Спустя несколько дней. Каюта корабля.
Мерьем Султан очнулась. Спустя долгое время, дни, часы и мучительные минуты она все же нашла в себе силы открыть глаза и даже разумно попытаться оценить ситуацию. Вокруг сплошная темнота, что стало минусом для султанши. Она попыталась пошевелиться, но любое движение отдавалось болью в голове, и было трудно даже поднять руку. Боль постепенно разливалась по всему телу, начинала заполонять разум и мешать всем мыслям. Мерьем помнила, как поехала во дворец к дочери, помнила, как они ехали уже по другой совершенно незнакомой дороге, а потом тьма и провалы в памяти. Теперь женщина не помнила уже ничего. Она предчувствовала опасность еще с того момента, как падишах заболел, и даже мысленно султанша усмехнулась от того, что это произошло гораздо позднее, чем она предполагала. — Слишком много всего я пережила, чтобы сдаваться просто так, — прошептала в темноту госпожа. Через некоторое время усилием воли Мерьем Султан все же поднялась на ноги и тут же покачнулась, но не от нехватки сил, а скорее от самой качки, что сопровождала женщину, когда она попыталась сделать шаг. Еще один шаг, и Мерьем вовсе чуть не упала, еле успев ухватиться за какой-то предмет, который в темноте не был виден. Проводя рукой по стене, она нащупала что-то гладкое, а после сообразила, что это было стекло. Окно круглой формы. Женщина попыталась его открыть, но было бесполезно. Прислонившись к нему, Мерьем стала разглядывать окрестности. Сплошное синее море волнами било идущий корабль, на котором плыла султанша. — О, Аллах! — воскликнула женщина. Берега и вовсе не было видно, что еще больше напугало Мерьем Султан. Ночь почти вступила в свои права, и качка была следствием надвигающегося шторма. На небе не было видно даже звезд, его заполонили громадные тучи, в которых сверкала молния, и грохотал гром. — Всевышний, что же это?! Повелитель, мои дети… — расстроившись окончательно, еще больше и от того, что растущая надежда на спасение начала теперь угасать, Мерьем Султан сползла по стене и закрыла лицо руками. Ее снова начало клонить в сон, а силы, которых едва хватило, чтобы встать и оценить ситуацию, теперь начали покидать госпожу, и Мерьем вновь провалилась в безмятежность.Дворец санджак-бея в Манисе. Главные ворота.
Буквально выбежав из кареты, даже отказавшись от помощи слуг, Мейлишах Султан, подхватила подол своего платья и быстрым шагом направилась к главным воротам небольшого дворца в Манисе. Была уже глубокая ночь, и султанша решила не откладывать свое дело и прямо сейчас все рассказать брату. Стражники неожиданно преградили ей путь, и султанша недоуменно посмотрела на них. Вышедший из кареты Карим-ага, который вызвался ее сопровождать, ворчливо покосился на слуг. — Пропустите! — крикнула девушка. — Мне нужно увидеть шехзаде. — Поздно уже, хатун. Приходи завтра, — громко ответил один из стражников. — Это же сестра нашего шехзаде, дочь султана Баязида, невежи! — проговорил евнух, угрожая стражам пальцем и сердито смотря на них. Мейлишах Султан волнительно начала ходить из стороны в сторону, не зная, как поступить. Неожиданно к стражникам со стороны дворца подошел мужчина, лицо которого султанша не сразу узнала. Но в свете факелов она увидела в нем Арас-бея. — Арас-бей! — радостно закричала Мейлишах. — Пусть, они пропустят меня! — Султанша, — одновременно с радостью и волнением в голосе произнес Арас-бей, который ждал этой встречи словно чуда. Он постоянно думал о султанше, вспоминал черты ее лица. И этот момент он готов был хранить бережно в сердце, он готов был все время видеть ее радостные глаза и быть хоть чем-то полезным для нее. — Что вы делаете здесь? Что случилось? Стражники, услышав обращение хранителя покоев, пропустили госпожу и евнуха, и те быстро вошли в огромный двор дворца. Факела продолжали гореть, освещая фигуры людей, и небольшая серебряная корона с алмазами на голове Мейлишах Султан переливались, как и ее радостные глаза, взгляд которых Арас-бей не был готов променять на что-то другое. — Времени совсем нет, Арас-бей. Мне нужно увидеть брата, от этого зависит наше будущее. Я приехала сюда тайно, и никто не должен узнать об этом. Включая Айше Султан. Проведи меня к нему, умоляю. — Я помогу вам, госпожа, но невозможно сделать это так, чтобы никто не узнал. Айше Султан контролирует весь дворец, её слуги словно тени здесь, они докладывают обо всем, что происходит. — Хорошо, пусть так, — сдалась Мейлишах. — Но скорее пойдем к Мустафе. Султанша, хранитель покоев и Карим-ага вместе поспешили во дворец, где Арас-бей провел их прямиком до комнаты шехзаде Мустафы. Постучавшись, Арас покорно стал ждать, пока шехзаде сам откроет дверь. Краем глаза хранитель позволил себе вновь взглянуть на красивое лицо госпожи, что кажется, была слишком взволнованной, чтобы заметить это, но и не такой уж глупой, что не увидеть его взгляды. — Почему вы смотрите так? — удивилась девушка. — Простите, — потупил взгляд Арас-бей. — Мне не дозволено… — Нет, вы ответьте. Я же задала вопрос, — заупрямилась Мейлишах Султан. — Дозволено — не дозволено, какая же разница. Глаза же вам не выколешь, чтобы не смотрели. Не зная, как и ответить, чтобы не разозлить девушку и чтобы не напугать, Арас-бей хотел было уже что-то сказать, но по счастливой случайности двери покоев отворились, и в проеме показалась… Бахарназ Султан. Мейлишах Султан еще больше удивилась, увидев, что покои открыла она, а не брат. Арас-бей понял, что нужно увести госпожу, посмотрел на Мейлишах. — Султанша, шехзаде со своим гаремом, давайте утром… — Утром? — возмутилась девушка. — Утром уже может быть поздно, Арас-бей. Мустафа! — Мейлишах громко крикнула, пытаясь позвать брата. — Шехзаде спит, — твердым тоном ответила Бахарназ Султан. — Вот и ты иди в свои покои и поспи пока, — съязвила Мейлишах. — Мне нужно увидеться с братом. — Ты мне приказывать не посмеешь! Я уже не рабыня, Мейлишах! — Также и ты не смей меня звать по имени, — ядовито процедила султанша. — Прочь с дороги! А лучше иди и своей матери пожалуйся, что тебя выгнали, и скажи, что я без ее великого разрешения посмела приехать в вашу Манису. Оттолкнув Бахарназ, Мейлишах вошла в покои, и Арас-бей последовал за ней, поклонившись Бахарназ, которая под таким давлением была вынуждена уйти вместе с подоспевшими служанками. Шехзаде Мустафа проснулся от криков и поднялся с кровати. Увидев сестру, которая тут же поклонилась и крепко обняла его за шею. — Мейлишах, что ты делаешь здесь? — отстранившись, спросил шехзаде, переводя взгляд на нее и на Арас-бея. — Мустафа, во дворце одна за другой беды! Ты должен все узнать, потому что письма, что я тебе посылаю, не доходят.Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Айше Султан.
Когда служанка разбудила султаншу, та быстро вышла из комнаты, накинув шелковый халат, и была очень удивлена, что её пожелала видеть Бахарназ. Взвинченная и со слезами на глазах девушка подбежала к матери и поклонилась. — Бахарназ, что с тобой? — в недоумении спросила Айше Султан. — Я с шехзаде была, валиде, — слезы не давали ей сказать все спокойно, и султанша только продолжала всхлипывать, — а потом пришла… Мейлишах. Она здесь. Выгнала меня… и потом… — Что ты говоришь такое?! Возмущенно хмыкнув, Айше Султан отошла от дочери, судорожно пытаясь сообразить, как ей поступить. Мейлишах наверняка приехала, чтобы лично рассказать брату о том, что случилось в столице, и шехзаде потребует объяснений от Айше о том, почему письма не доходили до него. Времени для рассуждений было катастрофически мало, и Айше подошла к дочери, приобняв ее за плечи. — Милая, не плачь. Тебе нельзя волноваться и расстраиваться. Шехзаде все еще любит тебя, не переживай. Билги-хатун, сопроводи лично Бахарназ в ее покои. — Слушаюсь, госпожа, — отозвалась калфа и аккуратно подтолкнула девушку к выходу. Растерянная Бахарназ Султан повиновалась и вышла вместе с Билги из комнаты. Айше Султан же, предчувствовавшая серьезный разговор, приказала готовить платье и драгоценности, так как знала, что скоро её позовет к себе шехзаде Мустафа.Покои шехзаде Мустафы.
В молчании выслушав рассказ сестры, Мустафа не смог сдержаться и не опрокинуть стол с яствами. Мейлишах не посмела его останавливать и лишь зажмурилась от грохота посуды и дребезга. Султанша, взяв себя в руки, так как знала характер брата, подошла к нему и положила руку на его плечо. — Поверить не могу, Мейлишах, — произнес наследник. — Я должен был хотя бы осведомиться, почему вести из столицы перестали приходить… Даже личные письма от матушки перестали приходить… — Я приехала не для того, чтобы ты корил себя за все это. Виновных среди нас нет, — усмехнувшись, произнесла госпожа. — Ты обязан поехать в столицу и все решить, Мустафа. Одна я не могу ничего сделать. Совет Дивана не в моей власти, а тебя они послушают. — Но что я должен сделать? Мейлишах Султан обняла брата, чувствуя, что ему труднее всего, ведь ответственность как временного правителя сейчас ложилась на его плечи. Мустафа был справедливым человеком, но его всегда пугало будущее и то, что творилось в Османской империи, то, что называлось Кровавой эпохой султанов. — Брат, — твердым голосом начала Мейлишах Султан, — ты не один. То, что случилось с матушкой, пошатнуло всех, но ты и я — ее старшие дети, и мы должны решать все сами. Я верю и знаю, что валиде найдется, но если ты не начнешь действовать, то ничего не произойдет. Понимаешь ты это? — Без валиде и ее поддержки, что я могу, Мейлишах? Где она сейчас? Что с ней? — уронив голову в руки, Мустафа почувствовал, как сестра облокотилась на его плечо. Они искали друг в друге поддержки, и никто иной не мог бы понять тех чувств и тех эмоций, что испытывали брат и сестра. — Если не ты, Мустафа, тогда кто все сделает?! Стук в дверь нарушил их разговор, и Мейлишах утерла подступившие слезы рукавом платья. Арас-бей, вошедший после позволения шехзаде, доложил о приходе Айше Султан, как и приказывал Мустафа. Наследник молча кивнул и позволил султанше войти. Мейлишах испытывала лишь презрение по отношению к этой женщине еще со времен ее прибытия, а потому, когда Айше поздоровалась, лишь кратко кивнула и отвернула голову в сторону. — Султанша, я требую объяснений! — громогласно произнес шехзаде. — Из столицы приходили письма от Мейлишах, а вы посмели их скрыть от меня. Знали ли вы, что отцу не становится лучше, а моя валиде бесследно пропала? Изобразив недоумение, Айше Султан немного повременила с ответом, будто бы была в шоке от услышанного и не понимала, о чем идет речь. Умелая актерская игра была замечена Мейлишах, чьи подозрения только укрепились. — Шехзаде, я слышу об этом впервые. Письма не приходили во дворец вовсе. Как бы я могла скрывать от вас важные вести из столицы?! И подумать страшно. — Тогда как вы докажете, что письма не приходили сюда? — задал вопрос Мустафа. — Можете спросить любого слугу, стражника. Все подтвердят, что писем не было. — Вы же врете! — внезапно заявила Мейлишах, резко встав с тахты. — Что вам стоит подкупить всех стражников и служителей дворца, чтобы они говорили то, что вы хотите, султанша?! Айше не изобразила никаких эмоций, а шехзаде осадил сестру, и та с гордо выпрямленной спиной направилась к двери. — С твоего позволения, брат, я подожду за дверью. Надеюсь, ты примешь верные решения! Постучавшись и дождавшись, когда служанки откроют дверь, Мейлишах Султан вышла из покоев брата, и тот остался наедине с Айше Султан.Гарем Манисы.
Всполошившиеся наложницы мигом проснулись, только услышав, что в гарем приехала Мейлишах Султан и что в столице что-то стряслось. Калфам с трудом удалось уложить их обратно, а вот Неслихан Султан вышла из своей комнаты и заинтересованно посмотрела в сторону мужского крыла. Армин-хатун, следовавшая за госпожой по пятам, стояла позади в ночном халате. — Неужели, вправду султанша приехала? — радостно спросила Неслихан. — Иди и узнай же! Армин поклонилась и поспешила выполнять поручение госпожи. Служанка столкнулась с вышедшей из-за угла Бахарназ и Билги-хатун, что сопровождала ту до её покоев. Бахарназ с трудом удалось подавить в себе волну негодования при виде Неслихан. Но последняя не сдержалась от колких замечаний в сторону такой «ранимой султанши», коей её называли в гареме за глаза. — От шехзаде идешь? — спросила Неслихан Султан. — То-то я смотрю у тебя слезы на глазах, Бахарназ. — Султанша, — вмешалась Билги-хатун, — не стоит… — Да, нет! — отозвалась светловолосая наложница. — Пусть говорит свои ядовитые слова, когда-нибудь ее язык отсохнет у нее же на глазах. — Не раньше, чем ты перестанешь быть значимой в этом гареме. Ночи с шехзаде тебе тоже Айше Султан организовывает? Без нее ты и шагу ступить не можешь, — усмехнулась Неслихан Султан. Сдержавшись, Бахарназ быстро направилась в сторону своих покоев. Проводив ее снисходительным взглядом, Неслихан тут же вздохнула и вмиг сделалась серьезной, так как если и правда приехала Мейлишах Султан, то дело важное, и этой ночью должно было что-то произойти.Покои шехзаде Мустафы.
Ожидая, пока Мустафа закончит разговор с Айше Султан, Мейлишах нервно теребила свой прозрачный красный платок, накинутый на темноволосую голову. Её волнения были также основаны на том, что рядом с ней стоял Арас-бей, невозмутимый и даже не с опущенной головой, как подобало слуге. Отрицать, что Мейлишах была расстроена, когда узнала о том, что он отправляется с Мустафой в санджак, было глупо. Султанша действительно была заинтересована этим человеком, но потом решила для себя, что это мимолетное увлеченье, не решаясь зациклиться на этом и всю оставшуюся жизнь посвятить себя страданиям любви. Но увидев Арас-бея вновь в Манисе, когда в трудную минуту он, не задавая лишних вопросов и не раздумывая, помог ей, Мейлишах Султан поняла, что это не простое увлеченье. Оно было взаимным, но признавать это султанша категорически отказывалась. Мало ей было интриг с Ферхатом-пашой и Шафак, которая теперь не может не смотреть на сестру не иначе как на предательницу. Еще и отношения с мамой нарушились из-за этой глупой лжи, основанной опять же на любовных страданиях. Вновь обжечься было бы глупо, особенно, когда и Мейлишах, и вся семья заплатили такую цену, как пропажа Мерьем Султан. — О чем так долго можно говорить?! — в нетерпении произнесла Мейлишах Султан, всплеснув руками. — Мы теряем время. — Султанша, будьте спокойны, не изводите себя, — пролепетал волновавшийся о здоровье госпожи Карим-ага. Они с Мейлишах сблизились, как с Мерьем Султан, которая доверяла евнуху все свои тайны. — Если и вы потеряете разум, то кто еще нам поможет?! Вздохнув, соглашаясь с его словами, Мейлишах продолжила терпеливо стоять. Арас-бей, подглядывая за госпожой, видел её истинные страдания, сокрытые за маской невозмутимости, которую султанша решила не снимать, чтобы не казаться слабой в эту трудную для всех минуту. — Госпожа! — послышался радостный возглас со стороны. Неслихан Султан с улыбкой на лице подбежала к султанше и поклонилась. Девушки в порыве встречи обнялись. — Неслихан, здравствуй. — Как только услышала, что вы к нам приехали, тут же примчалась. Кто еще как не наша султанша способна в такую позднюю ночь навестить нас? — рассмеявшись, произнесла Неслихан Султан. — Что случилось? — Валиде пропала. Точнее, её похитили. Все так сложно, — вздохнула Мейлишах, опустив глаза на свои руки. — Если бы не твое письмо, то я бы, наверное, так и осталась в неведении в Топ Капы. Спасибо тебе, Неслихан. — Госпожа, я лишь открыла вам глаза на правду. Здесь уже давно не царит справедливость. Как Айше Султан… — Знаю, — перебила её Мейлишах. — Это она свои порядки тут наводит. Надеюсь, что будет наказана, Мустафа все узнал и сейчас разговаривает с ней. — Вы устали с дороги. Пойдемте в мои покои, переночуете у меня. Утром все прояснится, я уверена. Не желая оставаться в неведении целую ночь, Мейлишах сначала решила отказаться, чтобы в любую минуту быть готовой помочь, но Арас-бей выступил вперед, слегка дотронувшись до руки девушки, отчего та подняла свои большие глаза на него. — Султанша права. Вам нужно поспать. Я обещаю, что как только что-то станет известно, я тут же доложу Кариму-аге, а он обязательно скажет вам. Будто бы согласившись с ним и почувствовав уверенность в его словах, Мейлишах Султан согласилась, напоследок давая еще кое-какие распоряжения Кариму-аге. Вместе с Неслихан они направились в гарем. Когда голова госпожи коснулась подушки, то Мейлишах тут же провалилась в сон, так как усталость все же одолела её.Утро. Дворец Топ Капы. Султанские покои.
— Главный лекарь, ты не шутишь? — неверующим, но скорее радостным тоном произнесла Эсмехан Султан. — Повелитель скоро встанет на ноги, да? Утром султан Баязид открыл глаза, что ознаменовало новый солнечный день, и лучи солнца быстро поникли в его покои, и Повелитель поморщился, вновь увидев свет. Лекари, дежурившие у его постели, тут же послали эту весть членам династии. Эсмехан Султан и Шафак Султан получили эти новости первыми, и Эсмехан уже была во дворце, а дочь султана еще не прибыла. Но Фатьма Султан восприняла этот факт довольно-таки холодно, но не подала виду, пожелав устроить в гареме праздник по этому поводу. — Все так, султанша. Повелитель идет на поправку, однако, на восстановление потребуется время. Его здоровье оказалось сильнее болезни, и скоро недуг вовсе отступит, а мы будем рядом и поможем султану быстро встать на ноги. Эсмехан радостно подошла к кровати султана, и тот поднял свою руку для поцелуя. Султанша с почтением поцеловала его руку и бережно положила на постель. Глубоко вздохнув, султан Баязид осмотрелся вокруг и не никого заметил около своей постели. Нахмурившись, будто от дурного предчувствия, Баязид повернул голову в сторону племянницу. — Где… где Мерьем и мои дети? — хриплым слабым голосом спросил султан Баязид. — Повелитель, вам нужно отдыхать. Все хорошо, — пытаясь заверить султана в неочевидном факте, ответила Эсмехан. Падишах, чувствуя все еще слабость, закрыл глаза, медленно засыпая. Госпожа отошла от кровати, раздумывая над тем, как ей поступить. Говорить султану о том, что произошло, было рискованным, ведь он мог вновь заболеть, и положение могло ухудшиться. — Сообщите Мейлишах Султан в Эдирне, что Повелитель очнулся. Пусть возвращается, — приказала Эсмехан Султан. — Нам стало известно, госпожа, — проговорил слуга, — Мейлишах Султан отправилась в Манису к шехзаде Мустафе. — Вот как, — удивленно произнесла женщина, — тогда сообщите в Манису для нее и шехзаде. Пусть приезжают сюда. Пусть все едут, чтобы, наконец, узнать правду!Покои управляющей.
Буквально круша все на своем пути, Фатьма Султан негодовала и пыталась совладать с чувствами, как она всегда это делала. Но дерзкий поступок Мейлишах она не собиралась оставлять безнаказанным, особенно, когда её ослушались. — Нужно было догадаться, что Мейлишах не послушается никого и сделает все по-своему! Служанка госпожи стояла рядом, молча наблюдая за тем, как Фатьма Султан пыталась справиться с собственными чувствами, но все безуспешно. В покои вошла новая хазнедар гарема, назначенная госпожой вместо Фахрие-калфы, Дуду-калфа. Поклонившись и выгнав всех служанок, калфа подошла к госпоже. — Что еще такое? — раздраженно произнесла Фатьма. — Собственно, новостей много, госпожа, — ответила хазнедар. — Из Манисы пришли вести от Айше Султан. Она сообщает, что шехзаде Мустафа разговаривал с ней по поводу писем, однако, я точно не знаю, что сказала султанша шехзаде. Со вчерашней ночи писем не было. — Надеюсь, у нее хватит ума не говорить ничего обо мне, — усмехнувшись, вслух произнесла госпожа. — Что еще? — Ваш муж Сиявуш-паша желает с вами поговорить. Эта новость заинтересовала Фатьму куда сильнее остальных. Взволнованно подойдя к калфе ближе, госпожа вопросительно посмотрела на калфу. — И что он передает? — Все сделано, как и нужно было. Удовлетворенно кивнув, Фатьма Султан немного успокоилась и подошла к горящему камину. Восстановив дыхание после бурных эмоций, султанша ухмыльнулась, смотря на огонь, чьи языки поглощали принесенные поленья. — Подобно тому, как языки пламени съедают эти поленья, огонь сокрыл в себе и Ферхата-пашу, так неудачно вставшего у нас на пути! Сиявуш-паша теперь в мыслях будет воссоздавать ту картину, что произошла этой ночью на его глазах. Раненного и изнеможенного Ферхата-пашу, на которого люди Сиявуша напали в глуши леса темной ночью, положили под деревом вместе с другими убитыми охранниками. Сухие ветки и листья послужили могилой для Великого визиря, а после принесенный факел был брошен Сиявушом-пашой, на кучу ветвей, под которой еще дышал Ферхат-паша. Почувствовавший огонь и жар, он даже не кричал, принимая свою смерть из огненных лап. Языки пламени быстро захватили территорию, и огонь разгорелся очень сильно. Сиявуш-паша вздохнул, горько усмехаясь. Взобравшись на коня, он вместе с охранной помчался во дворец, оставляя двоих людей убедиться, что огонь потух вместе с его жертвами. — Ферхат-паша не подозревал, что может быть в опасности. Оказался слаб, а потому не рассчитал свою охрану, — размеренно продолжала Фатьма Султан, беседуя с Дуду-калфой. — Неужели, это конец моего долгого пути? Мерьем пропадет и сгинет в море, Ферхат-паша мертв, а я — управляю гаремом. — Повелитель очнулся, султанша, — как бы невзначай напомнила Дуду-калфа. — Вдруг он… — Не узнает. Ничего и никогда. И никто не узнает! Эсмехан за свои слова заплатит, также как и за все то, что совершила в этой жизни.Венеция.
Причалив к порту Венеции, корабль Роберто будто возродился, а на нем началась небывалая суматоха. Солдаты торопились, разгружали корабль, переносили ящики из трюмов и грузовых отсеков. Это было раннее утро в Венеции, когда туман еще не успел покинуть верхушки домов и деревьев, а солнце только-только подымалось из-за горизонта, так что в воздухе царила легкая прохлада. Нергис позвали из ее каюты на палубу, и девушка послушно вышла, взяв с собой свой единственный темный плащ и купленную брошь, с которой не расставалась на протяжении всех тех дней, что они держали путь по морю, не имея больше возможности причаливать к какому-либо порту. Подойдя к капитану корабля, Нергис заметила некую напряженность на его лице, будто он искал кого-то взглядом среди мельтешащих людей на пристани. Усмехнувшись самому себе, Роберто сделал какой-то мысленный вывод и обернулся к подошедшей девушке, явно ожидая от нее каких-то вопросов. — Я могу идти? — спросила Нергис. — Куда? — Подальше от вас и этого корабля, — ответила девушка. — У нас был уговор, что по прибытии в Венецию вы меня отпустите на все четыре стороны. Так? — Не было у нас никакого уговора, ты сама все себе придумала, решила, что я согласился, а я ни на что не подписывался, дорогуша, поэтому дальнейшую твою судьбу я решать буду. Не удивившись такому раскладу событий, Нергис Султан ухмыльнулась, не находя слов, чтобы сказать мужчине все, что она о нем думает. Только вопрос так и оставался нерешенным: что же ей делать дальше? — Ну и к чему мне готовиться? К борделю или к услужению в частном доме? А может к нищете? Скажите уже сразу, чтобы я решила, как мне отреагировать. Немного поразмыслив, Роберто отвернулся от Нергис, чтобы проконтролировать разгрузку корабля. Когда он оказался пуст, адмирал спустился на пристань, где его уже ждал оружейник с вороным конем, оседланным специально для Роберто. Погладив коня по черной гриве, мужчина взобрался на него, крепко взяв в руки поводья. — Садись, — скомандовал он, указав на соседнюю лошадь такого же цвета. — Может, объясните? — потребовала Нергис. — Когда прибудем в мой особняк — расскажу. Не поняв, о чем идет речь, Нергис все же послушно взобралась на лошадь. Мимолетное воспоминания о Халид-бее и о том, как они вдвоем катались на лошадях, заставило девушку опустить голову, и Нергис заразилась печалью, которую считала давно похороненной в своей душе. Девушку удивило то, что, когда они проезжали по улицам, полным людьми, никто не смотрел на нее со странным взглядом, не тыкал пальцем. В Стамбуле за то, что женщина верхом на лошади проезжает по городу, давно бы уже все сторонились тебя и распускали сплетни. Это было непозволительно. Для женщин в Османской империи мало было что позволительного, а здесь Нергис чувствовала себя свободной и раскованной. Она не должна была прятаться от кого-то, скрывать лицо и молчать. Все было по-другому. До особняка они ехали долго, и когда роща и лес стали кончаться, Нергис увидела засеянные поля и людей, работающих на ней. Когда Роберто де Канала проезжал мимо, все тут же отвлекались от работы и кланялись ему. Для него это были привычным, а Нергис даже немного смутилась. То имение, куда они прибыли, было очень большим. Огромный особняк из белого камня встретил их радушно, так как множество слуг выбежали наружу, приветствуя своего хозяина. Конечно, Нергис была не слишком удивлена, так как она была сыта роскошью Топ Капы и его величием, а уж тем более размерами. Но и не могла скрыть своей заинтересованности, так как здесь все было как-то по-другому. Другой вид особняка, другие манеры и одежды слуг. Деревянный мост, ведущий к входу в имение, поднимали лишь в особо опасных случаях, и сейчас люди свободно передвигались по нему. Спешившись со своего коня, Роберто де Канала подошел к встречающему его пожилому мужчине, который был ниже ростом адмирала, лысоват и полноват. Однако, его одежды были довольно-таки роскошны и красивы. Роберто о чем-то переговорил с мужчиной, а затем махнул рукой Нергис. Девушка слезла с коня, подойдя к адмиралу. Лысоватый мужчина оценивающе посмотрел на нее. — Нергис, это Гаспаро, — представив полного мужчину девушке, сказал Роберто, — он управляющий моим имением, помогает мне в решении всех дел. Гаспаро кивнул головой в знак приветствия девушке, и та сначала по привычке хотела поклониться, как делала это в Османской империи, но вовремя спохватилась и просто улыбнулась. — Гаспаро немногословен. Практически постоянно молчит. Желательно, не беспокоить его по пустякам, — произнес адмирал. — Пошли внутрь. — Еще кое-что, — настороженно сказал Гаспаро, останавливая Роберто. — Касаемо, Фиоренцы. Глаза Роберто расширились, и он заинтересованно посмотрел на слугу, и Нергис кажется, поняла, что разговор теперь касался женщины. — Что с ней? — Думаю, она скажет вам все сама. Устало вздохнув, Роберто вошел в особняк, а Нергис хотела было последовать за ним, но Гаспаро остановил ее. — Касательно вас, миледи, у меня другие распоряжения, — произнес управляющий. — Я покажу вам вашу комнату. — Комнату? Но я не хочу здесь задерживаться или тем более оставаться. Я должна идти, мы же договорились с ним, — крича вслед ушедшему Роберто, сказала Нергис. — Он вам объяснил, зачем я ему? Гаспаро устало покачал головой и прошел вглубь коридоров, маня девушку за собой. Стало очевидно, что дальше он не собирается отвечать на вопросы Нергис, как предупреждал Роберто. Девушка никак не хотела оставаться в этом особняке, но вопросов становилось еще больше. Зачем она нужна ему? Почему не отпустит? Если она желает узнать, то нужно дождаться, когда Роберто придет и сам ей все объяснит, если вообще придет. Условившись сама с собой, Нергис решила, что подождет адмирала до поздней ночи, а потом, если ничего не изменится, совершит побег. Комната, в которую вошел Роберто, была темной и мрачной. Мужчина вздохнул. Она снова приказала не открывать шторы, чтобы этот ужасный солнечный свет не проникал в ее покои. За долгие годы Роберто успел настолько изучить свою женщину, что даже не удивлялся чему-то новому с ее стороны. Фиоренца была его любовницей. Однако, он сам даровал ей свою фамилию, и она стала Фиоренца де Канала. Вместе они были уже несколько лет, и мужчина привязался к ней глубокой любовью и уважением. Но если второе все еще жило в нем, то первое постепенно угасало. Как бы Роберто не старался отрицать это. На полу он заметил разбитые зеркала, а на столике стоял недопитый бокал вина. Фиоренца спала. Она, видимо, так ждала Роберто, что задремала, но сон оказался крепким. Сев на край кровати, Роберто провел рукой по ее светлым волосам и лицу, отчего женщина поморщилась, а после внезапно открыла глаза. Но на ее лице не горела улыбка, скорее отчаяние. — Я его снова потеряла, — хриплым и безжизненным голосом произнесла Фиоренца. — Так надеялась, что по возвращении ты сможешь взять наше дитя на руки. Не вышло… Опустив голову, Роберто поцеловал сухую ладонь своей жены. Фиоренца чуть привстала на локтях и села в кровати, проводя руками по лицу. Оглядевшись по сторонам, она нахмурилась. — Это все я? — разбитые стекла, вино и, как теперь они оба заметили, разбросанная одежда, стали причиной хаоса в комнате. — Что сказал целитель? Из-за чего это случилось? — спросил Роберто. — Лошадь. В конюшне, там… — Фиоренца, — строгим голосом начал мужчина, — я же запретил тебе приближаться к лошадям! Ты ослушалась меня и теперь потеряла ребенка. Слезы заструились по бледным щекам женщины. Она пригладила свои спутанные светлые волосы, пытаясь утереть соленые капли рукавом сорочки. Роберто вздохнул и притянул женщину к себе, обнимая. — Будь готова сегодня к ужину. Я буду ждать. — Ты не останешься со мной? — спросила Фиоренца, когда Роберто встал с кровати и направился к выходу. — Я ждала тебе так долго. — За ужином мы обо всем поговорим, родная. Только будь готова. Выйдя из покоев, Роберто вздохнул. Как всегда стоящий рядом Гаспаро подошел к господину, уже чувствуя, что тот хочет что-то приказать. — Как не уследили, Гаспаро? Где все были, когда это случилось? — Господин, простите меня. Вина моя. — Поздно уж причитать. Фиоренца сейчас слаба, глаза с нее не спускать. Всех служанок приставить, нельзя даже одну ее оставлять. Сегодня за ужином подайте вина из наших погребов. — Слушаюсь, Ваша Светлость. Вспомнив еще кое о чем, но так не решаясь спросить, Роберто немного подумал о том, правильно ли он поступил, оставив Нергис у себя. Он хотел, чтобы она немного прижилась в Венеции, ведь идти ей по сути некуда, а потом он непременно отпустит её. Только почему-то он знал, что Нергис будет зла на него. Очень зла. — Как Нергис? Ты отвел ее в комнату? — все же спросил адмирал. — Да. Как вы сказали, предоставил одежду и служанку. — Пусть тоже к ужину спустится. — Уместно ли это при мадам Фиоренце? — нерешительно произнес Гаспаро. — В моем особняке неуместно только, когда мои приказы не выполняют. Ступай уже! Раскланявшись, Гаспаро покинул коридор, начиная подготовку к ужину, который в особняке де Канала всегда проходил на высшем уровне, будто светский прием.Дворец санджак-бея в Манисе. Покои шехзаде Мустафы.
Им было трудно находиться в одних покоях, но шехзаде пожелал видеть Айше Султан и Мейлишах Султан этим вечером. Мейлишах ожидала, что все узнает еще утром, но никто не приходил и не извещал её. Позже Карим-ага сказал, что шехзаде впрочем, никого и не приглашал, а был один все это время. Всю ночь султанша не могла сомкнуть глаз, и утром когда Неслихан Султан разбудила её, Мейлишах быстро привела себя в порядок и все время проводила с шехзаде Сулейманом. Сейчас между султаншами было словно электрическое напряжение, так как Айше Султан была всегда холодной и невозмутимой, а Мейлишах открыто выражала свою неприязнь к ней. — Айше Султан мне обо всем рассказала, — продолжил Мустафа после некоторых приветственных слов в адрес сестры, — письма не доходили до Манисы в связи с участившимися нападениями разбойников в лесу. Я допросил каждого слугу во дворце, все утверждают, что ничего не приходило. Понимающе усмехнувшись, Мейлишах Султан обратила внимание на еле заметно проскользнувшую улыбку Айше Султан. Она была довольна собой. — И что еще такого тебе сказала Айше Султан, что ты веришь каждому ее слову? — язвительно спросила Мейлишах. — Понимаю, что ты мне не веришь, Мейлишах, — вмешалась султанша, — но я говорю правду, так как желаю нашему шехзаде только всего самого хорошего. Врать ему нет смысла. Тем более, когда ситуация настолько ужасная, что никто не знает, где находится Мерьем Султан. Надеюсь, шехзаде, вы приняли правильные решения касательно дальнейших действий. — Разумеется, Айше Султан, — согласно кивнул Мустафа. — Сегодня же я, Мейлишах и Арас-бей отправляемся в Топ Капы, чтобы все уладить. Дай Аллах, лекари смогут нам сказать о состоянии Повелителя, а я займусь поисками валиде. Так будет лучше. Айше Султан была крайне расстроена этим, так как все же ей не удалось долго удержать Мустафу в Манисе, а Мейлишах одобряюще улыбнулась. — Мудрые решения. Когда мы отправляемся? — возбужденно воскликнула Мейлишах. — Сегодня. Все подготовки уже завершены. Выходя из покоев, Айше Султан буквально негодовала, но её остановила Мейлишах, поспешившая выйти вслед за ней, чтобы сказать пару слов. — Не переживайте так, госпожа. Валиде обязательно найдется, — с сарказмом в голосе произнесла султанша. — Дай Аллах, — холодно ответила Айше. Вздохнув облегченно, Мейлишах Султан улыбнулась подошедшему Кариму-аге, который уже все знал и был готов сопроводить госпожу до кареты. Арас-бей, прошедший мимо в покои наследника, поклонился, заставляя девушку краснеть. Это не укрылось от зоркого взгляда Карима-ага, и тот заметно прищурился. — Султанша, что с вами происходит, когда вы находитесь в присутствии этого бея? — А это так заметно, Карим-ага? — порозовела Мейлишах. — Я искренне желаю вам счастья, султанша. Но в гареме я столько повидал тех султанш, что не построили своей судьбы с любимым человеком. И я говорю вам это не для того, чтобы расстроить, а чтобы предостеречь от необдуманных поступков. Невозможно изменить то, что уже давно предписано нам Аллахом, а любовь вообще неподвластное чувство. Будьте осторожны, госпожа моя. Айше Султан, влетевшая в свои покои, нервно стала ходить от стола к кровати, не имея возможности совладать со своими эмоциями. Билги-хатун вошла вслед за ней и поклонилась, привлекая внимание госпожи. — Султанша, я узнала, кто доложил Мейлишах Султан о том, что письма попадают к вам. — И кто это? — не торопясь, спросила Айше, ожидая услышать самое худшее. — Неслихан Султан.Венеция.
Стоило кораблю прибыть в Венецию, город его назначения, как Мерьем Султан тут же выкинули с палубы как ненужную вещь, забыв о её существовании. Она оказалась на какой-то безлюдной улице без денег, жилья и знакомых. Подняв голову, она увидела высокие дома с большими окнами, на подоконниках которых стояли цветы, статуэтки. Еще раз оглянувшись, султанша ахнула, понимая, что находится в родной Венеции. Здесь совсем ничего не изменилось, разве что Мерьем совсем забыла о том, где ее родина. Османская империя так прочно засела в ее жизни, что о Венеции Мерьем Султан не вспоминала уже очень давно. Голова также кружилась, не давая султанше возможности нормально оценить обстановку. Её черный плащ, потрепанный и пыльный, сейчас был единственным спасением и шансом закрыть лицо, чтобы никто не останавливал на Мерьем свое внимание. Так она и сделала, накинув капюшон на голову. Нужно было срочно найти ночлег, однако, дальнейшего плана о том, как возвращаться домой, у Мерьем не было. Как не было и денег, чтобы решить все проблемы. Медленно бредя по пустым улицам, Мерьем то и дело окидывала взглядом дома, сооружения, восстанавливая в памяти свои воспоминания об этом месте. Они жили в роскошном особняке с семьей, не зная никаких бед и забот. Сейчас женщина даже и не вспомнит этого, потому что прошло почти двадцать лет с того момента, как её похитили, оторвав от родного дома. Шумные воспоминания стали накатывать на Мерьем с головой, и она поспешила отогнать их, осматриваясь вокруг в поисках того, где ей смогут помочь. Единственное, на что упал взгляд женщины, был трактир. Они не работали днем, и это было на руку Мерьем, так как не хотелось, чтобы ее кто-то видел еще и в таком виде. — Аллах Всемогущий, дай терпенья! — простонала женщина. Ощущение того, что она была настолько далеко от родного дома, от Стамбула, не покидало её, и Мерьем даже не могла себе представить такого. До Топ Капы нельзя добраться на лошадях или в карете. Единственный путь — море. Бескрайнее и глубокое, и только корабль способен доставить ее домой. Трактир и, правда, был без посетителей. Буфетчик, работавший там, увидел вошедшую женщину и поспешил скорее сказать ей о том, что они закрыты. — Миледи, приходите позже. Мы сейчас не открыты. — Вы можете мне помочь? Я ищу… кое-что. Даже кое-кого, — на чистом итальянском произнесла Мерьем Султан. Заинтересованно взглянув на женщину, полноватый трактирщик показал ей пальцы, намекая на деньги. Дескать, любая информация за оплату. Мерьем усмехнулась, понимая, что порядки тут не изменились, и за все нужно платить. — Признаюсь, что денег нет у меня. Но если вы мне скажите, что я хочу, то клянусь, что золота у вас будет хоть много. — Хитра, однако, — ухмыльнулся мужчина. — Где гарантии? Взглянув на свой самый дорогой подарок в мире — золотой перстень с красным рубином, что султанша носила, не снимая, Мерьем печально вздохнула. Подарок Султана Баязида. Единственное напоминание о нем и о Османской империи она была вынуждена продать, чтобы узнать интересующую её информацию. Сняв перстень с пальца, Мерьем положила его перед трактирщиком. Тот с горящими от жажды золота глазами стал вертеть украшение в руках, а после спрятал его в кармане, и султанша тоскливо нахмурилась. — И что вас интересует? Кстати, за такой перстень могу вам налить чего-нибудь бесплатно. Вина не хотите? Анжуйского, например? — Вина нет. А вот комнату было бы неплохо, — сказала Мерьем. — На две ночи. Больше не могу. — Идет, — согласилась женщина. — А теперь я хочу узнать кое-что. Где могу найти особняк рода Гримальди? — Гримальди? — задумчиво переспросил трактирщик. — Старый род. Насколько я знаю, никого не осталось среди них. Очень давно у главы семейства Антонио Гримальди отобрали все имущество и конфисковали особняк. Это было лет двадцать назад, не меньше. Антонио Гримальди. Мерьем узнала имя своего отца, у которого в последнее время были проблемы, и они все рисковали лишиться имущества. Значит, все это действительно случилось. — А что с ними стало со всеми? — Кто ж их знает. Антонио Гримальди пытался как-то заработать денег, но все безуспешно. Их род прекратился, когда его жена Грация Гримальди, его супруга, скончалась после какого-то ужасного события в их жизни. Вроде их старшую дочь похитили османы… Или пираты. Миледи, подробностей я не знаю. Тоскливо опустив голову, Мерьем почувствовала, как по щекам лились слезы. Старшая похищенная дочь — это она. Выходит, мама умерла сразу после того, как её забрали, а потом отец обанкротился. Неудивительно, что и его теперь нет в живых. Антонио и Грация были очень близки и любили друг друга. Отец мог умереть от тоски по матери, и Мерьем понимала, что вряд ли сможет уже найти хоть кого-то из своей семьи. — Погодите, — неожиданно воскликнула женщина. — У них были еще дети. Еще одна дочь, младше… той похищенной и сын. Старший сын. Где они, вы не знаете? — Про младшую дочь ничего не знаю. А сын заглядывает иногда. — Почему вы сказали, что никого не знаете из рода Гримальди, раз говорите, что он заглядывает сюда? — разозлившись, спросила женщина. — Солгали! — Тише-тише, — шикнул трактирщик, — нельзя про него громко говорить. Он сейчас бедный, без гроша в кармане. Гвардейцы к тому же ищут его за неуплату долгов очень важным господам. Марселло Гримальди, наверное, последний из этого проклятого рода. Он пару раз заходил сюда. Я сначала отказался его обслуживать, а потом он начал угрожать мне, пришлось пару бутылок Анжуйского на него пустить. Пес паршивый. Его все боятся, словно дикий зверь бродит здесь. — Марселло, — прошептала Мерьем имя брата. Она помнила его. Но никак не думала, что его ждала именно такая судьба. — Я должна увидеть его. Когда он снова придет? — Упаси, Господь, — перекрестился трактирщик. — Пусть подавно не появляется. Посетители его боятся, прибыль не растет никак. — Тогда где его найти? Знаете? — И знать не хочу! — воспротивился мужчина. Грустно вздохнув. Мерьем потеряла какую-либо надежду найти брата, однако, у нее теперь был ночлег на две ночи. За это время нужно было что-то придумать, но больше драгоценностей у нее нет, а значит, нет средств. И что делать дальше, пока султанша не знала. Самое ужасное было то, что Мерьем не помнила имени младшей сестры. Марселло она знала, так как проводила с ним все свое детство, разница в возрасте была два года, и брат с сестрой всегда были вместе. А когда родилась вторая девочка, то она оказалась очень слаба и болезненна. Её часто изолировали от детей, и Грация Гримальди проводила все свое время с ней. Мерьем Султан похитили из Венеции, когда ей было около семнадцати. В тот самый день, когда двенадцатилетнюю сестру должны были привезти в особняк, и Мерьем увидела бы ее в первый раз. Но этого не случилось. И имя сестры, которое она старалась запомнить, напрочь вылетело из её головы. — А имя той младшей сестры, вы помните? — задала последний вопрос Мерьем Султан. — Все, что я знал, я сказал вам, миледи. Простите. — Хорошо, спасибо. Покажите мне мою комнату. Я хочу отдохнуть.