Игрушка

Двор, еще двор, сквер. Тачка на парковке, которую я задеваю рукой, разражается воем сигнализации. Великий дает мне по шее, я птичкой пролетаю детскую площадку, сигаю через кусты за ним. Улица, гастроном – пролетаем насквозь через подсобку, «Воры-ы!» несется вслед. Бибикает подъезжающий к рампе грузовик, лают собаки, бросаются за нами от бачков – злющие, бездомные, с холками дыбом. В зубы им летят сосиски, о происхождении которых мне некогда задумываться. Склады, гаражи, широкая улица, забитая транспортом, трамвай – звон рвет уши, сыплются чуть не за шиворот искры, гравий на путях, снова асфальт, прыжок через ограждение, гудки, маты водителей, гулкая арка, в которой мое дыхание отдается предсмертными хрипами… - Все, щас помру… - сиплю, прижимаясь лбом к измалеванной граффити панели домофона. Во рту стойкий вкус крови, горло, сухое, как колодец в Каракумах, горит огнем. – У меня… легкие… лопнули… - Не гони, Пупсик, - хрипит рядом Великий – даже его, спортсмена, по ходу, этот бег с препятствиями доконал. По тому, как он крутит башкой, ясно – парень понятия не имеет, ни где мы, ни чей это подъезд. – Дыши давай глубже. Вроде оторвались. Я сполз по стеночке на асфальт, вытянул дрожащие ноги. Бля, носки порвались в клочья. Из одного пальцы торчат, все в крови. Глянул на подошвы Великого. Мдя, и тут видос не лучше. - Телефон твой где? – Великий присел рядом. Мамаша с колясочкой странно посмотрела на нас, проходя мимо, и ускорила шаг. Я машинально полез в карман, но нащупал только пустоту. - В рюкзаке, - я кивнул на наши пожитки, сваленные кучей рядом, и нахмурился. – Блин, погоди… Это же не мой! По ходу, в спешке хозяин ухватил чужой баул вместо моей школьной сумки. Этот рюкзак был больше, явно тяжелее, и увешан прорвой цветных шнурков, значков и фенечек. - Теперь твой на наше счастье, - Великий сунул мне густо пахнувшую куревом чужую собственность. – Глянь, нет ли там мобилы. Я саданул затылком в дверь парадного: - Бля, хозяин, опять?! У тебя что, своей трубки нету?! Ручонки не можешь в карманах удержать? - Моя выключена, - огрызнулся Великий. – Включу – нас сразу по ИМЕИ номеру засекут. Как, думаешь, нас нашли?! Это я, идиот, облажался, про твой айфон забыл. Вернее, думал, они его не вычислят, не так быстро. Твой номер же только у меня был. Хрен знает, то ли отец покупки по моей карте пробить догадался, то ли список звонков через оператора запросил… - Но… телефон дохлый был, наверное, - недоверчиво покачал я головой. – Я его последний раз в четверг заряжал. - Да похуй, - Великий высунул башку над кустами газона, просканировал окрестности и засунулся обратно. – Эти айфоны гребаные и с севшей батарейкой сигнал посылают. Чего я его тебе, думаешь, купил? Понтов ради? Я ж думал – снова Пупсик стреканет, я его по трубе всегда отслежу… Вот это откровения! Я аж из рук выронил, что нашел – это не мобильник оказался, а древний сиди-плейер с наушниками. - Знаешь, хозяин, - я поднялся, сжав кулаки и забыв про боль в искалеченных ногах, - ты вообще охренел уже! Как ты еще не додумался мне в ошейник маячок встроить, как дорогому любимцу! - И на старуху бывает проруха, любимец, - пожал плечами этот долбоеб, продолжая спокойно рыться в чужих пожитках. - О, бабло! – расплывшись в улыбке, он сунул в карман пару купюр, найденных между страницами какой-то книжки. - Тьфу ты! – вот правду говорят, горбатого могила исправит. Я горько отвернулся – и заледенел. Через арку во двор заворачивал очень знакомый БМВ. Нырнул под куст, пригнул Великому башку: - Там он! – выбили зубы дробь. - Машина ваша! Во двор заехала… Больше объяснять ничего не потребовалось. Подхватив вещички, хозяин рванул через газон, пригибаясь и прячась за часто припаркованными тачками. Я скакал за ним, шипя: в сухой траве оказалось полно злоебучих колючек. В просветах между полысевшими кустами я видел бэху, медленно объезжающую двор – к счастью, пока - с другой стороны. - Сидеть! – хозяин рванул меня вниз, прижал к земле. Прошептал: - Смотри! У следующего подъезда была припаркована древняя голубая «Лада». Девушка в крапчатом плащике и темных очках запихивала в крошечный багажник чемодан на колесиках. Ее подружка сражалась с решеткой у парадной, пытаясь вывезти из двери еще один. Ну, и чо тут такого? Две девицы в отпуск на праздники собрались. Крапчатая в очках, наконец, утрамбовала багаж, и постучала каблучками помогать подружке. - Пупсик, - пихнул меня в бок Великий. – Начинаем операцию «Ладушки»! Не успел я выразить внятный протест, меня – как обычно! – сгребли за шкварник, протащили через кусты – ой, больно! – и прислонили к заднему колесу голубой тачки. Девицы все еще сражались у подъезда с чемоданом, тяжелой дверью и колесиками, очевидно, застрявшими в решетке. Бумер, невидимый за горками-качелями детской площадки, неотвратимо приближался к нам. Великий беззвучно открыл заднюю дверь и кивнул на чистенький, пропылесосенный салон: - Ныряй! Я энергично помотал головой и попятился. Мощный поджопник заставил меня сунуться мордой с коврик перед задним сиденьем. Мою корму запихнули внутрь, сверху покидали рюкзаки и тяжелое угловатое тело. Мой возмущенный вопль умер в зародыше – под тяжестью барахла и Великого я едва мог дышать. Совсем близко рыкнул мотор. - Девушки, вы не видели тут двух пацанов лет шестнадцати? Босиком и с рюкзаками? – послышался знакомый голос. Семеныч! - Босиком? – смех. – Не, ребят, ни босиком не видели, ни в ботах. Не поможете нам чемодан вытащить? Мы в аэропорт опаздываем. Сердце у меня пропустило удар. Хлопок дверцы машины, рев мотора. - Вот козлы, Анька! А ведь здоровые бугаи же. - Давай, поднажали! Раз, два, три! Чемодан, наконец, подался. «Лада» затряслась – четыре пары рук пытались то ли ужать багаж до размеров спичечного коробка, то ли растянуть багажник. Я зажмурился, едва дыша, чувствуя, как что-то острое – локоть Великого? – упирается в позвоночник между лопаток. Блин, что, если девицы заглянут на заднее сиденье? Или решат бросить туда свои сумочки, плащики – или что там еще может быть у баб? Что, если бумер все еще пасется во дворе? Что, если они пеленгуют и смартфон Великого, хоть он и отключен? В итоге, крышку багажника перетянули веревочкой, и девицы загрузились в машину, очередями треща о пережитом приключении. Мы тронулись с места, и я позволил себе перевести дух. Великий с рюкзаками удобно ехали на мне – опять я был гребаным нижним! Через целую вечность резких торможений и поворотов, во время которых я бумкался башкой о дверь, часть тяжести волшебным образом с моей тушки исчезла. Я вывернул затекшую шею и глянул вверх. Великий удобно развалился на сиденье и помахивал в зеркальце заднего вида: - Привет, девушки! Вы тут не притормозите? Два женских вопля совпали с визгом тормозов и звоном разбитого стекла. - Спасибо, - весело заявил Великий, толкнул дверцу и выскочил наружу. – Ты с ними – или со мной? – обратился он ко мне, вскидывая на плечо рюкзак. Я выкатился следом, и мы помчались через перекресток, на который уже вываливались двое разозленных мужиков из форда - девушки-отпускницы вписались ему в задницу.