеловав в макушку. Сомнения по поводу задуманного все же охватывали её порой, но она устала отсиживаться в стороне и быть незначимой в гареме. Джихан Султан не привыкла так просто сдаваться.Конюшня.
Ферхат-паша в томительном ожидании уже половину дня пребывал в конюшне, раздумывая над тем, придет ли Шафак Султан к нему на встречу. Согласие на это решение визирь высказал незамедлительно, что дало начало к подготовкам. И вот уже сегодня вечером должна была состояться помолвка Ферхата-паши и Шафак Султан. Ферхат желал бы завести семью, чтобы был уют и покой, чтобы можно было прийти в спокойный дом к жене и детям и найти утешение после тяжелого дня. И не встреть бы он черноволосую султаншу, так призывно смеющуюся, то визирь бы не удручался тяжелыми мыслями? Мыслями, которые были полностью лишь об одной Мейлишах Султан. Он видел её единожды, но сумел запомнить и оттенок её черных смолянистых волос, карие глаза, так контрастирующие на фоне бледной кожи, розоватые тонкие губы. Все это было для него недоступно, и Ферхат-паша мог только кричать, выть, словно одинокий волк, но и это бы ничего не изменило, так как принятого столько важного решения уже не отменишь. Вдали показались две женские фигуры, и паша внутренне напрягся. Одна — рыжеволосая и грациозная, другая — черноволосая и улыбчивая. Про себя Ферхат подумал, что для него наступило тяжелое испытание, так как он будет находиться рядом с будущей женой и той, что поселилась в его мыслях, не желая их покидать. — Иди, — скомандовала Мейлишах, указывая на Ферхата-пашу. — Я тут подожду. — Нет, подойдем поближе. Я боюсь, Мейлишах, — поджав губы, ответила Шафак Султан. — О, Аллах, пошли мне терпения, — не выдержав подобного бессмысленного страха, Мейлишах Султан схватила сестру за руку и словно ребенка повела к конюшне. Ферхат-паша поклонился, сложив руки в замок и ожидая, пока султанши подойдут ближе. — Султанши. — Доброго дня, Ферхат-паша, — также призывно улыбаясь, произнесла Мейлишах, даже не подозревая, что подобное поведение с её стороны сейчас больно отзывалось в душе мужчины, который не мог не улыбнуться её красоте и азарту, блиставшему в карих глазах с неподдельным интересом. — Паша, — тихо произнесла Шафак Султан. Ферхат про себя подумал, что Шафак на фоне своей сестры выглядела очень блекло и незаметно. Да, она была красива по-своему, но отличалась спокойствием и заметным миролюбием, чего нельзя было сказать о Мейлишах. Её взгляд быстро переключился на стоящих в стойле лошадей, и султанша уже желала рвануть с места, чтобы подойди к ним ближе. Паша заметил это по загоревшемуся огоньку в её глазах. — Желаете прокатиться? — спросил мужчина. — А можно? — радостно спросила Мейлишах. — Шафак, идем. — Это не опасно? — рыжеволосая отдернула руку, недоверчиво покачав головой. — Нисколько. Не бойся, валиде не узнает, тем более, Ферхат-паша будет рядом. Пока Шафак размышляла о том, стоит ли кататься, Мейлишах уже подбежала к конюшне. Её взгляд упал на красивую кобылу белого цвета с шелковой гривой. Широко улыбнувшись, султанша обернулась к Ферхату-паше. — Вот эту хочу, — она указала пальцем на лошадь, и визирь не мог отказать ей, а потому тут же приказал конюхам седлать её и его черного вороного коня. — Султанша, приказать седлать вам лошадь? — спросил мужчина, обернувшись к Шафак. — Да, — как-то рассеянно ответила султанша, замечая, с каким неподдельным интересом Ферхат-паша следит за действиями Мейлишах. Шафак хватило минуты, чтобы понять, что к чему. Таким взглядом полным обожания можно смотреть, только если ты влюблен. Однако ответной реакции со стороны сестры султанша не увидела, что только смутило её. Вопреки предложенной помощи со стороны конюхов Мейлишах ловко взобралась в седло, снова поражая Ферхата-пашу, который тоже взобрался на коня. Шафак же последовала их примеру, явно чувствуя себя неуютно в обществе будущего мужа. Особенно, когда он заинтересован другой. — Поедем по тропе, — предложила Мейлишах и, пришпорив коня, тронулась с места. Все же, какой бы авантюристкой она ни была, но немного боялась ездить на лошади быстро, поэтому Мейлишах, Шафак и Ферхат-паша неспешно ехали по лесной тропе. Шафак молчала. Она чувствовала, что должна что-то сказать, как-то разрядить обстановку, все-таки она согласилась на эту встречу, чтобы узнать будущего супруга получше, но страх взял верх над ней, отчего госпожа и слова не могла вымолвить. — Когда же будет ваша свадьба? — спросила Мейлишах. — Повелитель еще не говорил об этом, — ответил Ферхат-паша. — Думаю, что к концу июня. — Это уже очень скоро. Надеюсь, брат Мустафа задержится так надолго, чтобы присутствовать на свадьбе, — высказалась султанша. — Шафак, а что ты думаешь? — словно вырывая сестру из собственной пучины раздумий, Мейлишах звонко рассмеялась. — Снова в облаках летаешь? — Я такого же мнения, как и ты, сестра. Мне бы хотелось, чтобы Мустафа остался. Может, вернемся? — спросила Шафак, чувствуя себя неуютно. — Что делать в душном дворце, когда есть возможность покататься на лошадях? Если хочешь, то возвращайся, я еще побуду здесь. Ферхат-паша, — Мейлишах повернулась к визирю, который немного отстал от султанш. — Шафак желает вернуться, мы доедем с ней до конюшни, а затем я еще покатаюсь. — Как пожелаете, султанша. — Только вы останетесь со мной. Я все же боюсь одна, — призналась госпожа. Шафак Султан со страхом в глазах слезла с лошади, и конюхи увели её. Мейлишах призывно улыбнулась и вновь развернулась к лесной тропе. — Ферхат-паша, — мягко прошелестела Шафак Султан, привлекая к себе внимания, — приглядите за моей сестрой. Мне было приятно…провести с вами время. — Взаимно, моя госпожа, — ответил визирь. Рыжеволосая султанша заметила, как Ферхат быстро пришпорил коня, чтобы не отстать от Мейлишах Султан. Шафак поджала губы, чувствуя некую ревность. Это она скоро выйдет замуж за Великого визиря, это её муж столь красив и обаятелен. Впервые в жизни все, что должно было скоро случиться, касалось лишь одной Шафак Султан. Но и тут Мейлишах обходила её, и тут сестра была в лучах солнца, а Шафак снова уходила в тень, как бы ни старалась привлечь к себе внимание. Обида затаилась в её душе, и султанша медленно побрела к дворцу, практически не разбирая дороги. Вернувшись во дворец, султанша побрела к своим покоям, как её окликнула Мерьем Султан, выходившая из своей комнаты. Шафак поклонилась и улыбнулась той доброй улыбкой, которую дарила немногим обитателям дворца. — Султанша моя, — ласково произнесла Хасеки Султан. — Валиде. — Ты была в конюшне на встрече с Ферхатом-пашой? — Да, — ответила девушка. — Что же так быстро вы поговорили? — спросила Мерьем Султан. — Или он обидел тебя чем-то? — Нет, валиде. Мейлишах ходила со мной, она осталась там, катается на лошади, а Ферхат-паша присматривает за ней. Вы же знаете Мейлишах, она ненароком может лошадь испугать своими криками, если что-то пойдет не так. — Знаю, — усмехнулась Мерьем. — Не забыла, что помолвка уже сегодня? Ты должна быть самая красивая. Пойдем, еще раз примерим твое платье, — приобнимая Шафак за плечи, Мерьем Султан повела её в комнату, где уже их ждали швеи, которые принесли новое замечательное платье для невесты.Покои Неслихан Султан.
Глотая слезы, Неслихан Султан со злостью срывала с себя серьги, затем колье, небрежно бросая их в маленькую шкатулку. Обида полностью заполнила её душу и уже норовила выплеснуться наружу, но султанша держалась из последних сил. Переборов в себе желание еще раз прийти к Мерьем Султан, Неслихан продолжала вымещать свою злость на платьях, украшениях, лишь бы только вновь начать контролировать себя и не наделать глупостей. Из детской послышался плач и возня шехзаде Сулеймана. Фаворитка устало потерла виски и подошла к кроватке, покачав её и поглаживая сына по головке. Шехзаде успокоился, чувствуя близость матери, и вновь засопел. Неслихан поджала губы. Она родила наследника, но все равно продолжает чувствовать к себе неуважение со стороны династии. Неужели она не занимает здесь никакого места? — Неслихан, — послышался мужской голос за спиной девушки. Она испуганно обернулась и встретилась с карими глазами шехзаде Мустафы. — Шехзаде. — Мне известно о твоем поведение сегодня в покоях валиде. Как это понимать? — заложив руки за спину, произнес Мустафа, а его брови сошлись на переносице, выражая строгость. Неслихан гордо вскинула подбородок и выступила вперед, показывая всем своим видом, что она не стыдится сказанных слов и не жалеет о том, что случилось утром. — Шехзаде, я уже вам говорила, Мерьем Султан говорила, что не хочу делить вас с кем-то. Да, я прекрасно осведомлена о правилах в гареме, но при любви не действуют никакие законы. Я до сих пор помню ваши слова о любви, о том, что я буду единственной в вашем сердце, шехзаде. — Неслихан, — предостерегающе произнес наследник, говоря о том, что ей нужно остановиться и прекратить подобные речи. — Я — шехзаде Османской империи, главный наследник. — А я — Неслихан, в прошлом Кассандра, чье греческое имя всегда нравилось тебе больше, Мустафа. Я родила вам сына, после этого я почувствовала себя счастливой рядом с вами. Но, видимо, вам мало приносимого счастья, верно? — она едва заметно усмехнулась, опуская глаза. — Как ты смеешь? Неслихан, я советую тебе остановиться, пока ты не попала в немилость ко мне. — Что толку мне быть в немилости у вас, когда вы давно не принимаете меня в своих покоях и позабыли о своей бедной рабыне? Я давно уже в немилости Аллаха. Развернувшись обратно к кровати сына, Неслихан зажмурилась, ожидая, как дальше поступит Мустафа. Накричит на неё, накажет ли, может он прислушается все же к её словам? Но шехзаде сделал шаг вперед, положив руку на плечо своей фаворитки. — Ты для меня очень дорога, Неслихан. Я люблю тебя и ценю как свою первую любовь, мать моего сына, но я как шехзаде имею гарем, который требует моего внимания. — Любите? — девушка развернулась к Мустафе и почти столкнулась с ним лицом к лицу. — Если любите, то не причиняйте мне боли, шехзаде, пожалуйста. Мустафа шумно выдохнул и спешно покинул покои фаворитки. Лицо Неслихан искривилось в злобе и печали. Она медленно сползла вниз на пол и зарыдала, утыкаясь в шелковые рукава своего серого платья. Неужели от неё отвернулся её любимый человек? Неужели и он теперь не будет любить её и ценить?Султанские покои.
— Ах, это вы, Халид-бей! — ухмыльнувшись, произнесла Нергис Султан, подходя к покоям отца и замечая хранителя. Тот внутренне напрягся, не зная, как ему вести себя с той, к которой он посмел прикасаться совсем недавно, даже не подозревая, что ходит по краю лезвия ножа, так как прикасаться к женщинам династии категорически запрещено. Мужчина все же решил не молчать и не показывать своего беспокойства, поэтому он поднял свои карие глаза к девушке, которая с призывом смотрела на него, ожидая какого-нибудь ответа. — Султанша. Что вам угодно? — А что если я расскажу отцу, что вы посмели прикасаться ко мне? — азартно спросила девушка, а затем рассмеялась, чувствуя сое превосходство над хранителем покоев. — Прошу меня извинить, султанша. Но на тот момент я не был в курсе событий, никто не знал, что вы — дочь Повелителя. — Ведь я говорила это, — напомнила Нергис. — Но не бойся, я не буду рассказывать это отцу. Обойдя хранителя, она уже хотела войти в покои Повелителя, но Халид-бей преградил ей дорогу, стараясь вновь не коснуться её. Это стало каким-то наваждением для него. Как еще объяснить то, что теперь каждую ночь он видит её карие теплые глаза и слышит заливистый смех, чувствуя при этом тепло её рук? — Повелителя нет в покоях, султанша. Приходите позже. — Нет? А где он? — Вышел в сад, — ответил Халид-бей. — Я могу проводить вас к нему. — А не будете снова касаться меня? — предостерегающе спросила девушка, прищурившись, а затем вновь звонко рассмеялась. — Хорошо, отведите меня к отцу. Она первой пошла по коридору, шелестя подолом земляничного платья, а Халид-бей послушно направился вслед за ней. В дворцовом саду Повелитель расположился в беседке, наблюдая за тренировкой своих младших шехзаде. Осман и Ахмед учились стрелять из лука, стараясь попасть в мишени, и Баязид часто говорил им, как нужно делать правильно, и указывал на ошибки. Остановившись чуть поодаль от беседки, Нергис Султан обернулась к хранителю покоев. — Дальше я сама. Спасибо, Халид-бей. — Всегда рад вам помочь, султанша, — ответил мужчина. — Надо же, вы очень любезны. Не как в тот раз, — хмыкнув, девушка оставила хранителя одного, направляясь к отцу. Баязид, заметив дочь, приветственно ей улыбнулся и поманил рукой. Девушка поклонилась отцу, поцеловала его руку и села у ног на шелковые подушки. — Моя красавица. Как твои дела? Ничего не беспокоит? — спросил Повелитель. — На самом деле, есть кое-что, отец. Сегодня утром я стала свидетельнице ссоры наложниц в гареме. Мне не понравилось, что очень часто между ними происходят размолвки. Разве за этим не следят? — Конечно, следят. Но такое в гареме, увы, неизбежно, — пожал плечами, Баязид. — Почему же Мерьем Султан не занимается этим? Она как управляющая должна следить за порядком в гареме. Вспыхнув неким непониманием, зародившемся в душе, султан обратил свои темно-карие глаза к дочери, продолжавшей невозмутимо разговаривать с ним. — Нергис, думаю, что это не твои заботы. Это непозволительно, конечно, устраивать ссоры в гареме, но эти проблемы решаются, и я уверен, что Мерьем Султан всегда найдет им решение. А ты не думай об этом. Обиженно вздохнув, Нергис вернулась к лицезрению тренировки своих братьев, чувствуя, как отец ловко приказал её не вмешиваться в дела, касающиеся управления гаремом. Девушка теперь точно поняла, что Повелитель дорожит своей женой и очень сильно любит её, отчего Нергис стало еще противнее на душе, ведь всю свою любовь, по мнению самой девушки, отец должен был вымещать лишь на ней.Вечер. Покои управляющей.
Во дворце царила атмосфера праздника по случаю помолвки Шафак Султан и Ферхата-паши. В гареме девушки танцевали под оживленную музыку, слуги раздавали золото и сладости. В покоях управляющей собралась вся женская часть династии, наслаждающаяся праздником. Хасеки Мерьем Султан пребывала в прекрасном расположении духа. Новое темно-синее платье с золотым орнаментом идеально сидело на её стройной фигуре. Двигаясь в такт музыки, султанша одаривала улыбкой всех присутствующих. Подле нее на шелковой подушке сидела Мейлишах Султан в платье синего цвета, подобно тому, которое было на её матери. Черные волосы увенчала скромная золотая диадема. Султанша также веселилась, изредка перешептываясь о чем-то с матерью. Двери распахнулись, и музыка стихла. В покои горделиво вошла Эсмехан Султан в насыщенно-зеленом платье и золотой диадеме с многочисленными изумрудами. Мерьем вынужденно встала и поклонилась, а Эсмехан, не поздоровавшись ни с кем, заняла место за другим столиком, который тут же начали накрывать. Вслед за матерью, точно маленькая копия, вошла низкорослая Долунай в бледно-голубом платье. Девушка также села рядом с матерью. — Султанша, — Мерьем все же приветственно кивнула Эсмехан. — Фатьма Султан не приедет? — Нет. Хатидже Султан заболела, и сестра осталась с дочерью, — даже не поворачиваясь в сторону Мерьем, ответила султанша. Буквально через минуту в покои вошла Джихан Султан, одетая в черное платье с золотым орнаментом на груди и на подоле одеяния. Джихан лениво осмотрела всех присутствующих и, вскинув подбородок, опустилась на шелковую подушку. — Какой чудесный праздник, — восхитилась она, иронично усмехнувшись, а затем обернувшись к Мерьем. — Спасибо за приглашение, только я сама решаю, куда мне ходить. Не стоило давать мне разрешение. — Ума недостаточно нажила, чтобы решать, куда тебе ходить, — сквозь зубы прошипела Хасеки Султан. — Валиде, — предостерегающе произнесла Мейлишах. — Держите себя в руках. — Я стараюсь, Мейлишах. Но такими темпами все эти змеи выведут меня из себя, еще помолвка не начнется, вот увидишь. Печально вздохнув, Мейлишах Султан вдруг расцвела в улыбке, так как в покои вошла Неслихан Султан в простом скромном сером платье. Девушка поклонилась и, молча, опустилась на подушку рядом с Мейлишах. Так приветственно улыбнулась ей, пытаясь ободрить поникшую духом султаншу. — Что с тобой, Неслихан? — заметив отсутствие настроения, спросила Мерьем. — Плохо чувствую себя, султанша. Если вы позволите, я дождусь, когда Шафак Султан придет, а затем вернусь к себе, — ответила наложница, тряхнув копной своих темно-каштановых волос. Хасеки Султан позволительно кивнула. Все собрались в покоях управляющей, но одна подушка все же пустовала. Мерьем огляделась и не нашла среди пришедших Нергис Султан. Нахмурившись, султанша решила, что девчонка вновь решила что-то выкинуть, а потому Хасеки уже приготовилась к худшему, но её ожидания не оправдались. Одетая в красивое бежевое платье Нергис Султан степенно вошла в покои и опустилась на пустующую подушку. Словно не замечая удивленных и презренных взглядов в свою сторону, султанша поклонилась Мерьем Султан, не разрывая зрительного контакта с ней. Неслихан, увидев султаншу, с коей утром произошел конфликт, напряглась и стушевалась, чувствуя острый взгляд на себе. — Неслихан, ты успокоилась, дай Аллах? — как всегда громко спросила Нергис, привлекая внимание о чем-то перешептывающихся Мерьем Султан и Мейлишах султан. — Все в порядке, султанша, — терпеливо ответила наложница. — Нергис, мы уже исчерпали данный конфликт. Не нужно напоминать об этом и портить всем настроение, — с довольно-таки добродушной улыбкой на лице произнесла Мерьем, но Нергис Султан этот ответ не устроил. — Не нужно уходить от ответственности, султанша. Причина таких частых раздоров в гареме — несомненно, тот, кто им заправляет. — А, ну-ка, закрой свой рот и помолчи в сторонке, — гневно прошипела Мейлишах, чувствуя закипающую в жилах кровь. Оскорбления в сторону матери она вовсе не желала переносить, особенно, от новой сестры, которая вела себя крайне невежливо по отношению ко всем. — Мейлишах! — Мерьем Султан выглядела взвинченной и раздраженной. Подобная реакция со стороны дочери и порадовала и разозлила Хасеки. — Я не привыкла молчать, — самодовольно ответила Нергис. — И уж тем более не привыкла, когда меня затыкают. Если я хочу высказаться, то я выскажу все, и никто не помешает. Даже ты, Мейлишах. — Твои речи да в уши бы Повелителя. Может тогда, он распознает в своей новой дочери сущего дьявола. — Прекратите обе! — вскричала Мерьем Султан. — Еще одно слово, и я клянусь, вы пожалеете обе. Вы бы еще устроили ссору на глазах султана. Какой позор! Мейлишах пристыжено опустила взгляд, а Нергис не сочла это за предупреждение. Она лишь недовольно фыркнула и обратила свой взгляд на танцующих наложниц. Наблюдавшая за этой картиной Эсмехан Султан лишь тихо смеялась, понимая, что дочери султана роят яму друг другу подобными ссорами. И она не могла не наблюдать за этой картиной, особенно, когда страдает и Мерьем. А вот Джихан Султан была занята более важными, на её взгляд, делами. Её мучил один вопрос: сумела ли Мирана сейчас подлить в еду Хасеки яд?Султанские покои.
Пока в покоях Повелителя шел оживленный праздник для мужской половины династии, Ферхат-паша стоял на террасе, раскинув руки на каменные перила и раздумывая о своей жизни. Сегодняшняя проведенная вместе с Мейлишах Султан прогулка не могла не оставить в его душе заметный отпечаток. Он все вспоминал каждую деталь, подмеченную им в саду. Паша отчетливее слышал смех султанши, вновь перед ним возникали эти горящие от безумства глаза. Так тяжело ему никогда не было, и он не знал, как ему поступить. Помолвка состоялась, и теперь обратной дороги нет. Ему остается лишь ждать и надеяться, что в другой жизни, в мире Аллаха он сможет, наконец, дотронуться до своей султанши и получить улыбку, предназначенную только ему одному. Вышедший на террасу султан Баязид похлопал друга по плечу, вырывая того из пучины раздумий. — Задумался о чем-то? — спросил Повелитель, устремляя свой взгляд туда же, куда смотрел Ферхат-паша. — Я думал о предстоящих походах, Повелитель. — Подожди, Ферхат, — рассмеялся султан, — мы недавно вернулись из семилетней войны, дай передохнуть мне в кругу моей семьи. — Я представил, сколько еще военных побед ждет вас, государь. Своим умом вы сможете завладеть многими новыми неизведанными землями. — Не будь тебя, я не завладел бы той землей, коя сейчас во владении османов, Ферхат-паша. Ты — моя поддержка в военном деле. Никого другого на твоем месте я и не вижу. Благодарно поклонившись, Ферхат поцеловал руку султана. — И я рад, что ты будешь моим зятем. Шафак Султан — одна из моих драгоценных жемчужин. Пожалуй, самая редкая и самая мудрая. Я вверяю её тебе, потому что знаю, что она будет в безопасности рядом с тобой. Я знаю, что ты не разочаруешь меня, Ферхат. — Не сомневайтесь, государь. Оказанная мне честь очень высока, и я ценю вашу благосклонность. На террасу вышел Сиявуш-паша, который увидев Повелителя и Ферхата, разговаривающих на разные темы, внутренне напрягся. То, что султан прислушивается почти всегда лишь к одному Ферхату-паше, начинало волновать Сиявуша, который каждый день грезил о должности Великого визиря. Решив не отставать от своей цели, Сиявуш-паша подошел к Повелителю и поклонился. — Прими поздравления, Ферхат-паша. Желаю счастья, — произнес второй визирь. — Благодарю, паша. — Сиявуш, моя Фатьма приехала на празднество? — спросил Повелитель, заложив руки за спину. — К сожалению, нет, государь. Наша дочка, Хатидже Султан, заболела, султанша осталась с ней. Она передает вам свое почтение и поздравления для её сестры Шафак Султан. Да будет её брак счастливым. — Аминь, паша. Ферхат-паша уже желает вновь в поход отправиться. Что ты думаешь по этому поводу? — внимательно всмотревшись в лицо визиря, спросил Баязид. — Мое мнение однозначно, Повелитель: слишком рано для нового похода. Мы недавно вернулись из прежнего, к тому же, Ферхат-паша, с кем ты собрался воевать? — усмехнувшись, спросил Сиявуш. — При положении Османского государства враги найдутся всегда, и нужно быть готовыми к любой атаке. Повелитель, с вашего разрешения, завтра я отправлюсь на верфи, проведать делать по строительству судов. Главный адмирал нашего флота — Дженаби Мурат-паша, прислал весть о том, что готова новая партия легкий судов. — Хорошо, — позволительно кивнул султан. — Легкие суда очень важны для нас. Их начали производить еще во времена правления моего отца, султана Сулеймана. Пусть продолжают строительство. Сиявуш-паша, чувствующий себя крайне неловко, вскоре удалился с террасы. Но злость к Ферхату-паше росла с каждым днем, отчего даже Сиявуш боялся того, на что он будет способен.Коридор Топ Капы.
Волнительно переминаясь с ноги на ногу, Мирана-хатун вздрагивала от каждого нового шага, от каждого шороха, а зажатая в её ладони бутылочка с ядом уже больно впивалась в кожу, отчего служанка чуть не выронила её в один из моментов. Из кухни послышалась возня, и наконец, главный повар позвал девушек на кухню, чтобы отдать им подносы седой для султанш. Мирана-хатун очень рисковала, так как не знала, из какой тарелки и из какого куба будет пить Мерьем Султан. — Поторапливайтесь, девушки, — кричал повар, наблюдая, как наложницы суетятся, сталкиваются, желая скорее отнести блюда султаншам. — А этот поднос лично для Хасеки Султан, сегодня она пожелала отведать перепелов и малинового щербета. Не перепутайте. — Я возьму его, — с готовностью произнесла Мирана. — Мерьем Султан перепелов любит? — Очень любит, — ответил повар. Девушке несказанно повезло, и она схватила поднос, быстро уходя прочь из кухни. Дождавшись, пока все уйдут, она, стараясь удержать поднос на одной руке, стала открывать бутылочку с ядом. Светло-желтая жидкость противно пахла, и Мирана скорее разлила её на перепелов, добавляя немного и в кубок с щербетом. Спрятав бутылочку в корсет платья, девушка, как ни в чем не бывало, понесла поднос в покои, где царил праздник.Покои управляющей.
— Шафак, — Мерьем Султан расцвела в радостной улыбке, когда Шафак Султан, облаченная в светло-зеленое платье с золотым орнаментом на груди, вошла в покои и поклонилась. На её лице царила полуулыбка, музыка стихла, как и танцы наложниц. Султанша прошла к тахте и поцеловала руку Мерьем Султан, которая, похлопав на место рядом с собой, приказала вновь начать играть. Шафак Султан с волнением наблюдала за происходящим праздником, думая о том, какая теперь новая жизнь ждет её. Другая жизнь за пределами дворца, вдали от братьев, сестры и валиде. Но едва взгляд голубых глаз Шафак коснулся её младшей сестры Мейлишах, которая с улыбкой на устах и игривым блеском в глазах разговаривала о чем-то с Неслихан Султан, то рыжеволосая госпожа тут же сникла, вспоминая о том, что её будущий супруг сильно увлечен именно Мейлишах. Он желает разговаривать с ней, видеть её. Но не Шафак. От этого обида в душе заиграла пуще прежнего, и Шафак Султан плотно сжала губы. — Ну, что как тебе праздник? — спросила Хасеки Султан. — Все замечательно, валиде. Я очень счастлива, — с натянутой улыбкой произнесла девушка, не разделяя теперешней радости. Все омрачал тот факт, что Шафак не была интересна Ферхату-пашу, он интересовался исключительно бойкой Мейлишах. — Шафак, прими мои поздравления, — обернувшись через плечо, произнесла Эсмехан Султан с заметной улыбкой на устах. — Будешь счастлива, я в этом уверена. — Благодарю, султанша. — И что же ты не будешь в моем дворце жить? — раздался заносчивый голос Нергис Султан. Все устремили на неё свои взгляды, но султанша и не шелохнулась, невозмутимо смотря на Шафак. Та собралась что-то ответить, но Мерьем Султан заметно ухмыльнулась словам девушки. — Этот дворец принадлежит султану Баязиду, Нергис, твоему отцу. Не тебе. — Как это? — обиженно воскликнула Нергис, отчего Мейлишах Султан лишь подавилась собственной усмешкой, чувствуя, насколько её старшая сестра глупа и неопытна в гаремных делах. — Раз я султанша, любимая дочь падишаха, то и дворец мой. — Любимая? — ухмыльнувшись, Мейлишах рассмеялась, но Мерьем Султан осадила её строгим взглядом. — Не стоит выделять себя среди других. Ты не одна у Повелителя, — ответила Хасеки Султан, чувствуя, что её терпение было на грани. Она знала, что Нергис Султан специально задает такие вопросы и наигранно дуется, но разве ей нравится, когда её осаждают? — Внимание! — после голоса евнух музыка стихла, а все султанши поднялись со своих мест. — Султан Баязид Хан. Широкоплечий султан, облаченный в красивый зеленый кафтан, расшитый золотой нитью, вошел в покои, приветственно улыбаясь всем. Подойдя к смутившейся Шафак Султан, Повелитель поцеловал дочь в лоб, поглаживая по плечам. — Какая ты сегодня красавица, Шафак! — Мерьем Султан улыбнулась, ласково смотря на мужа и султаншу, которую воспитала как родную дочь, и которая считала её матерью, прекрасно зная, что биологически это было не так. — Я уверен, что подле Ферхата-паши ты будешь счастлива. Кинув взгляд на Мейлишах, которая задумалась о чем-то своем, Шафак Султан вновь почувствовала укол в сердце, вспоминая о Ферхате-паше. Как же она будет с ним счастлива? Он не сможет подарить ей этого спокойствия. — Благодарю, отец, — вырвавшись из раздумий, ответила девушка. — Посоветовавшись с Мерьем Султан, я решил подарить вам дворец. Он находится недалеко от Топ Капы, ты сможешь часто навещать нас, Шафак. К тому же, ты можешь обустроить его так, как посчитаешь нужным. Пусть в этом дворце ты будешь спокойна рядом с мужем. — Повелитель, — радостно улыбнувшись, Шафак припала устами к его руке, — нет предела вашей милости. В этот момент двери в покои открылись, и вошли служанки с подносами, на которых томились различные яства. Повелитель еще раз улыбнулся дочери и жене, а затем поспешил вернуться в свои покои для празднества. Джихан Султан отыскала глазами Мирану, пытливо смотря в её глаза. Девушка сжалась под строгим взглядом султанши, но все же незаметно для всех кивнула её, давая понять, что яд в еде Мерьем Султан. Самодовольно ухмыльнувшись, Джихан взяла принесенный кубок с щербетом и сделала пару глотков. Поднос с перепелами и малиновым щербетом, в которых уже давно растворился яд, поставили на стол перед Хасеки Султан. Первым делом Мерьем сделала несколько глотков малинового щербета и, ощутив любимый сладкий терпкий вкус, принялась за трапезу, как и остальные. Джихан старалась не выдать своей радости по поводу случившегося. Смотреть, как твой противник сам же отдает себя в руки смерти, было для султанши невыносимым чувством собственного достоинства.