С какой ты планеты?

Опять жаркая ночь, и теперь я снова прижавшись к его груди, лежу тихо, в темноте, закрыв глаза, и просто наслаждаюсь этим странным ощущением. Странным, но приятным чувством легко трепещущей радости внутри, спокойствия и полной уверенности что так и должно быть. Всегда. Со всеми. Темнота вокруг ощутима, но невесома, прозрачна. Она струится, парит в воздухе, касается, но ее прикосновения невозможно почувствовать – я просто знаю, что она есть. Есть запахи – они едва уловимы, но я ощущаю их сильнее, когда легкий бриз с моря, проникнув за тонкие занавески, растворяется в темноте, едва коснувшись Его кожи. Ваниль, пропитавшая все вокруг – мебель, стены, нас, коричная нота и еще что-то цитрусовое, кисло-сладкое. Еще есть тишина. И эту тишину можно услышать, если захотеть, потому что даже она имеет звук – она не давит, не звенит, не раздражает. Она смешана с легким стрекотом за окнами, шепотом волн вдалеке, шорохом тонкого тюля и Его теплым ровным дыханием. Спокойно, размеренно вздымающаяся грудь за спиной. И можно подумать, что он спит, но я знаю – это не так. В обхватившей меня руке еще нет сонной тяжести, время от времени Бен осторожно касается носом моего затылка или, едва коснувшись губами, целует в шею, или шевелится - очень осторожно, боясь потревожить. Я слабо в полусне держу его за руку – узкая теплая ладонь с гладкой кожей и длинными музыкальными пальцами. У него красивые пальцы… Они изящно обхватывают тело бокала, когда мы пьем вино, быстро и ловко порхают по клавиатуре, когда он отправляет письмо кому-то из друзей, они… Видеть, как они скользят по моей коже, то ласково, едва касаясь, то впиваются с силой оставляя следы, отчаянно терзают белые простыни - только ради того, чтобы видеть это снова, можно отдаться ему без остатка, позволить делать все, чего он хочет, потому что это зрелище способно вызвать самую сильную, самую мучительную зависимость. Смертельную. Эти руки, пальцы… Они такие же невозможные и прекрасные, чуткие, властные, разные - как их хозяин. Их хозяин… Невозможный… не потому что несносный или капризный… Нет… Потому что всегда казалось, что таких как он – нет… Просто не может быть… С какой ты планеты… Это уже не вопрос – утверждение, потому что совершенно точно не с этой… И я улыбаюсь и чуть крепче сжимаю его руку, словно пытаясь убедиться что он реален. Бен опять осторожно ерзает и приподнимает голову с подушки: - Вер… ты не спишь? – Тихо, едва различимо. - Нет, - и немного пододвигаюсь к нему. Снова укладывается и ласково целует в волосы. - Почему? - Не спится… думаю, - притягиваю его ладонь и прикасаюсь к ней губами. - Расскажи… - Не знаю… Просто разные мысли… Ничего особенного… Думала о твоих руках. – Прижимаю его руку к щеке. – А ты? - Я...Что это все – невероятно… Наша встреча… И все, что сейчас происходит… Еще я подумал… что, если мне придется спать без тебя… я не смогу, - сжимает меня крепко, отчаянно, словно я ускользаю и шумно выдыхает в шею. – У меня не получится. «У меня тоже» - мысль вызывает горькую усмешку… У меня наверное тоже не получится. И следом вторая мысль, от которой я начинаю чувствовать себя беспомощной – если он так сказал, значит придется привыкать… Значит… Но гоню ее прочь, дальше от себя, глупо игнорируя инстинкт самосохранения. Это будет потом. - Я рядом, - переворачиваюсь лицом к нему и провожу рукой по острой скуле, касаюсь ресниц, носа. – Я рядом, - прижимаюсь к его мягкому теплому рту невинным легким поцелуем, не разжимая губ - и он улыбается. - Мне совсем не хочется возвращаться… - А ты не скучаешь по работе, по своим друзьям? – осторожно убираю упавшие ему на лоб прядки, которые кажутся сейчас темными. - Мне не хочется думать о них… и о работе тоже… это странно… обычно все не так… - А как? – шепчу тихо, глядя в глаза, которые тоже кажутся темными, словно зрачки растворили живую, яркую оболочку, но я знаю, что цвета вернутся, как только бледно-розовый рассвет начнет подниматься из за горизонта. - Раньше мне этого не хватало… а сейчас… мне это не нужно… - Почему? - Потому что - Ты. *** Звонок. Как я не убеждала себя отключить телефон, чувство ответственности не позволило мне это сделать. Хотя, я регулярно забываю его в номере, так что в некотором роде я - вне зоны доступа. Мы с Беном возвращаемся из таверны и я едва успеваю открыть дверь и принять вызов, даже не отразив, кто звонит. - Вера. – Липкий нечеткий голос в телефоне. – Вера, ты где? Алекс. Накатывает раздражение – только этого мне не хватало. По спине бегут противные мурашки и хочется нажать отбой. Повожу плечами, с усилием расправляя мгновенно напрягшиеся мышцы. - Алекс, что тебе надо? – голос ровный. Бен поднимает на меня тяжелый взгляд, и лоб прорезают глубокие поперечные полосы, плотно сжимает губы. - Вер, ты где, я у твоего дома, - Алекс нетрезв. По голосу, по тому, как он произносит слова, я уже давно научилась отличать простой алкогольный туман от бреда тяжелых наркотиков. Второй вариант. - Алекс. – Едва сдерживаюсь, чтобы не повысить голос. – Дома меня нет, и в ближайшее время не будет, хотя это вообще не твое дело. И мы договаривались, что ты не будешь мне звонить. Я просила оставить меня в покое. Нервно, сама того не замечая, брожу по комнате, выхожу на балкон, и Бен идет за мной, садится напротив. - Включи громкую связь, - ставшие пепельно-серыми глаза смотрят пристально. Поколебавшись долю секунды, выполняю его просьбу и кладу телефон на столик между нами. - Вер, ну ты же не серьезно. Я тебя знаю. Ты все еще меня любишь, - теперь вязкие, словно с трудом продирающиеся через горло слова Александра бьют не только в уши – плетью по оголенным нервам. - Алекс, серьезно. Совершенно серьезно. – Усталость от таких ситуаций, которая, казалось, ушла навсегда, вдруг наваливается снова, и я чувствую себя измученной, хотя звонок длится не больше минуты. – Я сказала тебе, это не могло повторяться вечно. Хватит. Мы все друг другу сказали. Бен напряженно смотрит то на меня, то отводит глаза в сторону берега, покусывает губу изнутри. - Ты всегда говорила, что это в последний раз. Ну все. Давай, не глупи. Я тебя люблю. – В голосе Алекса явно слышится снисходительная улыбка и я представляю его лицо с довольным оскалом, блуждающий взгляд со зрачками-точками, пошатывающуюся фигуру, и тошнота подбирается к горлу, а злость сдерживать все сложнее. - Ты что, правда не понимаешь? – говорю громче и прежней ровности в голосе нет, несмотря на усилия – кажется, все мои силы сейчас уходят на то, чтобы не заорать, не разбить чертов телефон. - Алекс. Больше никто! Никого! Не любит! Во взгляде напротив напряжение начинает сменяться беспокойством, и теперь он почти не отрывается от меня. - Я тебя люблю. Ну малыш… – И снова этот снисходительный тон, и это обращение, от которого меня передергивает, этот шамкающий звук, будто он едва разлепляет пересохшие губы. Пальцы тянутся к пачке сигарет Бена, но тот накрывает мою руку своей ладонью и отрицательно кивает. - Алекс. Не надо меня любить, ладно? Я прекрасно без этого обхожусь. Любить надо было раньше. – И голос звучит еще звонче, волнами поднимаются старые обиды, вспоминаются одинокие ночи, его злые, необдуманные, несправедливые слова, которых было слишком много. - Оставь меня в покое. Что тебе еще нужно? – Отчаянно выкрикиваю и Бен, быстро поднявшись с кресла, буквально выдергивает меня из моего. - Тише… Вер, спокойно. Все хорошо, - крепко обнимает и гладит по волосам, покрывает короткими поцелуями лицо, смотрит так, словно ему… больно. - Ты с кем? – Голос в трубке не становится внятнее, но от снисходительности не остается следа – грубость, злость. - Все хорошо, - шепчет Бен, легко раскачивая меня, словно баюкая, и до меня не сразу доходит, что следующее относится уже не ко мне: - Молодой человек. Вера к вам не вернется, она ясно выразилась. - А ты кто вообще? – Удивление вперемешку с яростью. - Я ее друг. - И чо ты лезешь, друг? – Алекс цедит сквозь зубы, и я представляю, как сжимаются его кулаки. - Я лезу, потому что меня это касается, - Бен повышает голос и чеканит каждое слово. - Считай, что меня касается все, что касается Веры. Это ясно? Или надо выразиться понятнее? - Вер, а ты быстрая. Уже даешь кому-то? – Презрительно и насмешливо выплевывает динамик. - Да пошел ты. – Устало выдыхаю. - Сама пошла, сука! - Слышишь, ты… - Бен, тоже срывается, но не успевает договорить, как в трубке раздаются гудки. Он тут же отстраняет меня от себя на расстояние вытянутых рук, держа за плечи, взволнованно заглядывая в глаза. - Ты в порядке? Вер, не молчи. - Да, нормально. Спасибо, все нормально, - повторяю тихо, убирая его руки, и тяжело опускаюсь назад в кресло. Бен торопливо уходит в комнату, но, кажется, я этого не замечаю. Прихожу в себя, только лишь когда он ставит передо мной чашку с горячим чаем. И снова садится напротив, протянув ко мне открытые ладони. Я подаю свои. - Ты точно в порядке? - Да. Точно… – Стараюсь ему улыбнуться, но получается не очень. - Расстроилась? - Немного, переживу... Недолго сидим молча, переваривая случившееся, и я нарушаю первой тишину: - А... Зачем ты… попросил включить громкую связь? Сутулится и опускает голову: - Мне нужно было знать, что он хочет… Мне… Я хотел услышать, что ты ответишь… ты ведь уже возвращалась к нему… - И не раз. – Криво усмехаюсь, уставившись на терзающие берег волны. - Ну вот… Поэтому… - Оперевшись локтями о стол закрывает лицо руками, напряженно выдыхает и с усилием трет пальцами лоб. - Мне надо было слышать… чтобы попытаться тебя остановить, если… - Говорит с горечью и встряхивает головой, словно злясь на себя. – Остановить, если ты решишь… если засомневаешься… - Бен…– голова медленно проясняется и, кажется, я понимаю, что он хочет сказать. Понимаю больше, чем он говорит. Я встаю и усаживаюсь ему на колени, прижимая его голову к груди. - Бен… Никогда… - Но ты уже… - обнимает за талию крепко, словно хочет убедиться, что я все еще здесь. - Да, но тогда мне некуда было идти… Мне так казалось… И я привыкла. Ну и была дурой, конечно. А теперь… Просто знай, что я никогда к нему не вернусь. - Почему? Поднимаю его голову за подбородок и, увидев в глазах знакомо-расплескавшееся небо поровну с надеждой, наклоняюсь к его губам и шепчу: - Потому что – Ты.