Грань

Джуди уже несколько часов сидела возле операционной, её голова была забинтована, а глаза покраснели от слёз. Конечно, она винила себя в том, что случилось с напарником, считала, что произошедшее несправедливо, надеялась, что все это просто страшный сон. Что будет, если Ник не выживет? А если выживет, что это будет за жизнь? Даже думать не хотелось, оставалось только плакать, жаловаться на свое бессилие и болящую голову. Приближающиеся шаги заставили крольчиху отвлечься от дурных мыслей и повернуть голову. По коридору неуверенно шагала пожилая лисица — мать Ника. — Никаких новостей? — взволнованно спросила она, остановившись возле Джуди. Хоппс отрицательно покачала головой. Лиса присела на лавку напротив и следующие несколько минут они провели в молчании. — Это я виновата, — прервала тишину крольчиха, — Если бы не… — Я видела новости, — перебила её лисица, — Вы ни в чем не виноваты, Джуди. Хоппс хотела поднять голову, но боялась посмотреть в глаза миссис Уайлд. Сказанное ей ни разу не помогло уменьшить чувство вины, камнем висящее у нее в душе. — Более того, я хотела вас поблагодарить, — вдруг сказала лиса, заставив Джуди удивленно уставиться на нее, — После встречи с вами Ник изменился, стал тем, кем хотел быть в детстве, — она сжала лапами сумочку, стоящую на коленях, — Добрым, смелым и надежным. Вы вернули мне моего сына, Джуди, — добавила она, подняв голову и посмотрев крольчихе в глаза. Они разговорились, ненадолго позабыв о том, что за дверью, в нескольких метрах от них, целая бригада врачей боролись за жизнь Ника Уайлда. — Пульс слабый, — тревожно сказал один из врачей, пока кенгуру колдовал над головой лиса, пытаясь извлечь оттуда пулю. Он был опытным военным хирургом, поэтому с таким пациентом столкнулся не впервые, только условия были гораздо более благоприятные, чем когда ему приходилось оперировать тяжелораненых во время его службы в горячих точках. — Скальпель… Зажим… Пинцет… — монотонно говорил сумчатый, принимая инструменты от медсестры. Раздвинув края раны, он аккуратно ввел в неё анатомический пинцет, который почти сразу уткнулся во что-то твердое. — Во-от ты где, — продолжил он, фиксируя пинцет и вытягивая инородное тело. Он тут же бросил пулю в подготовленную кювету. — Тампон. Хирург поправил очки и посмотрел на стену, где на негатоскопе были размещены рентгеновские снимки головы лиса с разных ракурсов. Несмотря на такие ранения, Ник продолжал бороться, что не могло не радовать доктора, который очень не любил терять пациентов. — Теперь необходимо извлечь осколки костей, — спокойно сказал кенгуру, доставая новые инструменты. Самая сложная и неприятная часть операции была впереди, работа в опасной близости от мозга. Хоть пуля его и не задела, имело место сильное сотрясение мозга и повреждение внешней коры осколками черепной коробки. Сложный случай, но ничего такого, с чем этот хирург не смог бы совладать. Внезапно кардиоскоп начал пищать, отображая нарушение электрической деятельности сердца. — У него сердечный приступ! — воскликнул один из докторов, хватая пачку с запакованными шприцами. — Фибрилляция желудочков! — крикнул хирург, — Дефибриллятор, быстро! До этого он потерял уже двоих зверей подряд, сегодня третьего не будет, он не допустит. Не успели ассистенты подкатить устройство, как кенгуру схватился за электроды и начал тереть их между собой. — Две с половиной тысячи… Разряд! Тело Ника вздрогнуло от удара электрошоком, электроды обожгли шерсть, показания кардиоскопа скакнули, но почти сразу вернулись к прежним. — Сульфат магния, пять кубов, струйно, через трубку Мерфи, — раздавал команды кенгуру, делая непрямой массаж сердца. Через мгновение он обнаружил, что легкие лиса не работают. — Остановка дыхания! Асистолия! — голос хирурга срывался на крик, — Ассистент, мешок Амбу! Мы его просто так не отпустим! Уверенный голос сумчатого подбодрил окружающих врачей, и они начали работать с удвоенной силой. Кенгуру сделал еще несколько толчков и снова схватился за электроды. — Уберите руки! Четыре тысячи… Разряд! И снова без эффекта. Запахло паленой шерстью. — Давай! Живи, мать твою! — он отложил дефибриллятор и снова принялся за массаж, — Давай! Давай… — кенгуру внезапно остановился и поднял голову на ассистента, стоящего напротив, — А знаешь что? Плевать на запрет! Адреналин! Прямой, в сердце! Под мою ответственность. — Но… — врач хотел оспорить решение, но был грубо оборван сумчатым. — Выполняй! — доктор вспомнил свою карьеру военно-полевого хирурга и рявкнул так, как кричит на новобранцев сержант в учебке. Применение адреналина во время реанимации уже давно было под запретом, поэтому он сильно рисковал. В случае смерти пациента его бы не уволили, так как лишились бы слишком ценного сотрудника, но наверняка бы оштрафовали и долго отчитывали. Ассистент послушно достал специальный шприц и ампулу с адреналином, обломил её кончик, набрал несколько миллилитров и приготовился. Хирург вновь взял дефибриллятор и, натирая электроды, скомандовал: — Коли! Ассистент резким движением воткнул иглу в тело лиса, чтобы она достала до сердца, ввел содержимое и, вытащив шприц, отдернул руку, давая хирургу возможность использовать дефибриллятор. — Пять с половиной… Разряд! Тело Ника снова тряхнуло, и,через несколько секунд на кардиомониторе отобразились положительные изменения в деятельности сердца. Хирург отложил аппаратуру и взглянул на тихо жужжащие приборы, затем на лиса, затем снова на приборы. — Дыхание… есть, нарушено, сердечный ритм… есть, слабый, состояние… стабильно-тяжелое… кома, — он снял очки и протянутым платком вытер капли пота с шерсти на лбу. Надев их обратно, он заметил, что окружающие смотрят на него глазами, полными удивления и восторга. Кто-то начал хлопать, поздравляя хирурга с очередным успехом. Но он понимал, что это не победа. Ник Уайлд жив, но впал в кому. Это не первый случай на его практике, но мало кому с такими повреждениями, удавалось выйти из нее. — Что встали? — недоуменно сказал кенгуру, когда аплодисменты стихли, — Продолжаем операцию, — сумчатый взял привычные инструменты и продолжил копаться в голове Уайлда. Звук шагов заставил Джуди и лису прерваться и повернуть головы. По коридору шагал Финник, и по выражению его лица можно было понять, что он недоволен и расстроен. Когда полицейские преследовали грабителей, он был в Тундратауне, готовил «лапочки на палочке» к реализации в конце рабочего дня, поэтому понятия не имел, что происходило в центральных районах в это время. С тех пор, как Джуди, по его мнению, промыла мозги Нику, ему приходилось проворачивать махинации в одиночку, что его не радовало. Когда приятели позвонили ему и сказали, что произошло, он запрыгнул в фургон и со всей возможной скоростью понесся в центр, но по пути был остановлен за превышение скорости патрулем, возвращавшимся с задания, и провел несколько часов в полицейском участке, доказывая, что понятия не имеет, что за мороженое было в кузове и что он просто водитель, работающий по доверенности. — Он там? — озлобленно спросил фенек, остановившись возле двери операционной. — Да, — ответила крольчиха, — Туда нельзя. — Не говори МНЕ, что МНЕ можно делать, а что нельзя, ушастая! — обиженно сказал Финник и, поймав на себе недоуменный взгляд Джуди, добавил: — Вот куда завели Ника твои советы, — он указал на дверь. Крольчиха нахмурилась и обиженно отвернулась, в сердцах признавая, что фенек прав, отчасти. Если бы не её эгоизм и желание остаться в полиции несмотря ни на что, она бы не стала использовать хитрость, чтобы заставить Ника помочь ей раскрыть дело с поисками пропавших хищников, а затем Горлодёрами. Если бы не её речи про то, что такому, как он, самое место в полиции, Уайлд бы не попал в эту передрягу. Слова Финника вернули в голову Джуди мысли о её вине в случившемся. — Финник, успокойся, — сказала мать Ника, — Ты сказал это на эмоциях. Нам всем сейчас тяжело. — Успокоиться? Успокоиться?! — фенека было уже не остановить, — Да у меня друг лежит при смерти! — он начал загибать пальцы на лапе, и говорить, протягивая каждое слово, — Партия пропала! Фургон оштрафовали! Меня чуть не загребли! Да у меня… — Финник вывернул карманы, из которых высыпались пара монет и несколько скомканных бумажек, — Да у меня даже нет денег, чтобы забрать его со штрафстоянки! И вообще… — фенек собрал выпавшие деньги, запрыгнул на отдельную скамейку и уселся, сложив лапы на груди, — Не бесите меня. Крольчиха и лисица облегченно выдохнули. В коридоре снова стало тихо. Норман Вульф вышел из служебного автомобиля, и усталым взглядом осмотрел место происшествия, напоминавшее скорее пепелище. После столкновения «Энфорсер» и вертолет врезались в соседний склад стройматериалов и загорелись. Пожарные несколько часов пытались справиться с огнем, уничтожившим почти все улики. «Ох и долгая ночка меня ждет… Интересно, тут хоть что-нибудь осталось, что поможет в расследовании?» — подумал волк и зашагал к оградительной ленте. В городе, откуда он приехал, Хаулборне*, малой родине волков, тоже происходили дерзкие ограбления со схожим почерком, поэтому местный департамент полиции отправил его в Зверополис, почти за полторы тысячи километров, в надежде, что он узнает что-нибудь о таинственном преступном синдикате. Когда ему во время дороги позвонили и сообщили, что полиции удалось задержать банду, он обрадовался, но увиденное в «Макао» быстро вернуло его с небес на землю. — Детектив Норман Вульф, — волк показал свое удостоверение полицейскому, следившего за тем, чтобы никто посторонний не проник на место происшествия, — Вам должны были сообщить, что я приеду. — Проходите, — сказал лев со штурмовой винтовкой и оттянул вверх оградительную ленту, — Капитан Буйволсон вместе со следственной группой сейчас находится в здании, — он показал на склад, в фасаде которого зияла дыра. Вульф посмотрел на отверстие, перевел взгляд на обугленную груду металлолома, в которую превратились автомобиль с вертолетом, и присвистнул. — Ничего у вас тут, в Зверополисе, методы, — с усмешкой говорил Норман, подойдя к следственной группе, над которой возвышались рога, — Детектив Норман Вульф, Хаулборн. Вы, полагаю, капитан Буйволсон? — Да, — спокойно ответил буйвол, поворачиваясь к волку и осматривая того с ног до головы, — Жарковато оделись, у нас тут не средняя полоса. — С плащом переборщил, тут вы правы, — сказал детектив, снимая с головы серую шляпу. На вид ему было около пятидесяти лет, хотя в глазах еще горел огонек, но седая шерсть на носу и бороде выдавала его настоящий возраст, — Что сообщите интересного? — Наверняка ничего такого, что бы вы сами не видели, — Буйволсон поправил очки и отдал планшет тигру из следственной группы, — Преступники ограбили банк, но были остановлены до того, как смогли скрыться. В банке один, — он сделал паузу, — Одна убитая, барсучиха, двадцать четыре года. Застрелена за то, что дернулась и нажала тревожную. Буду добиваться, чтобы её семье выплатили компенсацию. Если бы не её жертва, мы бы не узнали, что ограбление банка происходит прямо у нас под носом, и преступники до сих пор были бы на свободе. — Довольно самокритичное высказывание, не находите? — Волк улыбнулся, обнажив острые клыки. — Тем не менее, мы поймали банду, — капитан посмотрел Норману прямо в глаза, — А вы прибыли сюда за помощью и советом, как это сделать. «Уж точно не таким экстравагантным способом — подумал детектив, — А как же двадцать два миллиона сгоревших долларов?» Последнюю мысль он сказал вслух. — Еще напечатают, — коротко бросил буйвол. На самом деле Буйволсону было плевать на то, сколько денег сгорело. Его сотрудник пострадал и находился при смерти, только это имело значение. Еще во время службы в армии он на себе почувствовал, каково это — терять зверей, которые смотрят на тебя и надеются, что ты как командир сделаешь все, чтобы сохранить им жизнь. Именно поэтому он после службы пошел в полицию. — Ну-у-у… — протянул Вульф, заметив, что капитан погрузился в свои мысли, — Я пойду, осмотрюсь там… — и не спеша отправился к выходу. — Да пожалуйста, — сказал шеф полиции, когда у него в кармане зазвонил телефон. Волк остановился и прислушался. Чем больше Буйволсон слушал, что ему говорили, тем злее становилось его лицо. — Я понял, — процедил он, пытаясь унять дергающееся веко, — План «Перехват», перекройте все выезды из города, тормозите всех, кто пытается выехать, но найдите мне их, — скомандовал капитан и убрал телефон. — Что случилось? — Вульф заинтересованно обернулся. — Один сбежал, — через зубы говорил буйвол, — Ему помог кто-то из наших. — Кажется, корень синдиката находится глубже, чем мы думали, — мрачно констатировал детектив. «Крот? Здесь, в центральном отделении полиции Зверополиса?» — думал про себя волк. Проблема вырисовывалась более глобальная, чем он мог даже предположить. Количество вопросов превысило все возможные пределы, а к ответам они не приблизились даже ни на йоту. «Долгая ночь», — повторил про себя волк, уставившись на луну, светившую через окно склада. Звук открывшейся двери вывел Джуди из полудремы. Сидящие оживились и замерли в ожидании, когда кенгуру-хирург вышел из операционной, снимая запачканные кровью перчатки. — Операция прошла успешно, — сказал он, присаживаясь на скамейку. По коридору разнесся облегченный выдох, — Вы родственник? — доктор посмотрел на ошарашенную лисицу. — Д-да, м-мать. — заикаясь сказала она, пытаясь успокоить трясущиеся руки. — Мы извлекли обе пули и осколки костей, но во время операции ваш сын пережил клиническую смерть. Он жив, но находится в коме третьей степени. Прогноз неутешительный, но на вашем месте я бы не терял надежду. Он у вас сильный лис, — констатировал хирург, поднимаясь со скамейки, — Пройдемте со мной, я отдам вам его личные вещи. И нужно подписать некоторые документы, связанные с госпитализацией. — Док, он жить будет? — встревоженно спросил Финник. — Восемьдесят на двадцать, что есть что, думаю, сами поймете, — ответил кенгуру. Джуди с ужасом смотрела на уходящих вдаль по белому коридору зверей. Кома? Неутешительный прогноз? Не терять надежду? Двадцать процентов на то, что Ник выживет? Трясущейся рукой крольчиха достала телефон и набрала номер. Послышался сонный голос Стью. — Джуд, что случилось? Который час? — кролик зевнул. — Пап… — Хоппс пыталась, но не смогла сдержать слезы, — Ник… Он… Не сможет прийти… — всхлипывая проговорила она.