Игрушка

На ужин мне пришлось пойти с пробкой в попе. Хорошо хоть, одеться разрешили. Была надежда, что на сей раз сеструха Великого не рванет от меня с визгом и не начнет насылать проклятия. Кушала семья Сапожниковых в интимной обстановке: ужин был накрыт в небольшой комнате, отделенной аркой от кухни. За овальным стеклянным столом на тяжелом кованом основании уже собрались Арсений Иванович, Амалия и Носферату: черные патлы взбиты в рога, на запястьях – браслеты типа тех, что Великий любил на мне застегивать, обтягивающая маечка с принтами – костяными пятернями скелета. Прямо на сиськах. Горничной пока видно нигде не было – наверное, на кухне возилась. - Ну что же вы опаздываете, мальчики, - Амалия сегодня явно вошла в роль матери семейства. – Стынет же все. - Привет, - процедила Носферату, удостоив меня с Великим взглядом, ясно говорившим: «А я все знаю!» - К тебе, Саш, хоть на прием записывайся. - Ну извини, - парень развел руками, садясь напротив сестры. – Воспитание бота занимает все свободное время. Девушка поджала губы в черной помаде, скользнув укоризненным взглядом по моему ошейнику. «А я-то чо? Меня вообще купили, работорговцы проклятые!» Я заценил блюда, источавшие ароматный пар, думая, чего бы такого съесть, и тут чуть со стула не брякнулся: стол смотрел на меня печальными голубыми глазами Мишеля. Наверное, я издал горлом какой-то звук, потому что Великий лягнул меня по лодыжке. Сам он с безмятежной мордой уже накладывал себе спагетти с креветками. Я зажмурился, надеясь прогнать ужасное видение, а потом снова уставился в стол. Нет, все-таки меня не глючит! Мишель был там, под стеклом – совершенно голый, раскоряченный, как лягушонок, и беспомощный. Очевидно, под верхним стеклом-столешницей на кованой опоре находилось еще одно стекло, меньшего диаметра. Несчастного парня втиснули между двумя прозрачными поверхностями и привязали лицом вверх в унизительной, раскрытой позе. На его горле выделялся ошейник – тонкий стальной, похожий на мой собственный. Наверное, обычно Мишель прятал его под лентой с сердечком. Серебристая цепочка шла, раздваиваясь, от «ожерелья» к пирсингам в сосках, под ними снова сходилась, змеясь по животу к колечку, обхватившему член. Безволосый пах украшала татуировка: алое сердце с крыльями и замочной скважиной. Еще одна была на правом плече: «Принадлежу» вязью и крылатый ледяной демон, выполненный в голубых тонах. Блин, как раз такого я видел перед тем, как вырубиться в школьном сортире – в моем глюке монстр стоял за спиной Великого, а потом сожрал наши души. Наверное, эта татуха бросилась мне в глаза на памятном вечере моего наказания, и я ее запомнил. А когда Великий меня придушил, вдруг вылезла из подсознания. Бля, что же такого бедняга Мишель натворил, что его так распидорасили? Трахнул, что ли, снова кого без спросу? - Тебе хватит или еще? - А? – я тупо моргал на Амалию, замершую с моей тарелкой в руках. - Я говорю, тебе достаточно спагетти? - Да-да, спасибо, - аппетит у меня как-то пропал, так что, что теперь делать с горой еды, которую щедро навалила мне мачеха Великого, было непонятно. За столом завязался вялый разговор, переходивший с новостей валютного рынка на нашу учебу в школе, обратно на рынок, а потом на какой-то благотворительный концерт. Я воевал со спагетти, которые все время норовили улизнуть с вилки, а засасывать их ртом, видимо, было неприлично – я попробовал пару раз, но Амалия мне такой взгляд послала, что у меня чуть заворот кишок не случился. В итоге я сдался и потихоньку ковырялся в креветках, стараясь не смотреть на несчастного Мишеля. Что толку, если все – включая Носферату! – делали вид, будто он – не более чем скатерть с интересным узором. - Ну, Натунчик, как у тебя в университете? – осведомился глава семьи, запив креветки белым вином. «Натунчик? Это Носферату-то? Да еще и студентка. Мило!» - Я как раз хотела об этом поговорить, - девушка промокнула губы салфеткой, оставив на ней черные следы. – На втором семестре мы будем выбирать темы для магистерских диссертаций. Но у меня уже сейчас есть кое-какие идеи, которые я бы хотела обсудить с научным руководителем… Я чуть колой не подавился, как представил себе сеструху Великого – в очках, почесывающую «рога», тыкающую длинными черными ногтями в клаву и запивающую очередную главу диссера черным-черным кофе. Нуар. Сплошной нуар. - Так вот, - продолжала тем временем студентка, - я пока решила определиться с методами и сферой полевых исследований. И поскольку основной интерес для меня представляют современные российские субкультуры, то… - Носферату замялась, глянув почему-то на меня. – В общем, я бы хотела написать о культуре БДСМ сообщества – не в целом, конечно, а на материале исследования, скажем, конкретного круга… - Она покосилась на отца. – Это будет означать, что мне придется пожить в среде четыре месяца, провести ряд интервью – индивидуально и в контрольной группе, понаблюдать практики… - Фигасе ириска! – Великий хлопнул себя ладонями по бедрам. – Событие дня – возвращение блудного попугая! Носферату Арсеньевна сменила веру. Теперь ее придется называть Домина Носферату. Пупсик, берегись. Кажется, мы тебе обязаны обращением сестрички… - Хватит юродствовать, - холодно бросил Сапожников старший, и сын мгновенно заткнулся. – Насколько я понимаю, речь идет только о временном наблюдении, так? – он обернулся к дочери. - Да, пап, - она послала брату испепеляющий взгляд. – Чисто в научных целях. Я не собираюсь сама играть роль госпожи или сабы. Но я хотела бы поговорить и с топами, и с ботами. Изучить стиль их жизни и общения и все это описать. Великий прыснул: - Ага, щас. А они все так и выстроились к тебе в очередь на исповедь стройными рядами. Слышь, Натунчик, а чего бы тебе из своих готов-то признания не повытрясти? Чего проще – и переезжать никуда не надо. Живи себе прямо в полевых условиях, и диссер готов, не вставая с дивана. - Я не могу о готах, - Носферату упрямо скрестила руки на груди. – Я сама часть этой субкультуры, а потому мое исследование не будет объективным. К тому же, на эту тему уже есть несколько работ. Что касается БДСМ, то я думала, что папа и ты… - Я?! – Великий ударил себя пальцем в грудь. – Ты что, рассчитываешь, если ты – моя сестра, я тебя по клубам таскать буду и закрытым вечеринкам, или вон Пупсику прикажу на вопросы твои тупые отвечать? Или, может, ты решила, что по праву рождения во Внутренний Круг войдешь?! - Александр, - негромко проговорил Сапожников старший. Великий поперхнулся и схватился за стакан с водой. Арсений Иванович повернулся к дочери, у которой гневный румянец пробился через все слои белой пудры. – Натунчик, не хочу сказать, что у тебя неудачная идея, но ты не думала, что такую тему могут не утвердить? Я имею в виду, с точки зрения общественной морали… - Но папочка! Это же представления пещерного века! – студентка возбужденно нацепила на вилку пару креветок. – Мораль – всего лишь продукт определенной культуры. Другая культура, естественно, предполагает другую мораль. Пишут же массу диссеров и книг о каннибалах, антропологи живут чуть не годами в их поселениях, и никто не рвет на груди рубаху – ах, они слопали Кука. А тут всего лишь БДСМ! Великий снова фыркнул: - Вот и езжай к каннибалам, может, придешься им по вкусу, представительница продвинутой морали. - Да продвинутой! – Носферату нацелилась на брата вилкой. – Между прочем, благодаря образованию я смотрю на многие вещи гораздо шире, чем раньше. - Да ну? – Бровь Великого взлетела угрожающим изломом. – Какие же, например? - Например, вот эти! – Вилка ткнула в стеклянную столешницу, под которой томился Мишель. - Лицемерка! – брат презрительно скривил губы. - Озабоченный дурак! – не осталась в накладе сестра. - Еще одно слово, Александр, и ты станешь следующем украшением нашего стола, - спокойно оповестил Сапожников старший. У Великого аж лед в стакане звякнул, так его перекосило. Но тут снизу раздался какой-то странный звук. Все, как по команде, глянули на Мишеля. У парня член уже уперся в стекло, так что казалось, что салатница стоит прямо на головке. Из ануса у него торчал конец столового прибора, которым втихаря шуровала заскучавшая Амалия. - Ой, простите, - ничуть не смутившись, под общими взглядами она вытащила вилку из попки страдальца. – Я случайно уронила. И поудобнее ухватив нагретую кишкой бота рукоятку, блондинка снова принялась за спагетти. Брякнул нож о тарелку, на стол полетела салфетка, и, стуча каблуками, Носферату вылетела вон из комнаты. - Я же сказал, лицемерка, - едва слышно пробурчал под нос Великий. Сапожников старший печально вздохнул: - Маленькие детки – маленькие бедки… Денис, не передашь мне пульт от телевизора? Хочу взглянуть вечерние новости.