Куклы и кукловоды

Четвёртый день игры. Кабинет географии. Самостоятельная работа. Кирсу, само собой, готовиться было некогда, но тех крупиц знаний, что были в его голове, все-таки хватило для ответа на пару вопросов. Еще на два вопроса ответ подсказала я. Забавно, что он беспокоится об оценках, когда смерть буквально дышит в спину. Вот я и повеселились. Пусть порадуется напоследок. Решив, что дальше думать бесполезно, Кирс отложил работу и начал размышлять о подсказках, оставленных мной ему. Ухватившись за верные ниточки, парень довольно быстро додумался до ответа на вторую загадку. Даже не сомневалась. Я уже говорила, что у него отличная соображалка? Не устану это повторять. Со шкафа скатилась карта, зацепившись за выступающую дверцу, и раскрылась. Подумаешь, чуть-чуть криво висит. Главное, что все успели сделать себе нужные пометки до того, как карта окончательно свалилась, и учитель обратил на это внимание. Строгим взглядом окинув класс из-под очков, он быстро скрутил карту в рулон и снова положил на шкаф. А мне вдруг стало совсем весело. Стоило учителю уткнуться в журнал, как вышеупомянутый рулон бумаги снова медленно, но неотвратимо покатился к краю. Немного угрожающе побалансировал на краю и опять грохнулся на пол, идеально раскрывшись. Учитель обернулся на звук. Обвел класс глазами, на этот раз медленно и внимательно, вглядываясь в каждого. Ожидаемо ничего не обнаружил. Не отводя взгляда от класса он плавно перетек из положения сидя в положение стоя и двинулся в сторону шкафа, поднимать карту. Это было его ошибкой. Мне же почти ничего не стоит столкнуть ее снова!   — Кто это сделал? — в классе повисла тишина. Иначе, как мертвой ее не назовешь. Что за странные вопросы от такого взрослого, казалось бы, человека? Я заглянула в голову Кирса. Вовремя, надо сказать. Он как раз пытался послать мне ментальный сигнал. У него почти получилось. Мешали два факта: во-первых, он не знает, как я выгляжу, а во-вторых, его ограничивают внушенные с детства принципы и физическое тело вообще. «Эстильда, это ты?», — крутилось в его голове. Никаких прямых ответов — дала я себе зарок. Поэтому, за меня ответил китайский болванчик в виде милой розовой котейки, неожиданно закивавшей головой. Класс зашебуршал.  — Тихо! — прикрикнул географ — Кто. Это. Сделал. М? — повторил он свой вопрос, отчеканивая каждое слово. Кирс, который теперь знал, кто всему виновник (точнее, виновница), занервничал, что не укрылось от глаз учителя.  — Кружевальский? — о, а я и забыла, что у Кирса есть фамилия!  — Николай Владиславович, это не я, — начал оправдываться парень. Китайский болванчик продолжал кивать головой.  — Это правда не он, Аляска подтверждает! — выкрикнул с последней парты пацан, которому все было ни по чем. Самоубийца — лично мое мнение. Будь я живой, не рискнула бы так подставляться. Кстати, Аляска — кличка той кивающей кошки неожиданного цвета. Заглянув в голову Кирса, я поняла, что с ее именем связана запутанная, но забавная история. Учитель повернулся в сторону стола и еле слышно произнес:  — Она же сломалась на прошлой неделе!  Ой, правда? А я не знала. Аляска резко прекратила кивать головой и замерла, будто ничего и не было. Географ посмотрел, прищурился, протер очки, но ничего не изменилось. Кошка продолжала стоять неподвижно. Взяв её в руки и внимательно осмотрев, учитель понял, что она все так же сломана. Недоверчиво поставил игрушку на место и снова повернулся к классу. А ребята продолжали смотреть на кошку, аки завороженные. Все кроме Кирса. Он от меня и не такого насмотрелся, а потому пялился на учителя.  — Кирс? — настороженно разорвал тишину, которая снова была мертвой, голос Николая Владиславовича.  — Это не я. Честно, — парень понял, что прокололся, поэтому с трудом скрывал дрожь в голосе. Ко всеобщему счастью прозвенел звонок. Географ пристально и с неодобрением разглядывал ребят, которые спешили сдать работу и поскорее смыться из класса. Чтобы начать обсуждение произошедшего, разумеется. К счастью, Кирса не оставили на дальнейшие разборки, чего он очень опасался. Хотя, еще не вечер… Свернув от общей компании, парень забежал под лестницу и уже собирался повторить попытку связи со мной, но прежде чем он успел что-либо спросить, перед его носом пролетел уже знакомый лепесток нежно-розового цвета. Сделав пару витков вокруг парня, он приземлился на выставленную Кирсом ладонь. Еще одна солнечная улыбка озарила лицо Кирса. Недолго ему радоваться осталось. Три дня и последняя, самая сложная загадка. Выходя из школы в конце учебного дня, парень столкнулся лицом к лицу с бегущей невесть куда девчонкой.  — Ты кто? — посмотрела она на Кирса, поднимая ресницами ветер. Парень сначала растерялся, а спустя пару секунд незнакомка уже умчалась в неизвестном направлении. Словно в воздухе растворилась. Кирс пожал плечами и реши не заострять внимания на странной школьнице. А зря. Так глупо профукать первую подсказку! Видимо, ослепленный двумя быстрыми и относительно легкими победами, он разучился видеть то, что само бросается в глаза.  — Гордыня портит людей, — прокомментировала Мурса. Надо же, а я и не заметила ее появления. Посмотрев в зеленые глазки, спросила:  — Ты здесь? То, что вопрос не имеет смысла, поняла уже спустя пару секунд. Но Мурса ответила.  — Да, соскучилась, — не то муркнула, не то фыркнула. Я ласково потрепала Советчицу по шерстке.