Тот же самый день… Дворец санджак-бея в Манисе.
Когда день минул за полдень, наложницы уже начали считать часы до ужина, чтобы собраться за низким круглым столиком и посплетничать, делясь всем, что только слышали или видели. Последней самой интересной темой для разговора были отношения между шехзаде Мустафой и Бахарназ Султан, которая сегодня на удивление всем девушкам и слугам вышла из своих покоев. Улыбаясь, она прошла мимо выстроившихся в два ряда девушек, которые обожгли султанши завистливыми взглядами. Все в гареме разочаровались, узнав, что Бахарназ Султан — султанша династии и внучка покойного шехзаде Мустафы, а значит правнучка Великолепного султана Сулеймана. И если ранее Бахарназ задевали и обижали, то теперь никто не смел делать этого, хотя каждая рабыня не желала относиться к султанше с почтением. — Куда это она? — непонимающе воскликнула Анастасия-хатун, такая же светловолосая девушка, чем-то даже напоминающая саму Бахарназ Султан. Наложницы переглянулись, гадая, что могло произойти. Следовавшая по пятам за госпожой Фериде-хатун слегка насмешливо взглянула на рабынь, но если одалиски не желали почитать саму Бахарназ, то ее зазнавшуюся служанку они терпеть не могли. Фериде оказалась одной из немногих, кто сумел понравиться капризной Бахарназ Султан. Увидев в руках Фериде-хатун банные принадлежности, рабыни удивленно повставали со своих мест, провожая взглядами султаншу. — К шехзаде собралась, не иначе, — догадавшись, произнесла одна наложница. — Ей же нельзя. Она беременна, — вдруг воскликнула Дана-хатун и посмотрела на закатившую глаза Анастасию, которая уже порядком устала от глупости и недалекости своей подруги. Дана будто бы была виновата в чем-то, опустила взгляд. — Я обещала зайти к Бисере. Скоро вернусь. Не пойдешь со мной? — Нет желания слушать рассказы про шехзаде, — пожав плечами, ответила Анастасия. Сев рядом с девушками, она положила ногу на ногу. — Мы лучше здесь поговорим. Дана-хатун вошла в светлую опочивальню, принадлежащую одной лишь Бисере-хатун. Других фавориток у шехзаде не было, да и в гареме все были уверены, что это болгарской девушке просто повезло. С завидным взглядом Дана рассматривала светлую постель, занавески, красивые подсвечники и много настенных шкафчиков, в которых, наверное, уже лежали подарки от шехзаде — ожерелья и кольца. Ко всему прочему, рядом с постелью стоял открытый сундук, и Дана-хатун успела заметить там красивое красное платье, расшитое золотой нитью. Прямо, как у султанши. Но если бы Дана, посчастливилось бы ей попасть к шехзаде, получила столь роскошные дары, то непременно бы рассматривала их целыми днями, наряжаясь в красивые платья, то Бисера-хатун с поникшим видом сидела на постели, опустив голову. На ней до сих пор было простое бежевое платье, в котором она пришла от шехзаде. Прошло несколько часов, а фаворитка так и не сняла его. — Бисера? — с искренней заботой воскликнула Дана, садясь на постель и приобнимая подругу за плечи. — Что с тобой? Ты плакала? Бисера подняла голову, и Дана вправду разглядела красные круги под глазами. Фаворитка попыталась скорее успокоиться, но Дана-хатун уже была настроена решительно и желала узнать, что же произошло. — Тебя кто-то обидел в гареме? — Нет, — тихо ответила Бисера. — Никто ничего мне не говорил. — Тогда в чем дело? Бисера посмотрела на подругу непонимающим взглядом. Неужели, ее слезы и рассказы о шехзаде так ничего не значат, и Дана не заметила, что Бисера-хатун попросту скучает и тоскует по наследнику. Фаворитка даже раздраженно убрала ее руку с плеча, но Дана-хатун так и не поняла, в чем дело. — Дана, я ведь более не увижу шехзаде. Девушки правы, мне просто посчастливилось. Шехзаде Мустафа был сам не свой, переживал из-за смерти Неслихан Султан, а я попросту оказалась рядом, вот он и сорвался на меня. Я ему не нужна… Он меня не будет любить, как ее… Дана-хатун вздохнула, про себя догадавшись, что подруга влюбилась в наследника, причем настолько сильно, что даже готова была лить слезы целыми днями. Мельком взглянув на украшения и платья, доставшиеся Бисере, как фаворитке, Дана искренне задалась вопросом, что же не устраивает подругу? Теперь-то она будет в шелках и золоте, будет спать и есть в своей комнате. А вдруг ей посчастливилось, и она забеременела, но еще не подозревает об этом. Пауза между девушками затянулась надолго, и Бисера заметила задумчивый взгляд подруги. О чем же она размышляла? — Я видела Бахарназ Султан, — тихо произнесла Дана. — Шла в хамам… Анастасия думает, что она собирается к шехзаде. Услышав эти слова, Бисера печально вздохнула. Она позабыла о том, что у шехзаде есть и другая, не менее любимая фаворитка, которая еще и ждет от него ребенка. Это не могло не заставить Бисеру еще больше грустить и тосковать. — Знаешь, я решила, что не буду плакать или пытаться попасть к шехзаде. Я даже никогда не мечтала, что окажусь перед ним, что он будет смотреть на меня и разговаривать со мной. Ах, Дана, у него такой голос… — мечтательно закатив глаза, Бисера вздохнула. — У меня есть отныне воспоминания о проведенном времени, и я благодарю Бога, что он даровал мне это. Я буду идти, как велит судьба. Дана-хатун понимающе улыбнулась и крепко обняла подругу. Бисера уже все решила для себя, но она не догадывалась, что судьба, с которой она обещала идти рука об руку, приготовила для нее нечто другое.Дворец санджак-бея в Манисе. Покои шехзаде Мустафы
Закончив с ответным письмом для государя, шехзаде Мустафа поставил на нем свою печать, а после передал лично в руке Арасу-бею. — Пусть скорее доставят в столицу, Арас, — приказал шехзаде. Хранитель покоев низко поклонился. Шехзаде Мустафа поднялся из-за своего письменного стола, подойдя к распахнутому окну. Осень вступила в свои права, раскрасив сады и леса Манисы в яркие краски. Легкий ветерок колыхал листву и прорывался в покои шехзаде, но Мустафа лишь наслаждался отрезвляющим разум холодом. Постепенно страдания и муки совести отступали, и шехзаде учился жить без Неслихан Султан, однако, напоминанием о ней служил их сын, о котором Мустафа совершенно позабыл, пока сам терзал себя несколько дней в собственных покоях, заливая душевные раны вином. — Шехзаде, есть еще новость, — произнес Арас-бей. — В Манису прибыл Бончук-ага, он служил в гареме главным евнухом, но отлучался из Манисы, чтобы навестить свою семью. Позволите вы ему вновь приступить к своим обязанностям? — Разумеется. Пусть для начала предстанет передо мной, а ты можешь быть свободен. Арас-бей поклонился и собирался уже уйти, как вспомнил кое о чем, что желал спросить у своего господина. — Та девушка, шехзаде, — хранитель покоев немного замялся, — я думаю, вы поразили ее сердце. Вскинув брови, Мустафа обернулся на друга, немного улыбаясь, словно бы сам прекрасно знал, что любая девушка в гареме желает, чтобы господин обратил на нее внимание. — И с чего ты это взял? — довольствуясь собственным превосходством, Мустафа желал услышать ответ. — Это было видно в ее взгляде. Задумавшись, шехзаде нахмурился, припоминая ту рабыню. Кажется, ее зовут Бисера. Внешность ее была не такой изысканной и красивой, как у Неслихан, и не такой миловидной, как у Бахарназ. Но что-то особенное все же присутствовало в ее улыбке. Внезапно шехзаде кольнула совесть. Совсем недавно он казнил мать своего сына и любимую женщину, он не должен так быстро забывать о ее смерти и делать вид, будто ничего не произошло. Неслихан, он понял только теперь, действительно была любимой, и Мустафа не мог скрыть собственного горя, когда все же ему пришлось отдать приказ о ее казни. — Можешь идти, — сухо произнес шехзаде. Арас-бей, поняв, что сболтнул лишнего, тут же покинул покои, оставляя наследника одного. Через несколько минут, двери вновь распахнулись, впуская внутрь прибывшего евнуха. Бончук-ага был низкого роста с круглым лицом и маленькими черными глазами. Он елейно заулыбался и поклонился, сложив руки перед собой. — Шехзаде Мустафа Хазретлери. — Добро пожаловать, Бончук-ага. Я рад, что ты вернулся. Мне рассказывали о тебе и твоей хорошей службе в гареме. Керсан-калфа, еще будучи хазнедар, во всем опиралась на твою помощь. — Для меня нет более радости, чем служить вашей семье, шехзаде, — Бончук-ага поклонился вновь. — Есть какие-то пожелания? Я как раз заходил в гарем, проверял, как идут дела. Проследил, чтобы вашу новую фаворитку, Бисеру-хатун перевели в отдельную комнату. Также я… Последние слова евнуха шехзаде уже не слушал. Вновь ему напомнили о Бисере-хатун, и ее имя теперь Мустафа точно запомнит. Ему показалось, что это всего лишь совпадение, однако, наследник не особо верил в подобные факты, но отчего-то ему вновь захотелось увидеть эту девушку. — Бончук-ага, — Мустафа прервал евнуха, и тот с готовностью посмотрел на господина. — Слушаю, шехзаде. — Пусть вечером придет Бисера-хатун. Покорно улыбнувшись, Бончук-ага поклонился и покинул опочивальню шехзаде Мустафы, оставляя его в собственных размышлениях.Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Бахарназ Султан.
Вернувшись после хамама, довольная и расслабленная Бахарназ Султан сидела на своей тахте и позволяла Фериде-хатун натирать ее руки ароматным жасминовым маслом. Другая служанка расчесывала еще влажные после хамама волосы султанши. В покои вошла Билги-хатун и, обнаружив султаншу, готовящуюся к ночи с шехзаде, одобрительно улыбнулась. — Султанша моя, — хазнедар поклонилась. — Вы сияете. — Все благодаря тебе, Билги-хатун. Ты дала мне мудрый совет. Теперь я буду как можно чаще с шехзаде. Чувства между нами разгорятся с еще большей страстью. — Прошу вас, будьте аккуратнее. Вы носите под сердцем ребенка. Любовно взглянув на свой уже заметный живот, Бахарназ Султан погладила его. — Вы не навещали шехзаде Сулеймана, султанша? — осторожно спросила Билги-хатун, увидев, как Бахарназ нахмурилась при упоминании имени мальчика. — Нет. — Раздраженно отмахнувшись, султанша отвернулась, не желая продолжать этот разговор. Вышедшая из внутренней комнаты служанка подошла к султанше, протягивая ей две раскрытые шкатулки. В одной из них лежало массивное колье с рубинами, а в другой — колье поменьше, но с большими сапфирами, ярко переливающимися в свете лучей солнца. Указав на вторую шкатулку, Бахарназ Султан довольно улыбнулась. — Вы вспоминаете свою матушку? — спросила хазнедар гарема. Она сейчас видела в Бахарназ Султан свою покойную госпожу, Айше Султан, которая с таким же царственными и невозмутимым видом выбирала украшения или наряды. — Порой я так жалею, что Аллах дал нам мало времени, чтобы мы были вместе. Всю жизнь я считала себя брошенной, иногда вспоминаю Гевхерхан Султан, которая приютила меня, когда я оказалась на рынке в Анатолии. Она растила меня наравне со своим сыном, султанзаде Османом… Понимающе кивнув, Билги-хатун вспомнила историю Бахарназ Султан, которой пришлось долгое время скитаться по городам, будучи бедной девушкой, хотя она все это время была султаншей. — Потом обо мне заботилась Мерьем Султан, — на этих слова девушка запнулась. — Но меж нами разразилась пропасть. Однако, уважения к ней я проявляла, как к собственной матери. Она воспитала меня наравне с ее дочерьми. И Гевхерхан Султан и Мерьем Султан вложили в меня столько доброты, сделали такой, какая я есть. И порой я думаю, а что же дала мне Айше Султан, моя родная мама? — Свое благородное происхождение, султанша. Вас воспитывали, принимая за рабыню, и любили из жалости. Простите, если болтаю лишнего. Но ведь это так. А Айше Султан видела в вас госпожу, настоящую наследницу и внучку покойного шехзаде Мустафы. Вы благодаря ней стали такой царственной и возвышенной. Вы стали султаншей. Помните об этом. Девушки в гареме не идут в сравнение с вами, потому как ваша кровь благородна и чиста. Выдохнув, Бахарназ Султан промолчала, вновь прокручивая в голове все мысли. — С вашего позволения, султанша. Я зайду за вами, когда наступит вечер.Вечер. Дворец санджак-бея в Манисе.
У Бисеры не было никакого желания спускаться в гарем на ужин к девушкам, но она все же пересилила себя и вышла из покоев, выглянув вниз, где слуги уже поставили ужин на столики, а рабыни сидели и разговаривали. Вдохнув побольше воздуха, Бисера спустилась к ним и улыбнулась, подсаживаясь к Дане и Анастасии. — Мы-то думали, что ты вновь пойдешь к шехзаде, — произнесла одна наложница. — Радуйся, неизвестно, что взбредет ему в голову, еще… — Когда ты стала такой разговорчивой?! — усмехнулась Анастасия. — То все сидела и молчала в сторонке, а теперь рот раскрываешь. Смотри, как бы еда не выпала, — после этих слов светловолосая девушка громко рассмеялась, и остальные подхватили ее. Бисера-хатун тоже улыбнулась, но скорее в знак благодарности подруге за ее помощь и столь удачную шутку. Надо сказать, что Анастасия всегда разбавляла скучные дни наложниц своим смехом и шутками, вовсе не жалуясь или сетуя на свою судьбу, как это делали некоторые. Миловидная и светловолосая рабыня с русских земель попала в гарем около месяца назад и успела подружиться со многими, в том числе с Бисерой и Даной, которые были землячками, они прибыли из Болгарии. Без аппетита взглянув на плов в своей тарелке, Бисера-хатун поморщилась и отвернулась. Ей совершенно не хотелось есть, она и спустилась то только, чтобы рабыни не думали, что она плакала или страдала. — Что такое? — воскликнула Анастасия. — Не хочешь? — Нет, не хочу, — отозвалась Бисера. — Точно, ты беременна, — уверенно заявила девушка. — Лекарша тебя не осматривала? Вспыхнув смущением, Бисера отрицательно покачала головой. — Быть такого не может. Тебе все чудится, Анастасия. Дана-хатун, молча наблюдала за их разговором, доедая свой ужин. Она особо не встревала в разговоры рабынь, будучи замкнутой и неразговорчивой. Близко Дана общалась лишь с Бисерой, а шутки Анастасии вовсе выбивали ее из колеи, и иногда Дана-хатун даже немного обижалась. В гарем вошел Бончук-ага, успевший уже представиться девушкам днем. Отыскав взглядом Бисеру-хатун, он подошел к столику, за которым она сидела. — Обыскался тебя, хатун. Вставай скорее и пошли, — Бончук-ага поманил девушку рукой. — Что случилось? — обеспокоенно спросила рабыня. — Тебя сегодня шехзаде Мустафа зовет. Скорее, нужно собираться. Неверующе хлопая глазами, Бисера-хатун внимательно посмотрела на евнуха, а после озарилась радостной улыбкой. В волнительном трепете она позволила аге увести ее, чтобы готовиться к ночи. Девушки проводили еще взглядами, полными зависти и удивления. Анастасия-хатун продолжила есть, украдкой заметив, как помрачнела Дана-хатун.Вечер. Дворец Топ Капы.
— Султанша, вы сегодня особенно красивы! Приятно вновь видеть Вас в этих покоях. Обернувшись на льстивые, но действительно искренние слова Карима-аги, Мерьем Султан улыбнулась ему и позволила Гюльбахар-хатун, ее преданной служанке, воздеть на черноволосую голову высокую диадему из серебра, инкрустированную рубинами. Мерьем жалела, что на ее пальце не было любимого рубинного кольца, которое пришлось отдать, дабы вернуться в Стамбул, но она все же понимала, что пришлось чем-то жертвовать. И если так, то она отдала бы все свои драгоценности, лишь бы не пришлось жертвовать Фиоренцой. Вновь печаль промелькнула в ее глазах, но внезапный приход Мейлишах Султан, не позволил Хасеки полностью предаться своей грусти. Мейлишах была облачена в красивое зеленое платье, а к нему были выбраны изумрудные серьги и диадема из золота. Она поклонилась матери и поцеловала ее руку. — Вы уже готовы, мама? — волнительно спросила молодая госпожа. — Я все гадаю, кого вы с отцом желаете представить нам. — Совсем скоро вы все увидите его. Карим-ага, — султанша многозначительно посмотрела на служанок, и евнух, все поняв, поспешил вывести тех из покоев, а после удалился сам. Мейлишах понимала, что им предстоит разговор, и она не желала откладывать его. Они с матерью не виделись очень долго, и нужно было многое обсудить. — Валиде… — Ты повзрослела, — заключила Мерьем Султан. — Словно мы не виделись не месяц, а несколько лет. Карим-ага все мне рассказал, и я поражена. Ты оказалась столь самоотверженной и смелой, не побоявшись, отправилась в Манису к Мустафе, чтобы он все узнал. Также, — султанша помедлила, — я знаю, что пыталась сделать Фатьма Султан… Ничуть не растерявшись и не опустив головы, Мейлишах Султан лишь кивнула, не думая, что стоит прерывать маму. — Я надеюсь, более она нас не потревожит. Сегодня отбыла с мужем и детьми в Румелию. Им почти удалось избавиться от меня… — Я даже думать себе запрещала, что вы не вернетесь. Мы ничего не говорили отцу… — Все правильно, — Мерьем Султан отошла от высокого зеркала, в которое рассматривала свое отражение, и обернулась к дочери, взяв ее за плечи, заставляя тем самым смотреть в глаза. — Я в тебе не сомневаюсь, Мейлишах. Ты доказала, что не смотря на свой возраст, можешь действовать решительно и здраво. Постарайся сохранять благоразумие все время. Я буду рядом. Поцеловав дочь в лоб, Мерьем заметила на ее лице улыбку. Мейлишах Султан вновь трепетно припала устами к руке матери. — Идем же, нас ждет Повелитель, — произнесла Мерьем Султан, направляясь к выходу из покоев. — К слову, валиде, что теперь будет делать Эсмехан Султан?Дворец Эсмехан Султан.
Войдя в просторный светлый холл, Касим-паша привычно ухмыльнулся. С государственной службы его никто не встречал, но он так желал сказать жене о том, что получил должность Великого визиря, дабы позлить ее, ведь Эсмехан Султан была бы не рада его успеху. Касим-паша имел множество реформ, которые уже запланировал на будущее, и решил стремительно начать их воплощение. Его цель была достигнута, и паша был несказанно рад тому, что в нужное время, он сделал правильный выбор, отступив от игры Сиявуша-паши, и решив действовать самостоятельно. Как известно, доверие Повелителя и хорошие взаимоотношения открывают двери ко всевозможным комнатам, которые скрывают и власть, и почет, и богатство. Касим-паша достиг всего этого и при этом остался верен падишаху, который кажется, обрел хорошего советника в лице визиря. — Вы здесь? — раздался надрывный голос Эсмехан Султан. Касим-паша поднял голову и увидел ее на вершине каменной лестницы. Вся дерзость и решительность визиря испарилась, когда он увидел, в каком виде пребывала его жена. Она стояла босая в длинной измятой сорочке белого цвета. Ее некогда роскошные рыжие локоны теперь были тусклыми и бледными, они были не уложены, а под глазами султанши виднелись красные круги от слез. — Я вас видеть не желаю, — воскликнула госпожа. — Эсмехан, прошу. — Нет! Не подходи! — вдруг завопила султанша. Ее дрогнувший голос был похож на истеричный вопль, она неосознанно махнула рукой, а после всхлипнула. — Паша, я желаю, чтобы мы развелись. Видеть вас, знать, что вы во дворце, это невыносимая мука, — ее голос сделался твердым, будто бы стальным. В глазах стояла решимость. — Уйдите прочь из дворца. Отныне этот дворец мой, и никто сюда не посмеет приезжать. Даже Повелитель. — Султанша, что на вас нашло?.. — Повелитель запретил мне приезжать в Топ Капы, все еще злится на меня из-за Фатьмы. Она же бросила меня и уехала, обвинив во всех грехах. Я осталась совершенно одна, и я готова принять это. Последнее, что желаю сделать, так это избавиться от вас. Прошу вас уйти. Я желаю развода, паша. Вскинув брови, Касим-паша непонимающе нахмурился, а после подошел к лестнице в намерении подняться и привести супругу в чувства. — Нет! Она истошно закричала, выставив руки вперед, но не удержалась, потеряв равновесие. Покачнувшись на вершине ступенек, Эсмехан Султан с ужасом в глазах покатилась по каменной лестнице, а ее крик огласил весь дворец. Касим-паша в немом ужасе наблюдал, как она падает, буквально ушибая все свои части тела. Он судорожно сглотнул, когда Эсмехан Султан, окровавленная и со стеклянными от страха глазами скатилась к его ногам, даже не пошевелившись. На крик госпожи сбежались служанки, которые увидевшие эту картину, тут же завопили от страха. Касим-паша поднял окровавленное тело жены, прислушавшись к ней. Не дышит… На виске сочилась струйка крови, кровь текла и из носа. Подняв голову, визирь увидел, как на вершине лестницы, где несколько секунд назад стояла Эсмехан Султан, Долунай Султан, не в силах сдерживать эмоции, плакала, сидя на коленях. Она видела падение матери…Дворец санджак-бея в Манисе.
Оставшись довольной работой служанок, Бахарназ Султан отступила назад, любуясь собой. Длинное пышное платье синего цвета изящно струилось по ее фигуре, практически скрывая ее животик. Светлые волосы были аккуратно уложены на одну сторону, а в прическе была закреплена красивая серебряная диадема с сапфирами, которую султанша выбрала днем. Волнительно улыбнувшись, Бахарназ Султан вздохнула, обернувшись к служанке. — Что скажешь, Фериде-хатун? — Вы прекрасны, моя госпожа. Услышав лестные слова в свой адрес, Бахарназ улыбнулась. Вошедшая Билги-хатун также пораженно замерла, увидев султаншу. — Я за вами, султанша. Вы готовы? — Конечно, — радостно воскликнула Бахарназ Султан. Шествуя мимо гарема, Бахарназ Султан и Билги-хатун обернулись в сторону наложниц, что расправляли свои постели и готовились ко сну. Анастасия и Дана, увидевшие султаншу, непонимающе переглянулись. Разве не Бисера сегодня идет к наследнику? Поймав на себе завистливые взгляда, Бахарназ еще больше возгорелась самодовольством, а Билги-хатун который раз отметила сходство меж ней и Айше Султан. Из-за угла вдруг показался Бончук-ага, который в сопровождении калф и евнухов, вел Бисеру-хатун. Девушка выглядела счастливой и улыбалась, но увидев Бахарназ Султан, остановилась, тем самым замедлив всю процессию. Бисера почувствовала на себе колкий и пронзительный взгляд и, не выдержав напряжения, опустила голову. Осмотрев рабыню, Бахарназ Султан ухмыльнулась. На ней было красивое красное платье с золотой нитью, а голову венчала скромная диадема, практически теряющаяся в пышных волосах рабыни. Ей точно не сравниться с роскошной и помпезной Бахарназ Султан. Бончук-ага едва заметно напрягся и тоже остановился. Билги-хатун грозно посмотрела на евнуха, которого уже успела невзлюбить с момента его приезда. — Что происходит? Куда ты ведешь эту девушку? — спросила хазнедар гарема. — Шехзаде пожелал сегодня привести ее, — отчеканил Бончук-ага. — Я не посмел… — Пусть возвращается в гарем, — сухо ответила Билги-хатун, — к шехзаде сегодня идет Бахарназ Султан, а ты более не смей вмешиваться в эти дела, Бончук-ага. Шехзаде отдал такой приказ, а я ничего не знаю. Решил утаить это и првоести наложницу тайно? Евнух испуганно выдохнул, а Бисера-хатун тут же сникла, что не укрылось от едкого взгляда Бахарназ Султан, которая самодовольно усмехнулась. — Идите уже, — раздраженно отмахнулась Билги-хатун. — Я с тобой еще поговорю Бончук-ага. — Но что шехзаде скажет?.. — Не твоя забота, — отрезала хазнедар гарема. — Ступай. Взяв растерянную Бисеру под руку Бончук-ага поспешил увести ее, тем саамы открыв путь Бахарназ Султан, которая вместе с хазнедар продолжили путь. — Отчего-то я предчувствовала это, — с явной грустью в голосе произнесла Бисера-хатун. — Не расстраивайся, хатун, — Бончук-ага попытался ободрить девушку, — таков гарем. — Я понимаю. Не дождавшись еще каких-либо слов, Бисера под удивленные взгляды наложниц, которые мигом повставали со своих постелей, прошлась по гарему, сумев выдержать их перешептывания. Фаворитка быстро поднялась на второй этаж и вошла в свою комнату. Закрыв двери, она прислонилась к ним спиной, закусив губу, чтобы не было слышно ее рыданий. Прижав руки ко рту, девушка медленно сползла на пол, ощущая себя совершенно подавленной и разбитой. Вновь ее желанию не суждено было сбыться. Куда ей против госпожи?Дворец санджак-бея в Манисе. Покои шехзаде Мустафы.
Подойдя к дверям, Билги-хатун хотела постучать в них, но неожиданно они распахнулись, и в коридор вышел Арас-бей. Заметив Бахарназ Султан, он поклонился, девушка кивнула ему в знак приветствия. — Хранитель покоев, — Билги-хатун почтительно склонилась. — Билги-хатун, что такое? Насколько я знаю, шехзаде пожелал видеть Бисеру-хатун. К тому же, Бахарназ Султан нельзя бывает в покоях наследника. Возмущенно вскинув голову, Бахарназ Султан выступила вперед. — Я желаю видеть шехзаде. Пропусти меня. — Билги-хатун, вы должны понять, что я не имею права. Шехзаде отдал приказ, и нарушить его я не могу. — Мустафа! — воскликнула Бахарназ. — Шехзаде… Двери вслед за Арас-беем отворились, выпуская шехзаде Мустафу. Все тут же склонились перед ним, пока наследник пытался взглядом отыскать ту, которую приказал сегодня привести. Облегченно выдохнув, Бахарназ тепло улыбнулась наследнику. — Бахарназ? Что-то случилось? — спросил Мустафа. — Я решила… что могу навестить вас, шехзаде. — Пока ты носишь ребенка, тебе нельзя бывать в моих покоях, — строго произнес шехзаде. — Что за дерзость, раз ты сама являешься ко мне? Билги-хатун, — Мустафа перевел тяжелый взгляд на хазнедар, — раз Арас-бей говорит вам, что вы не можете пройти, то так и будет. Что за неповиновение! Он — хранитель моих покоев. Билги-хатун натужно сглотнула, выдержав натиск шехзаде. Переведя взгляд на сбитую с толку Бахарназ Султан, хазнедар сочувственно вздохнула. Бахарназ совершенно подавленная словами шехзаде, несколько секунд стояла на месте, не в силах понять, как ей следует поступить дальше. — Мустафа, ты больше не любишь меня?.. Ее звенящий от надрыва голос раздался в коридоре, заставив всех замолчать и насторожиться. — Возвращайся к себе. Сокрушенно выдохнув, Бахарназ молча, развернулась, быстро покидая коридор. Служанки вместе с Билги-хатун поклонились и тоже последовали за султаншей. Провожая Бахарназ долгим взглядом, шехзаде не мог понять, что чувствует в этот момент. В то время как Бахарназ увидела, будто в его глазах что-то надорвалось. Быть может, это была их любовь. — Шехзаде, — Арас-бей осторожно подошел к господину, — распорядиться, чтобы привели Бисеру-хатун? — Не нужно, — отрицательно качнул головой Мустафа. — Я сам направлюсь в гарем. Изумившись, но после, приняв желание господина, Арас-бей поклонился. Шехзаде Мустафа, заложив руки за спину, направился по направлению к гарему.Дворец санджак-бея в Манисе. Покои на этаже фавориток.
Все еще чувствуя, как по лицу катятся слезы, а в душе все та же печаль и пропасть о того, что ей не удалось встретиться с шехзаде, Бисера сидела на кровати в том же красном платье и теребила край одеяла, глядя в окно. В душе разгоралось непонятное чувство, и прислушавшись к себе, Бисера в ужасе поняла, что влюбилась в шехзаде, сама того не ведая. Можно ли за одну ночь полюбить человека? Это более всего страшило девушку, ведь она никогда не была столь падкой на чувства, и ей казалось, что любовь это чувство возвышенное, которое приходит с годами, когда вы привыкаете друг к другу. Бисера не подозревала, что ее одолеет это чувство так скоро и так стремительно, что она будет сгорать в этой любви, не имея возможности получить ее в ответ. Бисера точно знала, что шехзаде не возгорелся к ней ответными чувствами, и от этого становилось еще болезненнее переживать это. В то время шехзаде Мустафа направляющийся по гарему, даже не взглянул ни на одну наложницу, что выстроились в два ряда. Девушки с трепетом в сердце желали, чтобы наследник обратил внимание на них, а другие лишь испуганно смотрели, все еще не успокоившись после смерти Неслихан Султан. Анастасия-хатун несмело подняла голову и посмотрела на шехзаде. Отметив про себя, что он был достаточно хорош собой, как и говорила Бисера, рабыня быстро опустила взгляд, дабы не привлекать внимание. Дана лишь вздохнула, увидев, как наследник направился в комнату их подруги. Двери распахнулись, и шехзаде вошел в покои, погруженные в полумрак. Бисера мимолетно взглянула на вошедшего и тут же встрепенулась, быстро поднявшись с постели и поклонившись. В спешке она не успела поправить смявшееся платье. Мустафа медленно подошел к девушке и требовательно поднял ее лицо за подбородок. Он внезапно понял, что это лицо было красивым и миловидным, что эта девушка действительно чем-то привлекла его, хотя шехзаде еще до конца не разобрался в своих чувствах, поэтому был сдержан. — Ты плакала? — спросил Мустафа. — Простите, что вам пришлось увидеть слезы, шехзаде. Я просто… — Ты расстроилась, что тебя Билги-хатун не пустила? — усмехнувшись, шехзаде Мустафа отпустил подбородок девушки, и Бисера почувствовала, что в душе постепенно исчезает страх. — Мне передали, что вы пожелали видеть меня, и я так обрадовалась, но… — Но все равно я здесь. Сердце девушки забилось в разы сильнее, когда шехзаде стремительно наклонился и поцеловал ее в губы, и Бисера крепко обняла его за шею, принимая этот полный страсти поцелуй. Вскоре красное шелковое платье упало к ногам девушки, и она уверенно взглянула в глаза наследника, а потом вновь поцеловала его сама.