С какой ты планеты?

Николас как всегда приехал встречать меня в аэропорт лично. Веселый и рассудительный грек, возрастом под 60, овдовел еще до нашего с ним знакомства. Дети, повзрослев, завели свои семьи и разъехались кто куда, навещая отца два-три раза в год. Хозяин таверны, пользовавшейся большой популярностью, не пожелал оставаться один и, получив разрешение и выкупив участок земли, построил небольшую гостиницу на 20 комнат прямо позади таверны, которая теперь служила столовой для его гостей. Основными постояльцами стали те, кто обожал тихие вечера на веранде «У Николаса» и подружился с ее хозяином, ведь вся та забота и уют, которые добродушный и щедрый грек дарил своим гостям автоматически перешли и на гостиницу, где каждый чувствовал себя как дома. - Вера, дочка, здравствуй! Как долетела? – Радостно улыбается и принимает меня в свои объятья. - Все хорошо, Николас. Ноги только опять затекли в этом самолете, - шутливо ворчу ему в рубашку. Дочка, сынок – только так он называет тех, кто приезжает к нему в гости. Именно в гости – другую формулировку он не допускает. Не терпит этих формальностей – строгое время для обеда и ужина, пользования бассейном – у Николаса все по-другому. Он накормит когда ты голоден вне зависимости от времени суток, выдаст чистые полотенца и выслушает, задумчиво размеренно кивая в такт твоих слов и пододвигая тебе очередную чашку чая. Уже по пути в гостиницу вдруг спохватывается: - А где твой Алекс? Он прилетит? - Не дай Бог! Знаешь, я была такой дурой. Но, наконец, все это закончилось. Ты был прав. - Мне жаль. - Да нет, все нормально. Видимо как раз дошла до той точки, когда расставание дается легко. Старик недоверчиво и сочувственно косится на меня и возвращает взгляд на дорогу. - Ты же знаешь, дочка, взгляды у меня широкие, - говорит он, не отрывая взора от мелькающего в ночи пейзажа. – Просто я сразу понял, что он… Не для тебя он – и все. Ветреный больно, глупый. Тебе другой человек нужен. Расслаблено откидываюсь на сидение и поворачиваю голову к водителю. Николас с первой встречи не слишком полюбил Александра, хотя, как и всегда, был очень обходителен и вежлив. Но его настороженные взгляды в его сторону, когда, как ему казалось, я этого не вижу, все-же не ускользнули от меня. Когда я спросила, что не так, Николас нахмурился и поджал губы: «Не принесет он тебе счастья, дочка. Не оценит тебя. Ты уж прости старика, не мое дело…». - Да… наверное другой. Хотя пока хочется просто отдохнуть. От всего и от всех, - улыбаюсь ему. - Ну вот и отдохнешь. Хорошо, что выбралась ко мне. Буду тебя кормить, погуляешь по берегу, поездишь по пляжам. Все наладится! - Спасибо. Я знаю. Припарковав машину и вынув вещи из багажника, Николас провожает меня в тот номер, что я люблю больше всего – второй этаж с большим балконом и видом на пляж и море. Сразу распахиваю занавески и открываю раздвижные двери, впуская легкий теплый ветер и шум волн. - Твой любимый, знаешь где что лежит, - деловито открывает шкафы, чтобы убедиться – все на своих местах. - Голодная? – Заботливо спрашивает, оставляя чемодан у широкой двуспальной кровати. - Да, я бы перекусила чего-нибудь. - Тогда переоденься и спускайся в таверну, я накрою тебе. - Спасибо. – Подхожу и обнимаю старика крепко, он в ответ похлопывает по спине. - Да не за что, Вера. Ты же знаешь – у Николаса всегда рады тебе. Мой дом – твой дом. Скидываю кеды, которые, кажется, уменьшились на два размера, джинсы и футболку с длинным рукавом – тоже долой. Майка, шорты и шлепанцы – самое то для теплого критского сентябрьского вечера. *** Уже почти полночь и в таверне немноголюдно. Семейная пара, судя по языку – немцы, похоже, вернулись с экскурсии – оживленно что-то обсуждают, рассматривая снимки на фотоаппарате. Одинокая фигура в углу боком ко мне – явно, мужчина, но кто он по национальности и его лица мне не видно, красиво обхватив ладонью бокал с красным вином, смотрит в сторону моря. Николас подходит и треплет его по плечу, тихонько интересуясь, нужно ли что-то еще. Человек качает головой и кивает в знак благодарности. Поставив передо мной корзинку с хлебом, горшочек с горячим пастицио* и тарелку греческого салата, Николас присаживается напротив. - Кушай, дочка. Завтра на обед будет гирос*. Знаю, ты любишь, - довольный собой, Николас улыбается. Он знает, что мясо в его исполнении приводит меня в полный восторг. Да и сам он любитель традиций и истинно греческой кухни. - Мммм… - Отправляю в рот кусочек помидора, огурца и нереально вкусной фетаксы, отламываю кусок ароматного белого хлеба с хрустящей корочкой. – Жду не дождусь! У тебя самый замечательный гирос во всей Греции! Пока я жадно уплетаю вкуснейшую запеканку из макарон и фарша, старик наблюдает за мной с детским восторгом – ему всегда было приятно, когда гости могли по достоинству оценить его стряпню. И лучшим комплиментом для него были абсолютно чистые тарелки и не способные шевелиться, довольно икающие едоки. - Много народу у тебя сейчас? – Интересуюсь, без стеснения болтая с набитым ртом. - Да, полная гостиница, но вот к среде две комнаты освободят и концу недели еще семеро съедут, - Николас хмурит лоб и загибает пальцы, пересчитывая гостей. - Так что ты останешься, немцев две пары, да вот давний мой приятель – тоже из Лондона вчера прилетел, - кивает в сторону сидящего в тени незнакомца. - Вечера уже прохладные. А через месяц все тут закрою до следующего года, наверное. – Грустно оглядывает таверну и кивает, словно подтверждая сказанное. - Чем займешься? - Да как обычно – отдохну маленько, к сыну съезжу… Да к следующему сезону готовиться надо будет. – Ковыряет пальцем деревянную опору. – Вот краска, видишь, сходит. Покрасить надо бы. Да на балконы мебель купить плетеную. Не дело это – пластиковые столы и стулья. Не уютно. - Да, будет здорово. А можно мне кресло-качалку? – Дожевав и откинувшись на стуле, потягиваю домашнее белое вино. - Рано тебе качалку-то! – Николас задорно смеется, и веселые лучики морщинок разлетаются от уголков глаз к вискам. - Качели вон лучше поставлю. Качайся, сколько влезет! На наш смех постоялец, сидевший в углу, оборачивается и улыбка сползает с моих губ – тот самый человек, что стоял на мосту, пока Алекс разыгрывал свой спектакль с прощанием. Его заинтересованное улыбающееся лицо удивленно вытягивается, пока я ошарашено пялюсь на него, открыв рот. - Вы?? – Кажется, произношу беззвучно, но по губам можно безошибочно угадать мой вопрос. Он растерянно пожимает плечами и кивает. - О! - вмешивается Николас. – Ты тоже его поклонница? - Поклонница? Чья.. О чем ты? – мысли путаются, и слова Николаса кажутся бессмысленными. - Ну, он же очень известен у вас в Англии, насколько я знаю. Актер. Не узнаешь? - Узнаю. Он был на мосту и видел, как мы расставались с Александром. Просто стоял неподалеку, я запомнила его лицо... И я не понимаю… как? Как такое возможно? То же время, то же место… Николас удивленно вертит головой, переводя взгляд то на меня – замершую от удивления и глупо хлопающую глазами, то на мужчину, который поставил бокал на столик и застыл в неопределенной позе, явно не зная как поступить дальше. Наконец, хмыкнув и лукаво улыбнувшись, старик машет ему рукой, приглашая подойти. - Ну, раз уж встретились, так хоть познакомьтесь. А я посуду унесу. Что за грязным столом сидеть. Незнакомец поднимается, и, прихватив фужер и пачку сигарет, подходит к столику. - Добрый вечер. Какая неожиданная встреча, - начинает он, улыбаясь и рассматривая свои мокасины с высот внушительного роста, бросая на меня смущенные взгляды исподлобья. - Вот уж действительно… неожиданно. – Все еще не веря своим глазам, отвечаю я, думая о том, что будь я математиком, я бы давно уже с помощью хитрых формул просчитала вероятность подобных событий в процентах. Но я не математик и мозг просто тупо твердит, что вероятность минимальная, если не сказать, равная нулю. Мужчина мнется с ноги на ногу и нервно покусывает нижнюю губу. - Могу я присесть? - А? Ну да.. конечно, садитесь. – Делаю большой глоток вина и крепко зажмуриваюсь на секунду – может все-таки привиделось. Ну, мало ли – усталость, стресс. Резко открываю глаза. Нет. Не привиделось. Вот он сидит – высокий, со слегка раскосыми и странно-прозрачными глазами, пухлыми губами и высокими скулами, которые я заметила еще тогда. Кожа почти не тронутая загаром, поэтому отчетливо заметен румянец на щеках. Русые волосы, торчащие во все стороны упрямыми волнушками, и кажется, отливающие медным.. Хотя, может быть, только кажется из за неяркого света. Он с легкой ухмылкой наблюдает за моими попытками прогнать морок в виде него самого и, кажется, слышит, как в голове толкаются и шебуршат мысли, никак не желающие выстраиваться в четкий логический ряд. - Эмм.. – Начинает незнакомец, и я выныриваю из размышлений, наконец, перестав пристально рассматривать его с ног до головы. – Значит, вы тоже любите бывать здесь? - Да… самое подходящее место, чтобы… ну знаете, - делаю неопределенный жест рукой. - Ах, да… Не самое легкое время для вас. Я сожалею. - О, нет… тут не о чем жалеть. Я имела в виду, что это лучшее место для отдыха. А я - в полном порядке. Спасибо. - Хорошо. Тогда я рад, - поднимает голову, позволяя теням соскользнуть с лица, и мягко улыбается. - Да, я тоже. Рада. Давно знаете Николаса? – уже почти придя в себя, откидываюсь на спинку стула и снова беру свой бокал. - Лет 10 наверное. В последний раз приезжал сюда года два назад - после расставания с девушкой. – Опять неловко усмехается и несколько раз проводит пальцами по скатерти, словно стряхивая невидимые крошки. – Потом все времени не было, много работы. А сейчас выдался перерыв – вот решил снова его навестить. Люблю это место, - поворачивает голову в сторону моря и задумчиво замолкает, прислушиваясь к шуму прибоя. Я тоже слушаю море. Оно почти никогда не бывает здесь спокойным – волны накатывают на берег, отчаянно пытаясь зацепиться белыми гребнями, но в итоге бессильно отступают, унося в синеву лишь скупые трофеи в виде песчинок и мелкой гальки. - Держи, сынок, – Николас возникает неожиданно и говорит не громко, видя, что мы оба погружены в далекие мысли. Подает мужчине два клетчатых пледа и не раскрытую бутылку вина с винтовой крышкой. – Чего на море издали смотреть. Идите на берег, а я тут приберу пока и чай согрею. – И спохватившись и подняв указательный палец вверх, словно что-то забыл, хозяин быстро уходит и возвращается со стопкой пластиковых стаканчиков, отдавая их мне. – Что ж это я, не из горла же вам пить. Переглянувшись с незнакомцем и даже не думая возражать, поднимаемся и медленно идем через задний двор на пляж. - Меня Бенедикт зовут, кстати. – Подает голос мой спутник и смотрит на меня, тепло улыбаясь.- Друзья называют просто Бен. Я поворачиваю голову и улыбаюсь в ответ. - Вера. Друзья называют просто… Вера. – И мы тихо смеемся, потому-что почему-то смешно. И легко. И просто. - Ты надолго? – Раскладывая плед на песке и усаживаясь на него, Бен открывает бутылку и протягивает руку за стаканами. - Как получится, - усаживаюсь рядом. – Давай я подержу, а ты наливай, - отделяю от стопки два пластиковых стакана и подставляю под струйку янатрно-искристой жидкости. – У меня нет жесткого графика, поэтому пока я никому срочно не понадоблюсь, могу оставаться здесь. Бен понимающе кивает и, провернув бутылку и утопив ее на треть в песке, полностью разворачивается ко мне, сложив ноги по-турецки. - За знакомство и за все новое? – все еще не очень уверенно улыбаясь, протягивает ко мне свой стаканчик. - За все новое. Хороший тост. Сделав большой глоток и прикрыв глаза, дав себе возможность ощутить сладкое и немного терпкое тепло, разливающееся по телу, снова смотрю на него: - Николас сказал, что ты актер. Известный. Прости, я не смотрела твоих фильмов. Тихонько хихикает, и опускает голову, глядя из под упавшей на глаза челки: - И слава Богу! Я сюда приехал в надежде, что не столкнусь с теми, кто меня знает. Это все очень приятно, конечно.. ну когда тебя узнают, что людям нравится то, что ты делаешь… Но иногда это очень утомляет, – смех затихает, и непринужденная веселость во взгляде сменяется виноватой усталостью. - Ну, тогда тебе со мной повезло. – Говорю тихо и, поставив свой стаканчик в песок, разворачиваюсь к морю. Волны упрямо бьются о берег, все еще на что-то надеясь. Бесконечное темно-синее небо с миллионом рассыпанных искр – такого неба не увидишь в большом городе. Прохладный ветер треплет распущенные волосы, играя прядями и заставляя постоянно убирать их за ухо, чтобы не лезли в глаза. Подтянув колени к груди, украдкой смотрю на своего нового знакомого. Легкая льняная светлая рубашка с коротким рукавом и такие же брюки, изящные ладони с тонкими длинными пальцами, умудряющиеся даже не хитрый пластиковый стакан держать так, словно это самое дорогое стекло ручной работы; красивый профиль – прямой нос и пухлые губы. - А ты… - Неожиданно поворачивается ко мне, и я быстро отвожу глаза. - Да? - Не составишь мне компанию? Я хочу взять машину и съездить куда-нибудь – тут есть красивые места и пляжи… - Да, я знаю… Элафониси* – отличный пляж, но там народу много… тебе, наверное, это не очень подходит… - Ну почему. Как раз туда я хотел обязательно заехать. И по пути много интересного. - Хорошо. - Согласна? - Угу. Только не обещаю, что смогу рано встать. – Указываю глазами на опустевший стаканчик в своей руке, Бен хихикает и в ответ приподнимает свой стакан: - Я в себе тоже не очень уверен, - смеется. - Давай подолью. Через час, попросив у Николаса и почти допив вторую бутылку, мы сидим близко, накрыв колени вторым пледом. Ночь и изрядное количество выпитого располагают к задушевным беседам. - И сколько вы были вместе? – уже не вполне справляясь с длинными предложениями, спрашиваю Бена и протягиваю свой стакан за новой порцией алкоголя. - Почти 12 лет. Ну, если не считать что мы расставались почти на два года. – Наливает мне половину от того, что осталось, вторую выплескивает в свой стакан. - Тогда 10. А так 12 лет. А вы? - Не так много, всего 3 года. Хотя заебал он меня так, как будто полжизни. Ой! – Запоздало спохватываюсь и закрываю рот рукой. – Прости. Бен от души смеется. - Ничего, понимаю. У меня иногда были именно такие ощущения. И в последнее время тоже. - Да? Одно хорошо, – продолжаю, - именно благодаря этому получилось разойтись без существенных для меня потерь. Ну знаешь – слез, соплей и истерик «На кого же ты меня покинул». - Ну, я заметил… - И словно опомнившись, тоже закрывает рот пальцами и сразу отставляет ладони, словно защищаясь. – Прости. Я не подслушивал, честно. Просто люблю наблюдать за людьми, это иногда нужно для работы… - Да ладно, не страшно. Ну так вот: как ты успел заметить, прошло все относительно легко. Но все равно, мне надо было собраться с мыслями. Просто привести в порядок все внутри. А где еще, если не здесь? Бен понимающе кивает и вглядывается в светлую полоску горизонта. - Тогда я провел тут больше двух недель. - Да? - Ага. Я бы и дольше остался, но нужно было возвращаться на съемки. - Было так плохо? - Не то, чтобы. Но знаешь… когда ты долго не один, а потом вынужден изо дня в день приходить в пустую квартиру… Это угнетает. Даже встречи с друзьями не особо помогали. Наоборот. Вот тебе вроде бы уже почти хорошо, но все эти осторожные сочувствующие взгляды и слова… Люди словно не верят, что можно разойтись вот так просто и не страдать… тут хочешь, не хочешь – сам заставишь себя поверить, в то, что тебе плохо. Поэтому я просто сбежал сюда. Чтобы убедиться, что мне хорошо, – шмыгнув носом, смеется. – Глупо, да? - Нет, совсем нет, – подтягиваю плед ближе к плечам. – Иногда люди хотят как лучше, а получается… - …как всегда. – Договаривает начатую мной фразу и тоже кутается в плед. - А сейчас? Ну.. я имею в виду.. сейчас ты приехал просто так? - Да. Куча предложений по работе, приходится крутиться как белке в колесе… Много ездить, встречаться с людьми… Это хорошо. Мне нравится, я этого и добивался, наверное, - хрустит пустым пластиковым стаканчиком, вертя его в руках. – Но иногда хочется тишины. Вот как сейчас. Сейчас хорошо. - Да, хорошо, – тихо эхом повторяю его слова. Хорошо. Вот так сидеть, слушать низкий негромкий голос, вплетающийся в звуки моря – то накатывающий мягкой бархатной волной, то отступающий едва уловимым шепотом; смотреть на растрепанную челку, которая от влажности завилась в упругий непослушный локон; ощущать мелкие немного колючие прохладные брызги на своей коже и причудливую смесь соли и сладкого винограда на губах. Хорошо вдыхать запах ночной свежести, зарываться ступнями песок, подставлять лицо ночному небу, которое точно не обожжет слишком горячими солнечными лучами… и чувствовать чужое тепло рядом. - Если мы сейчас не пойдем спать, то завтра накроются все наши планы. – Шепчу, улыбаясь причудливо рассыпанным в небе звездам. - Это точно. – Так же тихо отвечает Бен, откинув голову и закрыв глаза. И сидим еще минут десять. Потом, не сговариваясь, синхронно вздыхаем, поднимаемся и собираем пледы и опустевшие бутылки из под вина. Три? Откуда третья? Да ладно, какая разница. Медленно бредем по песку в сторону гостиницы. Поднимаемся на второй этаж и останавливаемся у моей комнаты. - Это твой номер? А мой рядом. – Глаза Бена при электрическом свете кажутся совсем не земными – из-под чуть прикрытых век - смесь серого, зеленого и голубого, затянутая легким мутным туманом крепкого критского вина. Еще сильнее порозовевшие скулы выделяются на сливочной коже. Он усталый, но довольный прислонился к стене, и будто не хочет уходить. - Да, хорошо. Тогда мне не надо тебя провожать, - хихикаю я. - Увидимся завтра за завтраком. – Поворачиваю ключ в замке и он вздыхает. - Или за обедом? – шутливо приподнимает бровь. - Да.. наверное, все-таки за обедом. - Приятно было… - Мне тоже… Дальше по привычке рабочего класса протягиваю ему руку, а он тянется с поцелуем к щеке – богема. Получается забавно, и мы начинаем смеяться, но обрываем друг друга, прижав указательные пальцы к губам и озираясь: - Тщщщ… - Тссс… - Люди спят… - А мы пьяные… Тихое хихиканье. - Все. Пора баиньки. – Упрямо смотрим друг другу в глаза, булькая от едва сдерживаемого смеха, и совмещаем оба варианта прощания – сначала пожимаем друг другу руки, сильно встряхнув сомкнутыми ладонями, потом я подставляю щеку, чуть привстав на цыпочки – с моим-то ростом с табуретки было бы удобнее. Но табуретки нет. - Ну все, – открываю двери и указываю внутрь. – Пошла. - Да, и я. – Отвечает, мотнув головой в сторону соседней двери. – До завтра. Бен, дойдя до своей двери и уронив ключ, который брякнул так, словно рассыпали вагон арматуры, быстро его поднимает и снова, прижав палец к губам, шикает на меня. Вот наглец! Округляю глаза и указываю на себя – «Я-то тут причём?» Опять сдерживаем смех, и, махнув рукой на прощание, расходится по номерам. *Пастицио - запеканка из фарша и крупных макарон с сыром. * Гирос - греческий аналог шаурмы, наструганное мясо, которое в тавернах чаще подается не в лепешке, а на тарелке с овощами, картошкой-фри и дзадзыки *Элафониси – остров на юго-западе Крита, расположенный всего в 100 метрах, до которого можно пройти вброд. Имеет песчаное дно и берег, очень популярен среди отдыхающих.