Не отпущу

Улица встречает меня не спасительной прохладой, которую желаешь почувствовать после длительного нахождения в душной комнате, а затхлостью и смрадом. Увы, но Подземный мир — это не место для свежести и жизни. Здесь царит вечная осень. Но не золотая осень, пред красотой которой сердце замирает в волнительной тоске и грусти. Нет. Осень здесь унылая. Сухая. Лишенная ярких красок. То, что в Преисподней царит именно это время года не удивительно. Ведь осень — это тоже немножко умирание. Но первый, чистый, непорочный снег никогда не коснется раскаленной земли Подземного мира… Оглядываю взглядом мертвый город, столь похожий на Сторибрук. Моя собственная версия Сторибрука, созданная для меня повелителем Преисподней. Его поступок не может оставить меня равнодушной. За всю мою жизнь, я не видела ни от кого ни одного доброго жеста. Я сталкивалась лишь с ненавистью. И платила ею в ответ. Ненависть и боль настолько прилипли ко мне, что стали частью моего тела. Куда не ткни – одна лишь боль, ловко замаскированная стервозностью и прикрытая маской сарказма. Это все маски. Но без них я уже не могу. Держать лицо. Быть злобной и коварной ведьмой для всех. Лишь бы никто не смог коснуться самых болезненных струн души моей. Только одному существу я могла открыть себя настоящую. Если бы не проклятые герои, что все время встают на моем пути. Говорят, что каждый заслуживает счастья. Но как быть, если твое счастье строится на несчастии других? Долгое время я мечтала повернуть время вспять, чтобы исправить чудовищную несправедливость, которую допустила со мной жизнь. Если бы у меня получилось… один удар кинжалом, короткий женский крик… И принцесса Ева никогда не стала бы королевой. Я росла бы не в нищете, не сталкивалась бы с презрением и ненавистью со стороны отца. Я была бы любима родной матерью. Но тогда не родились бы ни Реджина. Ни Белоснежка. Ни Эмма Свон. Но разве моя вина, что жизнь распорядилась так? Почему они должны быть счастливы, когда я задыхаюсь от боли? Впрочем, сейчас мысли о возвращении времени вспять, кажутся мне несерьезными. Я уже получила то, что желала больше всего на свете. Любовь. Чистую. Бескорыстную. Моя дочь – вот, кто подарит мне эту любовь. Она будет любить меня просто так. Не ставя условий. Вот только герои могут настроить ее против меня. А потому я должна любой ценой вернуть ее. Вернуть – и покинуть Преисподнюю. Я стучу каблуками, намереваясь отправиться в мертвый лес, на поиски своей малышки. Но… проклятье. Магия! Обращаю раздосадованный взгляд на толпу героев, приближающийся ко мне, с сестрицей во главе. - Зелена! Стой! – повелительно крикнула Миллс. Именно она с помощью заклинания помешала мне стукнуть каблуками второй и третий раз. И почему здесь магия подчиняется ей, а меня не слушается? - Разве я не должна была стать для вас отработанным материнским материалом? – заметив выражения их лиц, я решила не сообщать, что собираюсь вернуть дочь. Иначе Реджина сделает так, что я вообще никогда не увижу свою малышку. Она способна на это. Хотя не так давно сама могла навсегда лишиться сына. И мне невольно приходится играть по их правилам. Пока. Пусть думают, что я лишь хотела сбежать. - Ты сама не желаешь становиться отработанным материалом, - сестрица разводит руками и опускает взгляд на мои башмачки. – Пойдем в дом, нужно поговорить. - Очередной приступ сестринской любви? – прищурившись, изучаю ее лицо. Сестра остается невозмутимой. Лица других героев куда более красноречивей. Вот только читать по ним у меня нет никакого желания. Итак, понятно, что что-то произошло, иначе бы они не примчались сюда всем скопом. Однако очевидно, что сбежать мне не позволят, потому мне ничего не остается как повернуться к ним спиной и пройти обратно в дом. Сестра делает знак остальным остаться снаружи и проходит следом за мной. Вновь оказавшись в душной комнате, я опускаюсь на стул. Признаюсь, мне интересно, что хочет сообщить мне Реджина. - Ты хотела сбежать? – сестра пристально смотрит на меня. – С малышкой? - Да, - я киваю, понимая, что лгать глупо. Они знают, что я не отступлю так просто. - Ты не найдешь ее, - спокойно произносит Реджина. – Робин прекрасно ориентируется в лесу. Он сделает все, чтобы защитить ее от Аида… и от тебя. - Что тебе надо? – спрашиваю прямо, хотя догадываюсь, какой будет ответ. Предчувствуя, что разговор будет долгий я снимаю обувь. Магические туфли хоть и симпатичные на вид, очень неудобные. Снимаю волшебные туфли, остаюсь в обычных. Серебряные башмачки ставлю на стол рядом с собой. - Башмачки. Откуда они у тебя? – спрашивает сестра, подтверждая мою догадку о теме разговора. - Они достались мне от Оза. Затем я отдала их девчонке, по имени Дороти. Девочку ураганом занесло в Изумрудный город. Она вернулась назад, когда сочла меня мертвой. Но среди жевунов нашлись те, у кого слишком длинный язык. Они сообщили о том, что я жива. Она вернулась… - я выдерживаю театральную паузу и указываю на туфли. - В этих башмачках. - Что ты с ней сделала? – я не могу сдержать усмешки. Сестра не глупа. – Дороти не отдала бы их тебе просто так. Что ты натворила, Зелена? - Я пошла по твоему пути. Она не пожелала отдать мне их добровольно. Тогда я отняла у нее собаку. По мне – все честно: пес в обмен на туфельки. Однако девчонка захотела поиграть со мной. И проиграла. Она попыталась усыпить меня. Но это я усыпила ее. Сонным проклятием. - И никто не поможет ей… - шепчет моя сестренка. Я снисходительно улыбаюсь, хоть внутри меня поднимается волна ужаса. Едва ли после таких откровений мне позволят взглянуть на малышку. Но я слишком устала лгать. - Едва ли ей можно помочь. Ее любил народ. Но много ли ей даст их любовь? Нет… мое проклятие надежно. Я слишком хороша в том, что делаю. - Не надо прятаться за пустым хвастовством, Зелена. Ты загнана в угол. Не знаешь, что делать и мечешься… Я невольно вздрагиваю от ее слов. Она проницательна. И кажется действительно понимает мои чувства. По крайней мере, ее слова бьют прямиком в сердце. - Решила прочитать мне лекцию о героизме? – не выдерживаю я. - Я хочу помочь тебе. Я знаю, ты способна на добрые поступки, - она умолкает и смотрит на меня. Я не произношу ни слова. Тогда она продолжает. - Сегодня в книге Генри появилась новая запись. Сын Белоснежки и Дэвида сильно заболел. Ты помнишь… Ты пыталась украсть этого малыша едва он родился. Я закрываю глаза и подавляю вздох. Конечно, я помню этого ребенка. Хоть сейчас я стараюсь об этом не думать. Понимание ужаса моего поступка пришло тогда, когда у меня самой отняли дочь. Но чего она хочет от меня сейчас? Вменить мне в вину и это событие. Открываю глаза. Вижу, что Реджина все так же смотрит на меня. Напряженно, выжидающе. - Я никак не связана с болезнью Нила, - пожимаю плечами. Реджина кивает. - Я знаю. Но ребенок может погибнуть. В книге Генри сказано, что Голубая фея может сотворить нужное заклинание. Но чтобы чары сработали, необходимо, чтобы с ребенком был кто-то из его семьи. Мне нужны серебряные башмачки, чтобы родители смогли спасти Нила. - А моя дочь? – не выдерживаю я. – Это простая сделка. Башмаки на мою дочь. - Ты правда думаешь, что в этой ситуации можешь торговать собственной дочерью? – спрашивает сестра. Я опускаю взгляд, подавляя гнев. Торговать. Звучит ужасно. Но ради того, чтобы быть со своей горошинкой, я готова хвататься за любую соломинку. Неужели Реджина не понимает, каково это. Ведь у нее самой пытались отнять сына. - Ты сможешь видеться с ней. Не важно, совершила ли ты один плохой поступок… - Миллс сделала паузу. – Или тридцать три. Ты еще можешь выбраться из этого. – Я закатываю глаза. Не Реджине читать мне морали о добре и зле. Но сестрица всегда была себе чересчур высокого мнения. - Ты думаешь? – как же я устала. Никогда еще я не чувствовала себя такой слабой и уязвимой. - Есть только один способ проверить, - вместо ответа сестра красноречиво посмотрела на башмачки. Я чувствую, как сомнения охватывают меня. Тяжело решиться… Ведь это мой шанс. Вздохнув я отдаю серебряные туфельки сестре. Быстро, чтобы не успеть передумать. - Держи. Я не строю иллюзий, что это что-то изменит в тебе или во мне, но ты можешь продолжать свои вдохновляющие речи. На лице Реджины расцветает довольная улыбка. А мне вновь становится душно. И невыносимо тяжело. Хочется напиться. Забыться. Не думать ни о героях. Ни об Аиде. Бутылка с виски, с говорящим названием «Молох», была найдена мною в доме ранее. Отменный повод снять с нее пробу, раствориться в хмелю и не думать ни о чем. Сестра уходит. Я провожаю ее взглядом согревая горячим напитком свою холодную душу.