Игрушка

В переполненном вагоне метро вокруг нас с Великим как-то сразу образовалось пустое место, так что мы свободно прошли к дверям, просящим не прислоняться. Хозяин тут же демонстративно прижался спиной к черному стеклу, закрыв собой надпись. Я обессилено опустился у его ног – пофиг, и так все пялятся, да и еще вопрос, что чище – пол или я. - Чего приуныл? – мокрое, забрызганное грязью колено пнуло меня в плечо. Я только башкой мотнул – отстань мол, и так хуево. - Эй, это у меня отходы, у меня депрессуха должна быть, - проорал сверху Великий, перекрывая гул подземки. Стоявшая неподалеку тетка с сетками испуганно шарахнулась в другой конец вагона. – Давай взбодрись, - колено садиста снова заехало мне в бок. – Все интересное еще только начинается. Ну все, бля! Ты меня достал! Я вскочил на ноги, морщась от боли: - Интересное?! – выплюнул я ему в лицо. – Ты себя вообще видел? А меня? – я сгреб его за плечо и развернул к черноте за окнами. В стеклах замаячили наши бледные встрепанные отражения. – Во! – ткнул я пальцем в призрачные морды. – Нарик и бомж. Скатились – за одно утро. Грязные, вонючие... Великий с непробиваемым выражением на морде нюхнул свою подмышку: - Да ничо так, стойкий мужской аромат. Я выпустил его и рванул футболку на груди: - Вот это – даже не мое. И трусы на моей жопе, кстати, тоже. И шмотки в рюкзаке – чужие. Да еще не известно, чьи! Может, там вообще блохи! А у меня в сумке учебники, книга библиотечная... Мои вещи, понимаешь, мои! – я орал в покер-фейс Великого, больше всего желая, чтобы эта маска треснула, обнажила что-то человеческое. – Да где тебе понять! У меня вообще ничего... никогда... Мотался туда-сюда – мамка, дядя, ваша хата потом, квартира без номера, а теперь что?! Теперь с бомжами ночевать? По помойкам хавать? На светлое будущее по туалетам насасывать?! Великий ухмыльнулся, дернув мускулом в углу рта: - Знаешь, Пупсик, я тебя все-таки понимаю. Тоже свою коллекцию дилдо и любимых плеток дома оставил. Ты закончил? Я открыл было рот, но тут мой взгляд наткнулся на абсолютно круглые глаза пассажиров напротив, идеально повторяющие форму разинутых ртов. - Закончил, - выдохнул я, выпустив из груди набранный для пламенной речи воздух. Великий повернулся к безмолвствующей публике: - Он закончил граждане, - громко объявил он, перекрывая голос диктора, объявляющий станцию, к которой подкатывал поезд. – Спасибо за внимание. Двери вагона раскрылись и снова сомкнулись, как занавес, за которым мы эффектно исчезли. *** Интернет-клуб под милой вывеской Ext@zY по причине раннего часа был почти безлюден. Я насчитал двух задротов, причем один из них мирно посапывал мордой в клаву. Мы забились в последний ряд за оранжевую стеночку – тут стояло пять компов, но все кресла перед ними пустовали. Великий включил один и воткнул меня на крутящийся стул: - Так, я в сортир. А тебе пока задание: пробей по базам детей в розыске – есть мы там или нет. Босые ноги зашлепали по линолеуму в сторону беленькой двери с изображением палочного человечка, сидящего на толчке, и надписью ”Downloading”. Я вызвал на экран гугль. Поскреб затылок. Выстучал: «Дети в розыске». Немного подумал и добавил: «Спб». Найти нужную инфу оказалось на удивление просто. С полпинка тырнет выдал три-четыре сайта по розыску, в том числе – ментовскую базу данных. Проглядывая найденное по диагонали, я поразился тому, что большинство детей ищут уже давно – несколько лет. Еще я уяснил, что если ты старше четырнадцати, то первые три дня вообще нечего загоняться – только тогда начинают обзванивать больницы и морги. Забив в базу наши фио, я быстро нашел красивую картинку, с которой пялились две морды сразу: моя и Великого. Моя фотка была паспортная – видать, маманя новее не нашла, а дядин креатив на такое дело не годился. Великий сиял улыбкой работы профессионального фотографа. Под снимками шел текст с приметами. Я обнаружил, что глаза у меня зеленые (я всегда считал их цвета болотной жижи и неопределенности), брови густые, нос прямой короткий, а на подбородке – ямочка. В описании также были упомянуты темные волосы и татуировка, хотя на фотке хаер был средней светлости, да и вообще – выглядел я там ребенком, испугавшимся вылетевшей птички. В общем, если татуху прикрыть, фиг меня кто узнает. Зато вот Великий был – один в один. Ему только и остается уповать, что менты проснуться через три дня. Вернее, два – судя по объявлению пропали-то мы еще вчера, после «вечеринки у одноклассницы». Хозяин явился из сортира посвежевший и похорошевший – ноги, по крайней мере, он отмыл. - Молодец, Пупсик, - похвалил он, глянув на экран. – Даю новое задание. Полечи-ка ты мои ножки – тебя же, кажись, от них штырит? – и пихает меня такой со стула на пол. Я взвился на дыбы: - Я тебе чо – личный врач генсека? У меня пятки, кстати, тоже болят. И вообще – чем лечить-то? У нас даже пластыря нету. Мне под нос сунулся бело-зеленый пакетик, а стальные пальцы сдавили загривок: - Значит так, Пупсик! – шепот хозяина ожог ухо. – Ты, бля, у меня сегодня уже в печенях сидишь! Выебал с утра без спросу. Устроил в метро истерику. Ни хера не делаешь, только жрешь или ворчишь. Вообще, бля, распустился! А все оттого, что я порку вчера пропустил. Ты у меня, если не поротый ходишь – борзеешь. Так что, сучечка моя борзая, пора наверстывать упущенное! – пластырь упал на стол, красноречиво брякнула пряжка ремня. Мои глаза в ужасе заметались по сторонам – неужели и правда выпорет? Что, прямо тут? При всех? Хотя кто эти все... Админ в подсобку учапал, задрот сладко спит с наушниками на башке, второй задрот яростно кого-то мочит – тоже в наушниках... Да даже если хозяин сейчас моим яйцам игры в ножички устроит, нубы решат, что это в гамке такой звуковой эффект. Я рухнул на колени, умоляюще заглядывая в хмурое лицо: - Хозяин, не надо, ну пожалуйста! Я виноват... Пупсик плохой! Но он исправится! – инстинкт толкнул меня вниз, и я прижался губами к пальчикам на ноге Великого, начал быстро-быстро лизать. - Вот можешь же, если захочешь! – парень удовлетворенно уселся на стул, подставив мне и вторую ногу. Я выдохнул, весь ослабев от счастья, и покрыл поцелуями отполированные ноготки. - Штаны снимай, - холодно велел хозяин. Я вскинул на него неверящие глаза: «Блин! Только не это!» Но по выражению на красивом лице понял, что возражать – себя не любить. И кожу на своей заднице. Вздохнув, я выпутался из джинсов. От гогота, раздавшегося над моей головой, задрожал монитор. - Ш-што это? – с трудом выдавил Великий, содрогаясь в конвульсиях смеха и чуть не падая со стула. – Помидорка? Бо-оже, ох! Пупсик, неужели я оказываю на тебя дурное влияние? Фух, бля, у кого ты такую прелесть стырил? - Я не тырил, - мои губы оскорбленно поджались. – Я просто занял. У тебя же, между прочим. Хозяин. - У меня? – обе брови Великого улетели под щетку волос. – Да никогда у меня такого убожества... Стоп! – он стукнул себя по лбу. – Мурка! Она мне вроде чего-то подобное дарила на день Валентина еще в прошлом году, мы тогда еще... – он прикусил губу, сдерживая очередной взрыв смеха. – Ладно, жертва Муриной любви. Давай, труселя снимай. Я сделал бровки домиком, но на хозяина это не подействовало: - Во-первых, через трусы пороть не интересно, - загнул он палец. – Во-вторых, чужие вещи брать без спроса – не хорошо. Не это ли ты мне все время доказываешь, ангелок? – он загнул еще один палец, видимо наслаждаясь моим унижением. – В-третьих, ты разбазарил хозяйское имущество – те белые трусики были еще ого-го. И тебе, кстати, шли. – Еще один палец улегся в кулак, пока я, оглядываясь на проход и крутя попкой, выдирался из овощного ассорти. – Ну а в-четвертых, вообще не вижу причины, зачем тебе трусы носить. Только хлопоты лишние. Великий пошевелил пальцами на ногах. - Лижи давай, чтоб блестело. И жопу отклячь – а то мне неудобно. Я послушно склонился над его длинными ступнями, выпятив попку. Коснулся нежной кожи языком, отмечая красные царапинки и места ушибов. - Хлобысь! – ягодицу ожог поцелуй ремня. Было не так больно, как в первый раз, - все-таки на хозяйскую кровать я больше не ссал. И все равно я взвыл и закрутил попкой, чтобы унять жжение. - Я сказал: лизать! – хлестко прозвучал приказ. – А будешь орать – буду стегать сильнее. – И словно в подтверждение своих слов, хозяин вмазал по другой ягодице, да так, что у меня искры из глаз посыпались. Я вцепился губами в любимую ножку, чтобы сдержать крик. Так у нас и пошло: я целую и лижу пальчики и пяточки, а хозяин порет мой несчастный попец. Самое ужасное, что у меня от всего этого стал вставать. А еще ужаснее – что Великий это заметил, хоть я и пытался прикрываться футболкой. - А ну встань на колени, - он пнул меня в плечо. – Футболку задери. Весь пунцовый от стыда я поднял подол. Писюн красноречиво торчал, указывая головкой на Великого. - Ах ты ж, - покачал головой хозяин и вдруг шлепнул ногой по моему стояку. Я ойкнул, а парень уже потирал членик только что вылизанными мною пальчиками, прижимая к животу. – Интересно, если я тебе так подрочу, ты кончишь? – задумчиво протянул Великий. - Да, хозяин, - затрепетал я. Дрочка-то, даже такая, стопудово лучше, чем ремень. Великий почесал подбородок. - Значит, так. Лезь под стол, сядь там, расставив ноги. Мне тут мыло надо написать. Короч, если не кончишь, до того, как я кончу, - садюга хихикнул, - то я тебя дальше пороть буду. Ну а если отстреляешься – считай, пока свободен. Сможешь мне пластырь налепить. Я радостно полез под стол и только тут воткнул, насколько хитрым был хозяйский замысел. Сидеть-то мне приходилось всем весом на несчастной выпоротой попке! Следы от ремня горели и зудели, но стоило мне начать вертеться, хозяин награждал меня пинком по яйцам. В итоге, я все-таки устроился, как пожелалось Великому: оперевшись спиной о стенку и держа расставленные ноги на весу, заведя руки под коленки. Великий стучал себе по клавишам, довольно вяло водя ступней по моему писюну, иногда придавливая яички, а иногда вспоминая про соски. Их он зажимал между двумя пальчиками и начинал потягивать и выкручивать. Блин, даже не думал, что пальцы ног на такое способны! От этой скупой ласки членик мой стал, как каменный, а раскрытая в такой позе дырочка начала призывно пульсировать. Словно почувствовав это, Великий стал поебывать ее большим пальцем ноги. Я довольно захныкал, прося большего, но тут у входа в зал раздались чьи-то голоса. Я затих: «Кого там еще нафиг принесло?» Великий, между тем, вытащил палец из моего очка и... принялся надрачивать мой членик, зажав его между ступнями. Я выгнулся, с трудом проглотив рвущийся наружу хрип. При мысли о том, что к нашему ряду может вот-вот подойти новый посетитель, писюн потек, пачкая нализанные ножки хозяина. Он пальчиками размазал смазку, прижал одной ступней членик к животу и стал двигать ее вверх-вниз. Пальчиками другой ноги он прижимал и щекотал мне яйца, иногда несильно пиная промежность или пропихивая большой палец в очко. Мне стало пофиг, кто там где ходит, и что может увидеть. Я еще шире раздвинул бедра, подавая попку вперед, и брызнул – с пальцем ноги Великого в попке и ступней, топчущей писюн. И только потом сообразил – бля, футболка! Хоть я и задрал ее повыше, а все равно обкончал! Пара ранних пташек, тем временем, заплатила и уселась за компы – к счастью, далеко от нас. Я тихонько сообщил: - Хозяин, я уже. Можно мне теперь вылезти? - Вот ноги мне языком вычистишь, и вылазь, - смилостивился Великий. – Только сперва пластырь налепи – я там в двух местах об камни до крови ободрался. - А... – забеспокоился я, - как там мыло? - Ушло. У меня сердце оборвалось. - После того, как ты мне аж по колено джинсы забрызгал. Ф-фух... Я облегченно уселся поудобнее и принялся слизывать свою кончу, не забывая просовывать язык между пальчиками.