На следующее утро. Дворец Топ Капы. Покои управляющей.
Решение о ссылке Джихан Султан в Старый дворец было исполнено на следующее же утро. Собранные калфами вещи уже погрузили в небольшую карету, ожидавшую султаншу около ворот дворца. Кое-как распрощавшись с маленьким шехзаде Селимом, который сонный рано утром обнимал маму, гладя её шелковистые волосы, Джихан Султан вышла из покоев в сопровождении Фахрие-калфа, контролирующей погрузку вещей султанши. Несколько минут госпожа неотрывно смотрела на небольшой каменный балкон дворца, за которым стояла царственная Мерьем Султан с невозмутимым видом на лице. Женщины ненавистно переглянулись, и Джихан быстро забралась в карету, а затем та тронулась медленно по лесной тропе, ведущей в сторону дворца слез. Тяжело вздохнув и насупившись, Мерьем обернулась к верно стоящему Кариму-аге, который ожидал очередного приказа своей султанши. — До дворца слез она не доедет! Карим-ага услужливо поклонился и кивнул, в то время как на террасу вошла Фахрие-калфа, опираясь на трость. — Султанша, имущество Джихан Султан унесли на склад, а шехзаде Селим… — Переселите его в мои покои. Отныне его воспитанием я займусь, — произнесла Мерьем, садясь на широкую тахту и расправляя подол своего черного платья, расшитого красной нитью. — Как прикажите, — поджав сухие губы, ответила калфа. — Джихан решила, что может избавиться от меня. Ей конец! — решительно сказала Хасеки. — Сама свою судьбу выбрала. Зря только я давала ей шансы, сама же позволила змее расти в нашем дворце, а после она укусила меня. Потому ей не жить… Фахрие-калфа натужно сглотнула, исподлобья взглянув на уверенного евнуха, который вскоре покинул террасу дабы проконтролировать то, что Мерьем Султан задумала. Осторожно бросив на султану выразительный взгляд, калфа подошла к ней, насупившись. — Султанша, если я правильно понимаю, то Джихан Султан… умрет? — Такова её участь. Больше я не намерена щадить врагов и улыбаться всем на их козни. Этот случай доказал, что какой бы услужливой я не была, меня все равно ненавидят и пытаются уничтожить. Династия никак не смирится со мной. Если это так, то нужно избавляться от династии… Испуганно отпрянув в сторону, калфа скоро склонилась, когда на террасу вошел султан Баязид. Султанша радостно одарила его приветливым взглядом и также поклонилась. Повелитель присел рядом с ней на тахту, а калфа оставила их наедине. — Джихан Султан оправилась в Старый дворец, — задумчиво проговорил Повелитель. — Во многом это моя вина. Тогда я не разглядел в ней настоящую дьяволицу. — Не кори себя, Баязид, — положив руку на его смуглую ладонь, ободряюще проговорила Мерьем. — Кто знал, что за подобной маской спокойствия мы увидим алчность. К тому же, Джихан попала в гарем при содействии Эсмехан Султан. Она желала вытеснить меня из твоего сердца. Услышав подобную новость, Баязид нахмурился и задумчиво перевел свой взгляд на пейзажи, открывающиеся за пределами каменного балкона. Незаметно наступил июль вместе с летней жарой, а значит, после лета возможен очередной военный поход. — Я получил еще одно письмо от Айше Султан, — поспешил рассказать новости Повелитель. — Она прибудет ровно к свадьбе Шафак и Эсмехан. — Чудно, — немного недовольно произнесла султанша, но поспешила сменить тему. — А наш шехзаде? Когда он прибудет? — Думаю, что скоро он выедет из Манисы. До свадьбы осталось меньше двух недель. Что с подготовками? Их разговор прервала вошедшая Мейлишах Султан в нежно-розовом платье из легкого шелка, струящегося по её стройному стану. Султанша изящно поклонилась, и Повелитель встал с тахты, заключив дочь в крепкие объятья. Наблюдая за подобной картиной, Мерьем разгорается воодушевленной улыбкой от подобных отношений своих близких людей. — Повелитель. Валиде. — Коротко поприветствовав родителей, султанша отстранилась от отца. — Отец, я искала вас, чтобы поговорить. Раз и матушка здесь, то у меня нет секретов от вас. Удивившись, султан внимательно и заинтересованно посмотрел на дочь, заложив руки за спину, в то время, как Мерьем нахмурилась, гадая, что же хочет сказать Мейлишах. — Говори. — Повелитель, я желаю, как и Шафак выйти замуж и обзавестись семьей, детьми. Смотря на неё, лучащуюся радостью и счастьем, я мечтаю о подобном счастье. Простите, если я позволяю себе дерзость, и я не тороплю вас с торжеством, но я бы хотела, чтобы вы знали о моем скорейшем намерении выйти замуж. Пораженно вздохнув, султан переглянулся с довольной Мерьем, что лучилась гордостью за дочь, однако, Мейлишах, говоря о счастье, подобной радости не разделяла, молча ожидая ответа от отца. — Я тебя услышал, Мейлишах. И я подумаю над твоими словами. Кандидата на твою руку я буду выбирать совместно с твоей валиде. — Как пожелаете, отец, — скромно ответила девушка и слегка улыбнулась, когда Повелитель обошел её и покинул террасу. Желая последовать его примеру, Мейлишах направилась к выходу. — Погоди-ка, — послышался настойчивый голос матери. Юная султанша остановилась и взволновано сглотнула, а затем обернулась к матери, пронзительно смотрящей ей в глаза. Мерьем Султан встала с тахты и медленно подошла к дочери. — Смотри мне в глаза, — спокойно потребовала Хасеки. — Откуда вдруг подобные желания в тебе возродились? Или ты влюбилась в кого-то, Мейлишах? — Нет, что вы, валиде. Просто я действительно завидую Шафак по поводу её замужества. — Завидуешь замужеству или тому, что она замуж за Ферхата-пашу выходит? Вздрогнув от этих слов, Мейлишах подняла карие глаза на мать, властно смотревшую на неё. Девушка чувствовала боязнь перед ней, а потому держалась, чтобы не выложить всю правду о том, что Ферхат-паша любит её, а не Шафак. Но если так, то его тут же снимут с поста визиря, если не казнят. Такого она не желала ему, а потому всем сердцем хотела брака для себя, чтобы забыться и забыть его, а Ферхат-паша тогда позабудет её, если узнает, что она станет замужней женщиной. — Валиде, — смущенно проговорила девушка. — Неужели, вы думаете о подобном? — Конечно, нет, — рассмеялась султанша. — Ты умная девушка, сама знаешь, что для тебя хорошо. Твоё желание на брак — первый ключ к удачному замужеству. Вот увидишь, что я лично займусь выбором кандидатов на твою руку. — Пообещайте, что это будет не старый дряхлый паша из далекой провинции, — улыбнулась Мейлишах, вызвав ответную улыбку у матери. — Обещаю!Покои Шафак Султан.
— Поверить не могу, — ошеломленно охнув и прикрыв рот рукой, Шафак натужно сглотнула, в то время как самодовольная Нергис Султан в нежно-голубом одеянии стояла прямо перед ней. Кровь на виске она смыла прошлой же ночью, а вот небольшой шрам остался. Султанша с трудом прикрыла его своими волосами. Утром она решила действовать и первым делом все рассказала Шафак, которая теперь обреченно сидела на тахте, неверующе качая головой. — Поверь, что я говорю правду! Этот шрам — доказательство того, что Мейлишах не хотела, чтобы я все рассказала. И она толкнула мне вчера. А с Ферхатом-пашой она встречалась намеренно, хотя упорно твердила тебе о том, что не испытывает к нему интереса. Дерзко взглянув на сестру, Шафак поднялась с тахты, и подолы её кремового платья заструились вниз. — Почему я должна верить тебе? Ты нас ненавидишь, вот и решила осквернить Мейлишах. — Ты сама думаешь о том, что говоришь? — усмехнувшись, произнесла Нергис, делая несколько шагов вперед и заговорчески продолжая: — Несмотря на все, что было, я обеспокоена тем, что Мейлишах так ведет себя по отношению к твоему будущему мужу. Это недостойно поведения султанши, о котором она постоянно твердит. — Но что делать? Я не в силах разрушить их любовь, — прошептала Шафак Султан, и по ее бледному лицу заструились слезы. Нергис закатила глаза и подошла к девушке, крепко сжав её руки и решительно смотря в её глаза. — Единственная, кто может помочь тебе — Мерьем Султан! Ты должна все рассказать госпоже. Она найдет, как приструнить Мейлишах, и та уже не сможет помешать тебе. Подумай, Шафак, — слащаво улыбаясь, продолжала султанша, — упаси Аллах, она совершит что-нибудь на свадьбе, сорвет её. Нельзя такого допустить! Уверенность сверкнула в голубых глазах Шафак, и та осторожно вырвала руки и быстро покинула комнату, хлопнув тяжелыми дверьми. Коротко посмотрев ей вслед, Нергис ухмыльнулась и тут же поморщилась от ноющей боли в виске, которая все же не давала ей покоя.Дворец в Манисе. Покои Бахарназ-хатун.
Поглаживая свой еще не видневшийся живот, Бахарназ с теплотой в глазах смотрела в окно, за которым светило яркое летнее солнце. Спокойно попивая шербет из кубка, девушка обернулась на вошедшую в её комнату Керсан-калфу. Отставив кубок, фаворитка наследника поднялась с места и приветливо улыбнулась калфе. Та выглядела немного обеспокоенной. — Радуешься? — спросила Керсан-калфа. — От чего ж мне не радоваться? Я счастлива, купаясь в любви шехзаде и предвкушая рождение моего ребенка, — ответила Бахарназ, но с куда меньшей приветливостью, что была раньше. — И что же Неслихан Султан тебя не пугает? — Я ее не боюсь. Шехзаде Мустафа только меня любит. Наши с ним чувства закреплены навеки, и Неслихан не в силах противостоять такой любви. — Если так, то отчего ж шехзаде сегодня ночью принял её у себя в покоях? — ухмыльнулась калфа. — Почти полдень, а султанша еще у него. Услышав подобные слова, Бахарназ незаметно охнула с неким придыханием, а после неосознанно вздрогнула, чувствуя, как что-то защемило в её груди, а сердце болезненно сжалось. Подступающий комок волнения в горле нарастал с каждой секундой, и фаворитка с трудом пришла в реальность. — Да, ты… ты нагло лжешь мне, — почти задыхаясь, проговорила Бахарназ-хатун. — К чему мне это? Рано или поздно ты узнала бы это. Пойми, что гарем — это не место для любви. Либо возвысишься, отказываясь от своих чувств, либо падешь, будучи в плену жалкой любви. Бахарназ не в силах терпеть упала на колени, чувствуя горячие слезы на щеках. Она еще долго смотрела на то место, где пару секунд назад стояла Керсан-калфа. Непонятными оковами охватило ее горло, и девушка добралась до тахты, на которую облокотилась руками. Мысль о том, что сейчас шехзаде с другой, пугала её. Он не мог так поступить. Мустафа клялся ей в любви, и они оба мечтали об их счастье. Мечтали с тех пор, как встретились в Топ Капы. История их любви началась там, и уезжая в далекую Манису, оставляя и свое прошлое и участь служанки и воспитанницы Мерьем Султан, Бахарназ чувствовала, что все теперь изменится. Как она ошибалась… Столько лет она была наслышана о суровом быте гарема. Столько раз она становилась свидетельницей несбывшихся желаний рабынь, которых отправляли к султану. После всего это Бахарназ все же отчаянно рискнула, твердо зная, что сама подобного не переживет, и все это случалось только с другими. С силой сжав обивку тахты, Бахарназ уронила на нее лицо и отчаянно заплакала. В то время, как одна фаворитка шехзаде рыдала в своей комнате, другая лучилась радостью и счастьем от того, что этим утром все было как обычно. Она завтракала вместе с шехзаде, привычно о чем-то разговаривая и наслаждаясь наступлением нового дня. — Я этим утром словно ожила вновь, — призналась Неслихан Султан, отодвигая пустую тарелку, — ты рядом, Сулейман здоров и больше не капризничает. Мне больше ничего и не нужно. — Если твое счастье — это я, то я готов всегда делать тебя счастливой, — ответил шехзаде. — Бахарназ-хатун… беременна, так? Мустафа перевел взгляд карих глаз на девушку и сухо кивнул, не желая сейчас затрагивать эту тему. Услышав имя фаворитки, он почувствовал непреодолимое чувство вины, которое теперь разрасталось в нем с каждой секундой. Отпив из кубка шербет, шехзаде Мустафа обратил внимание на лежащий на его столе шелковый платок. Бахарназ забыла его при своем последнем посещении, и теперь Мустафа желал поскорее увидеть её. Неслихан, увидев некую задумчивость на лице мужчины, проследила за его взглядом и недовольно поморщилась, прекрасно понимая мысли наследника. — Когда мы отправимся в столицу на свадьбу Шафак Султан? — поспешила она начать новый необременительный разговор, привлекая внимание Мустафы. — Через пару дней. Вновь ехать в столицу очень утомительно, особенно, когда мы посещали её меньше месяца назад. Но для Шафак это будет очень приятным известием, а потому мы и поедем. — Мы отправимся в Топ Капы все вместе? Шехзаде Сулеймана тоже возьмем? — Непременно. Он уже здоров. Поняв, что более ничего она не выведает, Неслихан Султан поджала полноватые губы, вновь обращая внимание на шелковый платок, лежащий на письменном столе наследника. Он буквально беспокоил её взгляд, заставляя напоминать о том, что кроме неё самой, у Мустафы еще есть беременная Бахарназ.Дорога из Топ Капы в Старый дворец.
Сотрясаясь в карете, Джихан Султан бестолково смотрела в окно, наблюдая, как мимо проносились деревья, кусты, чья зелень смешивалась воедино. Вторая служанка султанши Гюлесен-хатун молча и покорно сидела напротив госпожи, наблюдая за тем, как та теребит свое простое зеленое платье. — Я еще вернусь, — клокотала от злости Джихан Султан. — Топ Капы не успеет забыть меня… Я всех лишу жизни! Никто на моем пути не встанет… Ее слова были похожи на какой-то беспорядочный бред, который она продолжала твердить, не сводя взгляда с одной точки. — Тот дворец станет адом для всех! На престол мой сын взойдет… Султан Селим Хан! Только он… Только он один… — Султанша, — осторожно было начала Гюлесен-хатун, как вдруг карета остановилась. Наступившая тишина заставила женщин занервничать, а после Джихан Султан осторожно вылезла из кареты, с ужасом наблюдая, как все стражники лежали мертвыми на сухой земле. В ужасе прикрыв рот руками, госпожа вдруг почувствовала холод метала в области живота. Настолько остро она его ощутила, что с трудом опустив глаза вниз, обнаружила на своем платье пятно крови. Только после этого она заметила, как ее держит какой-то мужчина, лицо которого было скрыто плотною тканью, оставляя видимыми лишь черные жесткие глаза. В немом ужасе султанша еще раз ощутила, как кинжал, вонзенный в нее, с силой вытащили, а её саму отбросили на холодную землю. Её глаза постепенно закрывались, с ужасом видя, как тоже самое сделали и с Гюлесен-хатун. Спустя секунду карие глаза Джихан Султан закрылись навечно, а черные длинные ресницы блестели от невысохших слез. Без криков, страха она предстала перед Всевышним, расплачиваясь за все совершенные грехи. Девушка из Крыма стала жертвой собственной глупости и амбиций, так охвативших её разум с ног до головы. Сосланная султанша не смогла обрести покой в Старом дворце, как и не сможет вернуться к сыну. Присланные палачи без эмоций на лице перенесли тело Джихан Султан и её служанки в карету, складывая тела стражников рядом с ней. Через минуту сложенные вокруг ветки и листья возгорелись ярким удушающим пламенем, охватив карету и мертвые тела. Дождавшись, пока огонь поглотит всю карету, палачи двинулись обратно в ту сторону, откуда и приехали, не оборачиваясь и оставляя за собой сожженных людей.Дворец Топ Капы. Покои управляющей.
Непонятный страх овладевал черноволосой султаншей, когда она медленно вошла в просторную опочивальню матери, ожидавшей её и приказавшей ей незамедлительно явиться. С наступлением вечера шторы в покоях были задвинуты, и палящее солнце уступило место горящим свечам, расставленным по обширной комнате. Мерьем Султан, облаченная как всегда в роскошное парчовое одеяние красного цвета, ставшего уже неизменным показателем её настоящей души, стояла спиной к вошедшей дочери и всматривалась в оставшийся кусочек неба, видневшийся из-за штор. Мейлишах Султан также преданно поклонилась, а после заметила в тени матери Шафак, облаченную в простое зеленое платье. Султанша излучала какую-то печаль и… злость? Резко и неожиданно обернувшись, Мерьем заставила дочь задрожать под её тяжелым взглядом, а после Мейлишах опустила голову, хотя и присутствие Шафак её немного настораживало. — Какой позор и стыд для султанши! — твердо, но уверенно проговорила Хасеки Султан, тряхнув головой, отчего её распущенные черные волосы взметнулись в воздух и вновь опустились на плечи. — Строить подобные романы за моей спиной, да еще с будущим супругом твоей сестры… — Валиде, нет… — испуганно и исступленно закричала Мейлишах Султан, подходя вперед по ступеням, но гневный взмах руки султанши заставил девушку остановиться на месте. Бросив рыжеволосой сестре короткий, но ненавистный взгляд, Мейлишах с трудом сумела понять, что же все-таки происходит. — Шафак мне обо всем рассказала. Она держала это в себе столько времени, но ей нужно было сообщить раньше, тогда бы я приструнила тебя, Мейлишах, — начала говорить Мерьем Султан. — Объясни же свой поступок! — Валиде, вы услышали чистейшую ложь! Я не строила за вашей спиной никаких интриг. Меня и Ферхата-пашу ничего не связывает, — султанша успела осечься, не сказав о том, что паша любит её, надеясь, что и Шафак ничего такого не рассказала матери. — Все это глупые выдумки сначала самой Шафак, которая считала, что я все отбираю у неё, а затем… — Ну, что дальше? — пытливо спросила Мерьем. — Кто еще знает о таком позоре? Если сказать о Нергис, то тогда придется и ответить за то, что та все же видела их в дворцовом саду, а потом Мейлишах еще и толкнула сестру, которая сильно ударилась о парапет фонтана. Эти подробности султанша решила умолчать, спасая свою жизнь и жизнь Ферхата-паши. Но без данных слов все выглядело так, как и рассказала Шафак Султан. — Шафак поведала, что ты сама непристойно вела себя с пашой, а он не мог ответить в силу того, что ты султанша династии. Свой статус ты должна использовать разумно, а не для того, чтобы пригрозить очередным мужчинам, в которых ты влюбилась. — Я не в кого не влюблялась, мама, — уже со слезами на глазах произнесла Мейлишах, падая на колени перед матерью и хватая подол её красного платья. — Поверьте мне! Шафак Султан, стоявшая в стороне, испуганно отскочила назад, вздрогнув. Ей было невдомек, что Мейлишах способна на эти чувства и оправдания. Но султаншей двигали чувства вплоть до того момента, как она закончила все рассказывать Мерьем Султан. В приступе ярости Шафак желала лишь того, что сестра, наконец, получила хоть какое-то наказание за её многочисленные оплошности. — Благодари Аллаха, что Повелитель не узнает ничего. Я не могу понять тебя, Мейлишах. Ты приходила утром и вымаливала скорейший брак, ссылаясь на то, что завидуешь Шафак и её подготовкам. А теперь я узнаю такую ошеломляющую правду, отчего доверие меж нами начинает трескаться. Зачем тебе этот брак? Или еще в кого-то влюбилась? Продолжая бесшумно плакать, Мейлишах то и дело поглядывала на сестру, лучащуюся некой гордыней, но одновременно и стыдливостью. — Я повторяю, валиде, что это ложь. Я никогда бы не посмела себе подобную дерзость, и все это слова — лишь выдумки Шафак… — Довольно, — раздался строгий голос султанши в покоях. — Я натерпелась твоих выходок, и твое поведение просто огорчило меня. Я запрещаю тебе покидать дворец и выходить в мужское крыло. Более того, на время празднеств ты будешь заперта в своих покоях под контролем Карима-аги. Сколько дней будут идти свадьбы, столько ты и будешь сидеть в комнате. Я не знаю, как смогу простить тебя после этого… Возмущенная, сломленная, обиженная Мейлишах выбежала из покоев матери, хлопнув дубовыми дверьми. Устало сев на тахту, Мерьем Султан чувствовала себя ужасно, поступая так с дочерью. Но был ли у неё выход? Можно ли было бы сделать все иначе, если открылась такая позорная правда? — Валиде, — тихо прошелестела Шафак Султан. — Вы в порядке? — Можешь идти, — сухо произнесла Хасеки, указав на дверь. — Больше Мейлишах не позволит себе подобной выходки… Не став спорить, Шафак тихо покинула покои, как вошел Карим-ага, сразу же заметивший обеспокоенность своей госпожи. Семенящим шагом поднявшись по ступеням, евнух почтительно поклонился, наблюдая, как Мерьем Султан массирует виски. — Султанша. Что с вами такое? — Не спрашивай, Карим-ага. Чуть позже расскажу. -Я спешил вам доложить, что Джихан Султан мертва. Все, как вы хотели. В мгновение Мерьем сначала тяжело вздохнула, а затем устало посмотрела в окно. Порой приходится убивать ради спокойствия тебя и своих детей. Порой приходится жертвовать своей репутацией и пачкать руки в крови. Но никогда ничего не делается просто так. — Передай Перчему-бею столько золота, на сколько мы договаривались. Повелитель не знает еще? — спросила Мерьем. — Думаю ему сообщат скоро, султанша, — ответил евнух. — Да простит Всевышний грехи Джихан! Шехзаде Селим ни в чем не должен нуждаться. Он будет воспитываться наравне со всеми моими детьми. Но и он не должен ничего знать, поэтому если спросит, то ты знаешь, что говорить. Гюльнихаль тоже знает, как разговаривать с шехзаде. Ну, ступай.Дворец Топ Капы. Султанские покои.
— Халид-бей, — заинтересованно произнес Повелитель, увидев на пороге хранителя покоев. — Проходи. Взволнованный мужчина вошел в покои и поклонился, чувствуя сомнения по поводу того, как нужно сообщить султану недавно пришедшую новость. Султан Баязид отложил в сторону документы и внимательно посмотрел на хранителя покоев. — Повелитель, из Старого дворца пришли вести, — произнес мужчина. — Джихан Султан так и не добралась туда… Более того, мы нашли в лесу сожженную карету и останки трупов ваших стражников… -Что ты хочешь этим сказать? — раздался напряженный голос Повелителя. — Джихан Султан погибла. Потрясенно замерев, султан почувствовал, как какая-то частица души, глубоко привязанная к этой женщине, разбилась на тысячи осколков. Еще недавно разговаривая с ней, султан Баязид и подумать не мог о том, какая участь на самом деле ждала его Джихан Султан, сын которой отныне остался без матери, как и многие его дети.Спустя две недели. Дворец Эсмехан Султан.
Неумолимо приблизился день празднования свадеб Эсмехан Султан и Шафак Султан. Обе султанши готовились на протяжении последних дней, а сегодня была ночь хны, которая была первым шагом для брака. В своем дворце Эсмехан Султан, облаченная в красное платье, расшитое золотой нитью, ждала пока служанки уложат её рыжие волосы, а затем возденут небольшую золотую диадему с красной полупрозрачной вуалью. Выходя замуж второй раз, султанша не чувствовала страха или сомнений, так как была точно уверена, что этот брак — политическая игра, чтобы добиться желаемого. Эсмехан теперь была уверена, что получит власть султанского гарема, совета дивана, избавившись от Мерьем Султан и других неугодных ей людей. В покои неслышно вошла Долунай Султан, явно не разделяющая радостной атмосферы праздника. Она была облачена в серое платье из шелка, даже так показывая свое равнодушие к этому событию. — Уже готова, Долунай? — осведомилась Эсмехан, не оборачиваясь. — Что за платье такое? — увидев в отражении зеркала наряд дочери, недовольно воскликнула госпожа. — Хотела надеть траурное, валиде. Но думаю и это вполне сойдет, — с оттенком презрения ответила Долунай Султан, качнув копной своих рыжих волос. — Прекрати, — с укором произнесла Эсмехан Султан. — Твой внешний вид меня расстраивает. А в такой день я желаю быть счастливой и буду таковой. — Вы сами верите в то, что говорите? — Что ты имеешь ввиду? — Только с отцом вы были по-настоящему счастливы. Он любил вас сильно и искренне, и наша семья была крепкой. Я, Коркут, Селим… Все мы радовались за вас, и видя ваше счастье, я трепетно ожидала, когда смогу сама завести семью и познать эту радость. Но теперь я презрение отношусь к вашим действиям, валиде. Выходить замуж ради политики, предавая память о покойном супруге и нашем отце, я считаю вопиющим неуважением к самой себе. Вдумчиво выслушав дочь, Эсмехан позволила ожидающей служанке воздеть на её голову диадему. После султанша подошла к Долунай и поцеловала ту в лоб. — Ради нашего спокойствия и спокойствия твоих братьев я совершаю это деяние. Пойми меня… Не желая ничего слушать, Долунай резко вырвалась из объятий матери и покинула её опочивальню, заливаясь горькими слезами и ловя на себе заинтересованные взгляды служанок.Дворец Фатьмы Султан.
Справившись с многочисленными пуговицами на дорогом синем кафтане мужа, Фатьма Султан осматривала себя в высоком зеркале, с удовлетворением отмечая свою красоту. Длинные черные волосы были аккуратно уложены, а серебряная высокая корона была осторожно вплетена в них. Роскошное парчовое одеяние фиолетового цвета с кафтаном поверх него изящно струилось по стройному стану султанши. Обернувшись к мужу, Фатьма Султан взяла со стола шкатулку, где хранилась излюбленная крупная брошь Сиявуша-паши, а после осторожно приколола её к воротнику кафтана. Паша заботливо перехватил руку жены и с чувством поцеловал её. — Этот день — есть начало нашего пути! — с гордостью воскликнула Фатьма. — После свадьбы мы заполучим еще одного союзника в лице Касима-паши. Джихан Султан больше нет, а значит, путь только расчищен… — Все же не понимаю, отчего ты решила избавиться от неё? — спросил Сиявуш-паша. — Она не так глупа, как оказалось. Со временем она смогла бы добиться чего-то больше, так как все же представляла растущую угрозу. Но это в прошлом, тем более, если она погибла во время пути в Старый дворец. Аллах упокоит её душу. — Аминь. — Поджав губы, паша посмотрел на сгущающуюся ночь за окном, а после вздохнул. — Нам пора во дворец, султанша. — Идем, — махнув рукой, произнесла Фатьма Султан. — Хатидже и Мусса уже уснули, не будем их беспокоить.Дворец Топ Капы.
До праздника оставалось несколько часов, и каждая султанша уже готовилась, предвкушая торжество и веселья, которые будут длиться всю ночь и несколько дней. В стенах дворца всегда есть место и радости и слезам, без которых не обходилось в этот летний вечер. Две недели Мейлишах Султан не выходила из дворца, посещая лишь хамам и изредка гарем. С матерью она разговаривала всего пару раз, но сухо и без эмоций, а потому в последние дни Мейлишах даже перестала приходить к ней на утреннюю и вечернюю трапезу. Не посещая дворцового сада, султанша истосковалась по солнцу и личной свободе, которая сегодня особенно была ей нужна, ведь Карим-ага позаботился о том, чтобы дверь в её покои была заперта во время празднеств, как желала того Мерьем Султан. Роняя слезы, Мейлишах больше думала о том, что Ферхат-паша спасен от казни и потери репутации, так как и в её рассказе, и в рассказе Шафак не было и слова о том, что паша сам испытывает к дочери падишаха чувства. Шехзаде Мустафа со своим гаремом вновь навестил Топ Капы, но теперь уже его приветствия с матерью были куда теплее, чем в прошлый раз. Неслихан Султан вместе с её сыном поселили в отдельную комнату, а Бахарназ расположилась на этаже фавориток, однако, на семейное празднество приглашена не была. Войдя в гарем вслед за Мустафой, Бахарназ с трудом выдержала строгий взгляд Мерьем Султан, которая не пожелала даже поговорить с ней, когда была особенно любезна с Неслихан Султан. Спустя три дня после их приезда Бахарназ-хатун не раз сталкивалась с султаншей, но Мерьем не желала и говорить с ней, молча обходя ту и продолжая свой путь. Шафак Султан лучилась радостью, стоя в свои покоях и терпеливо ожидая, пока её подготовят к ночи хны. Алое платье из шелка струилось по её стану, а рыжие волосы обрамляли её красивое и счастливое лицо. Небольшая скромная диадема увенчала красивую прическу султанши. Служанка госпожи Пелин-хатун суетилась вокруг своей султанши, то и дело поправляя платье или волосы. Впервые Шафак искренне улыбалась и уже не чувствовала свою жизнь такой пустой и бессмысленной. Однако, она всегда мечтала о том, чтобы в этот день с ней была не только её валиде, но и сестра. Долго она мечтала о том, как Мейлишах будет крепко держать её за руку и подбадривать, как она умеет. Но каждый раз Шафак Султан осекалась, вспоминая о случившемся и о том, что на время увеселений Мейлишах была взаперти. Нергис Султан вовсе не желала идти на праздник. Её больше волновал собственный план побега, который она была намерена реализовать уже скоро, когда свадебная суматоха будет в самом разгаре. Шрам на виске почти исчез, но осознание того, что она добилась, чего хотела, а именно наказания для Мейлишах, отчего-то приятно обдавало каким-то триумфом. Нергис чувствовала себя властной в данной ситуации, что не могло не радовать. Мерьем Султан тоже была нарядной, стоя в своих покоях. Гюльнихаль-хатун с легкостью собрала волосы султанши в незатейливую прическу, оставляя пару темных прядей обрамлять красивое лицо госпожи. Длинное шифонное платье шоколадного цвета с темноватым кафтаном поверх него было дополнено тяжелим ожерельем и золотыми серьгами. А обручальное кольцо с красным рубином султанша не снимала никогда, а потому оно дополняло её образ. Но суету в гареме нарушил неожиданный возглас какого-то евнуха, отчего все девушки выстроились в ряд и поклонились вошедшей в гарем статной и горделивой женщине. Высокая, молодая не по годам женщина с молочно-белой кожей и длинными светлыми волосами, почти сливающимися с цветом её кожи, без какого-либо стеснения или волнения прошла по гарему, не даря ни одной рабыне какого-то взгляда. Все её внимание, собственно, было приковано к ней самой. Эта Султанша любила себя и не скупилась на своей красоте. Длинное в пол платье цвета морской волны и высокая диадема с топазами и бриллиантами, сверкающая в свете свечей — вот её образ на сегодняшнее торжество. — Это Айше Султан? — спросила Хасеки Мерьем, стоя на своем балконе около покоев управляющей. — Какая вульгарная женщина! — Да, она, — кивнул Карим-ага. — Прибыла точно к празднеству. Посмотрите, султанша. Идет, словно хозяйка, словно её присутствие так и должно быть, — сетуя, покачал головой евнух. — Недолго она тут продержится, — зло процедив, султанша резко развернулась и вошла в свои покои управляющей. Айше Султан остановилась и еще раз осмотрела гарем и встревоженных неожиданным приездом султанши одалисок. Мрачная Фахрие-калфа подошла к гостье и молча поклонилась, ощущая на себе её заинтересованный взгляд. — Добро пожаловать во дворец Топ Капы, Султанша! Я — Фахрие-калфа — хазнедар гарема. — Думаешь, меня интересует твоя должность? — слащаво хмыкнула Айше. — Будь хоть царицей Стамбула, меня не удивишь. А кстати, где самопровозглашенная хозяйка дворца? Хасеки Мерьем Султан. Насупившись, калфа вдруг заметила, как спустился Карим-ага, также склонившийся перед госпожой. — Султанша. — Я прибыла точно к празднеству? — осведомилась Айше Султан. — Да. Скоро все начнется. Прошу, следуйте за мной. Познакомитесь с нашими султаншами, все уже почти собрались. — Хорошо, идем, — согласилась госпожа, следуя за Каримом-агой, который повел её в покои управляющей.Дворец Топ Капы. Султанские покои.
Празднество шло в самом разгаре, и султан Баязид, сидевший на троне, с улыбкой наблюдал за весело общающимися сыновьями, сидящими за одним столом, за пашами и беями, расположившимся за другими столиками. Ферхат-паша и Касим-паша, вынужденные сидеть за одним столом, хмуро переглядывались друг с другом. А сидящий за другим столом Сиявуш-паша вместе с другими важными беями и визирями только тяжело ухмылялся. — Повелитель, — раздался голос шехзаде Османа, сидящего к отцу ближе других. — Мустафа столько рассказывает о санджаке. Позвольте и мне уже поехать туда. Я готов исполнять свои обязанности, где только пожелаете. — Придется время и для тебя и для твоего брата Ахмеда. Как бы сердце вашей валиде не разорвалось на части, если вы все покинете её, — заметил султан Баязид, вызвав понимающий кивок со стороны шехзаде Мустафы. — Но ведь санджак важнее всего! — Это так. Хорошо, то ты понимаешь это. Кивнув рядом стоящему Халиду-бею, Повелитель встал с тахты и дождался, пока все также покорно поднимутся со своих мест. Жестом руки султан подозвал к себе женихов, которые встали по правую сторону от государя. — Волею Аллаха, эти браки будут счастливыми! — громогласно произнес султан. — Ферхат-паша и Касим-паша отныне даматы Османской империи. Также Ферхат-паша отныне сераскир Османского государства. Все, что делается им, теперь будет всегда считаться во благо империи. Касим-паша и Сиявуш-паша тяжело переглянулись, понимая, что Ферхат стал выше еще на одну ступень в этот вечер, а это означало тяжелую грядущую борьбу меж ними. — Да хранит Аллах вас, — закончил султан Баязид. Халид-бей с позволения султана вручил обоим пашам стальные мечи, рукояти которых были украшены драгоценными камнями и вылиты из чистого золота. Паши поочередно поблагодарили Повелителя, поцеловав его руку, а после вернулись к празднованием, а султан оставил гостей, направляясь в покои управляющей, где вот-вот должна была начаться ночь хны.Дворец Топ Капы. Покои управляющей.
Глаза волнующейся Шафак Султан изредка касались полной уверенности Эсмехан Султан, которая сидела на шелковой подушке, и чье лицо было прикрыто красной вуалью. Шафак сидела напротив неё и волнительно думала о предстоящей новой жизни. Все султанши наслаждались устроенным празднеством, как вдруг двери покоев открылись, и вошла Айше Султан вместе с сопровождающим её Каримом-агой. Все госпожи тут же поднялись со своих мест и поклонились, а наложницы перестали танцевать. Осматриваясь, светловолосая султанша прошла по ступеням, не даря никому приветливой улыбки. Хасеки Мерьем тоже не удостоила ту дружелюбным видом лица. — Айше Султан, верно? — спросила Мерьем. — Добро пожаловать. — Благодарю, — сухо ответила госпожа. — Топ Капы именно такой, каким я его представляла. Я опоздала на празднество? — осмотревшись, спросила Айше Султан. — Нет, что вы. Мы еще не начинали ночь хны. Присаживайтесь… рядом со мной, — услужливо произнесла Мерьем. Айше кивнула села рядом с султаншей на тахту, и музыка заиграла вновь, продолжая увеселение. Невесты сидели также молча, наблюдая за танцами. Долунай Султан сидела на самой далекой подушке, хмуро смотря на все происходящее, а Фатьма Султан пыталась как-то разговорить на беседу Нергис, думающую о чем-то своем, а именно о побеге. Неслихан же скучала без общества своей подруги Мейлишах Султан. — Путь был долгим? — спросила Мерьем Султан. — Вы, верно, утомились? — Да. Я никогда не ездила в столь дальние поездки. Только на могилы к покойному отцу и бабушке, — не отрывая своего взгляда от танцев рабынь, ответила Айше Султан, показывая тем самым свою гордость в разговоре с простой рабыней, как она считала. — О вас я многое слышала. — Обо мне хорошего мало говорят. — Я заметила, — усмехнувшись, произнесла султанша, вызвав на лице Мерьем негодование, которое та постаралась тут же замаскировать за улыбкой. — Внимание! Султан Баязид Хан! Все женщины вновь поднялись со своих мест, когда вошел Повелитель. Обведя взглядом всех присутствующих, он сначала подошел к Эсмехан Султан, приветливо ему улыбающейся. Поцеловав её в лоб, султан взял из рук слуги шкатулку, на дне которой была брошь из золота с синим сапфиром по середине. — Повелитель, какая тонкая работа… — восхитилась султанша. — Благодарю вас. — Носи его почаще и помни, что твоя семья всегда рядом с тобой. Будь вновь счастлива, Эсмехан! Поклонившись, рыжеволосая султанша передала шкатулку в руки служанки, а султан подошел к дочери, которая была взволнована не менее других. Шафак поразила султана своей утонченной красотой сегодня, и Баязид трепетно поцеловал её в лоб. — Моя Шафак! Я желаю тебе мира, гармонии в твоем доме, а также крепкого здоровья. Да подарит Аллах тебе счастья в новой жизни. — Благодарю, отец, — смутившись, ответила султанша. Султан вручил ей шкатулку, но попросил пока не открывать, вызвав на лице дочери улыбку. Еще раз осмотревшись, султан нахмурился, не заметив Мейлишах Султан, а потому перевел взгляд на жену. — Где Мейлишах? — Она неважно чувствует себя. Лекари посоветовали ей не покидать постель сегодня, — уклончиво ответила Мерьем Султан, замечая беспокойство на лице султана. — Это Айше Султан, она прибыла совсем недавно, Повелитель. Приветственно кивнув племяннице, государь заметил сходство между ней и Нергисшах, а также Махидевран Султан. Но ни одна дочь его брата Мустафы не была похожа на него самого. — Добро пожаловать. Как поживаешь, Айше? — Ни на что не жалуюсь, Повелитель. Я, мой муж и мой сын в порядке. От нашей потери мы оправились несколько лет назад, — удрученно произнесла султанша, и Повелитель понимающе кивнул. Айше Султан шестнадцать лет назад родила девочку, которой даже не успела дать имени, так как через два дня после рождения, её дочь исчезла. Она подозревала лекаршу, которая принимала роды и похитила девочку, так как сама детей не имела. Айше и её супруг долго разыскивали женщину, но так и не смогли вновь увидеть свою дочь. От того Айше Султан вечно задумчивая и подавленная. Лишь рождение сына Омера заставило её ненадолго улыбнуться, но боль от потери дочери никак не могла утихнуть спустя столько времени. Единственное, что султанша успела заметить у дочери, это родимое пятно, напоминающее сердце, вокруг которого были еще три маленьких родимых пятна. Такой рисунок был у девочки на шее, и Айше Султан долго рассматривала всех девочек и искала у них подобный рисунок. Но ничего не вышло… Переведя разговор в более приятное русло, государь вскоре одарил всех улыбкой и направился к выходу. — Что ж, веселитесь! — улыбаясь, произнес Повелитель и вскоре покинул опочивальню, а музыка вновь заиграла.