Куклы и кукловоды

Наметив в голове примерный план действий, я решила, что уже пора, и выбралась из пещеры. Представшая моим глазам картина заставила ахнуть. Я оказалась в облаке, зацепившемся за скалу и окутавшем вокруг буквально всё, создавая завораживающий пейзаж. Нет, тут и раньше был шикарный вид, но сейчас… Это было просто нечто. Каждый камешек, каждая травинка была покрыта невесомым туманом и создавала очаровывающую обстановку, заставляя дышать через раз. В такие моменты понимаешь, ради чего стоит жить… Ой, я же мертва. Но сути это не меняет. Залюбовавшись пейзажем, я не сразу поняла, что вместе с легким, едва ощутимым, ветерком мимо меня пролетают нежно-розовые лепестки вишни и роз. Мои любимые цветы, они не раз использовались мной в играх… Но ведь сейчас я-то тут не при чем! Обеспокоенно заозиравшись, выяснила, что источник находится где-то справа. Осторожно, не издавая ни звука, я облетела гору с другой стороны и увидела полунаклоненного парня, стоящего ко мне спиной, и заглядывающего за угол. За ним стояла корзинка с уже знакомыми лепестками. Я подкралась к нему почти вплотную и через плечо заглянула на то место, где восхищалась облаком минуту назад. Ничего не обнаружив (не, ну, а вдруг?), постучала парня по плечу и спросила:  — Не меня ищешь? Кирс, а это был он, резко обернулся, встретившись нос к носу со мной. Правда, он был на пол головы выше, поэтому «нос к носу» — не совсем точно. Если уж так говорить, то его нос оказался на уровне моего лба, а рот — на уровне моих глаз. Я шагнула назад, чтобы исправить немного неловкую ситуацию, а затем, сделав вид, что ее и вовсе не было, наклонилась голову на бок и, накручивая прядь волос на палец, поинтересовалась:  — Что ты здесь делаешь?  — Я? Стою, — задрал бровь Кирс. Стоит он, как же.  — А это — чьё? — кивнула я на корзинку.  — Твоё. Причем прозвучало явное утверждение. В ответ на его реплику я совершила почти невозможное — задрала одну бровь. Уря, получилось! Так, не отвлекаемся. А вот гаденькая улыбочка, которую выдал Кирс, мне совсем не понравилась.  — И что это значит? — вкрадчиво поинтересовалась я. В ответ парень лишь пожал плечами и растворился в воздухе. Перенесся куда-то, значит… А мне, судя по всему, подарили (читай — просто впарили. Мимоходом так, для отмазки) корзину лепестков. Зашибись. Осторожно подойдя к корзинке, приподняла ее рукой. С раннего детства меня учили у незнакомых (и малознакомых) подозрительных личностей никаких пакетов/коробок/корзинок/сумок — нужное подчеркнуть — не брать. Но, вроде бы ничего не тикало. Да и мне, итак мертвой, никакие бомбы не страшны. А вот пещерку жалко. Однако, запустив руку в содержимое — то бишь лепестки — я все-таки наткнулась на маленький сверток. Знакомый сверток. Так-так-так. Вытащив небольшой пакетик, я также заметила надпись, предназначавшуюся, вероятно, мне. Подозрительно знакомый ровный почерк. «Кажется, у тебя новая кукла? Что ж… У меня тоже. Думаю, содержимое тебе очень пригодится» И действительно, Кирс меня не разочаровал. В пакетике лежало штук пятнадцать перламутровых шариков — тех, что заменяют конфеты, а также придают энергии (что вообще-то логично, ведь они из нее и состоят). Хоть одна хорошая новость за сегодня. День только начался, а уже столько проблем. Забросив один из них в рот, я жалобно посмотрела на Мурсу. Та мои мысли понимала, но только фыркнула в ответ. Пора было уже и Кэт навестить — итак я много времени потратила, а вместе с ним Мурсе под хвост отправилась и существенная часть плана. Обидно, однако. Хотя когда это все шло гладко? Понятия не имею, как он меня нашел, но, похоже, придется переезжать снова. Не к добру, ой не к добру. Кэт тем временем собиралась в школу. Вот, что называется — учеба во вторую смену: спишь до обеда, а потом не спеша собираешься. Выходя из душа в одном полотенце, Кэтрин снова наступила на уже другую, услужливо предложенную мной розу. На этот раз шипы впились в нежную распаренную кожу, оставляя небольшие кровоподтеки. Девушка вскрикнула от неожиданности и недоуменно уставилась на розу. Красивый цветок, между прочим, и нечего так пялиться. Словно первый раз его увидела, право слово. Осторожно, ожидая подлянки, Кэт положила мой маленький подарок на стол и нервно огляделась. Да нет здесь никого, идиотка! Нет. Кроме меня.  — Вот неужели так сложно принять, что ты играешь с душой с того света, а? — обратилась я к Мурсе, ища поддержку. Но та лишь саркастично хмыкнула в ответ.  — Кто бы говорил. Я готова спорить, что если бы не Ихинда, ты сама бы ни за что не поверила в подобные откровения. Пока дети маленькие, они верят в сказку: в Деда Мороза, в зубную фею, в пасхального кролика, в Бабу Ягу, да даже в Бармалея! Подрастая, реальными для них кажутся и куклы вуду, и жизнь после смерти, и экстрасенсы, и «маги», предоставляющие услуги на разный вкус и кошелек. А потом наступает разочарование… И всё. Люди черствеют. Они забывают про чудо. Им больше не нужны надежды, потому что становится страшно снова убедиться в их хрупкости. Так люди и становятся Серыми.  — Как ни прискорбно это осознавать, но ты права, — вздохнула я, покидая дом Кэт. Мне совершенно неинтересно смотреть, как она носится по квартире в поисках второго носка, а минутка психологии от Мурсы и вовсе испоганила те остатки хорошего настроения, которые мне удалось сохранить после утреннего происшествия. Почему-то вдруг нахлынула тоска по прошлому, словно червячок изнутри грызет. Вроде бы у меня все хорошо, но любое сознание не любит перемен. Всегда будет казаться, что ТАМ было лучше, что всё могло быть по-другому, что я упустила свой шанс… Брр. Прочь такие мысли. Мы учимся всю жизнь и даже после смерти. Нужно учиться принимать реальность такой, какая она есть, а не бежать в прошлое, к которому мы привыкли. Даже если привязанность была очень сильной. В школе Кэтрин вела себя как обычно. У неё хватило мозгов никому не рассказывать об игре. Зато я все-таки поняла, какая муха укусила Кирса. Сегодня февраль — четырнадцатое число — нашумевший праздник. Эта деталь как-то выскользнула у меня из головы. Вот тебе и раз. Догги — лучшая подруга Кэтрин (хм, Дог и Кэт — забавно) с моей подачи поделилась с Кэт «своими» размышлениями относительно того, что якобы человек подсознательно дарит те цветы, которые ему самому по вкусу. Мысль не всегда верная, что и натолкнуло девушек на небольшую дискуссию. Их разговор потек в нужном направлении — а мне большего и не надо. Но всё-таки, чтобы не рассорить подруг, я помогла Догги принять точку зрения собеседницы. А вечером мне захотелось поискать новое место, в которое можно будет сбегать от всего мира. Заодно и развеюсь. И действительно, пейзажи просто-таки поражали красотой. Можно было бесконечно долго просто нестись вперед, даже не задавая цели, а просто наслаждаясь тишиной и чудесным видом сверху… Неожиданно мне показалось, что я чувствую на себе чужой взгляд, однако, оглянувшись, никого не обнаружила. Ну и ладно. Свой выбор я остановила на крыше одного из небоскребов. Не, ну, а что? Весь город как на ладони, красиво. Правда, по уюту ни в какое сравнение не идет, да и романтики самая малость… Ну и фиг с ним, спокойствие дороже. А то, что цивилизация рядом, так это переживём — и не такое терпели. Зато здесь Кирс меня станет искать в последнюю очередь. Кэт не обратила внимания на утренний (ну, относительно) спор, равно как и на пару следующих моих подсказок. Оставалось только закатывать глаза к небу и вопрошать пустоту (ну зачем пустоту? Есть же Мурса!), каким это таким образом можно быть настолько невнимательной?! Горько вздохнув, а я слишком часто делаю это в последнее время, ибо ничего другого не остается, осторожно присела на крышку пианино, стоящего в комнате моей куклы. Когда-то я училась в музыкальной школе… Но потом бросила. Баба Яга из детских сказок мне всегда представлялась криволицей, бородавчатой, заплывшей жиром старухой с самым прескверным характером. Я очень испугалась, когда впервые встретилась с ней лицом к лицу. Потом мне сказали, что Галина Ивановна — наша учительница по сольфеджио. Вот тогда-то я и поняла, что влипла. А впрочем, неважно. Я училась играть на фортепиано, поэтому с этим инструментом была знакома не понаслышке и никогда не понимала тех, кто при виде рояля теряет голову и мчится со всех ног брынькать по клавишам, рождая на свет какофонию звуков. В такие моменты мое сердце было готово разорваться на куски от жалости (чувства, которое я никогда не испытывала по отношению к людям) к бедному инструменту. Вынырнув из воспоминаний, от нечего делать я начала перебирать клавиши открытого инструмента большим пальцем правой ноги. Само собой, звуки были слышны для Кэт, но эта идиотка просто решила меня проигнорировать. То есть, я для нее тут стараюсь, а она просто нарочно делает вид, будто меня здесь и нет вовсе. Зашибись.  — Нет, Мурса, это точно безнадежно, — пожаловалась я кошке, после чего нервно рассмеялась. Судя по задергавшемуся глазу Кэтрин, я не проконтролировала частоту звука, и смех был слышен на Этом свете. Такое бывает после энергетика. Но несмотря на мой ужасающий смех (а он прозвучал ужасающе, в этом я не сомневаюсь, особенно, учитывая бога-а-атое воображение Кэт), девушка прилагала все силы, чтобы ничем себя не выдать. Ну, конечно, она же не знает, что я читаю мысли. Короче говоря, наплевав на тех, кто решил наплевать на меня, я отправилась на крышу своего небоскреба. И выругалась. Романтики мне не хватало, значит, да?! Здравствуй, Эля, получи! Вся крыша была заставлена свечками-малютками, а между ними были разложены уже знакомые розовые лепестки. Ну да, самое высокое здание во всем квартале, никто не увидит, значит, можно?! Додумать я не успела. Сверху опустился Силовой купол. Силовой купол — это сплетенная Силой сетка, способная обездвижить душу на некоторое время. И, чёрт, я не могла ее прорвать! Что бы Мурса там ни говорила про мою мощность, могущество и возможности, а тот, кто плел это заклинание, оказался сильнее! На самую малость, но все же… Пришлось оставить попытки выкарабкаться. Успокоившись, я уселась по-турецки в центр Силового купола и уставилась прямо перед собой в ожидании продолжения цирка. И не разочаровалась. Вперёд вышел Кирс и, усевшись напротив меня в туже позу, глубокомысленно изрек:  — Все девчонки одинаковые. Цвето-о-очки, конфе-е-етки, рома-а-антика… И ты тоже на это купилась. Вот я как знала, чувствовала, что будет какой-то подвох! А все равно попалась. Эх… Поскольку я не спешила как-либо реагировать, парень сразу перешел к сути:  — Мы не договорили в прошлый раз. — Его взгляд готов был просверлить во мне дырку. Ну или просто испепелить.  — Да? А по-моему, тема закрыта, — хмыкнул я.  — И до чего же мы доспорились по-твоему? Не напомнишь?  — А ни до чего. И сомневаюсь, что выясним это вообще. Предлагаю прекратить этот бессмысленный разговор. Выпусти меня, пожалуйста. Но Кирс лишь гаденько улыбнулся своей фирменной улыбочкой и начал нарочито медленно обходить купол по кругу. От этих его действий за километр так и несло приторно-сладкой патокой. Если б я была живой, меня наверняка уже давно б стошнило.  — А знаешь… С моей Силой этот купол может повисеть и полгода… Что будешь делать, если не выпущу? — скосил он на меня хитрый глаз. В принципе, сей факт не был для меня новостью, подозреваю даже, что Кирс это знал… И стало еще противнее. Кажется, что по его задумке я сейчас должна на коленях ползать, кланяться в ноги и молить о пощаде. Убожество. Да ни за что на свете я так не поступлю. Это слишком унизительно. Лучше попробуем альтернативный вариант… И я построила щенячьи глазки. Если все девушки ведутся на ухаживания, то всех парней можно поймать на большие и малые глазки кота из «Шрека». Не, ну про « всех» — это я на самом деле обобщаю… А все же, авось прокатит?  — На меня не действует, — попытался Кирс разбить мои надежды. Не действует, говоришь? От меня не укрылось то, как ты нервно сглотнул, дружок. Значит, продолжаем давить на жалость. — Не действует, я сказал. Вообще. Совсем. Но я не отчаиваюсь. И правильно делаю. После пары минут напряженных гляделок, Кирс сдался. Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, парень сделал рукой несколько пассов, распуская сеть, а после этого со скоростью ветра ретировался. Я облегченной выдохнула. Пронесло. Видимо, все это безобразие из свечек, заставившее меня растеряться на пару роковых секунд, убирать придется в одиночку. Ну и пусть. Только, сделав несколько шагов, я споткнулась о котяру, того, что был Советчиком Кирса.  — Рыжий, а ты что здесь делаешь? — сорвалось с языка прежде, чем я успела подумать. Упс.  — Зачем так грубо? У меня кличка есть — Март. Я с трудом подавила желание заржать (нервы, это все нервы). Вот вам и Март в феврале, здравствуй шизофрения. Пока я выходила из ступора, кот окинул меня презрительным взглядом (чем безумно напомнил своего хозяина) и тоже исчез. Кажется, я схожу с ума. Или уже сошла. Остановите меня, кто-нибудь, пожалуйста! Мурса забралась ко мне на руки. Я прижала ее к тому месту, где у людей бьется сердце. И опять нахлынули воспоминания. С ними пришла и тоска по прошлому. Что стало с моими родителями? Какого это, пережить смерть собственного ребенка? Говорят, очень больно ощутить такую потерю. А ведь я даже не поинтересовалась за две недели… Как там мои «друзья»? Хотя они-то небось уже и забыли про вредную одноклассницу, так любившую играть в куклы. С куклами. Очнулась я, когда поняла, что судорожно хватаю ртом воздух. Нет, это не было плачем. Я просто цеплялась за прошлое, причем это было как-то… Скорее уж по привычке, чем от настоящей тоски. Забыть. Забыться. Разбудите меня, кто-нибудь. Скажите, что это было всего лишь сном. Заставьте ходить в школу, потом в институт, затем на работу… Заставьте, потому что все так делают. И я вольюсь в эту серую массу, забуду, кем являюсь, не буду отдавать себе отчет о происходящем, лишь механически выполнять действия, как робот… Может быть, выйду замуж, выращу детей… Потом внуков… А потом умру, как и тысячи, миллионы, миллиарды других людей до меня и после меня. И никто не вспомнит. И меня больше не будет. Совсем. Ни для кого.  — Сомневаюсь, что у тебя получится. Ты всегда найдешь способ «раскрасить» свою жизнь. Даже если краска будет кроваво-алой. — Слова Мурсы вернули меня в реальность. Я что, выражалась вслух? Однако, да. Кошка как нельзя лучше предвидела мое поведение. Просто возраст у меня такой — переходный. То страдаю, то ржу как ненормальная (ну почему «как»?), то убиваю… Мда. Лучше вернуться в горы. Там хотя бы уютно и не тянет совершить суицид. Смешно, конечно, умирать после смерти… Но как раз этого и хочется. А невозможно. Жаль. В пещере я вытащила одну из любимых книг, по случайному совпадению (хотя в этом я уже не уверена) именно ту, с которой впервые удалось ознакомиться сидя на шее у Кирса. Неопределенно хмыкнув, на ближайшие часы я унеслась в мир иной, и даже разрушение вселенной не сможет меня оттуда вытащить.