Игрушка

Дверь снова открылась. Оно стояло и пялилось на меня густо подведенными черным глазами с по меловому белого лица. Я пялился в ответ, плавно скользя взглядом снизу вверх в попытке объять разумом необъятное. Сапоги-чулки на огромной платформе переходили в чулки уже обычные, черные и на подвязках. Черные же лямочки исчезали под облаком из черного тюля, который с большой натяжкой можно было назвать юбкой. Сверху тюль стягивал кожаный корсет на шнуровке, из-под которого торчала черная то ли блузка, то ли рубашка с кучей оборочек. Все это великолепие украшала куча бирюлек и цепочек с мрачными амулетами типа черепов и изгрызенных червями сердец. Мертвенно-бледное личико с черными пятнами глаз и темно-лиловым, подергивающимся ртом обрамляли длинные черные патлы, выглядящие так, будто их долго сушили под промышленным вентилятором. Словно в попытке хоть как-то улучшить результат, в патлы были в рэндомном порядке вплетены лиловые косички с кокетливыми косточками на концах. Не успел мой мозг хоть как-то категоризировать увиденное, платформы шагнули внутрь, запнулись о собачий «плед», из-под которого вылетела пробка-вибратор – блин, а я-то думал, куда она делась! – и покатилась, подскакивая, ко мне. От пинка в девайсе что-то включилось, и он сосредоточенно загудел. Щеки мои запунцовели. Палец с длинным черным ногтем ткнулся в мою сторону, и патлатое Нечто взвыло: - Вон! Пошел отсюда, извращенец! Изыди, или прокляну! Очканул я конкретно. У меня аж цепь в лапках зазвенела мелкой дрожью. - Я не м-могу, - промямлил я. – Очень хочу, но никак, - и указал на свой ошейник. Черные брови, изломом похожие на брови Великого, сошлись на переносице. Бледный лоб пошел складками под слоями пудры. Платформы ринулись ко мне, руки в кружевных перчатках без пальцев вцепились в цепь, потянули, задергали замок. Пользуясь случаем я заглянул под тюль. Мне показалось, что патлатое было девушкой, но печальный опыт требовал убедиться. Под юбочкой-облаком оказались трусики в тон косичкам и никаких признаков яиц. - Нахал! – взвизгнула посетительница и долбанула меня в грудь коленом. Я растянулся на полу, теряя последние остатки собственного достоинства. Девчонка сунула руку куда-то за корсаж и выудила оттуда смартфон – конечно, тоже черный, с летучими мышками на цепочке. - Семеныч, слесаря сюда, - платформа уперлась мне в грудь, предотвращая всякие попытки подняться. Все что я мог – прикрыться ладошками. – Да мне плевать, что рабочий день кончился. Да, прямо сейчас. Что делать? Цепь резать, замок ломать. Нет, подождать я как раз не могу. Что ты мне гонишь вообще… - Его ломом можно, - вклинился я в разговор, от которого веяло весенним запахом надежды. – Или монтировкой. Густо намазанные глаза покосились на меня, лиловые губы скривились: - Семеныч, забудь слесаря. Тащи лом или монтировку. А я откуда знаю? У дворника, у консьержа…Чтоб тут был через пять… нет, три минуты! Телефон скользнул обратно за корсаж, патлатое чудо уставилось на меня. - Кто ты такой вообще? - Пупсик, - пискнул я, но тут же поправился. – То есть Денис. Меня тут насильно держат. Меня похитили. - Вот прям так голого и похитили? – вопросила дознавательница, окидывая меня с ног до головы рентгеновским взглядом. - А… я… не знаю, - смутился я. – Не помню ничего. Наступившую паузу в разговоре заполнил надсадно гудящий вибратор. Патлатая убрала ногу с моей груди, наклонилась низко, прищурилась на мою морду: - Это кто тебя так? Брат? Точно! Как до меня раньше не доперло! Это же сестра Мишеля! Хаер черный, чулки-юбочка, какого полу без поллитры не разберешь… - Угу, - мрачно буркнул я, щека, украшенная фингалом, невольно дернулась. – Кстати, если уж мы начали об извращенцах, то кто из нас больше ху это еще вопрос. - Ясно. – Патлатая выпрямилась, сложила руки на груди. – С этим гомиком мелким я еще разберусь. Вот! Есть на свете справедливость! - Вы его проклянете? – я состроил умоляющие глаза. - Пфф! Если бы это помогло! – подмалеванные черным очи закатились к потолку. – Ты где живешь? Сейчас такси тебе вызову. Кружевная рука снова зашарила в поисках телефона, но тут дверь в комнату открылась, на этот раз впуская… Блин! Я его узнал! Это же один из тех шкафов, что вход в школьный подвал пасли и мне с дядей фейс-контроль устроили! В руке у мужика торчала монтировка, при его комплекции больше похожая на зубочистку. - Добрый вечер, Наталья Арсеньевна, - вежливо поздоровался качок. – Что ломать будем? Тут меня осенило: Арсеньевна? Выходит, она не Мишеля сестра? А Великого… Блин, все сходится: брови с изломом, манера стоять, скрестив руки на груди, замашки императорские… Я просто сходства под краской этой гребаной не заметил. Блин, а я-то ей наболтал… - Я же просила называть меня Носферату! – сестренка раздраженно сморщила носик и ткнула черным ноготком. - Вот, замок. Семеныч воззрился на указанный объект, перевел взгляд суровых, прячущихся под кустистыми бровями глаз на меня. Кашлянул, одернув пиджак. Неужели узнал? Или пытается сообразить, что делает голый пацан на цепи в комнате сына его шефа? На всякий случай я сделал невинные глаза, но навряд ли это сработало – вибратор, валявшийся посреди комнаты, жужжал трудолюбивым шмелем; батарея и не думала сдыхать. - Нат… в смысле, Носферату Арсеньевна, а вы с Арсением Ивановичем это согласовали? – разродился наконец качок. - А причем тут вообще папа? – платформа Патлатой нетерпеливо застучала по ковру. Шкаф вздохнул: - Думаю, вам лучше у него самого спросить. Арсеньевна закусила лиловую губу, ломаные фамильные брови встретились на переносице: - Ну, папочка, если ты во всем этом замешан… - Взметнулся черный тюль, и чудо с косичками решительно устремилось к двери – Семеныч едва посторониться успел. По коридору застучали платформы. Шкаф в костюме перевел задумчивый взгляд на меня. Я шумно сглотнул, гипнотизируя монтировку. Беззвучно помолился, чтобы паркет или что тут у них расступился под весом охранника, и он рухнул этажей на пять вниз, оставив инструмент валяться рядом со мной. Но вместо этого Семеныч подтолкнул носком начищенного ботинка вибратор в мою сторону: - Думаю, это твое. Выключи игрушку, а то батарейка сядет. А потом развернулся и покинул сцену, не забыв прикрыть за собой дверь. А жаль: из недр квартиры впервые послышались какие-то звуки.