На следующий день. Дворец Топ Капы. Покои Мейлишах Султан
— Ну как вы, госпожа? Вам лучше? — спросила Чичек-хатун, пришедшая рано утром, чтобы осмотреть султаншу. Та удовлетворительно кивнула, не желая больше говорить о болезни, что, видимо, стала причиной ее вчерашнего обморока. Она также переживала за сестру, но даже сил не было, чтобы подняться с постели. Когда Карим-ага вошел в покои с подносом, на котором дымился отвар лекарши, Мейлишах Султан самостоятельно пыталась встать с кровати, но ей было тяжело, и она хваталась за разные предметы, чтобы не упасть. — Где этих бестолковых носит?! — занервничал евнух, поставив поднос на стол и поспешив на помощь к госпоже. — Оставили султаншу совсем одну! — Все нормально, Карим-ага, — слабо выдавила Мейлишах. — Пройдет. — Уже который день не проходит, султанша. Как бы это не серьезное что-то было. — Впервые со мной слабость такая, будто какой-то недуг вселился в меня и покоя не дает, — выдохнув, султанша попыталась уложить свои спутанные волосы, но они не слушались ее, и она разочарованно вздохнула. — Позови служанок, хочу одеться. — Султанша… — Делай, что велю. Когда в покои вошли служанки, Мейлишах уже с помощью евнуха встала и села на тахте, утомленно прикрыв глаза. Любое движение давалось ей с трудом. Рабыни тут же отправились в гардеробную и принесли султанше несколько платьев на выбор. Мейлишах выбрала белое платье с серебряной нитью и красивыми кружевными вставками на груди. Одна девушка, взяв гребень, принялась распутывать волосы госпожи, пытаясь закрепить их в незамысловатой прическе. Когда рабыни закончили свою работу, Мейлишах Султан выглядела очень красивой, она удовлетворенно улыбнулась, посмотрев в зеркало, оставшись довольной своим внешним видом. — Я хочу к Шафак сходить. Как она, Карим-ага? — спросила госпожа. — Плохо, султанша. Она в себя редко приходит, не разговаривает, очень слабая и бледная. Повелитель навещает ее несколько раз на день, но даже с ним она молчит и ничего не говорит. Не знаю, что и делать с ней, султанша. После этих слов в покои вошла одна из служанок госпожи и, поклонившись, вручила ей небольшой сверток, обвязанный белой лентой. Мейлишах нахмурилась, взяв его в руки. — От кого? — Отправитель не назвался, султанша. — Хорошо, иди, — отпустив девушку, Мейлишах принялась читать содержимое письма. «Я очень переживаю за вас, султанша. Надеюсь, вы уже в добром здравии и сможете прийти в дворцовый сад к полудню. Шехзаде Мустафа будет тренироваться там снова» Смекнув от кого это письмо, Мейлишах едва заметно улыбнулась и спрятала его в шкатулку. Нужны ли были слова в этой ситуации, если она уже согласилась со своим внутренним голосом, который так и кричал о вспыхнувших чувствах между ней и соратником ее брата. — Султанша, — осторожно начал Карим-ага, — простите мою дерзость. Но это письмо от того человека? От соратника шехзаде? — Карим-ага, я тебе не обязана отвечать. Это что допрос? — возмущенно ответила Мейлишах Султан. — Что вы, султанша! Я не посмею. Я лишь хочу предостеречь вас, защитить от этих чувств, которые ничего хорошего вам не принесут. Поверьте, что Повелитель никогда не позволит вам…быть вместе. Скольких султанш в этом дворце постигла эта участь, когда они отказывались от собственного счастья во имя династии, когда выходили замуж за нелюбимых, а потом страдали всю жизнь. Если б я только мог вам помочь, госпожа. Не хочу пугать вас, но вам придется связать себя узами брака с тем, кого выберет Повелитель. Не раньте сами свое сердце, не привязывайтесь и не отвечайте на эти чувства. Нахмурившись, султанша ничего не ответила и в растерянных чувствах покинула свои покои. Карим-ага подозвал к себе служанок, оставшихся в комнате, и наказал им более не приносить писем в покои госпожи, от кого бы они ни были.Венеция. Особняк Роберто де Канала
Каждый день, каждый вечер и каждую ночь Нергис проводила в своей комнате, которую и комнатой то назвать было нельзя. Одного только ужаса на нее нагоняла деревянная скрипучая дверь, словно она жила в каком-то подвале, а не в одной из комнат для гостей богатого особняка. Из мебели здесь была лишь двуспальная кровать, резной огромный шкаф, потрепанный ковер, чей узор даже не было видно из-за слоя пыли, а также занавески кричащего синего цвета. Зеркало, висевшее на стене, разбилось, стоило девушке только дотронуться до него. Видимо, оно здесь слишком давно. К тому же, в особняке к ней относились с пренебрежением. Слуги и рабочие считали ее любовницей самого хозяина, Роберто, а потому они с сочувствием относились к мадам Фиоренце, и с презрением к Нергис. С момента своего прибытия Нергис видела адмирала один раз во время общего ужина в первый же день. До сих пор девушка не могла забыть затравленного и озлобленного взгляда Фиоренцы в ее сторону. Ужин тогда ничем хорошим не закончился, потому что хозяйка что-то все время шептала Роберто, и тот злился каждую секунду, а потом приказал … прекратить ужин и всем вернуться в свои покои. Нергис уже тогда поняла, что Фиоренца недолюбливает ее по объяснимым причинам, но и она сама не понимала, что здесь делает и как долго еще будет тут находиться. Несколько раз она порывалась поговорить с Роберто о том, что ей делать дальше, попросить его отпустить ее, но с того ужина он редко появлялся в особняке. В особенности только ночью, так как днем был на службе. И он всегда проводил свое время либо в кабинете, либо со своей любовницей, которая, к слову, и распорядилась перевести Нергис в другую комнату, более скромную и бедную. Все попытки Нергис увидеться с Роберто были пресечены либо вездесущим Гаспаро, который служит только Фиоренце, а потому докладывал ей обо всем, либо самой хозяйкой особняка, которая явно намекала девушке, что не стоит беспокоить ее «мужа». Порой Нергис уже жалела о том, какое поспешное решение она приняла, ведь могла бы остаться в Топ Капы в той же роскоши и убранстве, не зная горя. А теперь даже если она добьется того, что выйдет отсюда, то ей идти некуда. С этими мыслями она задремала одним вечером, когда читала книгу. Её разбудило ржание коней под окном, и распахнув глаза, она увидела, что Роберто приехал в особняк. Тут же она подорвалась с места и выбежала из комнаты, желая, наконец, поговорить с ним. И на этот раз ей повезло, потому что адмирал, только увидев ее, приказал явиться в его кабинет. Нергис послушно кивнула, а недовольный произошедшим Гаспаро неохотно проводил ее до кабинета. Роберто появился через минуту и всучил Гаспаро мешочек с золотыми монетами. — Этого хватит, чтобы Фиоренца ничего не знала? — спросил он, смотря управляющему прямо в глаза. Тот ничего не ответил, лишь прикрыл глаза, будто соглашаясь, а после оставил адмирала и Нергис одних. — Ну, как тебе тут живется? Ни в чем не нуждаешься? — раскованно спросил адмирал, наливая в бокал вина. Достав с пыльных шкафов большую бутылку крепкого напитка, он посмотрел девушке в глаза. Прыснув от его наивности о том, что она ни в чем не нуждается, хотя жила как последняя слуга в бедной комнате, Нергис все же подумала о том, что он не обязан предоставлять ей лучшие покои и золото. Она до сих пор не понимала, почему тут находится. — Надеюсь, мне осталось здесь недолго, — ответила девушка, отодвинув предложенный бокал вина. — Почему же? По-моему такой жизни может каждый позавидовать. Не думать о проблемах, имея комнату, деньги и гарантированную защиту. Что еще тебе нужно? — Зачем я вам? — напрямую спросила девушка. — Я ведь обыкновенная… Роберто усмехнулся и отпил немного вина. В его взгляде не было ничего хорошего, и он закинул ноги на свой рабочий стол, демонстративно показывая собственное превосходство. Нергис этот прием нисколько не впечатлил, и она всем своим видом попыталась показать, что не напугана, а настроена решительно. — Нет, ты не такая как все. Была бы ты обыкновенная, как ты выразилась, тут бы не сидела. Правда, султанша? Вот теперь настал черед испугаться. Нергис в смятении пошатнулась, а после попыталась собраться и выдавила легкую улыбку. — Что вы несете? — Я знаю, кто ты есть на самом деле. Ты — султанша османской империи, дочь султана Баязида. Какую рыбу поймал я в море! Ты прямо находка для венецианцев. — И откуда вы узнали об этом? — Слишком ты нежная для обычной девки, да и взгляд у тебя какой-то другой. А если по-честному, отставив все это особенности людей голубых кровей, то тогда на корабле ты была не единственная среди уцелевших. Остался еще один стражник, который быстро раскололся и сказал, что на корабле есть госпожа, которая просила скрывать ее истинное происхождение. Так я и стал обладателем такого ценного секрета, а также султанши на своем корабле. Будь ты девкой обыкновенной, стал бы я рисковать жизнью в Греции и спасать тебя от тех невеж, что к тебе приставали? Я вез тебя в Венецию как пешку в политике. Венецианский дож уже все знает и был очень рад такому раскладу событий. Ты думала, что начнешь здесь новую жизнь, но ошиблась, и теперь вынуждена делать, что я скажу. С тобой войну с османами мы выиграем, султан Баязид не станет сопротивляться, узнав, что ты здесь. Выслушав все это, Нергис растерянно моргнула, чувствуя, будто ее били по щекам. Сама того не ведая, она стала пленницей и оказалась в ловушке. Как же она могла поверить собственному врагу, отправиться вместе с ним? Не будь она такой глупой и горячей в своих поступках, то бросилась бы в море с того корабля. А теперь она стала участницей политических игр и была ею все это время, наивно полагая, что скоро ее освободят. — И… что дальше? — неуверенно спросила она. — Отправите султану ультиматум? Мне все равно, потому что я сама сбежала из дворца, и отец уже наверняка забыл о моем существовании. — Ты сбежала, подвергшись временному помутнению рассудка. И это понятно, каждый совершает ошибки. Но, видимо, судьба тебе уготовила такую участь, раз ты сейчас здесь и до сих пор не раскрыла мою игру. Ты ничего не сделаешь. Не сбежишь, поэтому продолжай жить и радоваться, что еще дышишь. — Это угрозы? Вы убьете меня, как только добьетесь, чего хотите? — Твою судьбу теперь даже не я решаю, а дож. Он знает, что ты здесь, и приказал не отпускать тебя никуда. О дальнейших планах тебе знать не обязательно, дорогая. Можешь идти. Не повиновавшись, Нергис зло посмотрела на адмирала и вдруг схватила лежащий на столе нож, приставив его к горлу. Роберто напрягся, встав из-за стола. В глазах девушки будто бы был яркий огонь, и она не желала отступать, в любой момент готовая убить саму себя. — Смерти желаешь? — усмехнулся мужчина. — Что ж, давай. Но даже с твоим трупом мы сможем предъявить султану Баязиду ультиматум. Делай, что задумала, возможно, тогда избавишься от всех проблем. — Избавлюсь! — горячо воскликнула девушка и, не медля, полоснула ножом по горлу. Алая кровь брызнула на ковер, а сама Нергис обмякла в руках Роберто.Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Неслихан Султан.
Жизнь потеряла всякий смысл без шехзаде Сулеймана, о котором Неслихан даже ничего не знала, ведь было запрещено отвечать на любые ее вопросы, касающиеся сына. Который день она засыпала и просыпалась одна, заглядывала в колыбель сына, и снова на ее лице отражалась такая знакомая печаль и тоска, когда она видела пустующую кроватку. Неслихан Султан прежде не чувствовала себя такой разбитой и… остервенелой. Она была зла на Айше Султан и Бахарназ Султан, ловко установивших свои порядки в гареме Манисы и без позволения шехзаде Мустафы забравшие у нее сына. Все зло и проблемы исходили, несомненно, от Айше Султан, и Неслихан всем сердцем ненавидела ее и желала, чтобы та исчезла, наконец, из Манисы, тогда Бахарназ не сможет долго продержаться здесь без поддержки матери, и сама же падет в силу своего характера. Султанша буквально считала дни возвращения шехзаде Мустафы, пребывая взаперти в собственных покоях, не имея возможности видеть собственного сына. С каждым днем, с каждым часом она все больше и больше ненавидела Айше Султан и желала отомстить султанше. Неслихан Султан не была девушкой коварной, но каждый раз, слыша от преданной служанки, что шехзаде Сулейман целыми днями находится в обществе Айше и ее дочери, и он не получает от них должного внимания, Неслихан чувствовала, как злость постепенно овладевает ее разумом. Дни тянулись очень долго, каждый был похож на предыдущий, и Неслихан Султан уже перестала различать день и ночь, вечер и утро. Она могла насладиться свежим воздухом, лишь пребывая на террасе, но даже тогда она видела, как в дворцовом саду Айше Султан гуляла с ее сыном. Шехзаде Сулейман постепенно забывал образ матери, её любовь и заботу, и Неслихан чувствовала, как рвется ее последняя связь с сыном. В покои неслышно вошла Армин-хатун и поставила на столик поднос с едой. Неслихан не притрагивалась к ней несколько дней, и служанка каждый день безрадостно уносила еду обратно, не сумев заставить госпожу выпить и стакана воды. Неслихан целыми днями сидела в покоях, смотря в окно. Для нее жизнь, казалось, остановилась. — Повара только зря стараются, султанша, — разведя руками, произнесла Армин-хатун. — Вы и кусочка не едите, уже третий день. Подумайте, что будет с шехзаде Сулейманом, если вас не станет. — Упаси Аллах, Армин, — негодующе ответила Неслихан Султан, — я умирать пока не собираюсь. Что за мысли такие? — Простите меня, султанша, — виновато поглядев на нее, сказала служанка. — Не подумала. Вздохнув, Неслихан Султан вновь отвернула свой взгляд к окну, а после задержала его на дворцовом саду. Ее глаза почернели от злости, и султанша буквально сорвалась с места, вылетая из покоев. Армин-хатун из любопытства выглянула в окно и увидела, как Айше Султан и Бахарназ Султан гуляли вместе с шехзаде Сулейманом по саду, и последняя вела мальчика за руку, а он самостоятельно делал первые шаги. Спешно надев свою накидку, Неслихан Султан вышла в сад и вмиг достигла тропинки, по которой шли султанши. Айше смерила ту презренным взглядом, а Бахарназ затравленным, а потому инстинктивно спряталась за плечо матери. Неслихан нахмурилась, увидев, как Бахарназ держит Сулеймана за руку. Мальчик, увидев маму, тут же заулыбался и попытался подойти к ней, но служанки быстро унесли его, и Неслихан осталось лишь с горечью наблюдать за этим. — Что-то случилось, Неслихан? — обычным будничным тоном спросила Айше Султан. — Верните мне сына, султанша! — громко произнесла наложница. — Зачем вы это делаете? — Он не твой сын, — спокойно объяснила Айше. — Он — сын османов, будущий наследник, а тебе не пристало так себя вести со мной. Извинись. — Извиниться? — сморщившись, переспросила Неслихан Султан. — За что? За то, что без воли на то шехзаде Мустафы и без его ведения отобрали у меня и сына, и все имущество? Или за то, что вы настраиваете всех против меня и сами пытаетесь унизить при всех, восхваляя и возвышая при этом вашу дочь? Чем я так провинилась, султанша? — Я тебе не обязана ничего объяснять, — таким же холодным и сдержанным тоном ответила Айше Султан, — я делаю то, что считаю нужным, а на это у меня есть и власть, и причины. Ступай к себе. Впредь не смей вот так заявляться ко мне и что-то требовать. Иначе даже твои покои отберу, а в подарок дам тебе темницу. Растерянно моргнув, Неслихан Султан продолжила в смятении стоять, позволяя султаншам обойти ее и продолжить свою прогулку. В потерянных чувствах султанша медленно побрела в сторону дворца.Спустя несколько дней… Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Айше Султан
Утро во дворце Манисы всегда начиналось привычно и обыденно. Стоило только солнцу встать из-за горизонта, как слуги уже раскрывались окна, впуская в ташлык солнечный свет, который ослеплял наложниц. Те недовольно начинали ворчать и подниматься со своих кроватей, подгоняемые калфами в класс для занятий. Затем евнухи раздавали девушкам разного рода работу, и те еще больше начинали сетовать на свою судьбу: жить в гареме наследника, но не иметь возможности бывать в его покоях. Каждая понимала, что теряет свою красоту и очарование, увядая в гареме, а шансов попасть в покои шехзаде практически не было. Девушки с завистью смотрели на закрытые двери покоев Айше Султан и вздыхали, представляя, как султанша поднимается с кровати, нехотя выбирает платье и диадему, затем сидит перед зеркалом, пока слуги заплетают ей волосы, а после завтракает вкусными блюдами, попивая сладкий шербет. Все было так. Айше Султан сегодня облачилась в дорогое парчовое платье коричневого цвета и, восседая на низкой тахте, пыталась покормить шехзаде Сулеймана, который отказывался кушать без матери. Напротив султанши сидела понурая и чем-то недовольная Бахарназ Султан. Она молча глядела в свою тарелку, словно не слыша криков шехзаде Сулеймана. Айше с укором взглянула на дочь, а после протянула ей мальчика. — Возьми его! — строго сказала она. Бахарназ долго смотрела на мать немигающим взглядом, не понимая, чего она хочет. — Возьми, — повторила Айше Султан. — Быть может, у тебя этот ребенок съест хоть что-нибудь, — последние слова она повторила с ноткой недовольства, и когда шехзаде Сулейман оказался в руках Бахарназ, Айше облегченно вздохнула и начала сама есть принесенный завтрак. — Не понимаю, зачем вы отобрали его у матери, — пытаясь дать мальчику кусочек принесенной свежей булки, проговорила Бахарназ Султан, — словно у вас не хватает проблем, валиде. — Я посчитала это наказанием соразмерным ее деянием, Бахарназ. Как еще можно было повлиять на эту женщину? Неслихан словно ослепла, не понимает, кому переходит дорогу, — Айше Султан отпила немного шербета, облизав губы. — Быть может одумается, тогда я верну ей сына. К тому же, неплохо было бы и тебе почувствовать материнскую ответственность. Ты совсем скоро станешь матерью. Дай Аллах, весной я возьму твоего малыша на руки. Бахарназ поморщилась в неприятном предвкушении, а после передала шехзаде Сулеймана служанкам, которые унесли его. — Тебя ничего не беспокоит? — спросила Айше. — Нет, валиде. Я все думаю о шехзаде. С тех пор, как он добрался до Стамбула, мы не получали ни одной весточки от него. — Это Мейлишах преграждает ему путь и общение с нами, я уверена. Погляди-ка, какая выросла у Мерьем дочь! Самовольно покинула дворец, приехала сюда без разрешения на то Повелителя и шехзаде. Такая же гордая, как мать. Жалко, что такие не долго держатся. Вот увидишь, она сама от своих же дел и падет. Ничего не ответив, Бахарназ осторожно поднялась с подушек, придерживая свое платье и уже выросший животик, который, к слову, создавал для султанши множество проблем. — С вашего позволения, валиде. Хочу прогуляться. — Конечно. Я позже присоединюсь к тебе. Вот только навещу Неслихан.Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Неслихан Султан.
Неслихан Султан сидела на тахте и бездумно что-то вышивала, в то время как двери ее покоев отворились, но султанша даже не подняла головы. — Вижу, тебе наскучило даже общество самой себя, — послышался насмешливый голос. Неслихан подняла взгляд и увидев пришедшую нежеланную гостью, продолжила свое занятия, не встав и не поклонившись султанше. Айше впрочем понимала степень негодования наложницы и не стала кричать на нее и требовать проявления почтения. — Что вам угодно, султанша? — спросила наложница шехзаде. — Желаете еще что-то отобрать у меня? Могу предложить вам свою вышивку? — Неслихан Султан протянула Айше свою незаконченную работу. Айше Султан усмехнулась. Осмотревшись в покоях, женщина продолжила: — Я бы не стала в твоем положении грубить мне, Неслихан. Эти красивые покои могут смениться сырыми стенами темницы, будешь там крысам показывать свой характер. — Я вас услышала, султанша. Что-то еще? — Хотела спросить, не подумала ли ты над своим поведением, но как вижу, что ты и слышать не хочешь о моем прощении. Как хочешь. Сиди здесь до скончании дней своих. Не дав наложнице сказать что-то в ответ, Айше Султан покинула покои Неслихан Султан. Встретившись с идущей к госпоже служанкой, Армин-хатун, Айше остановила ее, цепко схватив за локоть. — Последний раз ты сегодня идешь к своей госпоже. Более не желаю, чтобы ей кто-то прислуживал! Отпустив девушку, Айше скрылась в коридорах, а Армин-хатун потерла свой локоть, чувствуя подступающие слезы. Зайдя в покои султанши, она плотно закрыла двери, а Неслихан тут же вскочила, подходя к ней. — Ну, что? — в волнении потирая руки, спросила Неслихан Султан. — Я подкупила евнухов, султанша, — начала рассказывать Армин-хатун. — Слава Аллаху, что у вас был тайник во дворце, я нашла все около хамама, под кирпичом, как вы и говорили. Тех денег хватило, сегодня ночью вы сможете увидеть шехзаде Сулеймана. — Аллах милостив, — радостно возликовала султанша. — Будь бдительна, Армин. Никто не должен ничего узнать. Ты откроешь мне дверь поздней ночью, когда все уснут. — Я все поняла, султанша. Как бы Билги-хатун не поймала меня… — Не бойся. Ты ведь была осторожна? — девушка кивнула. — Значит, все будет хорошо.Венеция. Особняк де Канала.
В нетерпении ожидая свою служанку, Фиоренца стояла около конюшни в тени, прячась от назойливых лучей осеннего солнца, которое уже светило, не так ярко, как в летние месяцы. Светлые волосы женщины развевались от легкого ветерка, и она упорно продолжала прятать их под капюшон своей легкой зеленой накидки. Послышалось ржание лошадей, и женщина невольно вздрогнула, а в памяти пронесли ужасные картины ее прошлого. По вине лошадей и по собственной неосторожности Фиоренца потеряла двоих детей, которые даже не родились, а потому она теперь вздрагивала от любых шорохов и звуков, раздававшихся рядом. Наконец, ее верная служанка, Лия, прибежала к своей госпоже. — Почему так долго? Или Роберто тебя раскусил? — встревожено спросила Фиоренца. — Нет-нет, — поспешила ее успокоить Лия, — сеньор ничего не знает, мне удалось проскользнуть даже мимо Гаспаро, хотя он в последнее время начал следить за мной. — Я так давно не выбиралась в город, даже не знаю, сколько лет уже прошло. Роберто не выпускает меня, но я устала сидеть в комнате. Меня не волнует, что он будет злиться. Лия смолчала, не смея идти против слов своей госпожи. Немного подумав, женщина спросила: — Что с той девушкой? Она перерезала себе горло, как я поняла? — Верно, госпожа. Её не смогли спасти.</> Печально вздохнув, Фиоренца нахмурилась, будто бы ощущая собственную вину за то, что сотворила с собой Нергис, но через секунду женщина отогнала эти мысли и решила успокоить себя тем, что появление этой девушки стало препятствием в спокойной жизни. Возможно, то, что произошло, пойдет всем на пользу. В том числе, и Роберто… — Сеньора, вы уверена, что хотите вновь сесть на лошадь? Последний раз вы… Фиоренца нерешительно вздохнула. Подувший ветерок растрепал ее светлые волосы, и она старательно спрятала их под капюшон. — Будь, что будет, — ответила женщина. — В одном я уверена: более сидеть в комнате не хочу!<i>Дворец Топ Капы. Лазарет.
Фатьма Султан уже оправилась после сотрясения и теперь сидела на кровати в дворцовом лазарете, ожидая, пока лекарша приготовит нужные мази и отвары для скорейшей поправки. Дуду-калфа стояла подле своей госпожи, изредка поторапливая лекаршу, а та лишь ворчала, всем сердцем желая ответить колкостью хазнедар гарема, но не могла сделать этого при Фатьме Султан. — Шафак оказалась еще слабее, чем я думала, — задумчиво произнесла Фатьма, и ее взгляд вновь коснулся лежащей на кровати султанши. Ее рыжие волосы были раскинуты на подушках, а лицо было бледным и похудевшим. Она спала, но было похоже будто она мертва. — Да дарует Аллах исцеления нашей султанше, — пропела Дуду-калфа. — И вам, конечно же, Фатьма Султан, — сладкие речи так и лились, и от них султанша иногда даже хмурилась, чувствуя раздражение. — Чичек-хатун, долго еще? — спросила госпожа. — Уже все, султанша. Мази обязательно используйте, а отвары я сама буду готовить вам каждый вечер, и вы быстрее поправитесь. — Пошли, Дуду-калфа, нужно еще кое-кого навестить! — решительно заявила Фатьма. — Интересно полюбопытствовать кого же, султанша? — послышался голос позади, и, обернувшись, Фатьма столкнулась взглядом с Мейлишах Султан, которая смотрела на нее прожигающее и ненавистно. На её лице была вовсе неискренняя улыбка. Фатьма Султан неохотно подошла к сестре, довольствуясь ее еще детским и таким самодовольным выражением лица, будто бы Мейлишах знала все на свете и от того, желала доказать всем, что является значимой фигурой во дворце. Дочь султана же наоборот питала гнев и раздражение по отношению к Фатьме Султан. Она была уверена, что новоиспеченная управляющая гарема имеет причастность к похищению ее матери. — Мне сказали, ты тоже захворала, — начала Фатьма Султан, — тебе уже лучше, как вижу? — Не сомневайтесь, — ответила Мейлишах Султан, улыбнувшись. — А скоро и моя валиде вернется во дворец, тогда и жизнь здесь тоже наладится. Вспыхнув словно спичка от упоминания о Мерьем Султан, Фатьма вновь сдержалась, взяв эмоции под контроль. Она знала и была уверена, что Мерьем никогда не вернется во дворец, но умело скрывала истинную натуру, не поддаваясь на провокации Мейлишах и не выдавая своего причастия к тому похищению. Ничего не ответив, Фатьма Султан в сопровождении Дуду-калфы покинули лазарет. Стоящий позади Мейлишах Султан Карим-ага поклонился, ощутив на себе прожигающий взгляд управляющей гарема. — Главный евнух гарема, а служит не мне, — сказала Фатьма Султан своей хазнедар, когда они оказались около покоев. — Его пора сместить с той должности и назначить более преданного человека. — Вы правы, султанша, — льстиво проговорила Дуду-калфа. — Найди такого человека. Мейлишах Султан ощутила страх и скованность, когда впервые посмотрела на бледную и беспомощную сестру, лежащую на белых простынях. Шафак Султан медленно повернула голову в сторону сестры, но никак не отреагировала, продолжая бездумно моргать. — Чичек-хатун, как она? — спросила Мейлишах. Лекарша удрученно покачала головой. — Султанша потеряла много крови, ее вовремя нашли. Сейчас остается уповать на Аллаха. Мейлишах Султан подошла к сестре и села на противоположную кровать, дотронувшись до руки Шафак. Холодная и словно безжизненная. На секунду девушка испугалась, будто бы дотронулась до мертвеца. — Тебе трудно говорить? — спросила Мейлишах. Ответом послужило лишь то, что Шафак Султан моргнула еле заметно, но не отрывая взгляда от сестры. — Не говори, — черноволосая девушка улыбнулась. — Береги силы. Карим-ага, стоящий рядом, подозвал лекаршу к себе. — Можно ли перевести султаншу в ее покои? — спросил евнух. — Не раньше, чем через три дня, ага, — ответила Чичек-хатун. — Пока пусть побудет здесь под моим присмотром. — Шафак, я не понимаю, почему ты сотворила с собой такой грех, — нахмурилась Мейлишах Султан. — Смерть… Ферхата-паши, конечно, ужасное событие, но ты не должна накладывать руки на себя. Ты еще будешь счастлива, по-настоящему. Шафак Султан лишь тяжело вздохнула, будто бы не веря словам сестры или снова ища в них подвоха. Девушка с трудом отвернулась к окну, и Мейлишах Султан поняла, что разговора не состоится. Пропасть между ними росла с каждым днем, и теперь уже ничто не могло вновь объединить сестер как раньше. Мейлишах Султан давно простила сестру и хотела вновь быть близкой с ней, но Шафак Султан уже перестала доверять кому-либо. Она давно похоронила свою душу, считая себя никому не нужной и брошенной.Дворцовый сад Топ Капы.
Посреди сада на огромной зеленой полянке слуги раскинули роскошный султанский шатер, в котором разместились султан Баязид, шехзаде Мустафа, Сиявуш-паша и младшие сыновья султана, которые периодические играли на поляне, соревнуясь на деревянных мечах. Покой султанской семьи охраняли Арас-бей и другие слуги. Повелитель практически не участвовал в беседе старшего шехзаде и визиря о военных походах, он был увлечен собственными мыслями, которые касались его супруги. Прошло уже три дня, но они не получали никакой весточки от Мерьем Султан, и это настораживало Баязида. Он все пытался отыскать в собственном окружении предателей, ведь как говорил его отец, султан Сулейман, если есть друзья, то есть и враги. Со стороны главных ворот к ним подошел Касим-паша, поприветствовавший Повелителя и шехзаде Мустафу. — Что у тебя, Касим-паша? — спросил Повелитель. — Как вы и приказывали, государь, я был на верфях, контролировал строительство новых судов для вашей доблестной армии, — начал свой разговор Касим-паша, — все идет согласно вашим приказам, также я попросил мастеров добавить кое-какие изменения во внешний вид кораблей, те, о которых мы говорили с вами вчера. — Прекрасно, — Повелитель довольно кивнул, — присоединяйся к нам. — Благодарю. Касим-паша сел рядом с Сиявушом-пашой, которому явно не понравился короткий разговор между Повелителем и третьим визирем. — О чем таком важном вы говорили с Повелителем, что даже я не знаю? — спросил Сиявуш-паша. — Вчера мы допоздна задержались в его кабинете, обсуждали маневренность кораблей. Я предложил султану интересное решение, и он… — Ты метишь на мое место, паша? — напрямую спросил визирь. — Думаешь, раз место великого визиря свободно, то ты имеешь все шансы занять его? Забудь об этом. Вы с Эсмехан Султан слишком далеко зашли. Оставив эти слова без ответа, Касим-паша решил отвлечься и начал разговор с Повелителем, что еще больше разозлило Сиявуша-пашу. Он был на шаг ближе к должности Великого визиря, но чувствовал, что теряет расположение государя, уступая место Касиму-паше, который был втянут в этих интриги совершенно случайно. Сиявуш-паша не мог позволить, чтобы пост Великого визиря достался кому-то другому. К этой цели он шел уже как двадцать лет, она была так близко, а теперь медленно он упускает птицу счастья из своих рук. С Касимом-пашой Повелитель обсуждал все вопросы, а после выносил решения на Совете Дивана. Сиявушу-паше часто докладывали, что государь занят делами и не желает принимать его, а после визирь наблюдал, как они с Касимом-пашой отправлялись на охоту. Сиявуш-паша был словно третьим лишним, но он не собирался сдаваться и отпускать свою цель. Заметив недалеко женскую фигуру, шехзаде Мустафа поднялся со своего места, поклонившись отцу. — Повелитель, я пойду, поговорю с Мейлишах, если позволите. — Скажи ей, что я сегодня вечером зайду к ней, — Баязид улыбнулся, вспоминая свою младшую дочь, так похожую на Мерьем Султан. — Заодно проведаю и Шафак. Мустафа вместе со своими охранниками подошли к фонтану, около которого ждала его Мейлишах Султан. Она была облачена в красивое лиловое платье, поверх которого была накинута накидка с серебряной вышивкой. Увидев брата, девушка немного погрустнела, так как она пришла сюда для встречи с Арас-беем, но Мейлишах была взяла себя в руки и приветственно улыбнулась. — Не понимаю, почему вы так спокойно сидите, когда валиде в опасности. — Мейлишах, — терпеливо произнес Мустафа, — Повелитель не знает об этом, а я не могу вести расследование в тайне. Отец будет зол, если ему доложат, будто я веду какие-то дела за его спиной. Погрустнев, султанша вздохнула, теребя в руках шелковый белый платок. — Это мамин, — девушка улыбнулась. — Мустафа, я скучаю по ней. Вдруг она в беде? Вдруг она вовсе… мертва. — Еще вчера ты утверждала обратное, а сегодня грустишь. Обещаю тебе, что сделаю все, чтобы найти ее. Она жива и здорова, она ждет встречи с нами. Повелитель сегодня заговорил о моем возращении в санджак. Если я уеду, то… — Я останусь совсем одна, и эти гарпии растерзают меня. Поторопись, Мустафа, нужно хоть что-то разузнать. Ты разговаривал с теми девушками? — Да. Ничего вразумительного я не услышал, Мейлишах. Обе напуганы и уже готовы к смерти, но они не выдают, ни того, кто их нанял, ни то, куда они отправили нашу валиде. Раздосадовано ухмыльнувшись, Мейлишах Султан бросила короткий взгляд за спину брата. Мустафа заметил это и обернулся, проследив за взглядом сестры. Он явно предназначался Арасу-бею. — Мейлишах? — непонимающе спросил шехзаде. — Я чего-то не знаю? Султанша тут же покраснела и поспешила ретироваться. Шехзаде сурово взглянул на сестру. — Все в порядке. Я искала отца. — Вечером он обещал заглянуть к тебе. — Хорошо, я буду ждать, — с этими словами девушка развернулась и вместе со служанками исчезла за листвой сирени.Дворец санджак-бея в Манисе.
Ночь вступила в свои права, вгоняя жителей дворца Манисы в самозабвенный сон, о котором они мечтали с наступлением обеда. Рабыни уже приготовились ко сну и сейчас сидели на своих кроватях, продолжая о чем-то сплетничать и пересмеиваться. Высокая и худощавая Билги-хатун прошлась по гарему, стуча своей огромной палкой и прогоняя всех девушек спать. Те недовольно вздыхали, но все же ложились, боясь сурового наказания. Когда, наконец, дворец затих, Армин-хатун тихонько встала со своего ложе и вышла из гаремной комнаты, поднимаясь по каменной лестнице, которая вела к этажу с комнатами султанш. Армин осторожно постучала в знакомую дверь три раза, а когда с обратной стороны ей ответили тем же, девушка открыла замок. Неслихан Султан была одета в серое непримечательное платье, ее волосы были затянуты в косу, а поверх она накинула простой платок, скрывая свое лицо. — Все уснули? — спросила султанша. — Да, госпожа моя. Вы уверены? — нерешительно спросила Армин-хатун. — Я устала находиться в неведении, устала сидеть и не видеть своего сына. Чего бы мне это не стоило, но ты отведешь меня к нему. Армин согласно кивнула, и вместе они двинули по коридору по знакомой дороге, ведущей к покоям шехзаде Сулеймана, которые ему даровала Айше Султан, отселив от матери. — Что евнухи и служанки? — спросила Неслихан Султан. — Они предупреждены, султанша. Никто ничего не узнает. Айше Султан давно уже спит, а лекарша по секрету рассказала мне, что Бахарназ Султан сегодня была не в духе, и ей дали успокоительного. Она тоже уснула. — С чего бы ей быть не в духе? — нахмурившись, произнесла султанша. — Гадюка. В покоях шехзаде было тихо. Неслихан Султан вошла внутрь и тут же подошла к кроватке сына, который мирно спал, прижимая к груди любимую игрушку. Султанша трепетно поцеловала его в лоб, поглаживая его щечки. Вся злость будто испарилась, стоило Неслихан увидеть сына. Сулейман вдруг открыл глаза и сонно потер их. Сев в кровати, шехзаде недоуменно посмотрел на мать, инстинктивно прижав игрушку к себе. — Сынок, — Неслихан Султан улыбнулась ему, но мальчик продолжал также непонимающе смотреть на нее. — Ты меня не узнаешь? Ты не помнишь меня? Шехзаде отрицательно покачал головой. Сулейман, посмотрев на мать, вроде бы увидел знакомое лицо, но никак не мог вспомнить, кому оно принадлежит. Он был слишком мал, чтобы запоминать лица, он проникался доверием только к тем, кто хорошо обращался с ним и играл, а в последнее время шехзаде вовсе никто не занимался. — Родной мой. Сынок, — женщина поцеловала его в лоб и крепко обняла. Неслихан вгляделась в изменившееся лицо сына и с содроганием увидела в нем отчуждение и искреннее непонимание. — Кто ты? — раздался голос Сулеймана, который будто острым кинжалом разрезал сердце матери на части. — Что.? — потрясенно прошептала Неслихан Султан, вновь поцеловав мальчика в лоб. — Я твоя мама, Сулейман. — Дети имеют свойство с течением времени забывать лица, — послышался немного печальный, но полный самодовольства голос позади султанши. Неслихан обернулась, и острый взгляд Айше Султан коснулся ее испуганного лица. Она все это время была во внутренней комнате и сейчас предстала перед Неслихан Султан, которая крепче обняла сына. Глаза девушки начали жечь от нахлынувших слез, и она поняла, что ее провели. Вновь триумф достался Айше Султан, которая сейчас стояла перед ней, облаченная в длинный шелковый халат белого цвета. В полумраке Айше Султан выглядела еще более устрашающей. Её холодный взгляд, прикованный к растерянной Неслихан Султан, не говорил ни о чем хорошем. — У тебя была возможность жить спокойно и растить сына. Ты потеряла ее, когда решила на предательство и доложила обо всем Мейлишах, ты не проявляла уважения, ты приютила Керсан-калфу, которая присягала тебе на верность, но позже она испугалась, и Дуду-хатун нашла ее со слезами на глазах в прачечной. Ты желала идти против меня! Ты проиграла. С каждым сказанным словом Неслихан чувствовала вновь зарождающееся чувство ярости и ненависти. — Вдобавок родной сын не знает тебя, — Айше продолжала подливать масло в огонь, видя растерянность фаворитки шехзаде. — Вы у меня все отобрали! Все! Резко поднявшись с кроватки сына, Неслихан Султан заметила, как что-то блеснуло на столе. Утерев слезы, она увидела небольшой нож, по неосторожности оставленный служанками, когда те приносили трапезу для шехзаде Сулеймана. Затрясшись от негодования и ярости, охвативших ее чувств ненависти и затаенной злобы, Неслихан неосознанно схватила нож, чей холод стали вмиг оледенил ее руку, и вскрикнув, отчаянно набросилась на растерявшуюся Айше Султан. Алая благородная кровь госпожи брызнула на расписной персидский ковер, окропив его, будто дождем. Белый шелковый халат, забрызганный кровью, Айше в последнюю секунду жизни попыталась скинуть, но силы медленно покидали ее. Сотрясаясь в собственных судорогах, Неслихан Султан с жестоким безумством в глазах наблюдала за смертью Айше Султан. Губы предательски дрожали, Неслихан провела руками по волосам и с ужасом обнаружила на них кровь. Обернувшись на сына, она увидела его растерянным и подавленным. Он продолжал держать в руках игрушку, но его взгляд был словно стеклянный от увиденного. — Сулейман… — от увиденной смерти Айше Султан, собственных рук в крови и застывшего, как ледяная статуя, сына, Неслихан потеряла сознание, упав на широкий ковер.