Игрушка

Дедушка довольно резво подскакал ко мне. Не успел я глазом моргнуть, он уже пристроился сзади – надавил на плечи, заставляя нагнуться и отклячить попку. Сухие пальцы вцепились в соски, особенно чувствительные после прищепок, больно закручивая и потягивая. Я застонал, запрокинув голову. Стояк старикана уперся в попку через штаны. Одна рука спустилась вниз, обхватила меня за яички, потянула, вжимая в себя. Теперь я терся попкой о дедову ширинку, повизгивая от нетерпения – Великий довел меня до такого состояния, что мне уже было все равно, кто меня трахнет – лишь бы дали уже спустить наконец, пока яйца не лопнули. Наконец сзади вжикнула молния, завозилось, старикан по-деловому харкнул на хуй и пальцами нащупал вход. Я подставился, повиснув на веревках так, что спина прогнулась, а попка еще больше выпятилась. Поняв, что я готов, дедок крепко ухватил меня за бедра и натянул на залупу твердости бетона. Подозреваю, дедушка давно сидел на виагре, но чудесная таблетка действовала, и мое нутро размеренно задолбила тонкая, но длинная дубина. По-стариковски обвислые яйца с редкими жесткими волосками шлепали по бедрам, мой писюн беспомощно болтался, роняя на пол мутные капельки нетерпения. - Что, сынок, дождался? – прерывисто хрипел мне в ухо дед. – Вон как хорошо на живом хую-то. Я тебя, петушка, сладко выебу. До самого желудка насажу. И он насаживал под пошлые комментарии зрителей, пока я снова не спустил на пол – вот Мишелю-то завтра убирать. Но пенсионер-ударник кончать и не думал. Он вообще оказался в завидной для почетных лет форме. Ебал меня без перерыва чуть не полчаса, у меня из кишки чуть дым не шел. Я уже сам и стоять-то не мог, просто болтался на веревках. Наконец, дедок отстегнул распорку и задрал мне одну ногу, ухватив под коленом. После пары фрикций в «позе цапли» он разродился наконец парой капель спермы, которые и вытекли мне на бедра, когда ебарь вытащил ничуть не обмякший хуй. Только тогда Великий подошел меня отвязать – мокрого и воняющего стариковским потом. - Ну ты герой, - сообщил он мне с усмешкой. – Обычно Герыч отстреляться может только после усилий дюжины райских гурий обоих полов. А ты его – хоп! – и в два приема кончил. «В два приема?!» У меня даже слов не было, я только устремил на мерзавца горящий взгляд, надеясь, что выжгу на его морде шрамы типа тех, что Мишель заимел на грудь. - Ладно, щеночек, пошли, - хозяин снова взял меня на поводок и заставил опуститься на колени. – У нас тут перемена мест намечается. Действительно, почти все гости уже куда-то исчезли, оставив на спинках стула пиджаки, галстуки и... пару розовых трусиков. Великий подтащил меня к столу и дал напиться – к счастью, без особых извращений: просто поднес к губам стакан, полный воды с кусочками льда и слабым цитрусовым вкусом. Таких стаканов я высосал три, пока хозяин терпеливо ждал. Новое место оказалось полутемной комнатой, похожей на клубный чиллаут. Освещение – углубленные в черный потолок голубоватые лампы, создающие эффект звездного неба; пронзительно-синие неоновые трубки, извивающиеся на стенах, и выхватывающие из полумрака огромный полукруглый диван типа траходром и столики черного стекла – Мишель как раз загружал их всякой снедью, сияя белыми перчатками, как восставший из ада Майкл Джексон. Клубную атмосферу подчеркивала мягко тумкающая из мощных динамиков электронная музыка. В центре комнаты стоял сияющий синий столб – мощные лампы на потолке лили вертикально вниз водопады флюоресцирующего света. Внутри столба стояло что-то вроде широкого круглого пуфа черной кожи. Я думал, меня отведут к дивану, на котором в рэндомном порядке уже расположились гости в разных стадиях раздетости. Но к моему ужасу Великий поволок меня прямо к световому столбу. - Будешь упираться, возобновишь знакомство с хлыстом, - тихо предупредил меня хозяин и шлепнул по попке. – Лезь давай на рабочее место, щеночек. Я вскарабкался на пуф, тут же потеряв контакт с реальностью – за границами светового потока ничего было невозможно различить. Великий надавил мне между лопаток, укладывая грудью на прохладную кожу, и завел руки назад. Послышались металлические щелчки, и я обнаружил, что манжеты на моих запястьях теперь сцеплены с браслетами на лодыжках, а поводок закреплен на ножке пуфа. Мне оставалось только стоять раком с высоко поднятой попкой, пока мне не позволят перевернуться на бок или на спину – вот и вся свобода движений. В довершение всего хозяин нахлобучил мне на глаза черную повязку, оставив в темное и неведении. Последнее, впрочем, длилось недолго. - Дамы и господа, предлагаю поиграть в увлекательную игру «Угадай кто», - громко объявил где-то рядом Великий. – Мы будем по очереди сношать в попку моего Пупсика, а он должен угадать, чей хуй его только что ебал. Если малыш угадает неправильно, ебарь получит право его наказать. Буря эмоций со стороны публики заглушила последние слова хозяина и мое протестующее «Да пошел ты...», которое Великий, однако, расслышал. Шлепалка хлыста огрела меня по нежному месту в промежности: - Будешь возникать, дам пожевать косточку! Я заткнулся, а этот гад продолжил вещать: - Для наказания игроки могут воспользоваться флоггером или собственной ладонью. «Все, бля!» Я решил, что если переживу эту ночь, лично убью Великого тем самым флоггером – знать бы еще, что это за хрень такая! Впрочем, очень скоро мне представилась возможность это выяснить. Потому что с первого же раза я угадал неправильно. Кто-то подошел сзади, взгромоздился на пуфик, чуть расставил ноги и засадил сверху в уже смазанную пенсионером, раскрытую дырку. Я лежал мордой в кожу, слушая чье-то шумное дыхание и чавкание в наполненной хуем кишке, да ощущая, как щекочут промежность волосатые яйца. Черный это быть не мог – размер не подходил. Великий тоже – он был такой же гладкий в паху, как и я. Оставались старикашка Герыч, Сапожников старший и Волосатик – величина еще неизвестная. Я рассудил, что навряд ли пенсионер отдышался достаточно для второго захода, и принюхался. Странный такой сладковатый парфюм, будто подгнивший перезрелый персик. От Арсения Ивановича ничем таким вроде не несло, хотя из-под скатерти фиг разберешься. Ебарь мой между тем разошелся не на шутку, то полностью вытаскивая хуй из очка, то – после короткой или более длинной паузы – засаживая его со всей дури. В моей позе я мог только попискивать при каждом вторжении и принимать елду, да еще надеяться на то, что мужику придет в голову меня приласкать, и тогда я, быть может, снова словлю кайф, а заодно и получу пару подсказок. Но трахаль продолжал свое дело, не прикасаясь ко мне, только теперь, вставляя до упора, еще и вертел жопой, заставляя елду ворочаться в кишке. Наконец, ввинтившись в меня особенно бурно, верхний застонал, задергался, попу мазнуло влажным, и с меня наконец слезли. - Кто? Кто? Кто? – заскандировали из окружающей меня темноты. Я с ужасом обнаружил, что не представляю, как зовут волосатого мужика. - Я не знаю... имени, - пробормотал я, облизав пересохшие губы. – Он такой... с длинными волосами, бородатый. - Неправильно, неправильно! – завопили, восторженно взвизгивая и хохоча, голоса. – Накажи сучку, Амалия! Давай, располосуй ему зад! «Амалия?! Блин, но как... Если бы это дилдо было, оно бы было холодным. И потом – что же мне тогда между ног щекотало?» - Что сладенький, не додумался, что я к страпону кроличьи помпоны с моей шапки прицеплю? – раздался сзади голос блондинки и мою попку припечатали кожаные хвосты флоггера. К счастью, стегал он гораздо мягче, чем плеть Великого, и скорее заставлял кожу гореть, чем причинял настоящую боль. - Но... он же теплый был, как живой, - простенал я и дернулся от следующего удара. - Конечно, теплый, - торжествующе рассмеялась юмористка с помпонами. – Я же его только что из Варвариной пизды вытащила! Недавно выпитая вода во мне забулькала и подступила к горлу, но тут на пуфик снова кто-то залез. И мне пришлось сосредоточиться на ощущениях в районе очка...