Игрушка

Я стоял под столом на четвереньках: из одежды одна футболка, во рту – директорский хуй, - и с трудом понимал, как события последних пяти минут привели меня именно в эту позицию. Вот директор мацает мою попку, пока я умоляю не отправлять меня в колонию и обещаю исправиться. Потом я раздеваюсь, потому что ему вдруг понадобились вещественные доказательства – те самые, что я с утра на попе таскал: синенькие такие, с широкой резинкой, по которой название известной фирмы выткано. Вот вещдок лежит на столе, а я, значится, на карачках под столом, и директор барабанит пальцем по нехило вздувшейся ширинке: давай-ка, мол, Денечка, попроси хорошенько, чтоб я тебя от тюряги отмазал. Хуй во рту рос, давя на гланды, но я пытался воспринимать происходящее, как посещение зубного. Да, страшно. Да, неприятно, противно и даже болезненно. Но стоит потерпеть пол часика, и тебе позволят закрыть рот, прополоскать его и отпустят домой. И ты забудешь все случившееся, как страшный сон. В конце концов, что такое отсос в сравнении с угрозой стать опущенцем у отмороженных урок? В общем, сосал я, причмокивая, и про Великого старался не думать. Точнее, в том смысле, что я его вроде как предаю. Потому что на самом-то деле я же его спасаю, так? Мысль о том, что по моей вине этот обалденный парень загремит в колонию, что какие-то приблатненные малолетки будут плевать ему в душу и мучить его прекрасное тело, - эта мысль причиняла почти физическую боль. Нет, этого я никогда не допущу. Путь таким низким способом, но я Великого защищаю – делаю это, как могу, потому что не знаю, как по-другому. И вот если про это думать, то можно все вытерпеть. В конце концов, от меня не убудет. А рассказывать хозяину про минет не обязательно. - Молодец, Денечка, - похвалил меня директор. - Вижу, научился кое-чему новому с последнего раза. Его рука встрепала волосы мне на макушке, ухватила за вихор и дернула, натягивая глубже на залупу. Волосня в паху защекотала нос: - Вот так, вот так, заглатывай его… Вот, хорошо… Сзади послышался звук открывающейся двери, визгливый голос рыжей секретарши произнес: - Валерий Викторович, тут к вам из Инспекции по делам несовершеннолетних. - Пусть заходят, - как ни в чем ни бывало объявил мой ебарь. Я подавился хуем и с ужасом стал соображать, видна ли моя голая жопа от двери. В принципе, стол для посетителей примыкает к офисному буквой «Т». Ножка «Т» достаточно длинная, так что скорее всего, при входе в кабинет ничего под столом не видно. Но что, если мент подойдет ближе? - Добрый день, Валерий Викторович. Голос низкий, хрипатый, как с перепоя. Шаги по полу грузные, широкие. Меня коп не заметил – протопал мимо, руку директору жать. Из-под стола видно только забрызганные грязью ботинки, да штанины форменных брюк. В общем, они там здрасьте-здрасьте, про пробки на дорогах, про погоду, а я сосу и понимаю, что эти двое вроде как старые знакомцы. Это мне придало воодушевления – со знакомым-то директору проще будет договориться! Я облизал залупленную, ярко-красную головку, напускал на нее слюней и заглотил елду, старательно пропихивая глубоко в горло. Мой ебарь судорожно вздохнул и проговорил с придыханием: - Вы присаживайтесь. Чайку? Мент отказался, и разговор зашел про меня. Я навострил уши, стараясь не чмокать. - Значит, вы опознали парня на видео? – инспектор зашелестел какими-то бумажками. - Ну да, Донцов это, Денис, - уверенно заявил директор. – Одиннадцатый «А». То есть, его недавно туда из «Б» перевели... А, какая разница, вот я вам сейчас дело его покажу, вы сами на фото посмотрите. Над головой скользнула по полировке с тихим шорохом папка. Подготовился директор, блин, зараза! Ладно, хорошо хоть фотку мою менту показывает, а не оригинал – со своим хуем во рту. Снова странички шур-шур, и мент такой: - Да, одно лицо. Только стрижка тут другая. А как вы охарактеризуете Донцова? - Ну... – мой ебарь замялся, и я удвоил свои усилия – стал делать глотательные движения, чтобы елда лучше проходила в горло, а пальцами стал массировать мохнатые тяжелые яйца. – Учится он средненько, но с поведением у пацана никогда проблем не было – за последний год ни одного замечания. Ума не приложу, как это он отчебучил такое – на Донцова это вообще не похоже. Тихий, застенчивый парнишка. Учителя характеризуют в целом положительно, разве что общественной активности парню не хватает – мало принимает участие в мероприятиях, в жизни класса... Но сейчас он в новый класс только перешел, так что трудно еще говорить... Это точно – говорить директору было трудно. Он часто прерывался – то чаю глотнуть, то просто подышать. Залупа у него обильно истекала соком, наполняя мой рот терпким солоноватым вкусом. Под конец своей речи он резко вытащил ее – не хотел, видать, кончать при свидетеле – и подсунул мне под нос махровые яйца – лижи, мол. - А почему вы перевели Донцова в параллельный класс? – не отставал мент. - Так это... тут такая история, - директор понизил голос, а я старался не чавкать, полируя здоровенный мохнатый шар и пытаясь засосать его целиком. – Родители у него развелись, ну и оказался пацан не нужен ни отцу, ни матери. Жил с дядей, потому как материн сожитель, лицо кавказской национальности, пытался мальчика изнасиловать. И все бы ничего, но дядя-то у Донцова тоже оказался не промах. Совратил племянника, да еще начал все извращения на видео снимать и в сеть выкладывать на специальных сайтах – ну а за просмотры ему денежки капали. - Предприниматель, - хохотнул мент. – Это вам Донцов все рассказал? - Нет, что вы, - я занялся вторым яйцом, стараясь не закашлять – в горло мне попал жесткий волосок и жутко там щекотал. – Мы сами все узнали. Доброжелатель прислал ссылку на несколько видео. Сразу, конечно, сообщили в органы опеки, но скандал раздувать не стали – не хотели мальчику жизнь ломать. Официально забрали его от дяди по причине жестокого обращения – а так оно и было, в некоторых роликах пацан связанный был и его по попке лупили. Теперь Донцов с опекуном живет, в приличной семье, а в новый класс его перевели, потому что родной сын опекуна там учится – хоть присматривать за мальчишкой будет. «Жестокое обращение, да?» Теперь мне стала понятна реакция классухи при моем первом появлении в классе. Она думала, что дядя меня избивал! Ладно, и на том директору спасибо. Лучше ходить в битых, чем в опущенных. Хуй снова сунулся мне в губы, и я понял намек – провел язычком по всей длине, засунул в уретру, потрахал маленькую гладкую дырочку, выдаивая густые капли смазки, а потом заглотил головку. - Кстати, не хотите взглянуть на видео-материал? – предложил разнежившийся в кресле директор. – Я могу монитор развернуть... - А что ж, давайте взглянем, - неожиданно согласился мент и уселся поудобнее, скрипнув стулом. – Попробуем, так сказать, понять предысторию подозреваемого. «Не надо!» - хотелось взвыть мне, но, во-первых, трудно говорить, когда за щекой залупа, а во-вторых, мне вовсе не улыбалось, чтобы инспектор решил посмотреть, что там возится у его ног. Ну и понеслось. По звукам, раздающимся с экрана, я примерно мог представить, какие именно эпизоды оказались в директорском доступе. Помимо того хита, где я скакал на дилдо в одних колготках-сеточке, менту продемонстрировали, как дядя ставит мне очередную клизму («Ну же, Денечка, не стыдись, посмотри в камеру, а я поглажу тебе животик. Правда же, водичка так приятно распирает кишку?» И мое невнятное плаксивое бормотание). А следующей частью сериала «Как ебали Дениса» стал трах в очко на кухне – помню, я как раз жарил сырники в одном кружевном передничке, когда дядя притерся сзади («Малыш, у тебя такие пышные белые сырнички, так и хочется их попробовать!» Тут он, помнится, начал щипать мои ягодицы, а я только испуганно пищал). Такой аудио-видео ряд в совокупности с движениями моего языка привели к закономерному результату: директор вдруг как-то сдавленно застонал, елда у меня во рту запульсировала, и в горло ударила теплая струйка. Я испуганно глотал, думая о реакции мента: неужели он не заметил, как директора колбасит? Вон у него даже ноги подергиваются, под столом правда. Какой он там на поверхности, боюсь даже вообразить. А инспектор ничего - может, сделал вид, что не заметил? Или, и правда, так видеоматериалом увлекся? Я выпустил изо рта чуть обмякший член и обернулся. Мама, роди меня обратно! Мент развалился, широко расставив жирные ляжки, и пах себе поглаживает, а там – будто баклажан в штаны засунули. Везет же мне на извращенцев! Я в страхе прижался к директорским коленям, но оказалось, с этой стороны поддержки ждать не стоило. Под столом возник кулак с выставленным указательным пальцем, явно показывающим в сторону посетителя. «Что? Я еще и инспектора теперь обслужить должен?! Не, ну это вообще уже беспредел. И меня, кстати, тут как бы нету». Фильм наверху тем временем закончился. - Да-а, при такой испорченности и моральном разложении прямая дорога этому петушку на нары, - озвучил свое впечатление мент. В хрипатом голосе звучало неприкрытое отвращение, пока ладонь методично подрачивала хуй через штаны. – Школа только вздохнет с облечением – избавим вас от проблемы. Я похолодел: блин, и к чему привели все мои усилия? Директорский палец задергался, тыкая в сторону мента. - Ну, это же не вина мальчика, что его развратили, - медовым голосом пропел Валерий Викторович. – Он просто жертва. Донцов уже встал на путь исправления, в чем ему способствует опекун – замечательный человек, большое сердце, спонсор нашей школы. Но за неделю мало что можно сделать. Вот если бы у нас было побольше времени... - Знаете, скажу вам по своему опыту – горбатого могила исправит, - отрезал мент. – Таких пидорков, как этот Донцов, наказывать надо со всей строгостью закона. Пусть два года в колонии рабочим петухом прокукарекает – жопой, так сказать, прочувствует. А то все с них, как с гуся вода. Говорит это, значит, ментяра, а сам молнию на брюках расстегивает. Под ними – семейники в полосочку, довольно таки застиранные, но в них такое богатство, что директору и не снилось. Явно весовая категория господина Черного. Я представил себя в клетке в зале заседаний, как в программе «Суд идет». Вот мне зачитывают приговор, приставы выволакивают меня в коридор и швыряют в другую клетку – к матерым зекам, с ног до головы покрытым синими татуировками. И вот один такой татуированный хуй тыкается мне в рот, пока жилистые грязные пятерни держат мне руки и ноги, а еще одна залупа суется без всякой смазки в попку... Не удивительно, что колени подо мной подкосились – я бы растянулся на полу, если бы не оперся о директорские ляжки. Но тому, видимо, надоело со мной нянькаться. Сильный толчок направил меня в нужном направлении. Беззвучно всхлипывая, я приблизился к восставшему в полосатых труселях гиганту. - Я бы на вашем месте не спешил с выводами. – увещевал тем временем директор. – Денечка – очень способный и старательный мальчик. Я бы даже сказал, талантливый. Заключение его просто уничтожит. Ведь таланты надо пестовать, развивать... - И в чем же заключается талант Донцова? – скептически осведомился мент. Я закрыл глаза и ткнулся губами в распах форменных брюк. В нос шибанул запах застарелой мочи и не слишком чистого тела. Мда, с гигиеной у стража порядка обстояло, видать, не очень. Старась дышать через рот я стал выцеловывать дубинку через трусы, иногда слегка прихватывая зубами. Инспектор шумно втянул воздух через сжатые зубы, елда дернулась, распрямляясь еще больше. Едрен батон, да я только головку ему и смогу пососать, больше в рот не влезет! - Думаю, вы скоро сами это поймете, - масляным голоском протянул директор.