В горе и в радости

      — Так, мужик, ты что, не понял? Ты вообще знаешь, сколько с тебя спросят? Да твоё счастье, что я тороплюсь, так что давай бабки и разбежимся по-хорошему!       Невысокий мужчина посматривал на трёх парней, пытающихся изобразить из себя крутых перцев. Получалось у них не очень. Ему даже жаль было их, бедных. Когда заварилась кровавая каша девяностых, они были ещё детьми. И вот сейчас корчат из себя братков на дороге. Смешно, но неприятно. К тому же они явно начали заниматься этим недавно и нервничали. А нервный трус со страху мог наделать что угодно.       Интересно, каким они его видят? Немолодой мужчина в почти новой машине. Трое «блатных» для него должны быть страшным зрелищем. Блатные… Чёрта с два они блатные, вряд ли кто из них хоть раз убивал человека.       — Парни, ехали бы вы отсюда, а? Я на такую ерунду не покупаюсь.       — Слышь, ты! — один из них, самый тощий, рыпнулся к нему. — Да мы тебя щас вон там, в лесочке, прикопаем!       Взгляд у парня был странный, движения — неуверенными. Но алкоголем не пахло. Плохо дело! Одно — кучка неудачников на дороге. И другое — наркоманы. Эти за дозу на что угодно пойдут.       «Надо действовать. Машину подпёрли, но можно попытаться вырулить и чёрт с ним, с зеркалом. Но если кто-нибудь из них кинется под колёса? Думай, Серёга, думай быстрей! Попытаться привлечь чьё-то внимание? Ага, конечно, так кому-то интересно встревать в чужие разборки. Где менты, чёрт бы их побрал?! Когда они по-настоящему нужны! Чёрт, а у наркомана ещё и «холодняк» — вон как за карман хватается. Валить, валить надо…»       Дальнейшего никто не ожидал. Здоровенный тонированный джип резко затормозил, виртуозно заблокировав самих незадачливых гопников. Мысль о молотке, который хранился в машине на самый крайний случай, мелькнула и пропала.       Они не виделись больше трёх лет, но не узнать или просто перепутать Стаса Комнина было невозможно. Он вроде как стал ещё выше и крупней, но не утратил ловкости движений крупного хищника, и этот странный взгляд, и кривую улыбку…       — Добрый день, Сергей Александрович! Что тут у вас случилось?       — Да вот, — Сергей Александрович вышел из ступора, который охватил его при виде бывшего ученика, — молодые люди говорят, что я им машину поцарапал и надо бы на месте разобраться.       — Ясно. Так, даю вам три секунды исчезнуть. Время пошло.       — Стас, осторожней!       Тот самый нарк на измене, недолго думая, вытащил нож и, видимо, совсем потеряв над собой контроль, заорал, кидаясь вперёд. Дальнейшее мало напоминало боевики с их постановочными зрелищными боями. Вот парень стоял, а вот он уже лежит, завывая дурным голосом, придерживая руку. Бросившиеся к нему на помощь соучастники просто разлетелись в стороны — один корчится от боли, держась за живот, другой поскуливает, прижимая руки к лицу, между пальцев струится кровь.       — Кретины! — нож оказался у Стаса в руке, в следующую секунду он забросил его подальше. — Свалили быстро! И чтоб ни одной царапинки…       Вид уползающих недомошенников совершенно не заинтересовал бывшего преподавателя труда и ОБЖ. Он смотрел на своего самого лучшего ученика, понимая, что за то время, что он не видел и крайне редко вспоминал Комнина, в жизни того произошло что-то достаточно серьёзное. Высокий подросток в тесноватой рубашке стал уверенным молодым человеком в дорогой одежде (такую можно увидеть, прогуливаясь по большому торговому центру, выставленную за стеклянными стенами бутиков — вроде тут, а вроде и в другом мире, куда простым смертным хода нет) и на шикарном новеньком джипе. Здоровенный хаммер рядом с ним казался не особо большим, в самый раз по размеру.       — Рад видеть тебя, Стас!       — Я тоже, — улыбался Стас по-прежнему криво. — Как поживаете?       — Как могу, так и поживаю. А ты, смотрю, неплохо так устроился. — Сергей Александрович достал пачку сигарет и машинально протянул её Стасу. Тот покачал головой.       — Бросил. Я спортом много занимаюсь — армейской рукопашкой и боксом, так что дыхалку берегу.       — Спортом, ну-ну, — Лещов затянулся, — прибыльное, я смотрю, дело.       — Да нет, — Стас опёрся о джип. На шоссе некоторые притормаживали, глядя на них, должно быть ждали интересного зрелища, которое можно было бы посмаковать за ужином: «Совсем мажоры распоясались!», но, так и не дождавшись, ехали дальше. — Я на одного кренделя работаю в охранке. Эти деграданты вас не задели? Вы извините, — Стас взглянул на часы, — но мне надо ехать. Знаете, что? Я вам сейчас свой номер напишу, если чего — звоните. Ну или просто так звоните. Вы сейчас тоже в школе работаете?       — Нет, — Сергей Александрович, докурив, бросил окурок в установленную в салоне пепельницу. Ощущение нереальности возрастало. Вот как стоящий в сумерках подросток (хоть и высокий и сильный, но всё равно — подросток) превратился в… В кого? У таких, как Стас, только две дороги — либо на самое дно, либо наверх. И Стас явно выбрал второе. И не хочется думать, насколько эта дорога липкая и скользкая от крови. — Я в автосервисе одном. Я же не преподаватель по образованию.       — Да ну? — Стас искренне удивился. — Вы же там почти один нормальный были. Короче, — он достал визитку, ручку и что-то начал чиркать на обороте, — если ещё эти лохи наедут или там ещё чего, или с работой проблемы — вы звоните, не стесняйтесь. Ладно, я погнал. Удачи вам!       — Удачи тебе тоже.       Хаммер рванул с места, бывший учитель труда и ОБЖ смотрел, как тот ловко обгоняет и подрезает, с совершенно необычной точностью определяя расстояние между машинами. Потом осмотрел визитку — из плотной, даже на ощупь дорогой бумаги. Сзади знакомым почерком были нацарапаны цифры. С другой стороны… Ему хватило нескольких секунд, чтобы вспомнить.       Анатолий Владимирович Веригин. Отец Макса Веригина.       Чего только на свете не случается!       Стас гнал на самой грани нарушения правил и думал о Максе. Что произошло с ним? С ними обоими?       Тогда, после армии, у них был натуральный медовый месяц — не хуже, чем после школы. Конечно, без моря и пальм, да и учёба никуда не девалась. Но всё равно было хорошо. Был жаркий секс, когда казалось, что растащить их можно только тяжелой техникой. Стаса интересовало всё, связанное с постижением своей сексуальности, этой силы, которая долго дремала и которую он старательно подавлял, чтобы сохранить тайну своей ориентации даже от самого себя.       Однажды во время просмотра порно ему пришла в голову потрясающая мысль, и когда Макс в очередной раз вернулся, он увидел Стаса в черных брюках и синей рубашке — форме интерната. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Макс рванул эту рубашку так, что пуговицы разлетелись шрапнелью. В ту ночь Стас впервые попробовал секс с другой стороны. И ему понравилось. Макс был абсолютно прав, рассказывая, что секс — это не унижение, не поезд в один конец, это что-то, к чему идут вдвоём.       Да, всё было хорошо. А теперь…       Когда, с чего началось? Стас гордился своим умением «прощупывать» людей так же, как тонким обонянием (каждую неделю он загонял свой хаммер в автомойку, платя большие деньги, чтобы после уборки салона там не оставалось запаха моющих средств, и всегда мог сказать, сэкономили работники на дорогом средстве или решили не искушать судьбу), высоким болевым порогом, скоростью реакции и общей неприхотливостью — холод, голод, одиночество его никогда не угнетали. Но Макс, Макс…       С Максом всегда было всё непросто.       Учёба Стасу давалась легко. В интернате он частенько перекладывал домашние задания на Игоря и Банни, но это скорее было одним из способов показать свою элитарность — никто из тех, кто считался в интернате крутым, не делал сам себе домашку, не стирал вещи, не убирал за собой посуду — последнее вообще, как и уборка помещений, хоть и считалось обязательным для каждого ученика, но, с помощью сложных систем угроз и подкупов, ложилось на плечи младшеклассников, причём самых ничтожных. Даже в свои тринадцать лет, едва придя в интернат, Стас сразу же поставил себя выше этого и быстро пробился в прослойку «боевиков» при «авторитетах». Он был сильнее сверстников, хитрее и навсегда запомнил данный ему на берегу совет старого сидельца — никому не верить, ничего не боятся и ничего не просить.       Так он и жил в интернате, порой возвращаясь к дороге и глядя вдаль, где его никто не ждал, без всякой обиды, просто чтобы напомнить себе, что жизнь здесь — это всего лишь коротенький этап, а дальше… Дальше его ждёт настоящий мир.       А потом появился Макс. Такой красивый и необычный, не принадлежавший этому миру. И никакого понимания. Никакой логики. Просто любовь, как волна, которая однажды сбила Стаса, когда он полез купаться сразу после шторма. Как же им было тогда хорошо…       Стас подрезал какую-то маленькую красную машинку (не разбирая марки, он такие называл «милипиздричками»), и та злобно бибикнула, возвращая его из Флориды под неяркое небо Москвы.       Как, почему, в какой момент у них с Максом всё пошло наперекосяк? Всё было замечательно, но…       Что? Где? Когда?       Пару недель назад Виктор Степанович попросил Стаса в качестве шофёра и телохранителя съездить с отцом Макса переговорить с одним человеком. Ну, телохранитель, это, конечно, слишком круто сказано, до Виктора Степановича Стасу ещё далеко было, но просто — кто-то из сопровождения. Все почему-то думают, что телохранители — это такие шкафы в плохо пошитых костюмах с интеллектом инфузории. Как Стас понял, это с девяностых пошло, когда тогдашние авторитеты набирали себе здоровенных «быков», как на зонах. Но сейчас другое время и оно требовало другого подхода. Стас и сам когда-то в интернате был «быком» у Коня, причём одним из главных.       Конь, Вячеслав Конев, очень любил смотреть, как Стас хватал человека, иногда даже крупнее себя, впечатывал в стенку и, прижав другую руку к гортани незадачливого спорщика, медленно цедил: «Ты, что, берега попутал? Как с батей разговариваешь? Надо отвечать «Да, Конь» или «Нет, Конь»! Чё, сложно? Сложно, блядь? Отвечай!»       Переговоры велись в закрытом кабинете ресторана. Одной из причин, побудивших Анатолия Владимировича взять Стаса, была его отличная память. Самому ему, конечно, надо было, как полагается русскому человеку, пить и поить собеседника. Стас сидел и внимательно слушал, размешивая льдинки в бокале с тоником. В какой-то момент собеседник дошёл до определённой кондиции и заинтересовался личностью телохранителя.       — Эт кто, чёт не помню такого?       — Водила мой новый.       — Хе-хе, новый. Ты его пробей, чтоб был не хуже того, да, Толян? Да не обижайся, я же не со зла. А ты, парень, знаешь, что у Толяна с одним таким водителем стало?       Стас знал. Того самого, одного из сообщников Светланы, точнее, её любовника, продумавшего эту схему, он смертельно ранил в ту безумную ночь, разорвав ему артерию на шее. В больнице его часто спрашивали, что он по этому поводу думает и чувствует. Понимая, что эти врачи (впервые, хоть и платно) пытаются ему помочь, Стас честно постарался им объяснить, что ничего. Как тушишь окурок, как выключаешь свет в комнате, как смываешь за собой в унитазе. Ну, убил. Всадил несколько пуль в мясо и оно стало трупом. Подумаешь! Они сами виноваты.       — Да неее, этот чистый. Смена нам, старикам, растёт!       Собеседники выпили за смену и продолжали разговор. Речь шла о постройке какого-то крупного объекта. Собеседник Анатолия Владимировича обещал помочь тому выиграть тендер — «но только чтоб честь по чести, чтоб откат по-божески, я тебя, Толян, сто лет знаю, ты же сам понимаешь!».       — Ну, что думаешь? — спросил Веригин-старший на обратном пути у сидящего за рулём Стаса. — Про Стёпку? Давай-давай, у тебя нюх на людей.       — Он болен, — они миновали место автокатастрофы, блики мигалок скользнули по салону. — У него, по ходу, что-то с мозгами не так.       — Да с чего ты взял?       — Я однажды полмесяца жил в интернате для психически больных, — в последнее время Стасу уже лучше давалась речь без мата и сленга. — Насмотрелся там на разных. Он двигается как-то так, — Стас повёл плечами, пытаясь объяснить своё ощущение. — И, я не знаю, запах от него какой-то странный, что ли? Короче, лучше сейчас с ним, наверное, не договариваться ни о чём серьёзном. Лучше время потянуть, да Фрисману сказать — пусть пробьет его по своим каналам, у него же полродни — медики. Анатолий Владимирович, вас наверх проводить?       — Да ладно тебе, Стаська, что я, сам не дойду? — притворно возмутился Веригин-старший. — Ты меня ещё со счетов не списывай!       Положение Стаса — как водителя и охранника — позволяло задвигать в дальний угол неприятные мысли о его отношениях с сыном. Внешне всё было пристойно, а это значило уже многое. …       — Привет, Максик!       Макс, сидевший в кафе, ел бифштекс и читал «Основы экономики». Подняв глаза, он увидел Лесникова, того самого Лесю, в компании которого тогда, три года назад, их повязали менты. Сейчас о том времени Максу не хотелось даже думать. Вёл себя как редкостный самовлюблённый кретин, которому все вокруг должны.       — Ну привет.       — А я тебя видел, надо же, снова вместе учимся.       Макс только хмыкнул. Сам он закончил школу без единой тройки, правда, в большей степени это было не благодаря отцовским деньгам, а Спириту. Лесников имел интеллект золотой рыбки и здесь явно оказался верхом на осле, навьюченном золотом.       — Ну и как тебе учёба?       Меньше всего Максу хотелось, чтобы Леся вздумал вспоминать или втягивать его в очередные идиотские затеи. В самом деле! Он взрослый человек, он должен помогать отцу, а не вгонять его в могилу, у него есть парень, который его любит…       — Да так, — Лесик повёл плечами, обозначая полное равнодушие к учёбе. — Слу-у-ушай, давно хотел спросить — что за ужас с тобой в клубы таскается?       — В смысле?       — Здоровый такой бугай. Папочка телохранителя нанял?       — Нет, — Макс досадливо захлопнул книгу. — Это Стас, мой парень.       — Ой ладно тебе! Он тебе такой же парень, как я — Джонни Депп. Ладно, про тот случай всё равно все знают. Твой папаша специально такого страшного выбрал, чтобы ты его не соблазнил?       — Слушай, не знаю, где ты там чего услышал, но Стас — мой парень. Тогда, на дороге, если бы не он, я бы сейчас здесь не сидел. И ещё тебе совет, — Макс проглотил последний кусок бифштекса, — ты к нему близко не подходи.       — Да нафиг надо! Слушай, а как насчёт смотаться на эти выходные за город? Есть там один домик… Выпьем, покурим, понюхаем? Как в старые добрые времена.       — Слушай, мне это не нужно. Давай, я пошёл, у меня через десять минут пара.       — Кто ты, ботаник, и куда дел моего дорогого друга Макса Веригина?       — Да пошёл ты!       Сидя на паре, Макс испытывал какое-то странное чувство — как будто наткнулся на сундук хлама из другого периода жизни. Ну его к чёрту!       Несколько дней спустя, зайдя к отцу, он услышал странный разговор.       — Да, вот так, просто посмотрел и понял, — говорил кому-то его отец.       — Это талант. Далеко парень пойдёт! — Ага, это Витя. — И за Максима Анатольевича можно не беспокоиться…       «Ага, так эти дифирамбы в честь Стаса! Ну, зашибись! Как Спирит, так извращенец, Ясна Пани — пидор томный, Мигель — педофил, а Стас молодец!» — Макс и сам не понял, что его так разозлило. И вспомнились томные интонации Лесика: «Твой папаша специально такого страшного выбрал?» Ну да, Стас на вид натуральней некуда и не важно, что в постели он нижнюю позу любит не меньше, чем верхнюю, причём (Макс почувствовал совершенно ненужное возбуждение) обязательно при этом несёт всякую пошлую чушь, типа «Да, Макс, давай сильней, давай, выеби меня так, чтоб я встать не смог!» Может, отец предпочел бы, чтобы Стас был его сыном? Именно поэтому разрешает ему спать с ним?»       На следующий день Макс спросил Стаса, как тот относится к тому, чтобы в эти выходные съездить на вечеринку к его старым друзьям. Стас ответил, что именно на этих выходных он ну никак не сможет — он уже обещал его отцу свозить на пару объектов и у него важная тренировка.       — Отца мог бы кто угодно свозить! — Макс раздражённо прошёлся по комнате туда-сюда. — У нас целый штат охраны! А тренировку в кои-то веки можно пропустить!       — Ну, не знаю, я попробую отпроситься.       Однако Макс отлично чувствовал, что отпрашиваться Стас не станет. Ну конечно, намного интересней таскаться с его отцом и делать вид, что ты — Джеймс Бонд на задании, а не провести весело время со своим бойфрендом.       В этот вечер у них не было секса, а на следующий день Макс первым делом отыскал в университете Лесика.