На следующий день. Дворец Эсмехан Султан.
Придирчиво осмотрев свой наряд в зеркале, Эсмехан Султан удовлетворенно кивнула, а затем позволила служанке воздеть на её рыжие локоны высокую диадему с кроваво-красными рубинами. Алое платье, расшитое золотыми нитями на рукавах и корсете, идеально подчеркивало все еще стройную фигуру султанши. Она нравилась самой себе. Эсмехан источала величие и могущество, огромную силу духа, которая была присуща не всем женщинами династии. Даже Фатьма Султан не была столь решительной и уверенной в себе, как рыжеволосая госпожа, и от этого Эсмехан Султан чувствовала, что победа вскоре будет на её стороне, а власть султанского гарема в её руках. Обсудив все детали с Фатьмой, Эсмехан твердо приступила к исполнению их плана. Сейчас она была готова встретиться с Касимом-пашой и посмотреть на него, распознать его характер, мысли, предпочтения. Только после этого Эсмехан Султан решит, как именно она будет манипулировать им, как именно сделает его своим мужем, чтобы заполучить власть в совете дивана. Сдержанно улыбнувшись и еще раз, оглядев себя, султанша уверенным шагом направилась к дубовым дверям, но они тут же открылись, и навстречу вышла Долунай Султан в простом голубом платье обычного покроя. Увидев мать, девушка поклонилась и заметила, как она красиво выглядит. Заметив за её спиной раскрытые сундуки с украшениями и платьями, Долунай непонимающе нахмурилась, мысленно гадая, куда валиде собралась. — Что-то случилось, Долунай? — спросила Эсмехан, заметив легкое недоумение на лице дочери. — Упаси Аллах, что-то с Коркутом или Селимом… — Нет, валиде, — отрешенно ответила Долунай Султан. — Я… что происходит у вас? — пройдя вглубь комнаты, султанша указала на раскрытые сундуки и украшения, оставшиеся лежать на тахте и кровати. — Решила выглядеть сегодня красивой, — ответила Эсмехан, пожав плечами. — Что в этом такого? Взгляд Долунай коснулся руки матери, и девушка горько вздохнула, понимая, куда именно собралась её валиде. На руке Эсмехан не было заветного кольца с зеленым изумрудом, которое ей подарил Тугрул-паша в день их свадьбы. Султанша обязалась никогда не снимать его, что бы ни произошло, и Долунай была свидетелем этих слов. — Вы сняли кольцо отца, — задумчиво проговорила девушка, поправив свои рыжие волосы, которые едва доставали до лопаток. — Валиде, я знаю, куда вы! Вы решили с Касимом-пашой встретиться… — Что…? — Я слышала ваш разговор с Фатьмой Султан. Вы уже забыли отца, решили предать его память, хотите вновь замуж выйти, да? — с горечью в словах произнесла Долунай, чувствуя подступающие слезы. — Долунай, даже если это и так, то ты не вправе обсуждать это со мной или с кем-либо. Раз ты такая вездесущая, что подслушиваешь все разговоры, то отныне будешь во дворце сидеть. А я никуда тебя брать с собой не буду. — Что толку, валиде? Я скоро сгнию в этом дворце. Вы и так не разрешаете мне никуда ездить. Неужели, я буду вечно здесь сидеть с братьями? — Долунай обиженно хмыкнула и, не дождавшись ответа от матери, покинула её покои. Эсмехан Султан только вздохнула, но от своего намерения не отказалась. Ведь она действительно собиралась на встречу с Касимом-пашой, действительно наряжалась, чтобы быть красивой. И кольцо султанша сняла, похоронив память о покойном муже, чтобы достичь тех высот, которые предназначались ей с самого начала.Султанские покои.
Разбирая бумаги на своем столе, Повелитель даже не заметил, как в его покои вошел Ферхат-паша. Только когда визирь позвал султана, тот оторвал взгляд от бумаг и приветственно улыбнулся вошедшему другу. Подозвав его к столу, Баязид раскрыл карту, которую смотрел вчера вечером. — Видишь эти флажки? — спросил Повелитель. — Эти земли мы завоюем уже очень скоро. — Вы все же решили начать военный поход? — спросил Ферхат, всматриваясь в очерченные султаном границы на военной карте. — Сам поход я планирую к осени, а пока можно совместить приятное с полезным, Ферхат. Земли, лежащие почти рядом с границами Османского государства, практически не защищены, однако на них господствуют венецианские дожи. Поэтому я принял решение, что в ближайшее время ты отправишься туда вместе с янычарами и принесешь мне победу, паша. — Повелитель, это может занять много времени… — У тебя будет мотивация, паша, — рассмеялся султан, — к концу июня должен справиться, ведь твоя свадьба скоро. Ты назначен главнокомандующим сераскером, поэтому принимай полномочия и начинай исполнять свои обязанности. Желаю удачи. — Благодарю вас, государь, — поцеловав руку Повелителя, произнес паша. — Когда прикажете отправляться? — Через пару дней. А пока… Послышался стук в двери, и Повелитель с визирем были вынуждены прекратить их беседу. Через пару секунд в покои вошел Карим-ага и поклонился, елейно улыбаясь. — Что у тебя, Карим-ага? — спросил Баязид. — Вам два письма, Повелитель. Одно из Дидимотики, второе — из Эдирне, — пояснил евнух и передал султану два письма в футлярах. Государь тяжело вздохнул, услышав о приходе письма из Эдирне, куда уехала семь лет назад Хюмашах Султан. — Я зайду позже, Повелитель, — произнес паша и удалился из покоев вместе с Каримом-агой, который сказал, что будет за дверьми, если что-то вдруг понадобится. Первым султан развернул письмо из Эдирне, медленно вчитываясь в каждую строчку, написанную рукой его любимой племянницы, которая уехала из Стамбула, проклиная и его и весь дворец.«Султан Баязид Хан! Как вы и приказали, я регулярно присылаю вам письма о моем состоянии в Эдирне. Я и мои дети ни на что не жалуемся, у нас всего в достатке, и ваши дары из многочисленных сундуков с золотом нам не нужны. Я прислала вам их обратно вместе с этим письмом. Мои дети растут, я счастлива, находясь в Эдирне, потому что здесь я чувствую себя спокойной и защищенной. Я — единственная султанша во дворце, которую все любят и уважают, а потому на вашу просьбу вернуться в Стамбул я осмелюсь ответить отказом. Мой супруг — Яхъя-паша смиренно и добросовестно исполнят свою службу, в Эдирне нет проблем с экономикой и благополучием народа. Как вы знаете, я родила еще одну дочь Ханзаде Султан. Мы с пашой благодарим вас за присланные дары. Хюмашах Султан».
Душа султана отозвалась на это письмо болезненно. Она писала именно Повелителю, а не своему дяде, не своей семье. Баязид уже давно понял, что Хюмашах обижена на него, что их отношения никогда не восстановить. Единственное, что осталось после смерти дорогой и обожаемой Михримах Султан, — её дочь Хюмашах. Но и её султан потерял. Второе письмо из Дидимотики султан прочел очень быстро, и на его лице расцвела улыбка. Отложив бумаги в сторону, Повелитель позвал Карима-агу, который тут же появился в покоях государя. — Карим-ага! Сообщи Мерьем Султан, готовьтесь к приезду одной важной гостьи. — И кого же? — осторожно поинтересовался евнух. — В столицу Айше Султан едет. Тем временем около султанских покоев Ферхат-паша ожидал, что султан вновь позовет его, чтобы продолжить обсуждение дальнейших военных планов. Но его взгляд задержался на Мейлишах Султан, которая словно лебедь плыла по коридору с улыбкой на устах. На ней было красивое нежно-кремовое платье с серебряными узорами на груди и рукавах. Султанша как всегда была в прекрасном расположении духа, а потому она даже остановилась около великого визиря. Если бы она знала, что её пребывание рядом с пашой, отнимало у Ферхата столько сил, чтобы быть сдержанным и спокойным по отношению к представителю династии. — Ферхат-паша. Я очень рада видеть вас, — произнесла девушка. — Как вы? — Молюсь о вашем здоровье, моя султанша. Вы к Повелителю? — Да, хотела навестить. А у него что-то важное? — Мы с Повелителем обсуждаем дальнейшие военные планы. С позволения Аллаха я отправлюсь покорять земли, лежащие близ нашего государства, — ответил визирь. Вмиг он сделался удивленным, потому что Мейлишах, улыбавшаяся все это время, вдруг сникла и даже опустила голову. — Вы отправитесь…один? Это же опасно, — искренне произнесла Мейлишах Султан. — Да поможет вам всевышний Аллах. И что теперь вы не сможете сопровождать меня на конной прогулке? — К сожалению, нет. Но если вы хотите, то сегодня я непременно сопровожу вас. — Очень хочу, — заулыбалась Мейлишах. — После обеда, хорошо? Из покоев, словно вездесущая тень вышел Карим-ага и подозрительно покосился на разговаривающих Ферхата-пашу и Мейлишах Султан. Словно что-то заподозрив, он осторожно обошел их, не отрывая взгляда от визиря. — Карим-ага, знаешь, что тебе будет от моей валиде, если скоро не пойдешь к ней? — смеясь, спросила султанша. — Она тебя заставит полы мыть. — Как? Султанша искала меня? — испуганно спросил евнух. — С самого утра, — ответила госпожа, и Карим-ага, позабыв о своих подозрениях, тут же побежал по коридору в покои Хасеки Султан. Мейлишах проводила его взгляд и улыбкой, а затем мимолетом посмотрела на Ферхата-пашу, все еще неотрывно смотрящего на султаншу. — Простите, султанша, — потупив взор, произнес визирь. — Вы так смотрите на меня… — Залюбовался вашей красотой, — ответил Ферхат-паша. Довольно улыбнувшись, Мейлишах Султан вошла в покои отца. И только Карим-ага, что-то заподозривший, продолжал стоять за углом, а затем он быстрым семенящим шагом направился в покои Мерьем Султан.Покои управляющей.
— Айше Султан? — переспросила Мерьем, внимательно посмотрев на Карима-агу, и тот согласно кивнул. — Кто это такая? Их разговор не продолжился, так как в покои вошел шехзаде Осман. Надувшись, мальчик сел на подушку к ногам валиде и скрестил руки на груди. Устало вздохнув, Мерьем переглянулась с Каримом-агой. — Что на этот раз тебя не устроило? — спросила Мерьем у сына. — На занятиях учитель похвалил Ахмеда больше, чем меня. Я написал почти пять листов ровным почерком, Ахмед написал значительно меньше… Почему его хвалят, валиде? — Осман посмотрел на маму взглядом полным ненависти и злости, отчего даже Хасеки стало не по себе. — Осман, не нужно завидовать брату. Чем обвинять кого-то, лучше поищи свои ошибки. Всегда нужно смотреть на себя и думать, что ты делаешь для себя. А к родному брату ты не должен испытывать неприязнь. Аллах мне свидетель, вы ссоритесь каждый день. Недовольно вздохнув, шехзаде поднялся с подушек и поцеловал руку матери, которая улыбнулась ему в ответ. — Хорошо, валиде. — Вот и славно, мой львенок. Я не хочу больше слышать ваших ссор. Вы мне сердце разрываете своими криками и драками. Ахмеду тоже это скажи. Шехзаде Осман покорно кивнул головой и покинул покои управляющей. Проводив его долгим взглядом, Мерьем Султан печально вздохнула. — Султанша, они еще дети, — снисходительно улыбнулся Карим-ага. — В моей душе давно страх поселился, Карим-ага. Не дай Аллах, чтобы они вечно были в этой вражде. — Аминь, султанша. — Спохватившись, евнух перешел снова к важной теме разговора. — Айше Султан — это дочь шехзаде Мустафы и Румейсы Султан, сестра Нергисшах Султан. Вмиг глаза Мерьем почернели и налились злостью. Она все еще помнила, какой змеёй оказалась Нергисшах Султан, а встретиться с её сестрой означало еще одну беду. Хасеки Султан недовольно цокнула, заламывая руки. — Аллах мне снова беды шлет, — запричитала султанша. — Мне до сих пор Нергисшах Султан помнится. Её поступки, слова… Была самой невинностью, а оказалась гадюкой, источающей яд, словно воздух. Если еще и Айше Султан таковой окажется… — Не думаю, — уклончиво ответил Карим. — Айше Султан последняя дочь шехзаде Мустафы. Ей было меньше года, когда его казнили, а Румейса Султан отравилась. Махидевран Султан воспитала её и Нергисшах Султан, и Айше выдали замуж даже раньше, чем её сестру. В Дидимотике она живет уже почти двадцать лет. — Еще одна султанша династии, которая захочет вернуть себе утерянную власть, — ухмыльнувшись, произнесла Мерьем Султан и встала с тахты. — Пусть едут, Карим-ага, — шире улыбнувшись, ответила женщина. — Я слишком много всего пережила, чтобы теперь склонять голову перед Айше Султан. Двери распахнулись, привлекая внимания Мерьем, в покои вошла Гюльнихаль-хатун и поклонилась. — Где ты ходишь? — раздраженно произнесла султанша. — Я просила тебя найти Мейлишах и Шафак. — Мейлишах Султан в покоях Повелителя, а Шафак Султан скоро придет, госпожа. — Султанша, — осторожно начал Карим-ага, — не знаю, как вам и говорить, но мне кажется, это не должно остаться без вашего внимания. Медленно повернувшись к евнуху, Мерьем Султан с каким-то явственным ужасом в глазах подошла к Кариму. Кажется, ей уже ничего не страшно, раз столько всего вмиг свалилось на её голову. — И что? — поинтересовалась Хасеки. — Я видел Мейлишах Султан и Ферхата-пашу, они разговаривали о чем-то. Собственно, это уже не в первый раз… — Что ты хочешь этим сказать? — Султанша, быть может… — Исключено! — отрезала Хасеки. — Ферхат-паша — будущий супруг моей Шафак. А Мейлишах должна быть глупой, раз так поступает. Как бы Мерьем ни старалась отвлечься, сомнения по поводу её Мейлишах уже закрались в её душу. Да и как можно не думать об этом, если стоило султанше выглянуть в окно, как она увидела гуляющих Мейлишах Султан и Ферхата-пашу верхом на лошадях.Покои шехзаде Мустафы.
Прижимая к себе одной рукой Севжи, шехзаде Мустафа медленно попивал шербет из кубка, задумчиво смотря вдаль. Наложница тоже задумалась о чем-то своем, не подозревая о том, какая буря сейчас бушевала в душе шехзаде. Он переживал из-за ссоры с матерью, он желал скорее поговорить с ней. Более того, Мустафа надеялся, что Севжи как-то поддержит его, расспросит о его печали, которая поселилась на лице наследника с самого утра. Но светловолосая просто наслаждалась своим счастьем рядом с любимым. Она радовалась лишь за себя, думала о том, как она будет счастлива, как будет всегда любима шехзаде Мустафой. Не в силах больше сидеть, сложа руки, Мустафа поднялся с тахты, и Севжи вздрогнула, отчего её светлые волосы разметались по плечам от вновь подувшего ветерка. На террасе было весьма прохладно. — Ты куда? — вдруг встрепенулась девушка, и Мустафа понимающе улыбнулся, возвращаясь на тахту и целуя девушку в губы. Поглаживая её по золотым волосам, Мустафа думал о чем-то, а затем вдруг вынырнул из мыслей. — Моя весенняя нежность, — проведя рукой по светлому личику наложницы, произнес наследник. — Моя красавица… Бахарназ! На лице наложницы застыла улыбка. Она понимала, к чему клонит шехзаде, а потому что глубоко вздохнула, набирая в легкие побольше воздуха. — Бахарназ? — неуверенно переспросила фаворитка. — Это имя такое: Бахарназ? — Да. Отныне ты будешь Бахарназ. Забудь свое прошлое имя Севжи, и знай, что с этого момента моей весенней нежностью и радостью являешься только ты. Бахарназ-хатун трепетно поцеловала мужчину в губы и приникла к его широкой груди, но Мустафа ласково аккуратно убрал руки наложницы, вызвав легкую недоумевающую улыбку на лице Бахарназ. — Мне нужно к Повелителю. Он пожелал еще утром видеть меня, не стоит заставлять его ждать, — поцеловав наложницу в лоб, шехзаде встал с тахты и вошел в свои покои, оставив Бахарназ одну на террасе. Он сникла от того, что не может все время проводить с любимым. Даже иногда ей приходится возвращаться в гарем, слушая сплетни девушек, ловить при этом взгляды Неслихан Султан, которая не упускала возможности надменно посмотреть на неё. Однако Неслихан ничего не говорила, ничего не предпринимала, отчего Севжи становилось как-то не по себе. Словно это было затишье перед бурей. Войдя в покои вслед за наследником, Бахарназ (уже не Севжи) застала его за просмотром каких-то бумаг. Обняв его со спины, девушка прижалась к нему со всей силы, но Мустафа лишь нахмурился, так как она мешала ему на данный момент, но он не мог сказать ей об этом. — Почему ты оставляешь меня надолго? Я вынуждена страдать в одиночестве, ждать пока ты позовешь меня. А иногда я так и засыпаю в своей комнате, плача в подушку, потому что ты не решил увидеть меня, Мустафа. Почему ты заставляешь меня плакать? Аккуратно убрав её руки с плеч, шехзаде строго посмотрел на наложницу, и она покорно опустила голову, глотая свои подступившие слезы. Она боялась стать незащищенной, она знала, что шехзаде может гарантировать ей безопасность от Неслихан Султан, даже от Мерьем Султан, которую она начала побаиваться. Наложница чувствовала себя слабой и беспомощной без Мустафы, её мог обидеть в гареме любой, но её близость с наследником давала ей преимущество, которое девушка не хотела терять. — Бахарназ, ты очень нетерпеливая. Я понимаю твои чувства. Поверь, что я скучаю по тебе не меньше, но я не могу проводить с тобой все свое время. К тому же… Раздался стук в дверь, и Мустафа позволил войти. Один из евнухов, стоящий у покоев, вошел и поклонился. — Шехзаде. Пришла Неслихан Султан. Она говорит, что это очень срочно. Натужно сглотнув, Бахарназ-хатун отошла в сторону и опустила голову. Неслихан быстрым шагом вошла в покои шехзаде. Растерянная и заплаканная девушка еле нашла силы поклониться. Едва её взгляд коснулся наложницы Мустафы, как её глаза вмиг почернели, а печаль на лице только усилилась. — Неслихан? Что с тобой? — Мустафа подбежал к фаворитке, схватив ту за плечи. — Шехзаде Сулейман… Наш сынок. У него очень сильная температура, лекари не знают, как ему помочь. Шехзаде, наш сын болен. Брови Мустафы сошлись на переносице, он крепко прижал наложницу к себе, а та, воспользовавшись, случаем, схватила его за руку. Бахарназ, чувствуя обиду и унижение, тихо вышла через другие двери, утирая слезы рукавом платья. — Пошли, быть может, ты успокоишь его, — попросила Неслихан, и Мустафа, согласившись с ней, поспешно вышел из покоев вместе со своей фавориткой.Покои управляющей.
— Унеси учетные книги, — приказала Мерьем Фахрие-калфе, закрывая одну из них и устало вздохнув. — Сил нет больше смотреть на эти затраты… Куда столько денег тратится? Собрав все бумаги в одну стопку, Фахрие-калфа неопределенно пожала плечами, прижимая книги к себе. — Быть может, мы не можем восстановить прежнюю ситуацию. Последний поход требовал огромных затрат, а принес чуть больше того золота, которое было потрачено, султанша. Не беспокойтесь. К вечеру я принесу вам список всего, на что тратится казна гарема. Согласно кивнув, Мерьем Султан отпустила женщину из покоев. Взяв витиеватую чашку с низкого столика, она сделала пару глотков кофе и немного поморщилась. Терпкий вкус был каким-то другим, немного горьковатым, но это не насторожило госпожу. Раздался стук в дверь, и султанша отставила стакан в сторону. — Войди. Семенящим шагом в покои вошла Долунай Султан. Низкорослая султанша, еще совсем ребенок, с длинными огненно-рыжими волосами, подобно волосам её матери, поклонилась, отчего Мерьем Султан даже вздрогнула, видя сейчас перед собой никого иного, как Эсмехан Султан. — Долунай? — улыбнувшись, произнесла госпожа. — Присаживайся. — Нет, султанша. — Немного робко посмотрев на хасеки, Долунай поднялась по ступенькам ближе к женщине, сложив руки перед собой. — Я приехала сюда вопреки наказанию моей матери… — Что это значит? — напряглась Мерьем Султан. — Моя мать здесь, в Топ Капы. — Невозможно, — неверующе произнесла Хасеки. — Мне бы сообщили об её приезде. Ты ничего не путаешь, Долунай? — Она здесь. Приехала на встречу с Касимом-пашой. Только от вас она держит это в тайне, султанша, — клокоча от злости, Долунай не ведала, что говорила, а потому как на духу выложила Мерьем все, что ей удавалось подслушать или узнать от своей матери. С каждым словом Мерьем Султан осознавала всю опасность ситуации. Иных мыслей не было. Эсмехан ищет себе достойного союзника, государственного деятеля, который будет во всем слушаться её и помогать. — Гюльнихаль! — резко встав с тахты, Мерьем позвала свою служанку. Та беспрекословно явилась, поклонившись. — Живо принеси мою накидку и позови Карима-агу. — Вы куда-то собираетесь? — запричитала девушка, но увидев строгий взгляд своей госпожи, тут же сникла и поспешила в соседнюю комнату за накидкой Мерьем. Заплаканные глаза Долунай Султан почернели, потому что она поняла, какую ошибку совершила в порыве злости на свою мать. Фактически она предала её. Но было уже слишком поздно. — Султанша… я… — начав было что-то мямлить, Долунай не смела поднять глаз на Хасеки Султан. — Не бойся. — Положив руку на плечо девушки, произнесла Мерьем Султан. — Я не выдам тебя. Я лишь одного понять не могу. Зачем ты все это рассказала мне? — Валиде предала память о покойном отце. Из-за её интриг он умер, а она вновь за свое берется… Гюльнихаль-хатун спешно накинула на плечи султанши накидку и отошла в сторону. Мерьем Султан молча прошла к выходу из комнаты, но потом остановилась и обернулась на Долунай Султан. — Езжай в свой дворец…Мраморный павильон.
Ожидая своей аудиенции с незнакомой ему гостьей, которая прислала ему записку сегодня утром, Касим-паша стоял у окна и перетаптывался с ноги на ногу в ожидании. Подпись в записке была лишь одну: «Госпожа династии…», а значит, проигнорировать такое приглашение было равносильно собственной смерти. Однако визирь не понимал, кому, а главное, что потребовалась от него. Свое положение в совете дивана он считал самым низшим, не смотря на то, что был третьим визирем империи. Ферхат-паша и даже Сиявуш-паша превосходили его в уме и власти, а их близость с Повелителем не могла не злить амбициозного и своенравного мужчину. Наконец, за окном послышалось ржание лошадей, и остановилась дорогая карета. Незнакомая Касиму женщина вылезла из кареты с помощью служанок. Её лицо было прикрыто длинным плащом с капюшоном, лишь ярко-рыжие локоны были видны из-под плотной темно-синей ткани. Через пару секунд деревянная дверь заскрипела, и Касим-паша проследил, как женская фигура медленно входит в комнату и останавливается. Бледные руки взметнулись в воздух и сняли капюшон, открывая красивое лицо султанши. Её красота вписалась в разум Касима-паши, который будучи очень придирчивым во внешности женщин, даже султанш династии, тут же склонился. Она знал её. Он помнил её. Такую женщину было невозможно забыть никогда, стоило ему увидеть её всего один раз. Он знал её как вдову Великого визиря — Тугрула паши. Он виде леё всего раз после военного похода, в разум уже закрались вопросы: отчего она такая бледная? Почему такая хмурая? Умеет ли она улыбаться? Эта холодная красота сразила его наповал. — Касим-паша, — приветственно улыбнувшись, произнесла Эсмехан Султан. — Рада видеть вас, — плотно сжав губы, сказала госпожа. — И я рад, султанша, — подняв свои карие глаза на женщину, молвил мужчина. — Ты не догадываешься, зачем я позвала тебя сюда? — брезгливо осматривая помещение, в котором они находились, сказала Эсмехан. — Честно признаться, мне не доводилось общаться с представителями династии, кроме нашего Повелителя, султанша. Поэтому я не могу даже представить, чего хотят и как живут, дочери династии. Восхитившись складностью его мыслей, Эсмехан Султан поджала губы, чувствуя, что не ошиблась, выбрав этого человека в свои союзники. Его здравый ум поможет ей в определении интриг, в их осуществлении. А с силой Сиявуша-паши, мужа Фатьмы, они быстро расправятся со всеми, кто не угоден им. — Я буду кратка, паша. Вы желаете моей руки и сердца? Резко вынырнув из своих мыслей, Касим-паша на мгновение оцепенел, не отрывая от лица Эсмехан своего взгляда. В его представлениях о встрече с Эсмехан Султан все было по-другому. Но такого странного и непонятного заявления, он еще не ожидал. — Султанша… — Дослушай. Вместе мы попросим у Повелителя благословение на наш брак. Вы станете мне мужем, а я вам — женой. Но взамен на такую милость я прошу у вас одного: преданности. Преданности во всем, во всем, что я захочу. Я вижу вас опытного и умелого союзника, вы обладаете властью, пусть и пока не очень сильной. Но если вы согласитесь, я сумею сделать вас Великим визирем, сделать вас ближе к Повелителю. — Вы хотите идти против султана Баязида?.. — Нет. Повелителя я ценю, не смотря ни на что. Я желаю лишь смерти Хасеки Мерьем Султан, а также того, чтобы её влияние как в гареме, во дворце и государстве ослабло. Не одна я хочу этого. Моя сестра Фатьма Султан разделяет мои желания. Нам нужны влиятельные союзники. Вы и Сиявуш-паша — наша сила в Совете дивана. — Моя плата — это вы в качестве жены? — ухмыльнулся Касим-паша. — Почему бы нет?! Если я позволяю вам так разговаривать со мной, то значит, вы мне понравились. Так что, Касим-паша, вы согласны? Опустившись на одно колено, паша взял в руки край её дорого платья из красной парчи и поцеловал, показывая свою преданность и верность. Подняв карие глаза, он широко улыбнулся. — Я с вами до конца, султанша. Будьте спокойны в моей преданности, — твердо произнес третий визирь империи, наблюдая, как реакция Эсмехан Султан с напряженной превращается в удовлетворенную и спокойную. Довольно ухмыльнувшись, Эсмехан Султан жестом руки позволила мужчине встать. Тот завороженными глазами смотрел на сильную женщину с горящими глазами и волосами, подобными ярким обжигающим языкам пламени. Он понимал, что рискует всем: титулом, богатством, жизнью. Но с другой стороны, Касим-паша знал, что не присягнуть на верность этой султанше было бы наибольшим преступлением. Ржание лошадей нарушило их мысли, и Касим-паша быстро выглянул в окно. Эсмехан Султан напряглась, а её глаза забегали по помещению. — Еще одна карета подъехала, султанша, — сообщил Касим-паша. — О, Аллах! Кто там? — подойдя к окну, Эсмехан пыталась разглядеть, кто еще приехал в мраморный павильон. — Быть не может… Карим-ага помог Хасеки Мерьем выйти из кареты. Расправив свое синее платье и накинув на голову капюшон, султанша быстрым шагом прошествовала к входу в мраморный павильон, а Карим-ага и еще служанки поспешили вслед за ней. Несколько стражников оцепили мраморный павильон, наблюдая за каждым выходом и входом. Дверь с шумом отворилась, ударяясь о каменную стену. Касим-паша и Эсмехан Султан испуганно вздрогнули, когда Мерьем Султан вошла внутрь, скидывая капюшон. Паша поклонился, а Эсмехан тяжело задышала, гадая лишь об одном, откуда Мерьем узнала об их встрече? — Значит, я не ошиблась, — задумчиво произнесла черноволосая госпожа. — Где еще, как не в Мраморном павильоне, вы могли назначить встречу, султанша. Только не пойму, почему все это происходит в тайне от нашего государя. Что это? Заговор против падишаха? — Знай свое место. Что тебе не сидится в своих покоях? — клокоча, произнесла Эсмехан Султан, приближаясь к Мерьем настолько близко, что между ними оставалось чуть больше десяти сантиметров. — Или мне нужно отчитываться, куда я уезжаю? Даже султан не может спрашивать меня об этом. — Касим-паша, может, ты мне скажешь, зачем вы здесь встретились? — пытливо смотря на визиря, спросила Хасеки. — Султанша, ничего опасного здесь не произошло, уж поверьте. Эсмехан Султан пожелала встретиться со мной, и я не мог отказать ей. Вы напрасно думаете, что мы идем против падишаха. На это никто не осмелится. — Если только я узнаю, что вы затеваете что-то против султана, я заставлю гореть всех! И вас, султанша, в первую очередь. Быть может, вы заскучали по Трабзону? Я с удовольствием организую вам туда поездку, — ехидно подметила Мерьем Султан. — Пусть отсохнет твой змеиный язык, Мерьем. Пусть языки пламени заживо поглотят тебя. Покарает тебя Аллах в скором времени. Готовься сама гореть, потому что ты пожалеешь о каждом сказанном слове. Мне давно нужно было избавиться от тебя, еще семь лет назад. Но тогда я смиловалась… Поджав губы, Мерьем Султан посмотрела на Касима-пашу и кивнула головой в сторону выхода. Визирь покорно послушался и удалился, оставляя женщин одних. — Смиловались? — надсмехаясь, переспросила Мерьем. — Знайте, что ваши подачки, ваши почести и уж тем более, ваши шансы, которые вы мне якобы на жизнь даёте, не нужны! Захотели избавиться от меня? Делайте, что нужно, моя султанша. Я стерплю все, и все равно буду первой. Если уж на то пошло, то смерти я не боюсь. Султан Баязид самолично казнит всех, кто будет причастен к моей смерти. Так и запомните! Развернувшись, Мерьем Султан покинула мраморный павильон, где её уже ждал Карим-ага, обеспокоенный долгим отсутствием своей госпожи. — Слава Аллаху, султанша. Все прошло хорошо? — спросил евнух. — Что уж хорошего в том, что Эсмехан Султан за моей спиной ищет себе союзников? Начнется такая кровопролитная война, которой еще не было в Топ Капы. — К добру ли, султанша, ваши замыслы? — К добру или ко злу, это неважно. Но я не позволю никому так разговаривать со мной и угрожать! Карим покорно кивнул и открыл дверцу кареты. Мерьем Султан села внутрь, где Гюльнихаль тут же кинулась к ней, чуть ли не плача. — Султанша, из дворца вести пришли. Шехзаде Сулейман заболел, — рыдая, произнесла служанка. — Аги! Быстрее во дворец! — постучав по стенке кареты, крикнула Мерьем Султан. — Аллах, защити моего внука, моего львенка. Уезжающую вдаль карету, долгим взглядом провожала Эсмехан Султан. Накинув капюшон, она молча проследовала к своей карете. Служанка, завидев её, поклонилась и вручила ей небольшой сверток, что-то шепнув на ухо.«Будьте спокойны, султанша. Мерьем Султан не напугала меня, и я отныне всецело предан вам».
Через пару часов. Дворец Фатьмы Султан.
— Значит, Мерьем раскусила наш план? — неверующе спросила Фатьма Султан, попивая щербет из принесенного кубка. Пододвинув один из них сестре, она кивнула на него, но Эсмехан Султан лишь поморщилась. Многозначительно посмотрев на служанок, которые удалились из покоев, Эсмехан облокотилась о спинку тахты, подперев голову рукой. — Она застала нас в мраморном павильоне. Не думаю, что она настолько глупа, чтобы не догадаться, для чего мы встретились с Касимом-пашой. Но она итак уже опоздала. — Что Касим-паша? — Согласен, — шире ухмыльнувшись, произнесла Эсмехан Султан. — Хорошо. Тогда и до никяха дело недалеко. Сиявуш-паша тоже много чего разузнал. Ферхат-паша отправляется на границы нашей империи подавлять восстание. В военное время может случиться много чего. И мы не будем терять наше время. — А что дальше? Как ты хочешь избавиться от Великого визиря? — На его место, естественно, назначат Сиявуша-пашу, таким образом, власть в диване будет за нами, а Касима-пашу сделают вторым визирем, — рассуждая, словно о каких-то бытовых проблемах, продолжала Фатьма Султан. — Дальше мы с помощью Сиявуша-паши убедим Повелителя в необходимости нового военного похода. Как только султан покинет столицу, Мерьем останется совсем одна. Поддержки зятя Ферхата-паши она лишится, а Шехзаде Мустафу Повелитель возьмет с собой. Ничего не стоит будет устроить бунт в гареме. А дальше все будет как по маслу. — Слишком просто. Настолько просто, что в чем-то будет ошибка, и весь наш план просто рухнет, Фатьма. — В этом и наша изюминка, сестра. Чем проще, тем лучше. Мерьем будет думать, что все продумано до мелочей, а значит, будет искать подвох во всем, роя себе при этом яму. А все произойдет так просто и быстро, что она даже не поймет, кто объявил ей столь ужасную войну. Вернувшись из похода, султан Баязид наденет траурные одежды по случаю смерти его Хасеки Султан, — пронизывающий шепот раздавался в главных покоях. Ветер за окнами с силой открыл ставни и задул горящие свечи, создавая атмосферу полумрака и страха…Покои управительницы.
Спешно вбежав в свои покои и скидывая на ходу накидку, Мерьем Султан поднимается по ступеням к тахте. Следом за ней шествует Фахрие-калфа и Гюльнихаль-хатун. По гарему то и дело бегают лекарши, пытаясь одна за другой облегчить болезнь шехзаде Сулеймана. — Что с ним такое, Фахрие? Как давно началось? — бушуя, словно буря, спрашивала султанша. — Вчера вечером температура поднялась, а утром совсем плохо стало шехзаде. Лекари помочь никак не могут. Неслихан Султан не отходит от сына ни на минуту. И Шехзаде Мустафа тоже там. — Всевышний Аллах, да помоги нам! — взмолившись, произнесла Мерьем Султан, сложив руки на груди. — Фахрие, мне нужно встретиться с Ферхатом-пашой и немедленно. Скажи ему, что я лично хочу видеть его, поняла? — Как прикажите, султанша, — откланявшись, Фахрие-калфа быстро покинула покои. — Султанша, — робко произнесла Гюльнихаль, — вы очень бледная. Вам нездоровится? — Сейчас важнее всего здоровье моего Сулеймана. Почему же лекари не могут помочь ему? Пошли туда. Вместе Мерьем и Гюльнихаль вышли из покоев, направляясь в лазарет, откуда были слышны крики младенца. Проходя мимо гарема, султанша бегло осмотрела всех поклонившихся наложниц, которые тоже были встревожены произошедшим. Войдя в лазарет, султанша кинулась к лекарше, которая склонилась над плачущим шехзаде Сулейманом. Неслихан Султан не отпускала руку сына и продолжала плакать. — Валиде, — шехзаде Мустафа взял мать за руки и отвел в сторону. — Что с моим внуком? — требовательно спросила Хасеки. — Ты можешь сказать что-то вразумительное, Чичек-хатун? — Султанша, имейте терпение. Я не могу толком узнать, что с маленьким шехзаде. — Я собственноручно задушу тебя, если не найдешь выхода, — строго произнесла султанша. — Мустафа, сынок, вы сообщили Повелителю? — Сразу же, валиде. Он придет с минуты на минуту, — ответил наследник. Заботливо подойдя к плачущей Неслихан Султан, Мерьем положила руку на её плечо. Девушка тут же вздрогнула и подняла голову. Хасеки ужаснулась, увидев её заплаканные красные глаза. На лице так и не высыхали дорожки от слез. — Иди, отдохни, — спокойно произнесла султанша. — Я побуду с шехзаде. — Я не оставлю сына, госпожа. Как я могу спать, если крики Сулеймана мне душу раздирают. Слегка покачнувшись, Мерьем Султан кивнула и выпрямилась, чувствуя легкую тошноту и рассеянность. Сделав пару шагов, она поняла, что не может держать равновесие, что вот-вот упадет. Посмотрев на сына, она сделала пару шагов к нему, и Мустафа, увидев её расфокусированный взгляд, обеспокоенно подошел к валиде. — Мама, вы очень бледная… Что с вами? Появившееся с утра недомогание Мерьем Султан старалась игнорировать и не обращать внимания, но сейчас она резко почувствовала свою слабость, свою беспомощность. Руки не слушались её, она не могла понять, что происходит. Все смешалось в одно цветное пятно, а затем и вовсе закружилось. Потеряв сознание, Мерьем Султан упала в руки к сыну, который еле подхватил её: слабую и изнеможенную.Покои Джихан Султан.
Проснувшись из-за шума в гареме, Джихан Султан первым делом проверила, как спит её сын. Селим самозабвенно спал, не чувствуя недомогания. Султанша вышла из спальни, как и служанка Мирана-хатун, которая только что вернулась из гарема. На её лице был отражен испуг, она дрожала, не в силах унять своё беспокойство. — На тебе лица нет. Что там стряслось? — обеспокоенно спросила Джихан. — Шехзаде Сулейман заболел. Все вокруг него суетятся. Но не это главное… — Ну, а что тогда? — раздраженно воскликнула госпожа. — Мерьем Султан… упала в обморок, сознание потеряла. Султанша, видимо, ваш яд начал действовать. Широко улыбнувшись, Джихан Султан подбежала к настенному шкафчику и достала оттуда мешочек с золотом, кинув его служанке. Та поймала его, но как-то поморщилась, осознавая, каким грязным трудом ей достались эти деньги. — Немного ей осталось, значит, — приложив руки к подбородку, сказала Джихан. — Умрет совсем скоро… Испуганно покосившись на свою султаншу, так зловеще говорившую эти слова, Мирана-хатун тихо удалилась из комнаты, спрятав свои золотые монеты. Её слезам вторил дождь и раскат грома, который навевал лишь страх на всех жителей Топ Капы.